- Ха! - вступил Грузанов, которому не терпелось привлечь внимание коллег к своей персоне. - Твой Колька хоть женат, у него чувство есть. А наш Бобров - он вообще бесчувственный. Не трогают его женщины. Правда, Бобрик?
Степенный, могучий телом оперативник Бобров лишь неопределенно хмыкнул.
- Чего хмыкаешь-то? Рассказать ребятам, как мы в прошлый выходной на рыбалку ездили?
Бобров вновь неопределенно хмыкнул, разглядывая свои карты и то и дело прикладываясь к стакану.
- Ну давай, не томи!
- Рассказывай, раз начал.
- Ладно. Дело было в субботу. Мы с Бобриком на рыбалку отправились. Есть у нас одно заветное местечко.
- Где это?
- Ага, тебе скажи, там вообще рыбы не отыщешь. Короче, приезжаем, Бобрик сразу по-деловому так к речке. Устроился, удочку закинул, ждет. Тут компания бабенок нагрянула. На "девятке" прикатили. У них там мясо замариновано, винишко, водочка, все как положено. День рождения отмечали. А бабенки все как на подбор: от тридцати до сорока, кровь с молоком. Разделись, затеяли купаться. И кидают на нас призывные взгляды. Мол, мужчины, подходите, мы живые и теплые. Берите здесь и сейчас. Но Бобрик на эти призывы ноль внимания. Наоборот, гневается: бабы шумят, у него не клюет. Я, конечно, не такой бесчувственный, я себе одну выбрал и пошел с ней в лесок за хворостом для костра. И все у нас идет как по маслу: я ее уже облапил пару раз и вижу: бабец что надо! Мой размер. Я, знаете ли, люблю грудастых. Так вот, мы с моей пассией расположились на травке, тары-бары, поцелуи… Короче, двигаемся к конечной цели. Вдруг с берега визг, шум, гам, суматоха. Пока поднялись, в порядок себя привели, прискакиваем на бережок, а там картина маслом: одна из девушек натурально тонет, товарки ее кричат благим матом на Бобрика: дескать, спасай, ты мужик или кто? Бобрик тем временем неторопливо так раздевается, одежду аккуратно складывает, а сам все посматривает на жертву: мол, не рано ли спасать? А жертва тем временем раз - и исчезла с водной глади. Ну тут наш Бобрик проявил себя во всю свою мощь: кинулся в воду, доплыл, нырнул пару раз и выволок утопленницу за ее перманент. Вытащил на сушу, через колено перекинул, по спине постучал, все как положено. Затем еще и дыхание искусственное произвел, рот в рот. Тоже как учили. Ожила утопленница. Бабенки вокруг перед Бобриком в священном трепете склонились. Прямо травой стелются. Мол, бери нас всех! И утопленница тоже синими губами шепчет: "Я вся твоя, мой спаситель! Что для тебя сделать? Ты только шепни!" - И прямо обвивает руками могучую шею нашего Бобрика… - Грузанов сделал долгую театральную паузу.
- Ну-у? - хором воскликнули мужчины. - А Бобрик что? Не томи!
- А Бобрик снял ее руки со своей выи и холодно так, как Евгений Онегин, произносит: "Это все лишнее. Ты лучше вот что скажи, рыба там есть?"
Хохот потряс стены ветхого здания. Прямо-таки ржание. Сквозь которое не сразу прорвался голос дежурного по отделению, кричавшего по "громкой связи":
- Дежурная оперативно-следственная бригада, на выезд! Взрыв на углу Вавилова и Ульянова. Есть жертвы! Бригада, на выезд…
Арнольд Теодорович покачивался на заднем сиденье бронированного "Вольво S80". Рядом в угодливой позе, буквально на краешке широкого сиденья, прижимая к груди кожаную папочку, сидел бывший полковник, а ныне зэка Сидихин. Он лопотал что-то про условно-досрочное, которое должен был обеспечить всесильный Арнольд.
- А почему, собственно, должен? - холодно осведомился Алик, вертя в руке бокал с виски.
В бокале уютно позвякивали кубики льда, настраивая бизнесмена на праздник. Праздник! А не на проблемы бывшего обэповца, продажного, как вся их ментовская братия. "И надо же быть столь бестактным, чтобы припереться со своими заморочками в день моего рождения", - раздраженно думал Трахтенберг. Короче, никакого сочувствия Сидихин не вызывал.
- Но как же, как же, Арнольд Теодорович?! - едва не плакал Сидихин. - Вы ведь должны помнить, как я обеспечивал вам карт-бланш в…
- Помню, помню, - холодно оборвал его Арнольд. - Но, во-первых, не забесплатно, не так ли? Во-вторых, я уже не занимаюсь этим бизнесом. Как шутят юристы: "Оказанная услуга ничего не стоит", - безжалостно отрезал Арнольд. - Да и день вы выбрали…
- Я знаю, знаю, - вскричал Сидихин, прижимая к груди свою папочку. - Я вас от всей души поздравляю с юбилеем! Простите мою бестактность, но легавые за мной буквально по пятам… Я ведь без нужды не обращался! Прекрасно сидел у Хозяина, вернее, не сидел. Работал в "Беринге". Солдат спит, служба идет, ха-ха, - мелко рассмеялся он. - Но эта проверка прокурорская, она все карты сбила! Вот я выйду из вашего авто, и меня тут же схватят, будьте благонадежны!
- Так что ж, прикажете скрывать вас под сиденьем? Как безвинную жертву репрессий?
"Сидихин под сиденьем", - хмыкнул про себя бизнесмен, любивший каламбуры по роду трудовой деятельности.
- Нет, помилуй бог, нет, конечно. Но смею напомнить, что тогда, когда вы еще занимались этим бизнесом, я был вашей надежной защитой… Между прочим, ответственность за ведение подобного бизнеса определяется очень серьезными статьями УК. И срок давности не истек. А следак, что вел мое дело, весьма вами интересовался. Я, конечно, ничего такого… Но вообще-то мне терять нечего… Активное сотрудничество со следствием - это ведь тоже путь к условнодосрочному…
- Более внятно можно? Чего вы хотите? - В голосе бизнесмена зазвенела сталь.
- Просто я знаю, что среди ваших гостей будет…
- Мои гости - не ваша забота, - перебил его Арнольд.
- Этот человек может устроить мне условно-досрочное…
- Ладно, поговорю, - процедил Арнольд. - А теперь вон из моей машины! Семен, тормозни!
- А мы и так сейчас на светофоре зависнем, - откликнулся невозмутимый Семен. - На этом месте вечно пробки, хоть бы раз сразу проскочить…
Действительно, маячивший впереди светофор заполыхал красным. "Вольво" затормозил. Сзади тормознул джип с охраной.
- Я вас более не задерживаю. - Арнольд отвернулся, разглядывая здание на противоположной стороне проспекта.
- Ага, ага, - кивнул Сидихин и взялся было за ручку дверцы.
В этот момент кто-то в черном заслонил собой пространство за окном машины. Над головами пассажиров что-то брякнуло.
- Это еще что? - успел взреветь охранник, сидевший впереди рядом с водителем.
Страшный грохот потряс все вокруг.
Глава 3
ПОДАРОК
Взрыв, прогремевший на углу улиц Вавилова и Дмитрия Ульянова, вынес стекла из окон четырех этажей дома напротив, разметал крышу бронированного "Вольво S80". Три автомобиля, затормозившие перед светофором позади джипа сопровождения, также пострадали: они стояли искореженные взрывной волной, развернутые под разными углами, словно участвовали в какой-то жуткой пляске смерти. Возле машин отчаянно ругались мужчины, посеченные осколками, но оставшиеся в живых. Истошно кричала женщина, склонившаяся над лежавшим мужчиной, из головы которого хлестала кровь. Пожилой грузин с иссеченным осколками стекла лицом стоял на коленях возле "доджа", молитвенно сложив руки. Бестолково топтались возле машины хозяина охранники из джипа сопровождения.
"Вольво" превратился в факел. Рядом лежал мотоциклист с оторванными руками. Из ран толчками хлестала кровь. Он странно улыбался и что-то бормотал. Послышался вой сирен. К месту катастрофы мчались пожарные машины. Пожарные вызвали "скорую". До приезда врачей они сами пытались оказать помощь мотоциклисту, но уже через минуту стало ясно, что помощь более не требуется.
Когда подъехал наряд с оперативно-следственной бригадой, пожар был уже потушен. Но для того чтобы проникнуть в салон "Вольво", пришлось вызывать спасателей и применять автоген: дверцы автомобиля заклинило намертво. Впрочем, особо спешить было некуда: сквозь разбитые окна были видны обгоревшие трупы Трахтенберга и Сидихина. За рулем автомобиля сидело туловище без головы. Охрана, мешая всем и каждому делать свое дело, названивала по мобильникам. Было слышно, как один из них кричал в трубку: "Все, пи - ц! Теодорыч убит!"
Грязнов с Турецким прибыли на место происшествия в тот момент, когда спасатели разрезали корпус иномарки. К служебному "мерседесу" Грязнова направился старший оперативной группы майор Митрофанов.
- Докладывайте, - коротко скомандовал Вячеслав Иванович.
- Четыре трупа, товарищ генерал, - отрапортовал тот, - трое пострадавших средней тяжести. Вызвали "скорую". Осмотр и дознание только начали: пожар был сильный. Пока потушили…
- Киллера взяли?
- Киллер, судя по всему, мотоциклист. Свидетели из задних машин видели, что он положил на крышу "вольво" сумку. Сразу же и рвануло. Ему руки оторвало. Кончился уже.
- Кто был в машине?
- По сведениям, полученным от охраны, в автомобиле находились глава рекламного агентства "АРТ" Трахтенберг…
- "АРТ"? Это крупнейшее рекламное агентство! - заметил Турецкий. - Они президентскую кампанию девяносто шестого года проводили, насколько я помню… Так это, видимо, по его душу громыхнуло…
- Может, теракт? - вставил кто-то из оперативников.
- В нашей жизни все возможно… - заметил Грязнов.
- Кто еще был в машине?
- Его водитель и некто Сидихин.
- Знаю я этого "некто". Хорошо, работайте, - отпустил оперативника Вячеслав Иванович, направляясь к месту катастрофы.
- Слава! Я нашу бригаду вызываю, слышишь?
- Вызывай! Дело ясное, что дело темное… - откликнулся Грязнов.
Турецкий набрал номер, прокричал кому-то, чтобы вызвали Левина с дежурной бригадой.
Подъехали два рафика "скорой". Люди в белых халатах осматривали раненых. Двое опустились на корточки возле мотоциклиста.
- Этому уже помощь не нужна, - раскрыв зрачок затянутого в кожу парня, меланхолично заметил врач.
Тела убитых вытащили наконец из машины. К работе приступил судмедэксперт.
- Ого! - воскликнул один из спасателей, копавшийся в открытом багажнике "Вольво". Он показал полиэтиленовый пакет, в котором находилась увесистая пачка стодолларовых купюр. - Навскидку здесь тысяч пятьдесят - семьдесят.
- Не слабо! - откликнулся Грязнов. - Это на мелкие расходы, что ли?
- У Арнольда Теодоровича сегодня день рождения, юбилей, - сообщил один из охранников, - он собирался на банкет. Пароход сняли на всю ночь. Для этого и деньги.
- Вона как! И кто ж ему такой подарок приготовил? - задал Грязнов риторический вопрос.
- Пустите! Пустите меня! - Через милицейское оцепление прорывался одноногий человек на костылях.
Турецкий подошел.
- Вы кто? Зачем вам сюда?
- Я охранник Арнольда Трахтенберга! Я его бывший охранник! Пропустите меня! Дайте взглянуть!
- Представьтесь! Документы есть?
Мужчина вытащил из кармана удостоверение на имя Малашенко Григория Николаевича, сотрудника службы безопасности рекламного агентства "АРТ".
Пропустите! - приказал Турецкий.
Мужчина, шустро переставляя костыли, добрался до машины, замер.
Вы можете опознать убитых?
- Да! Это он! Арнольд. Кто рядом - не знаю. А за рулем… О, господи! Семен, что ли? Горе какое! А я не верил, думал, пронесет…
- Что значит - пронесет? - вцепился Турецкий.
- Так ведь на нас уже покушались. Я вон ногу потерял.
- Когда это было?
- В марте. После того случая Арнольд и завел бронированный автомобиль. Но и это не спасло…
- Кому это было нужно? У вас есть соображения?
- Не знаю, - покачал головой одноногий. - Я не знаю, - более решительно добавил он.
- А откуда вы узнали о нынешнем покушении?
- Да ребята позвонили, - кивнул он на охранников из джипа.
Один из них молча кивнул.
К месту взрыва подъехал белый "линкольн", из которого буквально вывалилась грузная дама в легких, струящихся мехах, которые, впрочем, выглядели на ней весьма нелепо. Дама кинулась к ограждению, ее пропустили. Истошный женский крик разорвал угрюмое мужское молчание.
- Жена приехала…
- Это его жена…
- Нехилая тетка!
- Тетка-то что… Вот прикид у нее - это да! Мне на такой десять лет вкалывать…
- Лучше замуж удачно выйди.
- Видишь, какие бывают жены? А я у тебя три года одну юбку ношу.
- Да какая она жена? Она теперь вдова…
Так переговаривалась толпа праздных зевак, неизбежная при любом, даже самом страшном и кровавом событии.
Глава 4
МАЛЬЧИК
Мальчик промерз под аркой. Прошло сорок минут. Конечно, раз она так опоздала, то уже и не зайдет сюда. Она сразу к подруге пойдет. А может, уже прошла, поднялась на четвертый этаж и сидит в теплой квартире, чай пьет… Вдруг она опоздала и решила, что он уже не ждет ее на таком морозе? А как же он?.. Но она могла подумать, что он сам туда зайдет. И ждет его в квартире подруги… Но как же ему туда зайти, если он был там всего один раз, и вся компания подсмеивалась над ним? А вдруг он придет, а ее еще нет? И подруга опять будет смеяться… Плохо, что нет мобильного телефона. Теперь почти у всех есть мобильники. А у него нет. Попробуй скажи маме… Он сразу представил себе ее окаменевшее лицо. Это лицо всегда принимало оскорбленное выражение, едва он просил купить что-нибудь такое, что было ему абсолютно необходимо, но, по мнению мамы, являлось предметом роскоши…
И у нее нет мобильника. Это-то, впрочем, понятно. Откуда у нее? Кто ей купит?
Мальчик вышел из-под арки, дошел до парадного, озираясь по сторонам, не идет ли она… Ровная как стрела улица была пустынна. Вошел в подъезд, поднялся на три пролета, занял место между третьим и четвертым этажами возле высокого окна.
Теперь он ее не пропустит…
Он растер перчатками лицо, уши и подумал, что теперь красный как рак. И если она войдет сейчас, то увидит его с таким ярким румянцем на щеках, и будет смеяться. И он стал просить кого-то неведомого, чтобы она чуть-чуть задержалась, пока проклятый румянец истает в тепле.
Но она и так не приходила. Иногда ему казалось, что дверь внизу хлопнула, но это только казалось. Мимо него проходили люди, неприязненно и настороженно оглядывая мальчика. А она все не шла…
…Тогда он подумал, что, может быть, она все-таки ждет его возле арки, и помчался туда. Но ее не было. Тогда он подумал, что, пока он торчит здесь, она может войти в подъезд. И он побежал обратно. Но и там ее не было. Он встал возле приоткрытой двери, глядя на улицу, чтобы не пропустить ее. Но вошел какой-то толстяк, отодвинул мальчика своим крупным телом, проворчал: "Тепло нужно беречь!" - и захлопнул дверь. Мальчику показалось, что именно в этот момент она прошла мимо. Он выскочил. Впереди шла девушка в тонком осеннем пальтишке. Даже со спины было видно, как ей холодно. Мальчик бросился следом, схватил ее за рукав пальто. На него оглянулась пожилая тетка. Тетка вскрикнула, вырвала рукав и почти побежала прочь от мальчика. Дура! И он дурак. Мальчик вернулся к подъезду.
Нельзя быть таким ребенком! Нужно спокойно все обдумать. Прошло больше часа, и, конечно, она уже не подойдет к арке. Она пошла бы прямо сюда. И тогда одно из двух: или он ее пропустил, пока носился взад-вперед, или она еще не пришла. Значит, нужно ждать. И нечего торчать у входных дверей. Холодно. И кто-нибудь его снова прогонит. Он поднялся на третий этаж, прислонился к батарее. Вот так. Здесь хоть погреться можно.
Мальчик присел на широкий подоконник, вынул из кармана пачку сигарет. Закурил. Он совсем недавно начал курить, в сентябре, когда поступил в институт. Все однокурсники курили, и он тоже закурил. Оказалось, что это приятно. Он разглядывал дым, пытаясь сделать кольца…
Внизу хлопнула дверь. Мальчик вскочил, чувствуя, что краснеет. Сердце отчаянно заколотилось. Он затушил сигарету, начал приглаживать волосы и поправлять шарф… Но вскоре по звуку шагов понял, что это не она. Это была бабка. Она прошла мимо как-то боком, смерив мальчика взглядом с головы до ног. Так и поднималась, все поворачивая голову назад и не отрывая водянистых выпученных глаз от мальчика. Остановилась возле квартиры напротив той, что была нужна мальчику, и завозилась с ключами, затем суетливо открыла двери и ввалилась внутрь. Тут же защелкали замки и загремела цепочка.
Мальчик посмотрел на часы. Десять. Он ждет уже полтора часа. Нужно было бы позвонить домой, чтобы мама не волновалась. Но неоткуда. И пусть волнуется, мстительно подумал мальчик. Был бы у него мобильник, он бы позвонил. Ну да, она сама бы звонила каждую секунду, тут же подумал он.
Ладно, он скоро вернется. Увидит Машу, поговорит с ней - и домой. Нужно заниматься: зачетная неделя. Конечно, мама и так поняла, куда он идет. Стоит вспомнить, как чуть презрительно она оглядывала его в новых ботинках и рубашке, купленной к новогоднему празднику. В общем, она не должна особо волноваться, решил мальчик. И стал смотреть на дверь.
Должно быть, они разминулись. Нужно просто узнать, там ли она. Может, он вообще зря ждет?
Он поднялся на площадку, потянулся к кнопке звонка. Но не нажал. Он вспомнил, как смеялся над ним высокий смазливый дядька, когда мальчик был в этой квартире. Смеялся и похлопывал мальчика по щеке. И Маша тоже смеялась… Но нужно же выяснить, там она или нет? В конце концов, он взрослый человек! Мальчик решительно нажал на кнопку и почувствовал себя увереннее.
Дверь открыла ее подруга. На мальчика из раскрытой двери вывалился шум, табачный дым и звон бутылок.
- А, это ты… - протянула подруга, разглядывая мальчика. - А она еще не приходила.
Подруга была крупной девушкой с круглым лицом. Мальчик пытался посмотреть ей в глаза, чтобы понять, лжет она или нет. Он смотрел и никак не мог поймать ее взгляд. Утыкался в переносицу или в висок. Подруга как-то уворачивалась от его взгляда.
- Она вообще сегодня не придет, - добавила она в тот самый момент, когда мальчик явственно услышал среди общего гула голос Маши.
- Ты врешь! - сказал он.
- Что такое? - вскинула брови подруга и захлопнула дверь.
"Дрянь, дрянь, дрянь!" - повторял про себя мальчик, спускаясь к своей батарее.
А если ее действительно там нет? Он уже не был уверен, что услышанный им голос принадлежал Маше. А если все же Маше?.. Может, подруга просто не передала ей, что я здесь стою. А что? Такая холодная и злая рыбина - она на все способна. А может, "рыба" не соврала и Маша не пришла? Вдруг она заболела? Сейчас грипп в городе…
Не чуя под собой ног, он бросился к автомату. Маша снимала комнату и не позволяла ему звонить туда по пустякам. Говорила, что у нее из-за этого неприятности. Но если человек болен, это же не пустяк!
Грубый мужской голос ответил, что ее нет, что ушла давно и когда вернется - неизвестно.
Мальчик вернулся к батарее. Нужно еще подождать. Может, она в дороге. Он снова закурил. Он казался себе очень спокойным и взрослым. Вот как значительно он пускает дым, и молчит очень значительно, и загадочным, демоническим взором смотрит в оконное стекло. А за окном чернота ночи. Уже половина двенадцатого. А она все не идет.