– Смотри, падла, – услышал он голос своего опера, – смотри лучше… Лучше смотри… Лучше… Лучше бы тебе вспомнить тот самый дом… ту самую дачу. Потому что иначе – я тебе все почки отобью за вранье… Понял? После того, как мне полковник голову оторвет за хорошую работу, – добавил он. – У-у, урод!
Олег Петрович явно сдерживался от того, чтобы не ударить Витьку.
"Ладно, – подумал Витька, – в моих же интересах подольше здесь побродить. Все лучше, чем в камере с уголовниками сидеть. А тут, глядишь – через несколько часов они все устанут и отстанут от меня на время… К тому же – можно просто указать на первую попавшуюся дачу. Пускай ищут. Может, найдут чего… А мне – все. Абзац. Менты мне не верят, дачу я почему-то найти не могу… Голова кругом идет. Все равно теперь…"
Васик подкатил к моему подъезду и заглушил мотор.
– Ольга, с тобой точно все в порядке? – в который раз озабоченно спросила Даша. – Может быть, лучше отвезти тебя в травмпункт?
– Не стоит, – сказала я, – лучше полежу немного. Может быть, усну часа на два…
Что мне этот травмпункт? Сделают мне рентгенограмму черепа, пропишут таблетки какие-нибудь, которые я пить, конечно, не буду во избежании… даже не знаю чего. Попытаюсь справиться со своей травмой сама…
– Может быть, посидеть с тобой немного? – предложил протрезвевший и притихший после известных событий Васик. – Ну, там… вдруг ты пить захочешь или еще что…
– Или плохо тебе станет, – подхватила Даша, – а мы тут как тут. Скорую вызвать или еще что.
– Не нужно, – снова сказала я, – что вы каркаете-то? Скорая, скорая… Все со мной в порядке…
Н-да, ребята. Видно, вы жизнью совсем не дорожите. Я не знаю, что со мной случилось из-за этого удара… Вдруг свалится еще одна галлюцинация – и не такая безобидная, как предыдущая – а я утащу вас с собой… Что тогда? Нет, не могу я рисковать жизнями моих друзей, не могу. Тем более, что в экстремальной ситуации мне одной легче справиться, а то еще спасать Васика и Дашу…
– Ну ладно, – вздохнул Васик и завел мотор. – Я домой поехал. Ты мне звони, если что.
– Ты сам звони, – сказала я, – ты же не думаешь на стрелку с хачиками одному ехать?
– А как же… Они сказали – одному приезжать, – пожал плечами Васик, – у них с этим строго… Сделаешь что не так, еще не бабки поставят.
– Кстати, насчет бабок, – встряла Даша, – ты где их брать собираешься? У тебя столько нет, я знаю… Сумма порядочная, что и говорить.
– Бате надо звонить, – снова вздохнул Васик, – только он не даст. Начнет 0 орать, в РУБОП звонить, то-се… А только – что РУБОП, они повяжут этих хачей, а те через два дня выйдут. Найдут меня и…
– Объясни ему ситуацию, – предложила Даша, – скажи, что лучше будет заплатить и не дергаться… Хотя… я слышала, что этим бандюгам только заплати один раз. Они потом тебя до нитки обдерут.
– Так что же мне делать? – уныло протянул Васик. – Они ведь номер моей машины записали, а по номеру машины найти владельца – раз плюнуть.
– Ого-го! – вдруг воскликнула Даша.
– Чего ты? – обернулся к ней Васик.
– Весело будет, если они твою фамилию узнают, – сказала Даша, – вот я о чем подумала. Фамилия-то твоя в городе известная. Бандиты сразу поймут, чей ты сын. А такой удачи они не упустят. Так что лучше тебе все сразу отцу рассказать. Да-а… влип ты, парень. А все из-за своей пьяной безалаберности…
– Да пьяный я был, – буркнул Васик, – так… выпимши. И веселый еще.
– Довеселился… И зачем ты согласился бабки завтра утром принести? – поинтересовалась Даша. – Попросил бы неделю на поиски денег – или больше недели. А то так сразу понятно, что для тебя означенная сумма – не такая уж и колосальнаяя…
– Поторопился я, – сказал Васик и с досады куснул губу, – напугался тоже… как этот… как лох.
Мы минуту помолчали.
Потом Васик душераздирающе вздохнул и проговорил тоскливо:
– Ольга бы разобралась с этими козлами за пять минут… Если бы у нее в голове ничего не путалось бы. Вообще я не понимаю – вроде и не такая страшная авария была – а вон оно что получилось…
– Знала бы где упаду, соломки подстелила бы, – проворчала я, – если б ты не гнал, как сумасшедший, все в порядке было бы… Ну ладно. Я вот что предлагаю…
Тут мне пришлось замолчать. Боль в затылке возникла внезапно, будто кто-то невидимый одним сильным ударом вбил мне в голову огромный тупой гвоздь.
Я поморщилась, но покрепче сомкнула губы, стараясь не стонать. Боль все усиливалась и, достигнув, наконец, своего пика, начала опадать. У меня все поплыло перед глазами, я уцепилась за ручку дверцы, чтобы не сползти с кресла. Господи, да что же это такое…
Придя в себя через несколько минут, я ощутила на своем плече руку Васика и услышала его встревоженный голос:
– Оля! Оля!! Оля, ты чего? Даша, посмотри, у нее глаза, кажется, закатываются…
– Не тряси меня… – получилось у меня выговорить. – Все уже прошло… Просто меня затошнило, и я… сделала над собой усилие, чтобы не запачкать салон твоей новой чудо-машины…
Васик медленно отпустил меня и недоверчиво заглянул мне в лицо.
– Бледная как смерть, – сказал он, – слушай, ты как хочешь, а я тебя в больницу отвезу…
– И не вздумай!
Я открыла дверцу и с большим трудом выбралась наружу.
– Поезжайте! – махнула я рукой. – Мне нужно одной побыть, чтобы… привести себя в порядок. А утром, Васик, обязательно, позвони мне – перед тем, как на стрелку поедешь. Может быть, мне на утро будет полегче, я с тобой поеду и разберусь с этими хачиками. Позвонишь?
Васик оглянулся на Дашу. Даша пожала плечами.
– Позвоню, – сказал Васик, – если ты просишь. Ты только сама позванивай. Или мне, или вон Даше… Чтобы мы знали, что с тобой все в порядке… – он с сомнением посмотрел на меня и поправился, – то есть, чтобы мы знали, что с тобой все не так плохо.
У меня даже получилось улыбнуться.
– Хорошо, – сказала я, – не беспокойтесь… А отцу своему ты, Васик, пока не звони. Нечего его лишний раз волновать. Лучше завтра перебьем стрелку, а потом… потом видно будет. Или я поправлюсь, или…
Что говорить после второго "или" я не знала, поэтому я просто махнула своим друзьям – еще раз, на прощание, и пошла к подъездной двери.
"Надеюсь, что лифт работает, – подумала я еще, – боже мой, как плохо-то…"
Добравшись, наконец, до своей квартиры, я вслух поблагодарила бога за то, что в сотворенном им мире предусмотрено такое устройство, как лифт. Просто не знаю, что бы я делала, если бы мне пришлось подниматься по ступеньками до нужного мне этажа.
Наверное, просто легла бы и померла.
Заперев за собой дверь, я прошла в гостиную и тяжело опустилась в кресло. Папку я положила на стол. Все равно делами я сейчас заниматься на могу, отдохну немного – часа два – тогда и постараюсь что-нибудь почитать.
Откинувшись на спинку кресла, я закрыла глаза. Понемногу голова моя перестала кружиться и тупая боль в затылке ушла. Чтобы не спугнуть хрупкое состояние покоя, я несколько минут не шевелилась, а когда мне показалось, что теперь я смогу размышлять и передвигаться более или менее свободно, я открыла глаза и встала с кресла, чтобы включить телевизор.
Потом взяла в руки пульт управления и вернулась в кресло.
Так, посмотрим.
Программа новостей… Цирковое представление… Старинный американский фильм с допотопным гнусавым переводом… Тысячи раз просмотренная "Ирония судьбы…" Ну, вот хоть что-то интересное – передача "Случайный свидетель" с… все время забываю, как фамилия ведущего. Вроде бы, он однофамилец какого-то писателя-соцреалиста. Шолохов? Нет…
Ну да неважно.
Поудобнее устроившись в кресле, я отбросила пульт на диван, чтобы не мешался на коленях, и уставилась в телевизор, на экране которого замелькали разбивающиеся автомобили, вываливающиеся из окон люди, тонущие люди, люди горящие, разрываемые на куски дикими зверями… Вот это и есть, кстати, неподдельное биение жизни.
Поневоле подумаешь о том, насколько хрупок и несовершенен человеческий организм. Ладно там – пожар, дикие звери, водная стихия… Да какой-нибудь паршивый камешек, отлетевший из-под лезвий случайной газонокосилки и угодивший прямо в висок проходящего мимо гражданина, вполне может уложить этого гражданина – наповал.
Или вот, например, ножка кресла, на котором я сижу, сейчас подломится, я опрокинусь на спину и грохнусь и так здорово ушибленной сегодня головой о пол. Потеряю сознание и… Кто мне скорую будет вызывать?
На экране телевизора молодой человек с выпученными глазами и налипшими на мокрый лоб спутанными прядями грязно-желтых волос болтался на перекрестье высоченного столба. Молодой человек был совершенно гол и вопил какую-то дрянь на английском языке. Ведущий, с фальшивым трагизмом подвывая, рассказывал что-то о вреде наркотиков и распространении этого ужасного поветрия практически во всех молодежных кругах Соединенных Штатов Америки.
А кресло – действительно – качнулось подо мной. Я чуть наклонилась, чтобы проверить, не надломилась ли на самом деле ножка – нет, не надломилась.
– Чертовщина, – проворчала я, – показалось… Голова, наверное, снова закружилась.
Сюжет об обнаженным наркомане на столбе сменился другим – теперь ведуший рассказывал о том, как опасен парашютный спорт – сколько парашютистов разбиваются из-за того, что отказывает их снаряжение и так далее… – кадры демонстрировались соответствующие.
Кресло снова качнулось. Теперь я была уверена, что это не голова у меня закружилась – а качнулось кресло. Я опять склонилась и тут…
Неведомая и невероятно мощная сила рванула меня вниз и накрепко прижала к креслу. Тугие потоки воздуха не давали мне дышать, а перед собой я видела голубое-голубое небо, в котором с бешеной скоростью кувыркались сотни крохотных облаков.
Удивление еще не успело смениться страхом, когда я вдруг поняла, что лечу на огромной высоте, с непостижимой скоростью приближаясь к земной поверхностью.
Вот тут-то мне и стало по-настоящему страшно. Закрыв глаза, я закричала, встречая очередную – так неожиданно обрушившуюся на меня – галлюцинацию.
Такого точно никогда не показывали в передаче "Случайный свидетель" – человек находится в состоянии свободного полета на расстоянии нескольких километров от земли – безо всякого парашюта, даже без какого-нибудь паршивого дельтаплана – только кресло, в которого сила притяжения вдавливает этого человека.
То есть – меня.
"Ощущения вполне определенные, – носились в голове у меня мысли, – физически полноценные ощущения – мне трудно дышать от сумасшедшей скорости и разреженного воздуха, мне очень холодно, просто ужасно холодно и… в животе будто что-то оборвалось от безумного страха… И все это значит, что, когда я достигну земли…"
Додумывать эту мысль я не стала. Я схватилась за ручки кресла и отчаянным усилием вырвала его из-под себя.
Мало что изменилось в моем положении – кресло болталось рядом со мной, а меня теперь крутило и трепыхало в воздушных потоках, как рваную рубашку на сильном ветру.
– Так делу не поможешь, – сказала я и, конечно, не услышала своего голоса, – нужно сконцентрироваться и вырваться из этой галлюцинации… И сделать это нужно как можно скорее. Иначе…
Я зажмурилась и сдавила ладонями виски, чтобы помочь себе не отвлекаться ни на что. Не знаю, как это мне удалось, но все же я смогла на несколько мгновений абстрагироваться от безумной ситуации, в которую попала и вызвала в своем сознании картинку цветущего придорожного луга – маленькие полосатые столбики у обочины, серая пыль на широких листах лопуха…
На сотую долю секунды прекратился сумасшедший вой ветра в ушах…
Я осторожно открыла глаза.
И тогда окружающая меня действительность, которая была до этого момента всего лишь застывшей картинкой, пришла в движение. Чудовищный гул, летящий откуда-то сверху, словно подбросил меня. Я вскочила на ноги, обернулась и увидела надвигающуюся с горизонта гигантскую воронку смерча.
Не зная, что мне делать, я остановилась. Я никогда еще не видела смерч так близко – только по телевизору, кстати, скорее всего, в этой треклятой передаче "Случайный свидетель" – и уж точно никогда бы не подумала, что он – смерч – передвигается с такой скоростью.
Пока я в замешательстве топталась на месте, страшная воронка преодолела почти половину разделявшего нас с ней расстояния – и теперь неправдободобно быстро шла прямо на меня.
Я повернулась и побежала в противоположную от ужасной опасности сторону – а что мне еще оставалось?
Конечно, это не спасло бы меня – уже через несколько секунд я почувствовала, как хлестнул по моем спине поток ветра, потом еще один, потом еще… словно дыхание громадного хищника, настигающего меня – конечно, мое бегство не спасло бы меня, просто отсрочило бы время гибели, но – именно выиграть немного времени мне и нужно было…
Очень трудно бежать изо всех сил – с закрытыми глазами. Но, чтобы сконцентрироваться, мне нужно было крепко зажмуриться. Ветер рвал с меня одежду. Потом кто-то со страшной силой выбил землю у меня из-под ног и…
Очевидно, состояние покоя в моем сознании прочно ассоциируется с морским побережьем, жарким солнцем, белым песком – когда я открыла глаза, я увидела, что нахожусь на безлюдном пляже – солнце стояло высоко в зените, а море ласково плескалось у моих ног.
Я перевела дух. Мои руки все еще дрожали, все тело гудело от страшного напряжения. Я поднялась на ноги и оглянулась – никого. Вроде никакой опасности не предвидится на этот раз. Тем не менее еще несколько минут я топталась на одном месте, готовясь стремительно обернуться на любой шорох, но никаких шорохов не было слышно тоже.
Наконец я успокоилась окончательно. И, рассудив, что не все галлюцинации могут быть средоточием непереносимого ужаса и смертельной опасности, я сбросила с себя всю одежду и осторожно вошла теплую морскую воду по колено.
Остановилась. Вроде никто меня за щиколотку не хватает, у колен не всплывает синяя рожа утопленника.
Все спокойно.
Я погрузилась в море и поплыла.
"Далеко не буду заплывать, – решила я про себя, – мало ли что… Несколько метров проплыву – до тех пор, пока буду чувствовать под ногами дно. А потом вернусь"
Я сделала всего несколько гребков и остановилась. Перевернулась, чтобы улечься на спину и вскрикнула, едва не хлебнув ртом морской воды.
– Не может быть, – задыхаясь и мгновенно холодея от ужаса, проговорила я, – этого… просто не может быть… Я всего лишь сделал несколько гребков – я должна была… оказаться только… метрах в трех-четырех от берега… а теперь…
Вокруг меня – слева, справа, сзади и впереди – расстилалась безбрежная темно-голубая гладь – безмолвная и едва трепещущая. А сверху нависало небо. Никакого берега нигде не было и в помине.
– Спокойно… – прошептала я сама себе, – спокойно. Еще ничего не случилось. Просто заплыла… немного дальше, чем хотела. Теперь нужно вернуться на берег. Только и всего – вернуться на берег.
Только и всего… А где он, этот берег? Если б знать…
"Если нельзя добраться до берега, – подумала я, – то нужно мне выбираться из этой галлюцинации. К чертовой матери. Пока ничто мне не мешает, нужно сосредоточиться. Пока ничего мне не мешает," – так подумала я.
Лучше бы я об этом не думала – справа от меня – метрах в десяти спокойную водную гладь резанул острый плавник. Сколько раз я видела в фильмах подобное – поэтому сразу узнала существо, которому принадлежал этот плавник – акула.
– С меня хватит, – сорвалось у меня с губ, и я тут же зажмурила глаза, успев, впрочем, заметить, что черный гребень плавника всплыл уже на расстоянии метра от меня.
Времени, чтобы конструировать в сознании картинку у меня не было совсем, поэтому…
– Умер, что ли? – услышал он над собой голос спустя много тысяч лет.
– Да нет, вроде дышит… – ответил другой голос, – хотя, черт его знает…
Он открыл глаза, и ослепительное солнце лопнуло у него в голове.
Застонав от невыносимой боли, он снова закрыл глаза.
– Он пьяный, наверное, – предположил тот же голос, который произнес фразу "умер, что ли".
"О ком они говорят? – подумал он, и вдруг понял, что забыл значение слова "умер", – умер, умер… Ага, – что-то начало проясняться у него в голове, – умер – это… Нет не то…"
Он во второй раз осторожно открыл глаза. Свет снова резанул по ним, но уже не с такой силой, как раньше.
Перед собой он увидел невысокое плоское строение, состоящее из вертикальных недлинных планок, по всей длине перечеркнутых двумя длинными горизонтальными.
"Забор, – вдруг вспомнил он, – ну, да – точно, это забор".
На фоне забора стояли два странных существа. Подняв на них глаза, он вскрикнул, попытался было отскочить, но ударился обо что-то спиной и снова упал.
– Вот это нажрался! – воскликнуло одно из существ и он узнал его голос, потому, что слышал его несколько секунд назад, – от людей шугается!
– Бывает, – произнесло второе существо и он тоже узнал его голос, потому что и его слышал несколько секунд назад, – я вот, когда после запоя из дома выхожу, тоже – трезвых людей боюсь почему-то.
Произнеся эту мало понятную для только что очнувшегося речь, существа замолчали.
Когда страх его немного поутих:
– А кто такие "люди"? – спросил он у существ.
Они странно заквохтали. Он внезапно вспомнил, как называется это квохтанье – смех.
– Люди – это мы, – сказало первое существо, – И ты тоже, кстати…
– Я?
Он посмотрел на себя.
"Действительно, – подумал он, – у меня почти такие же конечности, кажется, две из них называются руками, а две – ногами. Оказывается, я очень похож на этих существ. Странно, почему это?"
– И я – люди, – проговорил он, удивившись вдруг звуку своего голоса, потому что раньше его, кажется, никогда не слышал.
– Нет, надо же так нажраться, – снова повторило первое существо, – кошмар какой-то…
– Бывает, – успокоило второе существо и проговорило, обращаясь, судя по всему, к очнувшемуся, – ты сколько дней пил, браток?
"Браток" молчал. Он услышал столько совершенно незнакомых слов, что не знал о каком из них спросить в первую очередь.
– Что такое – браток? – выбрал он, наконец.
Существа переглянулись.
– Это – ты, – сказало первое.
– Вы же говорили только что, что я – люди? – не понял он.
Существа снова переглянулись.
– Ладно, – проговорила первое существо, – пойдем отсюда, Паша. Странный он какой-то… Ненормальный. Вдруг еще бросаться на нас начнет. Смотри, какие лохмотья на нем! Кажется, это был костюм… Весь изорван, просто в клочья. Живого места нет. И на пьяного он что-то не похож. Перегаром от него даже не пахнет.
– И точно, – произнесло второе, – я сначала думал, что это… бомж какой-то, а теперь вот…
– Может он из больницы бежал? – предположило первое существо, – из психиатрической?
Он попытался подняться на ноги. У него это получилось. Существа тут же отшатнулись от него.
– Пойдем, пойдем, – заторопилось вдруг первое существо, – на футбол опоздаем…
И они ушли.
Пошатываясь и держась руками за строение из вертикальных и горизонтальных планок – забор – он пошел в том же направлении, где скрылись два существа.