Гордеев понял, что за ним следят, на полпути из Шереметьева. Слежка велась нагло, явно с целью запугать преследуемого. В зеркало заднего вида Юрий заметил, что в иномарке сидят четверо мужчин. Преследователи не пытались обогнать машину адвоката, но и не отпускали ее от себя дальше, чем на тридцать метров. Таким тандемом они доехали до города. Гордеев хотел было свернуть к посту ГАИ и под каким-нибудь предлогом задержаться там. Расчет был прост: четверо головорезов в иномарке не смогут не вызвать подозрений у гаишников, если остановятся неподалеку от поста.
Он уже готовился заложить руль вправо, но тут иномарка обогнала его и на большой скорости ушла в город.
Гордеев с облегчением вздохнул и решил, что, возможно, эти четверо в машине просто юмористы, решившие попугать владельца жалкого "жигуленка". Адвокат помянул недобрым словом Турецкого, давшего в недавнем разговоре пищу для развития этой паранойи, и уже с легким сердцем направился к Лизе.
Однако возле подъезда ее дома он увидел ту самую иномарку. И что еще неприятнее - в ней теперь сидели два человека. Гордеев был в этом уверен, потому что в салоне машины горел свет, который погас, когда он подъехал. Оставалось только гадать, где двое других, может, вышли по дороге сюда, а может быть, поджидают его в подъезде.
Адвокат припарковал машину неподалеку от входа. Вспотевшими пальцами нащупал в кармане бляшку магнитного ключа, в очередной раз пожалел о том, что до сих пор не обзавелся оружием, и, успокаивая себя мыслью о консьержке, выбрался из машины и направился к дверям.
Он приложил ключ к замку. Никакого эффекта. Гордеев невольно оглянулся на иномарку. Сейчас он был совершенно открыт и представлял собой прекрасную мишень. Гордеев отнимал и прикладывал ключ к замку несколько раз, пока наконец не сообразил, что пытается открыть дверь в подъезд чужого дома ключом от своего.
Стоять под прицелом типов, сидящих в машине, а Гордеев почти физически чувствовал эти взгляды, было не очень приятно. Адвокат еще раз оглянулся через плечо и, открыв дверь, проскользнул в подъезд.
Консьержки не было. Гордеев огляделся по сторонам. В широком холле ни души. Адвокат подумал о Лизе, которая оставалась в квартире, и быстро направился к лифту. Нажал кнопку вызова. Краем глаза заметил какое-то движение справа от себя и резко повернулся. Перед ним стояла консьержка со шваброй в руке.
- Вам кого, юноша? И как вы сюда попали? - подозрительно спросила она.
- Через дверь. - Гордеев показал женщине ключ. - К Варгановым никто не проходил?
- Проходили двое. С полчаса назад. Елизавета Витальевна сама их велела впустить.
Подошел лифт. Гордеев, не говоря ни слова, влетел в кабину и нажал на кнопку с цифрой пять.
Он позвонил в дверь квартиры. Некоторое время никто не открывал. Эти мгновения показались Юрию чудовищно долгими.
Наконец дверь открыла Лиза.
- Привет, проходи, - сказала она.
- У тебя гости? - поинтересовался Гордеев.
- Да. Двое ребят приехали из Питера. Помочь на похоронах. Я им в гостиной постелила. Что с тобой?
Гордеев сел на тумбочку для обуви и закрыл глаза.
- Ничего, все нормально. - Он встал, прошел на кухню и посмотрел через окно во двор. Машина с погашенными огнями стояла на том же месте.
- Сегодня приезжал референт отца - некто Ас-молов. - Лиза стояла в дверях кухни за спиной Гордеева.
- Что хотел? - Юрий смотрел на машину, ожидая увидеть какое-либо движение.
- Посмотреть бумаги. Якобы папа забирал важные документы домой.
- Ты, конечно, не позволила ему этого сделать? - испуганно произнес адвокат.
- Я сказала, что все документы изъяты следствием. - Лиза подошла к Гордееву и обняла его за шею. - Куда ты смотришь?
- Да вот пытаюсь понять, не помешает ли утром моя колымага лимузинам государственных деятелей. - Юрий обернулся внутри кольца девичьих рук. Теперь они стояли лицом к лицу.
- Значит, ты останешься? - тихо спросила Лиза.
- Конечно, - с чувством произнес Гордеев и нежно поцеловал девушку.
Турецкий прилетел в Москву рано утром. Было еще темно. Шел снег.
"Ну вот зима как зима!" - подумал он, на мгновение задержавшись на верхней площадке трапа, и вдохнул полной грудью холодный воздух, пропитанный резким запахом керосина.
Александру Борисовичу, человеку сугубо городскому, нравились запахи, которыми напоен воздух мегаполиса. Они бодрили и заставляли шевелиться. И хотя он и считал это явление своеобразной техногенной мутацией, но с чистым воздухом провинции отношения никак не складывались. Там вечно хотелось спать от переизбытка кислорода в легких. Попадая в лес или в горы, Турецкий чувствовал себя неуютно, воздух странно щекотал ноздри, и приходилось много курить, чтобы компенсировать недостаток привычных токсинов. Тогда Александр Борисович начинал кашлять и скоро покидал местность с чистым воздухом, говоря, что этак он заработает рак легких…
Турецкий слетел по ступеням трапа к автобусу, который должен был доставить пассажиров в здание вокзала. Следователь совершенно не чувствовал усталости, наоборот, все его существо охватил сильнейший охотничий азарт. В полете он не сомкнул глаз и мысленно подгонял время. Он просчитал все возможные пути поиска близнецов и краснолицего, о котором говорил Гордеев. Турецкий всегда находил адвоката весьма толковым и, хотя и шутил по поводу его ухода из органов, на самом деле считал, что это серьезная потеря для прокуратуры. "С другой стороны, - думал Турецкий, - иногда складываются ситуации, когда Юра более полезен как адвокат. В конце концов, все равно мы часто работаем бок о бок. Так что общими усилиями дело и продвигается. А это и есть самое главное".
Итак, краснолицый и близнецы. Надо немедленно принимать меры для их розыска… Сейчас он заедет домой и приведет себя в порядок. А потом - в Генпрокуратуру. Он попросит… Нет, потребует у начальства усилить группу расследования убийства Варганова. У него есть для этого все основания. Нужно поставить перед людьми задачи, которые они будут решать одновременно, непрестанно и быстро сужая кольцо поисков.
Автобус подъехал к башне таможенного терминала. И Турецкий поспешил к стойке спецконтроля и уже через пятнадцать минут мчался на такси к городу.
"Надо Гордеева держать при себе до конца расследования", - подумал он, закрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья.
Юрий Гордеев вышел из дома в десять утра. В одиннадцать должна была начаться панихида, а в двенадцать - похороны Варганова на Ваганьковском кладбище. Гордеев собирался присутствовать на всех траурных мероприятиях и опекать Лизу.
Машина, преследовавшая адвоката накануне вечером, все еще стояла неподалеку от подъезда. Сейчас, при свете дня, занесенная снегом, она совсем не казалась опасной. Гордеев направился к своей машине, не отрывая взгляда от иномарки. Автомобиль как будто врос в заснеженную дорожку и, казалось, простоял здесь с начала зимы. Впрочем, так выглядели все машины в обозримом пространстве. Из выхлопной трубы иномарки шел еле заметный дымок.
Гордеев резко свернул с дороги и подошел к своему авто. Он протер стекло от налипшего снега и заметил двух мужчин в спортивных костюмах, спавших на передних сиденьях. На заднем сиденье Юрий увидел большой ламинированный пропуск, который закрепляется на переднем стекле с надписью "Прокуратура РФ" на фоне выцветшего государственного флага. Из кармана человека, сидевшего рядом с водителем, торчала антенна большой милицейской рации.
"Значит, Турецкий не просто меня предупредил. Он еще и охрану приставил", - улыбнулся Гордеев и тихо отошел от машины.
Скоро из подъезда вышли Лиза и ее гости. Вчетвером они забрались в "Жигули" адвоката.
Уже отъезжая, Гордеев заметил в зеркале заднего вида, как бойко заработали "дворники" иномарки, словно умывая заспанные лица охранников, едва не упустивших своих подопечных.
Турецкий просматривал отчет, составленный Тамарой. Он положил бумаги на стол и взглянул на девушку, стоящую перед столом с виноватым видом.
- Не печалься, царица Тамара, - пропел Александр Борисович, хотя сам был заметно разочарован прочитанным. - Совсем не обязательно, что эти близнецы когда-нибудь попадали в поле зрения правоохранительных органов.
Тамара пожала плечами и исподлобья посмотрела на Турецкого.
- Может быть, - грустно произнесла она, - но все равно обидно.
- Дам тебе еще одну "наколку", как говорят наши оппоненты. - Следователь поднялся из-за стола. - Сделай запрос в немецкое посольство относительно всех российских граждан, получавших в последние два - даже три месяца визы для въезда в ФРГ.
- Понятно! - обрадовалась Тамара. - Спасибо! Вы такой замечательный! Я думала, раз теперь у вас столько помощников, а я не справилась с поручением…
- Это не ты не справилась. Это задача была поставлена неверно. Иди работай. И позови мне нашего главбуха.
Так Турецкий называл специалиста по экономическим вопросам, который все сегодняшнее утро выполнял поручение Александра Борисовича.
Тамара вышла из кабинета, не закрыв за собой дверь. Через проем была видна соседняя комната, где за столами у компьютеров и у телефонов сидело три человека.
"Еще двое в разъездах, - подумал Турецкий. - И двое оперов следят за Гордеевым. Да, помог Слава Грязнов, не обидел".
Полненький, белобрысый человек в круглых очках поднял голову и посмотрел на подошедшую к его столу Тамару. С улыбкой выслушал ее и тут же заспешил в кабинет к Турецкому.
- Ну как успехи? - с неодобрением посмотрев на перетянутый ремнем, похожий на подушку живот экономиста, спросил следователь.
- Пока удалось выяснить следующее. Андросов и Ковальчук действительно занимались экспортом водки. Но объем их продаж за границей был почти втрое выше того, что приобреталось ими у ведущих заводов-производителей, имеющих хорошую репутацию на западном рынке.
- А у кого они добирали остальное? - спросил Турецкий.
- Это сложно выяснить. Я пока работаю. Думаю, что смогу найти слабые места в их схемах, - ответил "главбух".
- Каким образом?
- Такие объемы экспорта трудно скрыть. Не на лодках же они это все ввозили, - сказал экономист и улыбнулся.
- Еще что-нибудь? - не ответил на улыбку Турецкий.
- Около трех месяцев назад к этим двоим обратился Варганов. Предложил им официально увеличить объемы легальных закупок. То есть отойти от теневиков.
- Они, судя по всему, не согласились, - тут же догадался Турецкий.
- Да. Но западным партнерам, видимо, это начало надоедать. На них внезапно обрушился поток рекламаций от покупателей. Они едва не лишились лицензии на торговлю. А потом еще на выставке в Англии "Росспиртпром" представил проект нового дизайна этикеток для самых раскрученных марок водки. Там такая полиграфия, что в кустарных условиях ее не подделать.
- И наши друзья решили совсем отказаться от сотрудничества с Варгановым? Почему? - удивился Турецкий.
- Кому хочется платить налоги в полном объеме? А с Варгановым именно так и надо было поставить дело. Судя по всему, нашли способы ухода от налогов - это раз, увеличить объем нелегального экспорта - два, повысить качество продукции, чтобы не поступало рекламаций, - это три и, наконец, решить проблему с защищенными от подделки этикетками - это четыре.
- Да, круто замешано… - вздохнул Турецкий и взглянул на "главбуха".
Экономист кивнул и сложил короткие руки на животе.
- Ты имеешь два конца, с которых можешь выйти на этого бутлегера. Сколько тебе понадобится на это времени?
- Предположение, кто это может быть, могу высказать прямо сейчас. Но это будет бездоказательно, - сказал экономист.
- Ничего, валяй, - торопил "главбуха" следователь.
- Думаю, такие операции по плечу двоим: Салказанову и Пирожкову. Оба работают на Северном Кавказе и почти полностью контролируют рынок паленой водки в европейской части России.
- Материалы на них можешь дать?
- Могу. Но на это уйдет время.
Турецкий хотел было возмутиться, но экономист его опередил:
- Хотя материалы по Пирожкову должны быть у нас.
- Он что, привлекался?
- Да, и, по-моему, неоднократно. Обычное дело, элита российского бизнеса! - развел руками толстяк.
На этот раз Турецкий рассмеялся, чем очень порадовал своего подчиненного.
- Сделай запрос в архив, а сам возвращайся к работе, - определил задачу следователь.
- Слушаюсь! - вытянулся толстяк, нарочито неловко повернулся на каблуках и вышел из кабинета.
"Шут гороховый!" - подумал Турецкий и понял, что толстяк ему, пожалуй, симпатичен.
Александр Борисович посмотрел на часы. Нужно позвонить Меркулову и узнать, пробил ли он разрешение на просмотр материалов съемок тележурналиста Баилова. Турецкий знал, что тот действовал против Варганова по указке и не случайно оказывался на месте событий до того, как они происходили. Значит, кто-то, возможно, контролировал ход событий и мог случайно попасть на пленку. Да и вообще, этого Баилова давно пора было прищучить. "Была бы моя воля, - подумал Турецкий, - я бы его подержал в камере недельку. Глядишь, и спесь бы слетела".
Турецкий набрал по внутреннему телефону номер Меркулова.
- Здравствуй еще раз. Да, это я - твоя головная боль. - Следователь рассмеялся. - Ну и как, можно телепузика за вымя подержать?
- Валяй. Смотри только, чтоб не уделал он тебя, - раздался в трубке глухой голос.
- Авось пронесет, - скаламбурил Турецкий. - Спасибо тебе. В любом случае это будет для него полезно. Немедленно отбываю в Останкино.
- Зря прокатишься. Он сейчас не там.
- А где? - удивился Турецкий.
- Включи телевизор, узнаешь. - Меркулов дал отбой.
Турецкий щелкнул пультом. На экране беззвучно шевелил губами Баилов. За его спиной был виден вход на Ваганьковское кладбище.
- Вот черт! Стервятник! - Турецкий вскочил со стула и выбежал в комнату к помощникам. - Машину мне, быстро! Чтоб с мигалкой и со всеми, пропусками. Пусть хоть все стекло ими завешают! Тамара, пулей к Меркулову - забери у него документы для меня!
Следователь выдернул из кармана мобильный, едва не уронил его, поймал и быстро набрал номер Гордеева.
- Абонент недоступен… - услышал он в трубке равнодушный голос.
- Зараза! - Турецкий с силой нажал на кнопку.
Прибежала Тамара с документами.
- Свяжись с нашими ребятами, которые Гордеева прикрывают, пусть смотрят в оба! - Турецкий бросил это на ходу одному из помощников и стремительно вылетел из комнаты.
- А с ними нет связи. У них батарейки в рации сели за ночь, - произнес помощник, оглядывая лица товарищей. - А что случилось-то?
Гордеев отключил телефон, потому что находился на кладбище. Плотное кольцо людей окружало могилу, возле которой стоял гроб. Лицо Варганова не было возможности привести в порядок, и его отпевали, не открывая запаянную крышку.
Шла гражданская панихида. Юрий стоял рядом с Лизой, чуть позади. Он видел, как ей мучительно тяжело слушать те хорошие речи, которые произносили об отце люди, потому что все слова были в прошедшем времени. Изредка девушка отводила назад руку, и адвокат касался ее пальцев своими. Эти прикосновения будто придавали дочери Варганова новые силы.
Нежданно-негаданно к могиле приблизились несколько групп из трех-четырех человек самого подозрительного вида. Их словно специально подобрали на роль так называемых братков. Здоровые, коротко остриженные, со жвачками в фиксатых ртах, они бесцеремонно расталкивали собравшихся, протаскивая с разных сторон к могиле пышные венки.
- Кто это? - испуганно оглянулась на Гордеева Лиза.
Адвокат пожал плечами и огляделся по сторонам. К месту захоронения спешила группа телевизионщиков, впереди он увидел вездесущего телезолотаря Баилова.
Гордеев посмотрел на, место, где находились венки. Здесь плотно стояли три мордоворота, остальные разошлись по толпе, расположившись таким образом, что со стороны могло показаться, будто все собравшиеся имеют к ним отношение.
Юрий прочел надписи на венках: "Дорогому другу от братвы", "Скорбим по брату". Это было на венках, обращенных к нему, что до двух других, то Гордеев, уже начинавший догадываться, в чем дело, не сомневался в содержании надписей на их лентах.
Тем временем ошеломленных людей окружили три человека с камерами. Баилов расположился за их спинами, подумал секунду и залез на могильный камень.
- Возьми меня вот так! - крикнул он оператору, показывая ребром ладони на грудь. - А вы снимайте, снимайте людей!
- Я, Максим Баилов, веду репортаж с похорон Виталия Варганова, героя почти каждой моей передачи на протяжении вот уже полугола. Что за публика собралась, чтобы проводить в последний путь этого, как говорится, кристально честного человека…
С этими словами журналист обернулся и показал рукой на людей возле могилы.
- Все! - Он махнул оператору рукой. - Остальной комментарий наложим на материал. Венки мне обязательно снимите!
Гордеев посмотрел на Лизу. Она была бледна как смерть и гневно сжимала кулаки.
- Сволочь! Что он делает?! - Она готова была броситься на Баилова.
- Не надо, Лиза, - тихо сказал Гордеев. - Не делай ему подарок. Смотри, вон он уже на нас нацелился.
Гордеев показал глазами на одного из операторов, который, уловив небольшое движение, сделанное Лизой, тут же направил в ее сторону объектив камеры.
Адвокат подошел к Баилову, который взирал на него насмешливо, заложив руки в карманы дорогого кашемирового пальто.
- Вы что делаете? Кто вам дал разрешение на съемку? - возмутился Гордеев.
- А у кого мне его спрашивать? У вас, что ли? - насмешливо произнес Баилов, делая знак кому-то за спиной Гордеева. - Пресса имеет право снимать все что угодно. Адвокатишка! Пошел вон!
Гордеев понял, что Баилов провоцирует его. Он обернулся и увидел направленную на него камеру. Заметил движение в толпе: двое бандитов яростно нападали на одного из операторов, другой хладнокровно снимал эту сцену.
- Вы хотите опорочить Варганова. - Гордеев обернулся к Баилову. - Я разоблачу ваш спектакль!
- У меня миллионная аудитория, - спокойно ответил Баилов. - Материал выходит сегодня вечером. Ты ничего не сможешь сделать, сынок.
- А я ему помогу. - За спиной Баилова стоял запыхавшийся Турецкий.
- А это еще кто? - прошипел Баилов.
- Вы прекрасно знаете, кто я. Сворачиваем лавочку, и быстренько.
- На каком основании?! - попробовал возмутиться Баилов.
- Разрешение от семьи на съемку имеется? - грозно спросил Турецкий.
- Нет, - вяло пробормотал Баллов.
- А это частная жизнь, понимаете? Никто не имеет права в нее вторгаться. Никто! Вам процитировать статью закона?
Баллов нахмурился и счел за благо промолчать.
- А теперь самое главное. - Турецкий достал из портфеля папку.
- Что это? - Баилов нутром почуял неладное.
- А это, мой маленький друг, постановление об изъятии у вас всех материалов, связанных с Варгановым. - Турецкий протянул Баилову лист бумаги.
Баилов оторопело изучал постановление, а Турецкий между тем с ловкостью фокусника выудил из папки другой документ, в четверть обычного листа.
- А вот вам еще - на добавочку, так сказать…