Дома будет скандал. Но нужно же все выяснить! Предположим, подруга обманула его, и она там, внутри, среди шума, дыма, бутылок. От этой мысли сердце его сжалось. Что ж, она же должна вернуться домой ночевать! Значит, нужно дождаться. Раз он прождал ее три часа, глупо уходить сейчас. Она выйдет, и он скажет ей все! Он обольет ее презрением! Да!!! Он будет говорить ей жестокие, обидные слова. А она будет умолять о прощении. Но он будет непреклонен! Он уйдет. Красивый, бледный, гордый. А она будет плакать и смотреть ему вслед. Но он даже не обернется…
Эти мысли наполнили сердце горьким удовлетворением.
Он залез на подоконник с ногами. В подъезде было тихо. И он задремал.
Он увидел себя больным, очень тяжело больным. В пустой большой комнате. А-а, это больничная палата. Входит медсестра. Это Маша. Она хочет сделать ему укол. Но он отталкивает ее руку. Он шепчет: "Не нужно! Все это пустое. Поздно!" И умирает.
Мальчик проснулся. Он встал, размял затекшие ноги. Ощутил свое послушное, сильное тело гимнаста. За окном горел одинокий фонарь. Мела метель.
Он снова уселся на подоконник. Он уже все знал про эту лестницу. Про трещину на стене, похожую на очертания Австралии. Про другую, напоминающую жирафа. Про то, что Верка - дура, а Борис - клевый чувак.
Шаги, голоса. Из-за "его" двери. Мальчик напрягся, не спуская глаз с черного прямоугольника. Вот дверь приоткрылась на секунду, на долю секунды… И снова захлопнулась. Но ему показалось, что в проеме он увидел Машу. Мальчик вскочил, не зная, что делать дальше. Все произошло слишком быстро: мелькнуло и исчезло. И теперь он не был уверен, что видел ее. Тяжелая, почти бессонная ночь вконец измучила его. Сердце колотилось как бешеное.
Дверь вновь отворилась, и на площадку вышел мужчина. Тот самый, что трепал его по щеке. За его спиной мелькнуло что-то женское, не то рука, не то прядь волос. Но он опять не был уверен, что это она. Он лишь успел присесть на подоконник и принять, как ему казалось, независимый вид. Мужчина неторопливо спускался вниз, разглядывая мальчика. Вот он поравнялся и окинул его таким взглядом… Чего там только не было, в этом взгляде. Мальчик просто остолбенел. Мужчина прошел мимо. Мальчику показалось, что от него пахнет ее духами! Да, он очень хорошо знал этот запах! Это были дешевые духи. С резким ароматом. Но это были ее духи. А все, что имело к ней отношение, мальчик боготворил.
Но это в прошлом! Теперь он ее ненавидит! Да, ненавидит!
- Я убью ее! Я просто ее убью! - как заклинание повторял мальчик.
Лестница ожила. Люди начали спускаться вниз. Каждый из них оглядывал мальчика неприязненным взглядом. Но ему было все равно. Он уже ничего не чувствовал, кроме тупого, упрямого желания дождаться, убедиться в своей правоте… И покончить с этим…
И тут неожиданно на лестнице появилась она. Она была спокойна и так красива, что у мальчика перехватило дыхание.
- Это ты? - удивленно и ласково пропела она, увидев мальчика, и улыбнулась.
Боже мой, как она улыбалась! Так ласково, так приветливо, так открыто… Но нет, его теперь не обманешь!!!
- Ты ждал меня всю ночь? - заглядывая ему в глаза, спросила она и взяла его за руки.
Он выдернул их, заговорил, стараясь преодолеть спазмы, сжимающие его горло.
- Да! Ты была там всю ночь! Я ждал тебя под аркой - ты не пришла! Потом, когда звонил в квартиру, велела сказать, что тебя нет! А ночью, вернее, в пять утра, ты открыла дверь и выпустила мужика. Увидела меня и спряталась. Я все знаю! - Мальчик сорвался.
- Глупый, все было совсем не так, - пропела она, заглядывая в его глаза. - Ты ошибаешься, глупенький мой! Я действительно не пришла к арке, потому что не смогла. И не знала, как тебя предупредить. Ведь твоя мама очень не любит, когда я звоню, верно? А когда ты звонил в квартиру, меня там действительно еще не было. Я пришла позже. И когда я поднималась по лестнице, тебя не было. Я решила, что ты меня не дождался.
- Я был здесь все время!
- Нет, миленький, не все время. Нет, мой хороший. Видимо, ты куда-то отлучился на минутку, а я в это время прошла. Мы разминулись.
- Не говори так! Не смей называть меня хорошим. Ты пробыла там всю ночь! С этим мужиком!
- Господь с тобою, ну что ты говоришь, - ласково напевала она. - За кого же ты меня принимаешь? Этот мужчина, он ухаживает за моей подругой, разве ты не заметил этого в прошлый раз? Это она открыла ему дверь, а не я. Я спала в другой комнате. И вообще… Он уезжает. Его здесь больше не будет. Ну давай поднимемся в квартиру. Она тебе подтвердит.
- Нет, - сказал мальчик.
- Милый мой, хороший, славный… Все было так, как я говорю. Ты мне верь! Ну что же мы стоим здесь? Пойдем. Ты что, так всю ночь здесь и просидел? Что, наверное, у тебя дома творится!
Ерунда, - сказал мальчик.
Она рассмеялась и прижалась к его щеке губами. И у него закружилась голова.
Они вышли.
- Иди домой, милый, ложись спать. Бедный мой мальчик! Иди домой. Увидимся завтра.
Он шел домой. Здесь было недалеко. В их маленьком городе все было недалеко.
Метель улеглась. Проклевывался серый, мутный день. В дымке этого дня все казалось неверным и призрачным. И машины, и пешеходы, и дома… И его собственное тело казалось ему невесомым.
Ну да, я ведь выходил звонить. А она в это время прошла, и мы разминулись. Все правильно! Все так и было, как она говорит. А я подлец. Перед всеми. И перед нею, и перед матерью. Свинья - и больше ничего. А она права. Все так и было.
Глава 5
ДОЗНАНИЕ
В милицейском рафике, припаркованном возле места происшествия, проводились первые оперативные мероприятия. На теле убитого мотоциклиста нашли портативную рацию.
Такая асе рация, настроенная на ту же частоту, была обнаружена в брошенной на месте ЧП красной "девятке" - одной из трех машин, пострадавших от взрыва.
Дознаватель Субботин опрашивал свидетелей катастрофы. Перед ним сидела женщина средних лет с перевязанной рукой, которая все прикладывала к глазам платочек и судорожно всхлипывала.
- Ирина Петровна, пожалуйста, успокойтесь. Всего несколько вопросов, и вы отправитесь домой.
- Домой? Я в больницу помчусь, к мужу!
- Мужу вы сейчас ничем не поможете. Ему в данный момент хирурги помогают. И ничего, слава богу, страшного у него нет.
- Он весь в крови был! Как вы можете…
- Но врачи "скорой" сказали вам, что у него просто рассечен лоб, верно? Ну и стресс, конечно. Зашьют ему раны, дадут успокоительного. Он отоспится, будет как новенький.
- Как у вас все просто! - успокаиваясь, произнесла женщина.
- Ну а чего ж лишние проблемы создавать? - ласково произнес Субботин, славившийся умением работать с населением. - Итак, Ирина Петровна, ваша "пятерка" шла второй за джипом охраны. Вы что-нибудь необычное, подозрительное видели перед происшествием?
- Да что же необычного? - пыталась сосредоточиться женщина. - Ничего такого. Дорога как дорога. Мы ведь на дачу собирались, я все про огород думала. Что вот неделю не были, все заросло, поди…
- И все-таки, - мягко перебил ее Субботин, - женщины ведь более наблюдательны, чем мужчины. Вы думали о своем, а глазами могли что-нибудь отметить. Ну, например, вы у светофора какое-то время стояли. За вами шла "девятка", так?
- Я в марках, знаете ли, не очень. Какого цвета?
- Красная.
- А-а, да, шла за нами красная машина. И тоже очень осторожно.
- Почему - тоже?
- Ну-у… Мы когда увидели, что светофор переключается на "желтый", муж сбавил скорость, он очень осторожно машину водит. Боится, знаете ли, "подставиться" под иномарку. Я еще в зеркальце заднего вида посмотрела, кто за нами едет? Некоторых, знаете ли, очень нервируют осторожные водители. Но красная машина тоже скорость сбавила, и я успокоилась.
- Из этой машины никто не выходил?
- Не видела… Нет, не видела, - подтвердила она.
- Может, что-то еще привлекло ваше внимание?
- Да что же?.. А-а… Вы знаете, привлекло! Этот мальчик, мотоциклист… Господи, какая ужасная смерть, какое горе матери…
Она опять всхлипнула. Субботин протянул приготовленную рюмочку с корвалолом. Женщина выпила.
- …Когда мы притормозили, этот мотоциклист оказался возле нас. На уровне нашей машины. И тоже сбавил скорость. Муж еще говорил: "Вот, все улицы этими, байкерами забиты. Носятся как угорелые". Они и вправду мешают ездить, особенно пожилым людям. Но этот мальчик, он как раз не похож на байкера.
- Почему?
- Ну… Как вам сказать… Они все такие здоровенные, мордатые, обросшие. А он очень… чистенький какой-то. Я имею в виду лицо. Потому что, когда он с нами поравнялся, я его лицом невольно залюбовалась. Красивый такой мальчик. И он на меня взглянул… И что-то такое было в его лице… Отчаяние, что ли…
- А вы этим маршрутом часто ездите?
- Нет, только по пятницам. Когда на дачу отправляемся. А на неделе мы работаем.
- Раньше этого мальчика-мотоциклиста на этой трассе не видели?
- Нет, - подумав, ответила женщина.
- Ирина Петровна, вы сказали, что ваш муж сбавил скорость, как только светофор дал "желтый", так?
- Так. Он бы все равно не успел проскочить.
- А мотоцикл успел бы?
- Думаю, да! Конечно. Я не специалист, но машина-то у него серьезная такая. Видно, что сильная машина.
- То есть он мог проскочить на "желтый", но тормознул возле вас, правильно?
- В общем, да.
- Что было потом?
- Потом он чуть вперед проехал, и я от него отвлеклась. Перед нами ведь джип стоял. Он массивный. Я не смотрела вперед. А дальше - взрыв.
- Может, вы видели еще что-то подозрительное? Уже после взрыва?
- Господь с вами! Что я могла видеть позже? Моего мужа ранили! Мне самой руку посекло. Машину нашу раскорежило. Кто за это ответит? - снова всхлипнула женщина.
- Хорошо, Ирина Петровна, на сегодня закончим. Распишитесь вот здесь. И не волнуйтесь. Все образуется. Возможно, мне придется еще раз вас побеспокоить. Работа у меня такая, - улыбнулся Субботин. - Если что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните по одному из этих телефонов, обязательно позвоните! Договорились?
Он протянул женщине визитку.
- Конечно, обязательно, - женщина поднялась. - Я могу идти?
- Разумеется.
- Это он, этот щэнок! Я все видэл! Гомахлебуло! - выругался темпераментный житель гор, владелец разбитого "доджа".
- Что вы видели? Спокойно, пожалуйста! - строго осадил свидетеля Субботин.
- Видэл, как этот щэнок, этот чучхиани, положил на крышу "вольвэшныка" сумку какую-то. И почти сразу рвануло! А все говорят, "кавказцы", "кавказская" мафия! У вас свой мафия столко, что хоть… ешь!
- Не выражайтесь! - прикрикнул Суботин. - Скажите, вы этим маршрутом часто ездите?
- Каждый дэнь! Каждый дэнь езжу! С работы домой, из дома на работу.
- Кем работаете?
- Частный прэдпринимател. Ларьки возле мэтро дэржу. А что, нэлзя?
- Ну почему нельзя? Если разрешительные документы в порядке, можно.
- У мэня в порядке!
Хорошо, хорошо, мы это проверим. Вы раньше на этой трассе не видели мотоциклистов?
Не видэл? - Кавказец наморщил лоб. - Зачэм не видэл! Вчера видэл! И позавчера видэл! Этот же модсл "Сузуки", Классный мотоцикл! Я все хочу своему парну купит, но пока нэ заработал на такой. А нот малчишка, наверно, сэбе такой красавец мотоцикл на трупах заработал, чучхиани!
Спокойно, гражданин Чантурия! После взрыва нм что-нибудь подозрительное видели?
Что видэл? Мой машина разбит, вот что видэл!
А красного цвета "девятка", она перед вами стоила, так?
Да, так.
Из нее никто не выходил?
Нэ выхрдил? - Чантурия вновь наморщил лоб. Вах! Как нэ выходил? Как раз мотоциклист проехал вперед, к светофору, мы все стояли, а мужик из красного "жигуля" выскочил к ларьку за сигаретами.
Как он выглядел? Вы его рассмотрели?
Нэт, зачем мне? Ну как? Качок такой. Стрижка короткая. Бычара. Лица нэ видэл, врать нэ буду.
Рост?
Что рост? Рост как рост. Высокий такой. Сто восемьдесят или даже выше.
Он в машину вернулся?
Какой вернулся?! Тут как раз и рвануло.
А после взрыва вы. его видели? Ну представьте, у мужика машину покорежило. Что же, он ее бросил на дороге?
Кавказец наморщил лоб.
Нэт, не вэрнулся! Точно. Я еще к его машине бросился.
- Зачем?
- Нэ знаю… В состоянии этого… эффекта.
- Аффекта, - машинально поправил Субботин.
- Ну да. Впереди пятерка стоял. Там мужик ранэный. Его женщин голосил как полуумный. Я и бросился к задней машине. Думал, нужно помощ какую оказыват, так чтобы бычара помог. А никого в машине нэ было.
Субботин связался по рации с напарником:
- Иван, допроси ларечницу из сигаретного киоска… - Дав вводную, он протянул Чантурия протокол допроса. - Ознакомьтесь, распишитесь. Если понадобится, мы вас еще вызовем. Вы никуда уезжать не собираетесь?
- Куда уезжат? Здэс бизнес, женщин любымый, ты что!
- Хорошо, распишитесь.
Продавщица из сигаретного ларька подтвердила тот факт, что за несколько секунд до взрыва высокий бритоголовый мужчина лет тридцати покупал у нее сигареты "Парламент". Расплатившись, мужчина завернул за ларек и исчез из поля зрения продавщицы. В этот момент и прогремел взрыв.
Женщину повезли на Петровку для составления фоторобота.
Глава 6
ДЕВОЧКА
Маша шла домой, зябко ежась в тонком, продуваемом всеми ветрами осеннем пальтишке. Пальтишко сначала носила старшая сестра, затем оно перешло к Маше. А еще до старшей сестры пальто это носила другая девочка, из благополучной семьи. Вещи им часто отдавали соседи, которые не могли спокойно смотреть на свору вечно голодных, плохо одетых детишек Насти Разуваевой.
Разуваевы когда-то были обычной семьей обычного рабочего поселка, вернее, довольно крупного железнодорожного узла, где все мужчины работали на "железке", а женщины держали коз и кур, занимались огородом, кричали на детей и старели. Мужчины попивали и поколачивали домочадцев.
С раннего детства Маша знала, что уедет отсюда как можно скорее. Например, после восьмого класса можно уехать в областной центр и поступить там в педагогическое училище.
Но когда Маша училась в восьмом классе, отец, путевой обходчик, черной декабрьской ночью угодил под колеса скорого поезда. Как было сказано в медицинском заключении, "в состоянии тяжелого алкогольного опьянения". Мать взяла на себя его функции по части выпить и поколотить домочадцев. А на Машу и ее старшую сестру Нину были возложены все домашние обязанности, к которым, впрочем, добавились и хлопоты по уходу за младшими детьми, поскольку каждые год-два в доме появлялись новые братики и сестренки. Мать рожала от кого ни попадя, совершенно не заботясь о детях. Одни умирали, другие рождались… О педагогическом училище можно было забыть. Мать попросту не отпустила бы ее из дому. Да и горячо любимую Нинку не могла Маша бросить одну со всей этой сворой…
Нс сознание перевернулось, когда Маша заканчивала девятый класс, а сестра Нина, лучшая подруга и отчасти мать, уехала из поселка с каким-то чумовым археологом. Археологи работали у них целый месяц, возились с руинами древней церквушки. Они тоже были вечно пьяными, но веселыми, остроумными и так много знали… Нина с Машей пропадали у них каждую свободную минуту.
Минуты выпадали поздними вечерами, когда все дела по дому были переделаны, а у археологов горел костер, звучали под гитару чудесные песни, по кружкам разливалось вино. И один из них, бородатый, чернявый, похожий на цыгана, не сводил влюбленных глаз с Нинки. И все повторял, что такой красоты он не видел нигде- ни в Москве, ни в Париже. Но Маше и в голову не приходило, что это случайное знакомство, это беззаботное и ни к чему не обязывающее времяпрепровождение может закончиться словно финал волшебной сказки. Не для нее, для Нины. И еще она никак не думала, что Нинка сможет вот так запросто бросить ее и уехать неизвестно куда… Впрочем, почему неизвестно? Нина прислала письмо, в котором сообщала, что вышла замуж и уезжает с мужем в Германию. Ничего себе, сходили на вечерний костерок!
Маша, оставшаяся в доме за старшую (не принимать же в расчет вечно пьяную мать), поняла две вещи: нет ничего невозможного в этой жизни, следует только идти напролом к поставленной цели. И второе: каждый за себя! Только за себя!
Она взялась за учебу с каким-то бешеным остервенением. По сути, весь десятый класс она прожила в доме учительницы Раисы Михайловны, которая очень жалела способную девочку и изо всех сил натаскивала ее для поступления в институт. Окончив школу, Маша рванула в областной центр, не оглядываясь назад, на бессмысленно улыбающуюся вслед уходящему автобусу мать и ватагу братьев и сестер, поднявших рев на весь поселок.
Поступить на дневной не удалось- не добрала баллов. Но это и к лучшему. Зато прошла по конкурсу на заочный факультет Московского гуманитарного университета, устроилась на работу в детский сад, где нянечки всегда были в дефиците, а бесплатная еда - в избытке. Первый год она там и жила - в детском саду. И только потом сняла комнату, вернее, угол, у давних знакомых отца. К тому времени она была уже воспитательницей и подрабатывала уборщицей. Можно было выкроить на отдельный угол в чужом доме, но на свой собственный дом - нет, никак. Но это пока! Это временно! За пять лет, проведенных вдали от дома, она осознала, что: первое - красива, второе - умна, третье - достаточно образованна.
Оставалось познакомиться с принцем. Желательно иностранным. С этим было труднее. Хотя их городок, почти сплошь усеянный прелестными церквями, привлекал толпы туристов, пробиться в экскурсоводы все никак не удавалось. Слишком хлебное место, слишком много желающих. Что ж, может, ее ждет совсем другой успех?
Она подошла к двери подъезда, опасливо оглядываясь по сторонам. Как хорошо, что она назначила ему свидание возле арки, а не здесь. Теперь нужно быстро вбежать наверх, потому что он непременно пожалует сюда, не обнаружив ее в условленном месте.
Маша взлетела на четвертый этаж, нажала кнопку звонка.
Ты что такая заполошенная? - окинула подругу внимательным взглядом Надя. - Гонятся за тобой, что ли?
Пока нет, но все возможно, все возможно…
- Этот твой Ромео семнадцатилетний, он, что ли? - усмехнулась девушка.
- Да, он! А что? - с вызовом ответила Маша. - Вообще-то ему восемнадцать, ты это прекрасно знаешь.
- Ну да, ну да, - рассмеялась подруга. - Большой мальчик. Жениться может, да?
- Да!
- Что же не женится? Мама не разрешает?
- Отстань, Надежда! Завидуешь?
- Чему? - хмыкнула Надя.
- Тому, что он такой молоденький, чистый. Что я на пять лет его старше, а он меня обожает.
- Что ж тут удивительного? Ты его первая женщина. Еще бы ему… Но это ненадолго, не надейся, - безжалостно произнесла она.
- Да тебе-то что? - обозлилась Маша и взялась было за ручку двери.
- Ладно, ладно, я пошутила, - испугалась девушка. - Раздевайся, Антон Владимирович уже здесь, - шепнула она. - Ждет тебя не дождется… Везет тебе, Машка!