- Пьяный был, поговорить хотел… Я виноват, конечно… Дурацкое предсказание это… Ну, "депрессняк" у меня, полоса невезения! И ты в нее невзначай попала. Я завтра заявление в милицию напишу, вот только приду в лучший вид. Они не решатся тебя трогать, если будет заявление. А пока иди к себе в общежитие, запрись у себя в комнате, а еще лучше - в комнате какой-нибудь подруги, и никуда не выходи. На занятия завтра тоже не езди. У вас тут охрана, бандиты не станут шум устраивать.
Енисеев говорил о завтрашнем визите в милицию, стоя аккурат напротив райотдела милиции. От расстроенной Елены не укрылось это забавное обстоятельство.
- Слушай, Енисеев, а ты, правда, нормальный? Во что ты превратил свою жизнь? И жизнь людей, которые сталкиваются с тобой? Как твоя жена это терпит?
- Уже не терпит, - вздохнул Енисеев. - Сегодня ушла. Прочитала твою эсэмэску…
- Вот как? Значит, бандиты ее не найдут! Они найдут меня.
- Всё будет хорошо, - бормотал он. - Потом, ты же всё-таки писатель. Тебе нужны сильные переживания, экстремальные ситуации…
- Мне нужны мои экстремальные ситуации, господин Енисеев! Мои, а не ваши! До свидания! - Елена повернулась и зашагала к общежитию.
Енисеев подумал, не догнать ли ее, а потом решил, что чем быстрее они расстанутся, тем лучше для Елены. Он собрался было перейти дорогу, как рядом с ним остановился микроавтобус. Бесшумно отъехала его автоматическая дверь, и голос из темноты неосвещенного салона негромко сказал:
- Илья Петрович, у вас проблемы? Не будете ли вы так любезны заглянуть к нам на пару слов?
- К кому это - к вам? - щурясь в тщетной попытке разглядеть лицо говорившего, спросил удивленный Енисеев.
- К вашим поклонникам. Вы сейчас переживаете нелегкий период, и вам необходима помощь. Заходите, пожалуйста, прошу вас.
- Нет уж, как говорится, лучше вы к нам. Вы от Ефрема, что ли? Что-то уж больно вежливые…
- Мы не знаем, кто такой Ефрем. Если вы говорите об одном из уголовников, которые к вам сегодня заходили, то мы не имеем к нему никакого отношения. Давайте обсудим и эту проблему. Ничего не бойтесь, присаживайтесь.
- Илья, не надо! - услышал Енисеев сзади голос Елены. Она спешно вернулась, увидев, что он разговаривает с кем-то из минивэна. - Пойдем лучше в милицию!
Тут, наконец, Енисеев разглядел, что людей в темном салоне несколько, и все они - в шапочках-масках с отверстиями для глаз и рта.
- Да, лучше в милицию, - пробормотал он и попятился.
Люди в масках тут же выпрыгнули из машины и ловко завернули Енисееву руки за спину. Он и опомниться не успел, как его, головой вперед, затолкали в благоухающее дезодорантом чрево минивэна, защелкнули на запястьях наручники и бросили лицом вниз на заднее сиденье.
- Стойте! - закричала, колотя по микроавтобусу, Елена. - Милиция! На помощь!
В ответ из салона высунулась рука в перчатке, схватила девушку за шиворот, а другая рука заткнула ей рот.
Люди в масках возбужденно переговаривались над Енисеевым.
- А с этой что делать?
- Насчет нее никакого указания не было.
- А зачем мы заговорили с ним, когда она была рядом?
- Да она вроде бы ушла! Улица пустая, момент удобный!
- Ничего себе - удобный! Сказано было: не привлекая внимания!
Елена, мыча, билась в объятиях налетчика, пытаясь ударить его сзади локтем. Улица Руставели была пуста, от милицейского управления картину скрывал микроавтобус.
- В машину! - приказал голос, заговоривший с Енисеевым. Елену мигом втянули в салон.
Дверь закрылась, минивэн тронулся. Елена продолжала бороться, лягалась. Енисеев невольно устыдился: он-то лежал без движения.
- Выпустите ее! - закричал он. - Она же вам не нужна! Я отказываюсь говорить с вами, если вы ее не выпустите!
Тем временем на Елену тоже надели наручники.
- Будете пинаться, наденем и на ноги! - пообещали ей.
- Говорить будете не с нами, - сказал Енисееву старшой. - Она нам действительно не нужна, но она - свидетель. А нам бы хотелось обойтись без свидетелей. Извините.
- Что ж вы ее - убить собираетесь?
Старшой рассмеялся.
- Вы меня не так поняли. Девушка кричит о милиции, а нам не нужна сейчас милиция. А потом мы ее выпустим вместе с вами, потому что вам никто не собирается делать ничего плохого. А сейчас, пардон, вас придется обыскать. Изымаем только оружие, мобильные телефоны, диктофоны, фотоаппараты.
- Енисеев, ну ты и козел! - звучно сказала Елена.
Люди в масках, обыскивающие ее и Енисеева, переглянулись.
- Я-то козел, а ты зачем вернулась? Я для чего с тобой встретился? Чтобы ты шла в общежитие и сидела там тихо, как мышка! А ты? Ругалась, что втянул в историю, а сама?
- Я не из тех, кто проходит мимо, когда на их глазах похищают людей.
- Низкий поклон тебе, конечно, но меня всё равно похитили и тебя, главное, тоже. Чем же я виноват?
- Тем! Если ты женат, не подсаживайся к незнакомым девушкам!
- А ты, если такая правильная, не разговаривай с незнакомыми женатыми мужчинами!
Похитители с удивлением, молча внимали этому почти семейному спору. Потом старшой сказал:
- Извините, нам придется завязать вам глаза.
- Ребята, вы очумели? - возмутился Енисеев. - Мало того, что наручниками сковали, теперь еще и глаза завяжете! Вы что, в графа Монте-Кристо играете?
- Наручники мы с вас снимем, если обещаете сидеть спокойно, а глаза всё же завяжем. У меня такой приказ. Вы не должны, по крайней мере, сейчас, знать, куда едете.
- А чей у вас приказ?
Старшой молчал.
- Хорошо, спросим по-другому. Вы, собственно, кто?
- Люди.
- А, люди! Люди, похищающие других людей. Те уголовники, что были у меня, тоже утверждали, что они люди. Подразумевая, что все остальные, то есть не уголовники, - не люди. Но люди - это те, кто может представиться без маски. Впрочем, я и так знаю, кто вы: я же, как-никак, Пророк. - Енисеев нарочно затягивал разговор, чтобы подольше видеть, в каком направлении их везут. Сейчас они двигались по Дмитровскому шоссе в направлении Кольцевой автодороги. Промелькнула станция метро "Тимирязевская", залитая желтыми огнями платформа пригородных поездов, кафе Анатолия, выйдя из которого, Енисеев вчера смотрел на Дмитровское шоссе. Его жизнь словно кружилась вокруг одних и тех же мест, как в заколдованном лабиринте.
Но долго заговаривать зубы похитителям не удалось.
- Давайте сначала наденем повязочки… вот так… голову повыше…
Енисеев погрузился во мрак. Зато его руки освободили из тисков наручников.
- Так кто же мы, по-вашему? - в голосе старшого слышалось любопытство.
- Бывшие сотрудники госбезопасности, естественно.
- Хм… А почему вы так считаете?
- Ну… вы вежливые, но применяете насилие. Не ругаетесь матом, как менты, но скручиваете людей вполне умело, без членовредительства. Налицо профессиональная подготовка.
- А почему же тогда мы - бывшие?
- А вот оперативно вы подготовлены не очень хорошо, иначе бы не прокололись с Еленой. - "И не дали бы нам возможность увидеть, что мы едем по Дмитровке в сторону кольца", - подумал он, но, естественно, не сказал. - Значит, мало практики. Да и зачем вам, если вы действующие сотрудники ФСБ, надевать нам на глаза повязки? Чтобы мы не увидели дорогу в ваше управление?
- Ну, допустим. Хотя, с моей стороны, как говорится, без комментариев. А в чем же ваше пророчество? Это просто ваши выводы, основанные на некоторых наблюдениях, может быть, и неверных.
- Все так говорят - после того, как проходит шок от предсказания. Я сам долгое время считал, что в большинстве случаев занимаюсь обыкновенным анализом. Но потом обратил внимание - точнее, мне подсказали, - что я сначала вижу картинку в целом, а не строю предположения. К выводам я прибегаю потом - ну, как в случае с вами, когда объяснил вам, почему так сказал.
- Ты еще не нахвастался, Енисеев? - язвительно спросила Елена. - Мало тебе результата футбольного матча? Назови ему еще его фамилию, имя, отчество, чтобы он нас убил, когда повезет обратно.
Енисеев промолчал. Елена была права, но он "хвастался" перед старши́м, чтобы вызвать его ответную реакцию, исподволь побольше узнать о нем.
- Вашей жизни ничто не угрожает, независимо от того, что предскажет господин Енисеев, - заверил старшой.
Ага, значит, везут предсказывать! Ну, зачем же еще, действительно?
- Если нашей жизни ничего не угрожает, то зачем этот захват? Нельзя ли было просто связаться со мной по телефону?
- Мы навели справки и узнали, что после суда вы отказываетесь обсуждать какие-либо предложения, связанные с вашей прежней деятельностью.
- Естественно! Я ведь условно осужден за эту деятельность, как вам, наверное, известно! И мой условный срок вполне может превратиться в реальный, если я снова начну заниматься предсказаниями. Кстати, вы знаете, что я нахожусь под подпиской о невыезде?
- Знаем, - буркнул старшой. - Насчет этого можете не беспокоиться, мы всё уладим, если что. Именно обстоятельства, связанные с вашим условным сроком, заставляют нас действовать так, как мы действуем. Секретность - в ваших интересах.
- Да, если не считать, что в этом таинственном свидании, на которое вы меня везете, я абсолютно не заинтересован.
- Как знать, как знать…
Остальную часть пути они молчали.
* * *
Дорога заняла минут пятьдесят. Ехали все время прямо, на кольцевую не сворачивали, потом, уже за городом, повернули направо на какую-то местную дорогу, судя по разом стихшему шуму траффика снаружи, и - пошли петлять по ухабистым проселочным дорогам, так что Енисеев совершенно потерял ориентацию, понимая только, что они в Дмитровском районе - до Солнечногорского было далековато.
Потом въехали в какие-то ворота, с минуту постояв перед ними (характерный звук отъехавшей на роликах створки и мягкое завывание электромоторчика). Вывели Енисеева и Елену из микроавтобуса, не снимая повязок, придерживая за руки. Поднялись по ступенькам, вошли в какое-то помещение с кондиционером, гоняющим теплый воздух, скорее всего, в вестибюль; похитители вполголоса заговорили с встречающими, повторяя слово "девушка" (Енисеев различил что-то вроде "Ну вы даете!"). Потом, очевидно, его и Елену разлучили: два человека повели Енисеева по ступенькам вниз, а чьих-либо еще шагов он за собой не слышал.
Внизу с его глаз сняли повязку. Он стоял перед ярко пылающим камином. В остальном помещении царил полумрак, разрезаемый конусом света над огромным бильярдом в углу. Языки пламени играли во множестве бутылок с дорогими напитками из бара напротив. Мебель была кожаная, напоминающая ту, что Енисеев видел в агентстве Ступара, и стены тоже, как у Ступара, были обшиты дубовыми панелями, только настоящими, судя по какому-то особому тусклому свечению дерева. Ну и камин, конечно, был настоящий, в отличие от декоративного ступарского.
- Курточку вашу, пожалуйста, - сказал один из похитителей.
Енисеев послушно снял куртку и отдал человеку в маске.
- Присаживайтесь, - предложил второй похититель, указывая на кресло, - старшой, судя по голосу. - Можете курить.
Он сел, зашарил руками по карманам - сигареты остались в куртке. Тут же ему была поднесена сандаловая сигаретница с длинными черными сигаретами типа "кофе-крем" и зажигалка. После этого похитители встали за спинкой его кресла.
Воцарилось молчание, только гудело пламя да потрескивали поленья в камине. Енисеев курил; докурив, обернулся к людям в масках:
- Мы кого-то ждем?
- Скоро вы всё узнаете.
- А где девушка?
- О девушке не беспокойтесь, она в порядке.
Ждали еще минут пять, потом прямо из дубовой панели (там была незаметная глазу дверь) бесшумно появились два человека. Лицо одного из них было Енисееву смутно и как-то неприятно знакомо - правда, он не мог сказать, где и когда его видел, второй же был ему неизвестен. Они подошли к нему и церемонно поздоровались за руку. Первым желанием вежливого Енисеева было приподняться, но он сдержался, подумав: "Какого черта? Я к ним в гости не напрашивался".
Тот, лицо которого показалось Енисееву знакомым, представился:
- Владлен Константинович.
Второй отрекомендовался Павлом Исааковичем.
Здесь, при свете камина, Енисеев смог рассмотреть их повнимательней. Это были холеные, в меру упитанные люди среднего возраста "без свойств" (по классификации Музиля), одетые в вип-стиле "без галстуков" - то есть в джемпера и брюки из мягкой немнущейся ткани. Этот-то неформальный наряд людей формальных и скрывал свойства Владлена Константиновича и Павла Исааковича, - с таким же успехом и в таких же джемперах и брюках перед Енисеевым могли появиться Путин и Медведев, отдыхающие в загородной резиденции. Разница между Павлом Исааковичем и Владленом Константиновичем заключалась лишь в том, что первый имел лысину, а второй нет. Даже неустановленная Енисеевым знакомость лица Владлена Константиновича была без свойств, как не имеет свойств собственное отражение в зеркале. От них слабо тянуло дорогой туалетной водой и запахом больших денег, что, впрочем, не придавало их чертам свойственной людям без запаха дорогого "парфюма" и больших денег индивидуальности. Может быть, оттого они, в отличие от похитителей, не нуждались в масках. Енисеев сразу окрестил их про себя Розенкранцем и Гильденстерном.
- Давно хотели с вами познакомиться, - сказал Гильденстерн - Павел Исаакович.
- Те, кто действительно хотел со мной познакомиться, давно уже познакомились, - ответил Енисеев. - А вы захотели познакомиться со мной недавно. Вас что привлекло: злосчастный суд надо мной?
- И суд тоже, - уклончиво молвил Розенкранц - Владлен Константинович. - Можете идти, - махнул он охранникам в масках.
Енисееву показалась, что голос его был тоже ему знаком, хотя наверняка он не стал бы ручаться. Старшой склонился к уху Енисеева и шепнул:
- Пожалуйста, без глупостей. Мы рядом, и просто так уйти вам отсюда не удастся.
- Ну-ну, - погрозил охраннику пальцем Владлен Константинович. - Илья Петрович разумный человек - не так ли? - да и атмосфера нашей дружеской беседы едва ли вызовет у него агрессивные намерения. Просим извинить нас за доставленные неудобства, просто публичность не всегда уместна и не всегда соответствует нашим, да и вашим интересам.
Охранники удалились.
- Я уже второй раз слышу о моих интересах: сначала от того человека в маске, что ушел, теперь от вас, - заметил Енисеев. - Не слишком ли вы печетесь о моих интересах, мне, к тому же неведомых?
- Скорее всего, мы мало думали о ваших интересах, упустив при этом и свои, - загадочно сказал Павел Исаакович. - Что вы будете пить - виски, коньяк?
- Нет! - вздрогнул и торопливо отказался Енисеев. - Ничего я пить не буду. Давайте к делу.
- Ясно, - кивнул Владлен Константинович, понимающе поглядев на мешки под глазами Енисеева. - Чай, кофе, сок? Или, быть может, вы голодны и желаете поужинать? Сделайте одолжение, сейчас же накроют.
- Да оставьте вы эти церемонии! Вытащили человека с подпиской о невыезде из дома и говорите о каком-то ужине!
- Не волнуйтесь: для вашего участкового вы сейчас находитесь именно дома. Кстати, наши секьюрити сейчас сообщили нам, что вас посещали какие-то уголовники. Расскажите, пожалуйста, чего они хотели.
Енисеев коротко рассказал.
- Ну, вот видите, - назидательно заметил Павел Исаакович, - вы нуждаетесь в защите. Мы, можно сказать, появились вовремя.
- А вы намерены меня защищать? С чего бы это?
- Мы полагаем, что суд над вами подтвердил вашу правоту.
- В каком смысле?
- В том смысле, что вы предсказывали правильно. В том числе и про Путина, и про Тимошенко, и про польский самолет, что судья не принял во внимание. Но мы проверяли у Ступара: он сказал - информация от поляков надежная.
- И вам тоже захотелось отведать пророчеств? Вас судьба Бориса Михайловича не настораживает?
- Кстати, о Борисе Михайловиче, - сказал Владлен Константинович. - Этот вопрос нас очень интересует. Скажу вам откровенно: если мы найдем общий язык, то у вас в жизни больше не будет никаких проблем.
- У вас будут. Господи, зачем вам знать будущее? Вы же не сможете им управлять! Пример Бориса Михайловича вас не убеждает?
- Убеждает. Но нас интересует не только будущее, но и настоящее. Разве хорошее будущее - это не правильно построенное настоящее?
- И он так думал. И как же он построил свое настоящее, когда я предсказал ему смерть?
Оба собеседника уставились на него, а потом Павел Исаакович с запинкой спросил:
- Но мы же… не умрем сегодня, как Борис Михайлович?
- Вот видите! Вы на самом деле не жаждете узнать о скорой смерти! И это естественно. Ведь пророчества не бывают только хорошими! Или, скажем, только умеренно плохими, не сулящими угроз для жизни. Пророчества - это надвигающийся на вас хаос будущего. Лично мне о том, что вы умрете сегодня, ничего не говорит. Но я, впрочем, и не напрягался по этому поводу. Я понимаю, что вас, как и всех, страшит безвестность. Вам нужен штатный оракул, чтобы сорвать темную пелену с будущего. Вы полагаете, что с моей помощью сможете обхитрить судьбу. Повторяю: вам лучше не знать ее. Считайте это моим главным предсказанием, и если у вас есть желание отблагодарить меня за него, дайте по рогам Ефрему и его компании, и - разойдемся.
- Знаете, - промолвил Владлен Константинович, - мне кажется, у вас такое настроение оттого, что к вам никогда толком не прислушивались. Те же поляки… Но ведь не всегда так было, что предсказания не помогали людям? Зачем бы тогда древние греки держали оракулов?
- Слушайте, скажу вам честно: я не в форме, и пользы от меня вам будет мало. А дельфийским оракулом я не был никогда. Зачем обманывать себя и других? Давайте так: я вам помогу, расскажу то, что вас интересует о Борисе Михайловиче, а вы, если такие крутые и могли бы устроить мне жизнь без проблем, устраните всего лишь одну проблему - наседающих на меня любителей тотализатора.
- Пусть будет по-вашему. - Владлен Константинович откинулся на спинку кресла. - Начнем с Бориса Михайловича. На вашем суде прозвучало, что его интересовало, насколько реальны поступающие ему угрозы убийства. Но в разговоре со Ступаром мы выяснили, что его интересовало не только это.
- Его много чего интересовало! Например, предсказанная индейцами майя мировая катастрофа 21 декабря 2012 года.
- Но еще его интересовало, кто будет следующим президентом России.
- Да.
- Но вы ему этого предсказать не успели.
- Совершенно верно.
- А нам можете сказать?
- Отчего нет? Путин, конечно.
Владлен Константинович и Павел Исаакович обменялись только им понятными взглядами. Видимо, енисеевское "конечно" было для них неочевидно.