- А вот астролог Михаил Левин, например, считает, что звезда Путина закатилась, - сказал Павел Исаакович. - Мы понимаем, разумеется, что предсказания - это интуиция, не подчиняющаяся логике… Нам ясно, почему Путин хочет… и может снова стать президентом. Ясно также, почему вы отдаете ему предпочтение: мы читали статью "Пришел, увидел, победил". Нам неясно, почему ему вдруг уступит Медведев, президентские амбиции которого всё более очевидны. Полномочия позволяют Медведеву под благовидным предлогом отправить Путина в отставку и идти на второй срок самому. А дальше, на выборах - сработает административный ресурс. Можете ли вы хоть как-то объяснить: почему Медведев откажется от борьбы? Или они пойдут на выборы вместе с Путиным, и Медведев проиграет?
- Как, по-вашему, Путин - умный?
Павел Исаакович поднял брови:
- Да уж не дурак.
- Разве он не понимал в 2008 году, что, несмотря на все предварительные договоренности, человеку, отведавшему вкус президентства, захочется остаться на второй срок?
- Понимал, наверное.
- Вот и разгадка того, почему он выбрал своим преемником Медведева, а не Иванова. Путин знает о какой-то слабости Медведева, которой нет у Иванова.
- Вы имеете в виду некий компромат?
- У вас всё сводится к компроматам. Да нет, не компромат. - Енисеев задумался. - Хочешь узнать правду от политиков, дели всё сказанное ими на два. Или делай вывод, прямо противоположный тому, что говорят они. Например, Путин, передавая власть Медведеву, сказал, что тот еще больший русский националист, чем он сам. Но Путин - вовсе не русский националист и никогда им не был. - Он замолчал.
Владлен Константинович и Павел Исаакович ждали, что он скажет дальше. Енисеев же, размышляя, взял из сандалового ящичка сигарету, закурил. Так они просидели минут пять. Енисеев пускал дым колечками и следил, как они проходят одно через другое. Хозяева недоуменно переглядывались, но терпели.
Наконец, Енисеев затушил сигарету.
- А Медведев, - как ни в чем не бывало продолжил он, - русский националист? Он из ленинградской интеллигентской "тусовки", где при слове "русский" вздрагивают. Может быть, он и хотел перед Путиным казаться русским националистом, пока тот не выдвинул его в президенты. Но, когда Медведев стал президентом, он сделал всё, чтобы опровергнуть слова Путина. Он не захотел занимать нишу, предложенную ему Путиным. Теперь Медведев не упускает случая предстать либералом-космополитом. В первую очередь, перед Западом, конечно.
- Так я вам об этом и говорил! - напомнил Павел Исаакович. - Налицо президентские амбиции, стремление заработать авторитет перед Западом!
- Но это и есть ловушка, устроенная ему Путиным. Медведев, желая прослыть "общечеловеком", в любых русофобских проявлениях в национальных республиках и диаспорах обвиняет самих русских. И когда снова случится что-то вроде Кондопоги - а это обязательно случится при таком попустительстве властей, - Медведев, не подумав, сделает торопливые антирусские заявления, а Путин, напротив, сделает заявления продуманные, не обидные для русских, как это и было после событий в Кондопоге. И оставит Медведева далеко позади в рейтингах, потому что восемьдесят процентов избирателей у нас - русские.
- То есть, Медведев не пойдет на выборы?
- Вы что - смеетесь? Вы бы пошли в такой ситуации? Если Медведев вместе с Путиным пойдет на выборы и проиграет, его ждет судьба Касьянова. Во власть, пока Путин жив, он уже не вернется. А Путин может еще прожить долго. Нет, Медведев пока удовольствуется ролью при Путине. На посту премьер-министра, скажем.
- Ну, а если не случится новой Кондопоги и не будет опрометчивых заявлений Медведева? - поинтересовался Владлен Константинович.
- Слушайте, вы же от меня не предположений просите, а предсказаний. Вот вам предсказание: к сожалению, новая Кондопога случится, и не одна. И случится скоро. Но дело-то не только в этом. Когда я говорю о слабостях Медведева, я имею в виду не только то, что он "повелся" на провоцирующее заявление Путина о его мнимом русском национализме и стал активно доказывать обратное. Медведев хочет еще предстать перед "мировым общественным мнением" либералом. А это не менее фатальная политическая ошибка. Либеральные партии у нас даже в Госдуму не попадают. За "космополита" Медведева проголосуют, скажем, на Северном Кавказе. А за "либерала" Медведева кто проголосует, если на выборы пойдет и "нелиберал" Путин?
- Ну что ж, всё более или менее ясно… - проговорил Владлен Константинович. - Весь вопрос упирается в административный ресурс, а Путин его Медведеву не отдаст.
- Конечно! Тут, как говорят в народе, к гадалке не ходи! Не знаю, зачем я вам потребовался!
- Но вы нам потребовались не только для этого. Видите ли, покойный Борис Михайлович поставил свой бизнес в слишком тесную зависимость от политических игр… Не зря его интересовал этот вопрос. Мы хотели бы, с вашего позволения, поставить перед вами более сложную задачу. Ступар сказал, что Борис Михайлович подозревал в организации покушения на его убийство своего бывшего партнера. Имя его он, естественно, не назвал, но бывшие партнеры Бориса Михайловича в принципе известны. Следствие это обстоятельство почему-то не заинтересовало, хотя нам понятно, почему. Здесь за излишнюю любознательность можно не сносить головы. А вот нас очень интересует: кто он, этот человек, посылавший Борису Михайловичу угрозы? - Владлен Константинович взял со столика рядом с собой пакет и достал оттуда три фотографии. - Ступар нам сообщил, что вы очень хорошо работаете с фотографиями. Посмотрите на них, пожалуйста, внимательно, и скажите нам: есть ли среди людей на фото человек, угрожавший Борису Михайловичу?
Енисеев взял в руки фотографии. Это были люди, похожие на его собеседников выражением лиц и отсутствием тех свойств, которые бы позволили Енисееву узнать их, если бы через какое-то время он увидел их снимки снова. Он стал вспоминать Бориса Михайловича, то, как он говорил о своем бывшем партнере, последние минуты несчастного бизнесмена, но от этого у него только заболела голова. Ничто не указывало Енисееву, что люди на фото как-то связаны со смертью Бориса Михайловича. Но - странное дело! - одновременно внутри него родилось какое-то знакомое томительное ощущение, что разгадка одной из причин гибели бизнесмена близка. Разложив снимки на столике, он пристально вглядывался в один, другой, третий, однако ни в одном из них не мог найти источника овладевающего им всё сильнее чувства близкой развязки. Енисеев закрыл глаза - не работая "на публику", как в случае с Ксенией Аркадьевной и Борисом Михайловичем, а чтобы действительно сосредоточиться. В разговоре с Борисом Михайловичем они лишь один раз подошли вплотную к личности "заказавшего" его человека - когда Енисеев попросил показать его фотографию. Бизнесмен отказался, промямлив что-то вроде "мне не хотелось бы заранее", но теперь Енисеев ясно понял, что фотография у него была. Не только потому, что Борис Михайлович ответил: "мне не хотелось бы", а не, скажем: "я не взял ее с собой", а потому, что Енисеев сейчас буквально увидел ее лежащей в конверте во внутреннем кармане его пиджака. И это фото, может быть, до сих пор находится среди "вещдоков".
Внутренним зрением Енисеев видел конверт в кармане Бориса Михайловича, буквально физически осязал глянцевую фактуру фотографии, просвечивающую сквозь конверт, но не видел лица на фото. Он лишь отчетливо осознавал почему-то, что оно не имеет никакого отношения к лицам со снимков, что лежали перед ним на столике. Правда была в том фото, что принес тогда с собой Борис Михайлович, но не показал Енисееву. Ему казалось, что он каким-то последним усилием воли вот-вот проникнет взглядом за бумагу, однако… всё не удавалось. Между тем каждая жилка в Енисееве дрожала от предчувствия, что развязка совсем близко. Что-то шепнуло ему: "Открой глаза" - он инстинктивно открыл и столкнулся с напряженным, немигающим взглядом Владлена Константиновича. И тогда Енисеев понял, почему ему было смутно знакомо это лицо. Потому что в конверте у Бориса Михайловича лежала фотография именно Владлена Константиновича.
В страхе Енисеев тут же отвел глаза… но поздно, поздно! Владлен Константинович успел увидеть в них отражение того, что увидел в его глазах Енисеев. Легкая судорога пробежала по лицу хозяина - судорога застигнутого врасплох человека. Сидящий рядом с ним Павел Исаакович был бледен и смотрел в сторону.
- Это вы хотели убить Бориса Михайловича, - тихо произнес Енисеев, отчетливо понимая, что может лишиться за эти слова жизни.
- Браво! - воскликнул Владлен Константинович, осклабившийся по-лисьи, что сразу вернуло ему одно из его природных свойств, скрытых за маской вальяжности и респектабельности. - Мы в вас не обманулись! Ну-ну, что за испуганный вид! Этот Борис Михайлович, по-вашему, ангел был, что ли?
- Он был не ангел, - пробормотал Енисеев. - Но у него не было намерения убить вас.
- Да? А я думал, было. Ошибочка вышла! Но согласитесь, Илья Петрович, убил Бориса Михайловича не я. Его убили вы. В известном смысле, вы - убийца, а я заказчик. Но если вы убийца реальный, то я заказчик виртуальный, ведь я вам ничего не заказывал. Вы стали слепым исполнителем моей воли. Наше сотрудничество, можно сказать, уже началось, хотя и заочно. У вас теперь не остается иного выхода, как его продолжить. Вы теперь слишком много знаете. Мы в одной лодке.
Мысль о том, что он стал слепым исполнителем воли Владлена Константиновича, поразила Енисеева. Прежде он размышлял о самых разных негативных последствиях своего дара, но никогда не думал о таком.
- Что же вы хотите от меня? - выговорил он плохо слушающимся языком.
- Ничего особенного. Будете делать ту же самую работу, что делали сегодня. Нам понравилось. Интересы у нас самые разнообразные - от финансовых до политических. Но никакие деньги и связи не дают того преимущества, какое есть у человека, видящего на несколько шагов вперед. Станете нашими глазами в будущее. Ваши заработки у Ступара по сравнению с теми, что вы будете иметь здесь - пыль. Собственно, по сравнению с ними и заработки самого Ступара - пыль. Хотите, этот дом, - Владлен Константинович развел руками, - мы отдадим вам? Или любой другой дом, который вам приглянется. Ну и, разумеется, офис в Москве, сколько угодно помощников, автотранспортный парк. С одним условием: работать будете только для нас.
Енисеев собрался с мыслями и предложил:
- Давайте выполним нашу первоначальную договоренность.
- Какую договоренность?
- Ну, я обещал сказать вам всё, что знаю по поводу Бориса Михайловича, а вы обещали избавить меня от "братков". Я свою часть выполнил, теперь очередь за вами. А дальше - разбежимся. Дело в том, что я решил отойти от этих дел. Они плохо отражаются на моем душевном состоянии и личной жизни. Обещаю, что о нашем разговоре говорить никому не буду, да и кто мне поверит?
Владлен Константинович снова по-лисьи осклабился.
- Договорно-протокольной частью у нас ведает Павел Исаакович, ему и слово.
Павел Исаакович поднялся, подошел к бару и налил себе "Мартеля".
- Видите ли, Илья Петрович… Мы не выполняем невыгодные для нас договоренности. Такова жизнь. Эта договоренность для нас невыгодна. Извините.
- Ну, это некрасиво… Но, в конце концов… Чего еще от вас ожидать? Тогда прощайте. Прошу отвезти нас обратно, потому что мы к вам в гости не напрашивались.
- Пожалуйста, - любезно кивнул Владлен Константинович. - Какой, вы говорите, срок дал вам этот Ефрем? Два дня? Мы даем вам точно такой же срок на размышление, час в час. Вам нужно будет согласиться либо на предложение Ефрема, либо на наше.
- Что за чушь? Почему вы решили, что я соглашусь на предложение Ефрема? И какая вам от этого польза?
- Никакой, естественно. Но если вы согласитесь на предложение Ефрема, мы сделаем всё, чтобы через некоторое время вас посадили в тюрьму на хороший срок за махинации на тотализаторе. И вытащить вас из тюрьмы сможем только мы. С известным вам уже условием. Если же вы не согласитесь с предложением Ефрема, мы ему еще заплатим, чтобы с вами, с вашей женой и с этой девушкой, которая сейчас мило ужинает наверху, сделали то, что он обещал. Впрочем, отрезать вам голову и выкалывать глаза мы ему не позволим, надеясь, что вы всё же к нам вернетесь. Но вот за то, что случится с вашей женой и этой девушкой, мы ручаться не будем. И никакая милиция вам не поможет, уверяю.
- Вот как вы заговорили… А знаете ли вы, что вы еще хуже этого гнусного Ефрема?
- Мы всё знаем, Илья Петрович. Даже больше, чем вы можете предположить, а вы, как-никак, пророк. Почему мы должны быть лучше этого Ефрема? Ефрем ваш - мелкая сошка. Чтобы достигнуть того, чего достигли мы, нужно быть в сотню, в тысячу раз хуже Ефрема. Лучше Ефрема - такие люди, как вы, ваша жена, девушка Елена… Вас - тех, которые лучше Ефрема, - на самом деле столько, что пора заносить нас, которые хуже, в Красную книгу! Вас миллионы, а нас единицы. То, что хорошо для вас, не всегда - далеко не всегда! - хорошо для нас. Да и так ли вы лучше Ефрема? - задаю я себе вопрос. Зачем вы пошли к Ступару, который бы прыгал от счастья, если бы мы предложили его липовому агентству то, что предложили вам? Какими высокими духовными интересами вы тогда руководствовались?
- Я ошибся. Мне казалось, пустячная работа в этом агентстве даст мне кое-какую тренировку в смысле предсказаний.
- И деньги, не так ли? Ваша ошибка - из числа тех, которые время от времени повторяют так называемые порядочные люди. Живя в бедности, они хоть раз в жизни неминуемо приходят к выводу, что им позарез нужны деньги. Особенно, если кто-то тяжело заболеет из родных, случится какое-нибудь несчастье… И тогда у них открываются глаза. Оказывается - стыдно, это когда у тебя нет презренных бумажек, чтобы помочь страдающим или умирающим близким, а не тогда, когда у тебя много денег, а у миллионов людей, видите ли, их вообще нет. Плевать вы тогда хотели на эти миллионы! Они к вам не придут и не помогут. Да и вы к ним не пойдете. А ко мне, верите ли, приходят. Приходят просить деньги на операцию умирающему от рака крови ребенку, батюшки - на ремонт храма, да мало ли! И я - тот, который хуже Ефрема, - даю. Верите?
Енисеев пожал плечами.
- Почему нет? Вам же нужен положительный имидж. Ходорковский, говорят, не давал денег на православные храмы, а теперь, наверное, жалеет. А вы, видимо, умнее Ходорковского. Ну и что?
- И Ходорковский давал! Идите к своему храму Христа Спасителя и прочитайте его фамилию на доске с именами жертвователей, если ее еще не сняли! Да, я умнее Ходорковского, который предпочитал давать деньги, чтобы его имя выбили на доске, а не просто так! Но только ли в этом дело? А откуда эти деньги, которые я даю на операцию умирающему ребенку или батюшке на храм? Может быть, это деньги убитого вами по моей воле Бориса Михайловича, который тоже заработал их далеко не праведным путем. Пойдемте наверх, я открою сейф и покажу вам кучу денег, а вы скажете, какие из них лучше, а какие хуже! Я, знаете ли, умею считать деньги, а затруднюсь отделить плохие от хороших, когда вашему ребенку срочно понадобится помощь! Чем больше у вас денег, тем больше вы знаете о добре и зле, потому что всё тогда - и добро, и зло, и правда, и кривда, да всё, что угодно! - зависит от вас, а не от тех, которые лучше Ефрема. Я предлагаю вам войти в этот клуб. Или, если вам это не угодно, отправиться в тот клуб, где стон и скрежет зубовный.
- Послушайте… - хрипло сказал Енисеев. - Не трогайте меня, моих близких… У вас будут неприятности… не с законом неприятности, его вы обойдете, а с вами самими… Никакие деньги не помогут. Я не только по названию пророк, тут кое-что еще, от меня не зависящее… Поверьте, я не подхожу для вашего клуба… Я не смогу быть вам полезен, я иначе устроен. Пусть вы лучше Ефрема, лучше меня… Живите, как считаете нужным со своими деньгами, которые не пахнут. Но оставьте меня в покое.
Владлен Константинович усмехнулся.
- Вы, как я вижу, предпочли бы какой-то промежуточный клуб, с пустячной работой по три тысячи долларов за сеанс, чтобы, так сказать, на елку взобраться и жопу не ободрать, но вы в этом клубе встретились с людьми из моего клуба и влезли в то, во что бы вам лучше не влезать. Поэтому я не могу вас отпустить просто так. Я, кстати, не заметил, что вы как-то иначе устроены. По-моему, это ваше заблуждение. Работали у Ступара с Борисом Михайловичем, сейчас довольно бодро предсказывали нам, чтобы мы, как вы выразились, дали по рогам Ефрему и его компании. Что изменилось? А, теперь вы знаете, что те же люди, которые поедут отбивать рога у Ефрема, вполне могли пристрелить Бориса Михайловича… Но ведь это проблема вашего незнания или, точнее, нежелания знать, и ничего больше. Поймите: так называемый промежуточный клуб - это клуб незнания. Вы уже не можете вернуться в него, если получили кое-какое знание. А неприятности… Я думаю, у нас будет куда больше неприятностей, если мы оставим вас в покое. Вы покинете нас с далеко не лучшими чувствами к нам, и это непременно скажется. Для вас мы навсегда останемся хуже Ефрема, независимо от того, полюбовно мы разойдемся или нет. А что такое сила вашей психической энергии, я уже понял, когда вы сказали, что это я хотел убить Бориса Михайловича. Нет, чем ближе вас держать к себе, тем меньше от вас будет неприятностей, я полагаю.
- Вы полагаете неправильно. - Енисеев встал. - Прощайте.
- До свидания, Илья Петрович, до свидания! Убежден, что мы еще увидимся. - Владлен Константинович нажал какую-то кнопку сбоку столика, за которым он сидел.
Из двери за спиной Енисеева вновь появились люди в масках.
- Не пытайтесь скрыться, - тихо добавил Павел Исаакович. - Специально следить за вами мы не будем, но разыщем вас без труда где угодно, если потребуется. Например, данные о том, что вами куплен билет на самолет или поезд, сразу поступят нам. Мы найдем способ проконтролировать вас, если вы сядете и на междугородний автобус. Не стоит искушать судьбу. И, конечно, о нашем разговоре не должна знать девушка, приехавшая с вами. И ваша жена тоже. Помните: чем больше они знают, тем менее безопасной становится их жизнь. Сама по себе огласка нас не очень страшит: мы от всего откажемся, а вы ничего не докажете. Но тогда останется один вариант развития событий: отдать вас в лапы Ефрема. И еще: если вы, паче чаяния, предпочтете тюрьму сотрудничеству с нами, вы в тюрьме скоропостижно умрете. А здесь столь же скоропостижно умрут ваша жена и родные. Если вы примете положительное решение, то бандитам можете отвечать что угодно - мы будем поблизости и быстро с ними разберемся. Вы на какое время сговорились с уголовниками?
Енисеев пожал плечами.
- Во сколько Илью Петровича посетили бандиты? - спросил Павел Исаакович у секьюрити.
- Они находились у него в квартире примерно с семнадцати ноль-ноль до восемнадцати ноль-ноль, - ответил старшой.
- Значит, через два дня в семнадцать ноль-ноль мы свяжемся с вами по поводу принятого вами решения.