Меня тут же подхватили, скрутили, и я почувствовал, как на руках моих защелкиваются наручники.
8. Соль
Думаю, что нам всем троим - мне, Ереме и Глафире - уже через несколько минут после того, как мы покинули наш дом, чтобы отправиться в Подлесное, стало ясно, что мы погорячились. Да, безусловно, надо было действовать и торопиться, ведь ясно же было, что Лиза Травина, наш адвокат, человек, плотно, однако, сотрудничавший с правоохранительными органами, и, в частности, с Сергеем Мирошкиным, занимавшимся расследованием убийства Коблер, берет на себя огромную ответственность, скрывая от него факт моего знакомства с Федором. Федор - пока что единственный подозреваемый, успевший засветиться на видео, которое еще не успел просмотреть Мирошкин.
С одной стороны, получается, что Лиза с Глафирой работают на нас, а потому не могут сдать меня Мирошкину для официального допроса, с другой стороны - их связывают с Мирошкиным долгие годы совместной работы, а это значит, что между ними существует определенная договоренность, направленная на то, чтобы помогать друг другу во имя общего дела, а не вставлять палки в колеса. И факт утаивания важнейшей информации, если он вскроется, может дурно повлиять на их отношения.
- Думаю, что мы с Лизой легкомысленно поступили, согласившись с тем, чтобы Сергей собирал информацию о Федоре, - не выдержала и произнесла вслух то, что думала, Глафира.
Мы сидели с ней на заднем сиденье, тихие и сосредоточенные, и каждая думала о чем-то своем.
- А я считаю, что надо было отправляться в Подлесное утром, - вздохнула я, испытывая неловкость перед Еремой, которого мы втравили в нашу ночную авантюру. Тем более что он понятия не имел, куда ехать, и пробирался в ночи почти на ощупь, следуя указаниям навигатора - голубого экрана, прикрепленного к панели.
- Через сорок минут приедем, - произнес он. - Думайте, что скажем, когда прибудем на место. Как объясним свой визит? Скажем, что ищем Машу Еремину? Ночью? Подлесное - это село, там частные дома, мы остановимся перед воротами, перепугаем хозяев дома…
- Ну, во-первых, у меня есть удостоверение помощника адвоката, а это уже кое-что, - проговорила Глафира. - Скажу, что ко мне обратился клиент с просьбой разыскать Марию Еремину, проживающую по этому адресу.
- А сам-то клиент чего не поехал в Подлесное? - спросил Ерема.
- А он иностранец.
- Тогда ладно. В любом случае, если это окажутся простые люди, слово "адвокат" подействует на них определенным образом, в смысле, они отнесутся к нашему визиту серьезно.
- Вы же пойдете с нами? - спросила Глафира Ерему.
- По-хорошему мне бы надо остаться в машине, они, как увидят меня, испугаются, - он говорил вполне искренне, иронизируя по поводу своей внешности. Эдакий громила с каменным лицом и холодными глазами. Это я уже привыкла к нему, незнакомые же люди пугаются одного взгляда Еремы. Вот только наши опытные адвокатши восприняли его вполне нормально, видимо, таких уголовных рож насмотрелись!
Конечно, у Еремы была не рожа, это я так, к слову. Ерема был очень даже милым человеком, да только никто этого не замечал, кроме меня. А еще мне всегда казалось, что эта его грубоватая маска, созданная самой природой, - своего рода защита, словно с ее помощью он хочет скрыть глубоко запрятанную в нем нежность.
- Но я пойду с вами, мало ли что. Мы же не знаем, что представляют собой родственнички этой Машки. Соль!
Он вдруг осекся и замолчал. Забыл, что рядом находится Глафира.
- Слушай, Валя, и угораздило же тебя влипнуть в эту историю с убийством!
- Да ладно, убийство, - хмыкнула я. - Удивительно другое - эта Коблер на меня похожа как две капли воды, да еще к тому же по результатам теста ДНК является вообще чуть ли не моей матерью!
- Хочешь сказать, что она так хорошо сохранилась? Я так понял, что она выглядит, вернее, выглядела довольно молодо, чуть ли не твоей ровесницей?
- Ну да!
- Думаешь, сейчас увидишь своих родственничков? В Подлесном?
Я чувствовала, что ему хочется поговорить со мной. Одно дело - это общаться по телефону и скайпу, другое - вживую. Долго же не виделись, есть о чем побеседовать. К тому же столько событий произошло. А еще, я просто уверена, он чувствовал, что надо мной нависла опасность. Он ощущал ее кожей, своей грубой, дубленой кожей человека, много пережившего и знающего цену жизни, любви, дружбе.
Вот и сейчас ему не терпелось расспросить меня в подробностях обо всем, что произошло, его не устроило то, как это было ему представлено в присутствии посторонних людей - схематично, кратко, без деталей.
Ерема, умный и опытный мужик, который многое знал и понимал, никак не мог, вероятно, поверить в результаты ДНК и, быть может, потому относился к Глафире и Лизе с недоверием. Ну как мадам Коблер может быть моей матерью? Бред! Разве что она родила меня, будучи малолеткой!
- Я не учла, что Сергей может увидеть этого Федора на банкете, не сдержаться и наброситься на него. - Голос рассуждающей Глафиры вернул меня в салон автомобиля. - И что тогда будет? Это Лиза должна была поехать вместе с ним. Заехала бы домой, переоделась в вечернее платье и появилась на юбилее под руку с вашим мужем, проконтролировала бы его, помогла бы, подстраховала. Да и дирижер этот не обиделся бы на то, что они явились без приглашения, Лиза наверняка приехала бы не с пустыми руками, подарила бы ему какую-нибудь картину или, я не знаю, часы. Во всяком случае, ее появление выглядело бы вполне нормально, я хочу сказать, что она очень хорошо бы вписалась в эту компанию.
- Часы… - повторила я. - Уверена, что и Сергей тоже прихватил из дома золотые часы в подарок Щеглову. Он очень уважает его, много мне о нем рассказывал. Они не раз вместе выступали в консерватории, да и в филармонии.
- Если этот Федор там, - произнес Ерема, - то твой муж точно постарается с ним познакомиться, а потом и попытается набить ему морду. Другое дело, что банкет должен быть в самом разгаре, а потому этот Федор может быть пьян, вот тогда Сергею будет легче с ним справиться. Да только он этой дракой все испортит. Наверняка начнет допытываться, что ему понадобилось от тебя, спросит про деньги, а потом его понесет, и он обвинит его в убийстве вашей французской бабы, скажет, что видел видео, ну и все - пиши пропало! Он сбежит, ваш Федор!
Ожил телефон Глафиры, весело зазвучал, разрывая тишину, узнаваемый и веселый саундтрек Владимира Косма к фильму "Игрушка" (с Пьером Ришаром), отчего в салоне стало как будто светлее.
- Да, Лиза, слушаю. Что? Что ты сказала?
О господи, так я и знала. Нет, вернее, предполагала, что он во что-то влипнет, но чтобы так! - Разговор длился довольно долго, Глафира слушала, качая головой и закатывая глаза, как если бы ей рассказывали нечто фантастическое, невероятное, вызывающее в ней бурю эмоций. - Ты там? С ним? Хорошо. Мы? Мы скоро уже приедем на место. Пожалуйста, - она посмотрела на меня с тревогой, однако, продолжая разговаривать с Лизой, - держи нас в курсе.
Она отключила телефон.
- Горкина, это фамилия нашего Федора, убили. В том самом ресторане, где проходил юбилей Щеглова. Как мы и предполагали, Сергей увидел его, попытался с ним поговорить (есть свидетели, видевшие, как они стояли и беседовали), после чего вместе отправились в туалет, а оттуда Сергей вышел уже один. Столкнулся в дверях с одним музыкантом, я так понимаю, самым важным свидетелем, и он, обнаруживший труп Горкина в одной из кабинок, заявил, что убийца - Сергей. Что он видел, как они вошли вместе, а вышел Сергей один.
Машина резко затормозила. Наш водитель Ерема медленно повернулся к нам, включил свет.
- Идиот! - выдохнул он, качая головой. - Или мы все идиоты, что отправили его на юбилей. Все неправильно спланировали!
- Ты думаешь, это он? - онемевшими губами спросила я, чувствуя, как дурнота подкатывает к горлу. - Глафира, как убили этого… как его… Горькина?
- Горкина, - поправила меня она. - Федор Горкин. Книгоиздатель. Лиза рассказала мне сейчас кое-что о нем. Бизнесмен средней руки, вляпывающийся постоянно в какие-то авантюры, связанные с меценатством, благотворительностью. Думаю, мошенник, который находит деньги для издания книг, организации концертов, помощи музыкантам, художникам, киношникам, а большую часть кладет себе в карман. Однако ему все и всегда были рады, поскольку, несмотря на его делишки и финансовые махинации, он реально помогал творческим людям реализовать себя. А убили его так же, как и нашу мадам Коблер, - зарезали ножом и нож оставили в трупе.
- Но вы же не верите, что это сделал Сережа? - спросила я, глотая слезы. - Это не он, он не мог!
- Понятное дело, что это не он. За Горкиным охотились так же, как и за Коблер. Не Щеглова же прирезали, а человека, который был знаком с Коблер. Их - Федора и Машу Еремину - что-то связывало.
Ерема неожиданно выругался. Громко и грязно, так, что мне стало даже стыдно. А ведь раньше я и не обращала внимания на подобные перлы. Да что там - я же жила среди бандитов, которые иначе и разговаривать-то не могли. А мне ничего не оставалось, как терпеть все это, слушать.
Сейчас же, когда я благодаря Сереже начала новую жизнь и меня стали окружать люди воспитанные, представители искусства, подобные выражения воспринимались мной как личное оскорбление!
- Ерема! - воскликнула я.
- Чего Ерема-то? Попробуй его теперь вытащи из этого дерьма!
- Лиза вытащит, она многое может. Ей Сережа Мирошкин поможет. Они сейчас все вместе, в ресторане, Лиза присутствует при допросе свидетелей, а с вашего Сергея уже сняли наручники.
- Боже, ему на руки еще и наручники надели? - Я даже закрыла лицо ладонями, словно таким образом могла отгородиться от происходящего. - А что, если ему повредили руки? Вывихнули, сломали?
- Ничего с твоим драгоценным пианистом не случится, - проворчал Ерема и завел мотор. - Хватит уже киснуть. Надо торопиться. Вот сейчас приедем в Подлесное и там все узнаем, были ли знакомы Еремина и Горкин.
Он снова выругался, как сплюнул.
Свет фар мазнул темноту, машина остановилась, мотор затих.
- Вот этот дом, - сказал Ерема.
Мы довольно долго петляли по улицам большого, слабо освещенного несколькими уличными фонарями села, пока навигатор не привел нас на окраину и не указал на большой дом за громадными черными елями. Свет в окнах уже не горел. В половине одиннадцатого в деревне почти все спали.
Мы вышли, Ерема подошел к воротам, посветил телефоном, нашел кнопку звонка, позвонил. Спустя время начали зажигаться окна, за занавесками появились неясные силуэты.
Потом мы услышали, как где-то в стороне, справа, за домом, как будто бы распахнулось окно, послышался звук, какой бывает, когда на землю, в траву, кусты сбрасывают что-то тяжелое, и кто-то побежал, шурша и ломая ветки.
Ерема снова включил фары, высветил за металлической сеткой, которой была огорожена часть двора, выкрашенное в зеленый цвет крыльцо. Дверь отворилась, приоткрывая внутренность дома, и мы увидели женщину.
- Саша, я сейчас. Сама не знаю, как заперла калитку…
Она подбежала к воротам, зашумела металлическими засовами-замками, после чего калитка распахнулась, и мы увидели высокую молодую брюнетку, в халатике, кутающуюся в вязаную черную шаль. На босых белых ногах - резиновые садовые калошки. Свет фонаря отражается в темных густых, подстриженных чуть ниже мочек ушей волосах. Черные раскосые глаза смотрят с удивлением.
- Вы кто? - спросила она, разглядывая нашу компанию.
- Мы ищем Марию Еремину, - сказала Глафира. - Моя фамилия Кифер, я адвокат. У нас к ней есть одно дело.
- А… Ну тогда заходите. - Она шире распахнула калитку и впустила нас к себе.
Мне показалось или нет, но эта женщина, услышав слово "адвокат", вздохнула с облегчением. Не испугалась, а наоборот, успокоилась.
- А я думала, муж вернулся с рыбалки, - произнесла она просто так, озвучивая свои мысли, и я догадалась, почему она успокоилась, увидев нас. Видимо, пока муж рыбачил, у нее был гость, который пару минут тому назад выпрыгнул из окна спальни и огородами помчался прочь. Возможно, такой вывод я сделала, еще обратив внимание на слегка растрепанные волосы хозяйки, ее блестящие глаза, разрумянившиеся щеки и голые ноги.
И вдруг она остановилась на ступенях, резко повернулась и посмотрела на Глафиру, представившуюся адвокатом:
- С Сашкой чего?
- Нет-нет, мы и правда по другому вопросу, - довольно уверенно ответила Глафира.
Нас привели в светлую, чистенькую кухню, усадили за стол.
- Чаю? Водки? - Хозяйка села на самое удобное место - во главе стола, чтобы увидеть всех своих гостей. Взгляд ее остановился на Ереме.
- Нет, спасибо, - неожиданно произнес он, выдержав ее взгляд.
- Так что случилось-то? Адвокатов у меня дома отродясь не было.
- Мы ищем родственников Марии Сергеевны Ереминой, тысяча девятьсот восемьдесят первого года рождения, впоследствии Мари Коблер.
- Чего-чего? Что-то я ничего не поняла.
- Вам знакома эта женщина? - зачем-то встряла я. - Мария Еремина?
- Ну да, очень даже хорошо знакома. И что?
- Можно узнать, кем вы ей приходитесь?
- Родной сестрой. - Женщина снова уставилась на Ерему, словно собиралась его загипнотизировать.
- Тогда мы вынуждены сообщить вам о том, что ваша сестра… Извините, не знаю, как вас зовут… - начала Глафира.
- Что с моей сестрой? - нахмурилась хозяйка.
Я отметила про себя, что она на редкость красивая женщина. Черные тонкие брови, большие темные глаза, маленький аккуратный нос, кожа такая гладкая и свежая, словно ее каждый день смазывали сметаной. И волосы - настоящее украшение, густые, блестящие. Уж если я залюбовалась этой природной красотой, то понятно было, почему наш Ерема включился в эту детскую игру в гляделки. Хотя, надо признать, я впервые видела, чтобы он вообще заинтересовался женщиной. Вот чувствовалось, что хозяйка дома действует на него прямо-таки магнетически.
- Ее убили, - сказала Глафира, так и не получив ответа на свой вопрос об имени хозяйки.
- Ни хрена себе?! - воскликнула женщина и, откинувшись на спинку стула, нервно сдунула струей воздуха упавший завиток со лба. - Ну, надо же? Доигралась!
- Что значит, доигралась? - вежливо допытывалась Глафира. Она явно нервничала, лицо ее раскраснелось, ей стало даже жарко. Продолжая разговаривать с хозяйкой, она даже стянула с себя свитер из толстой шерсти горчичного цвета. Оранжевые волосы нашей адвокатши горели огнем под кухонным примитивным, в форме желтого шара, плафоном.
- И где же ее убили? - Слабая улыбка тронула губы женщины. - И главное, кто?
- Убили в ресторане, в С., а вот кто убил, мы и пытаемся выяснить. Предполагаем, что убийца мог быть связан с вашей сестрой до ее замужества с господином Коблером!
- Все интереснее и интереснее! Значит, она была замужем за господином Коблером? Послушайте, я вот сейчас возьму ружье и пристрелю вас всех, понятно?!
Она вдруг вскочила, схватила со стола мобильный телефон и принялась набирать номер.
Мы переглянулись с Глафирой. И только Ерема продолжал смотреть на нее, не мигая.
- Я понял, - наконец произнес он. - Это вы - Мария Еремина, так?
- Ну, наконец-то допетрили! - усмехнулась она. - Да, представьте себе, я и есть Мария Сергеевна Еремина, восемьдесят первого года рождения. Да вот, к сожалению, ни за какого Коблера я не выходила, разве что за кобеля местного… Да и жива-здорова, к вашему удивлению. Спрашивается, какого рожна вы приперлись ночью в мой дом?
- Вероятно, та дама, которую убили пару дней назад, жила по вашему паспорту, - спокойно объяснил ей Ерема. - Вы теряли паспорт? Хотя можете и не отвечать, это и так понятно.
- Теряла. И что, кто-то действительно жил по моему паспорту? И кто? Ее правда убили?
Мы зря потратили время - это было первое, о чем подумала я, когда поняла, что эта чернобровая женщина не имеет к нашему делу никакого отношения.
Глафира протянула ей фотографию мадам Коблер.
- Вам знакома эта женщина?
- Нет, впервые вижу.
- А вы не помните, при каких обстоятельствах вы потеряли свой паспорт?
- Он просто исчез и все!
- А когда?
- Да сто лет назад, я уже и не помню? У меня давно уже новый паспорт.
- Вы писали заявление о пропаже?
- Не знаю, не помню я. Я как раз тогда вышла замуж, вот мне и выдали новый паспорт, на фамилию Кондратьева. Еремина - это моя девичья фамилия.
- Что ж, тогда мы просим у вас прощения за беспокойство, - сказала Глафира, поднимаясь.
- Да куда же это вы, на ночь глядя? А выпить за мое воскрешение? - Мария Еремина неожиданно для нас вдруг просияла, широкая белозубая улыбка просто ослепила моего бедного Ерему. - У меня и грибочки найдутся, и селедочка, я ее сама замариновала. Мужа моего еще три дня не будет, я сама себе хозяйка! Оставайтесь! У меня пять комнат, и везде по кровати! Чего ночью-то дорогу пугать?
Ерема посмотрел на меня взглядом пса, которого собираются выгнать в лютый мороз на улицу, мол, давай останемся. Разве я могла ему отказать? Да он, похоже, влюбился в хозяйку! И хотя мне в тот момент было уж точно не до грибочков с селедочкой (Сережу-то моего задержали, и я сильно переживала по этому поводу), я решила остаться в этом гостеприимном доме ради своего друга.
- Глаша? - Я и сама не знаю, как у меня вырвалось это нежное имя. - А вы как?
- Да я тоже не против. - Улыбка Глафиры оказалась такой же прелестной, как и Марии. - Я как все.
- Значит, решено! Оставайтесь! Я сейчас музыку включу. Умираю - люблю Киркорова! А вы как?
Ерема молча кивнул.
- Вас как зовут-то? - слегка смущаясь и одновременно кокетливо, спросила Еремина моего Ерему.
- Ерема, - густо покраснев, ответил он.
- Да ладно! Не может быть! Вы шутите?
- Он не шутит, - сказала я.
- Надо же…
И, задумавшись, на какое-то время замолчав, Мария Еремина принялась выставлять на стол свои деревенские деликатесы: обещанную селедочку, копченое сало, банку с маринованными маслятами (желтыми, сливочными, которые она проворно вывалила в миску, покрошив сверху свеженарезанный зеленый лук), половину мясного пирога, который подогрела в микроволновке и, нарезав на клинья, выложила на блюдо, оранжеватые вареные яйца, бутылку домашнего вина, трехлитровый баллон соленых огурцов, холодную отварную картошку, ну и, конечно, бутылку водки из холодильника.
- Я здесь остаюсь, - проговорила, с нежностью глядя на снедь, Глафира. - Маша, как же все это аппетитно выглядит!
- А вы не смотрите, а ешьте, пейте! Ну-ка, Ерема!
Ерема, бросив на нее взгляд, полный благодарности и восхищения, разлил водку по рюмкам.
- Ну, что, гости дорогие, за знакомство? - подмигнула Мария Еремина своему почти что тезке и, чокнувшись со всеми, опрокинула в себя водочку. - Прямо не верится! Меня - и убили! Да я чуть Богу душу не отдала от страха, когда все это услышала.