Они выпили. Он - залпом, она - мелкими глотками.
- Я еще побуду здесь, - сказала она и протянула ему руку. - Доброй ночи, и желаю вам счастья. - Они пожали друг другу руки. Когда он повернулся, чтобы уйти, она потянула его за рукав. - Раз уж вы придерживаетесь своей системы, почему бы вам не вернуться к ней еще раз?
Он удивленно посмотрел на нее.
- Я думала об этом весь вечер, - спокойно сказала она.
На этом они расстались. Он направился к двери, а она повернулась лицом к бару.
Эпизод завершился.
У выхода он обернулся и посмотрел ей в спину. Она сидела выпрямившись и держала в руке бокал. Ярко-оранжевая шляпка с двумя антеннами торчала на ее голове.
Это было последнее, что он разглядел сквозь сигаретный дым и тусклый свет. Теперь окружающее казалось нереальным; ему вдруг почудилось, будто ничего этого не было.
Глава 2
Сто пятидесятый день перед казнью Полночь
Десять минут спустя Гендерсон вышел из такси на углу дома, где он жил. Расплатившись с таксистом, он подошел к входной двери, отпер ее своим ключом и вошел в вестибюль.
В вестибюле стоял мужчина, очевидно, кого-то ожидавший. Это был явно незнакомый ему человек, который не жил в этом доме. Прежде Гендерсон ни разу его не видел. Оглядев его, Гендерсон направился к лифту. Мужчина повернулся к нему спиной и уставился на картину, висящую на стене. У этого человека на совести что-то есть, подумал Гендерсон, потому что картина не стоила того, чтобы на нее обращать внимание. Он тут же обругал себя: ему-то какое дело до этого человека?
Подошел лифт. Он вошел в кабину, захлопнул за собой тяжелую дверь и нажал кнопку последнего этажа. Пока лифт поднимался, он успел заметить, что незнакомец торопливо направился к распределительному щиту.
Гендерсон вышел на шестом этаже, достал ключ и направился, к двери своей квартиры. В холле было тихо, и звяканье ключа показалось ему очень громким.
Он направился к правой двери. Там было темно, и он, чертыхаясь, включил свет, заливший небольшую прихожую. Он закрыл за собой дверь и бросил пальто и шляпу на стул. Молчание и темнота дома раздражали его. Лицо снова выразило упрямство, как и в шесть часов.
Он громко выкрикнул женское имя, но в ответ не раздалось ни звука.
- Марселла! - нетерпеливо повторил он. Голос его звучал раздраженно.
Ответа не последовало.
- Да выйди же! - продолжал Гендерсон. - Неужели ты не понимаешь, что ведешь себя, как ребенок? Я с улицы видел свет в твоей спальне и знаю, что ты дома. Встань и выйди сюда.
Снова молчание.
Он шагнул в темноту.
- Ты уже успела выспаться, но, как только услышала, что я возвращаюсь, решила сделать вид, что спишь. Это же смешно!
Его рука потянулась к выключателю. Раздался щелчок, и вспыхнул яркий свет. Но этот свет зажег не он - он не успел даже дотронуться до выключателя. Он удивленно уставился на свою руку. У выключателя была еще чья-то рука. Он проследил взглядом за этой рукой и увидел какого-то человека. Рядом стоял еще один. Шаги третьего раздались за спиной. Он огляделся. Все трое стояли неподвижно, как статуи, и мрачно разглядывали его.
Он изумленно смотрел на них. Окружающие предметы не оставляли сомнения в том, что он попал к себе домой.
Он пришел в себя.
- Что вы делаете в моей квартире? Они не ответили.
- Кто вы? Молчание.
- Что вы здесь делаете? Как вы сюда попали? - Он снова окликнул Марселлу, но дверь, из которой он ожидал ее появления, оставалась закрытой.
Они заговорили. Он резко повернулся к ним.
- Вы - Скотт Гендерсон?
- Да, это я. - Он снова посмотрел на дверь, но она не открывалась. - Что все это значит?
Они продолжали задавать вопросы, не отвечая на его собственные:
- И вы живете здесь, не так ли?
- Конечно, я живу здесь!
- И вы муж Марселлы Гендерсон, не так ли?
- Да! Но послушайте, я хочу знать, в чем дело? Он попытался подойти к двери, но они загородили ему дорогу.
- Где она? Ее нет?
- Она здесь, мистер Гендерсон, - спокойно ответил один из троих.
- Но если она здесь, почему же она не выходит? - Его голос поднялся: - Да скажите же! Скажите!
- Она не может выйти, мистер Гендерсон.
Один из мужчин сделал рукой какой-то жест, смысл которого не сразу дошел до Гендерсона.
- Одну минутку! Что вы мне показали? Полицейский жетон?
- Успокойтесь, мистер Гендерсон. - Теперь к ним присоединился четвертый.
- Успокоиться? Но я хочу знать, что случилось! Нас ограбили? Произошло какое-нибудь несчастье? С ней что-нибудь случилось? Уберите от меня руки! Пустите меня туда!
Но его крепко держали за руки.
- Я живу здесь, это мой дом! Вы не имеете права держать меня! Почему вы не выпускаете мою жену из спальни?
Неожиданно они отпустили его. Один из четверки махнул рукой. - Хорошо, Джо, пусть он туда войдет.
Он торопливо бросился к двери, открыл ее и сделал пару шагов вперед.
Вперед, в красивое и уютное место, в хрупкое место, в место любви. Все голубое- и серебряное, знакомое вплоть до запахов. На туалетном столике сидела кукла и таращила на него глаза. На двуспальной кровати лежало нечто, покрытое голубым покрывалом. Кто-то спал или заболел.
Он рванулся вперед.
- Она… она сделала что-то с собой! О, маленькая дурочка… - Он уставился на ночной столик, но тот был пуст: ни флаконов, ни коробочек.
Он подошел к постели и через покрывало притронулся к ее плечу.
- Марселла, ты жива?
Они стояли у двери и следили за ним. Он смутно сознавал, что они изучают и оценивают каждый его шаг. Но сейчас это было ему безразлично.
Четыре пары глаз следили за ним. Следили, как он снимает голубое покрывало.
А потом наступил невероятный, чудовищный момент. Он чуть сдвинул покрывало и увидел ее усмешку. Она улыбалась застывшей улыбкой. Черные волосы, разбросанные по подушке, еще сильнее подчеркивали бледность ее лица.
Его руки задрожали, он отпустил покрывало и отступил.
- Я не хотел, чтобы это случилось, - разбитым голосом сказал он. - Я не хотел этого…
Трое переглянулись. Его взяли за руки, увели из спальни и усадили на диван. Он сел. Один из мужчин закрыл дверь.
Он сидел неподвижно, закрыв лицо руками, как будто свет стал нестерпимым для глаз. Они не смотрели на него. Один стоял у окна, другой находился у небольшого стола и листал журнал, третий сидел напротив него и смотрел в сторону.
Гендерсон опустил дрожащую руку. Три пары глаз тут же уставились на него.
- Нам нужно поговорить с вами, - сказал третий, подходя к нему.
- Вы можете еще минуту подождать? Я так потрясен…
Тот понимающе кивнул и уселся на место. Стоящий у окна не двигался. Тот, что рассматривал журнал, продолжал им заниматься.
Наконец Гендерсон окончательно пришел в себя.
- Я готов, - сказал он. - Можете начинать.
Он произнес это так спокойно, так просто, что они на секунду растерялись, не зная, кто первый начнет задавать вопросы.
- Ваш возраст, мистер Гендерсон?
- Тридцать два.
- Ее возраст?
- Двадцать девять.
- Вы давно женаты?
- Пять лет.
- Ваши занятия?
- Я занимаюсь маклерским делом.
- В котором часу вы ушли отсюда сегодня, мистер Гендерсон?
- Между половиной шестого и шестью.
- Вы можете точнее назвать время?
- Попробую. Точнее, до минуты, я не могу сказать. Когда дверь захлопнулась за мной? Скажем, без четверти или без пяти шесть. Помню, я услышал шесть ударов на колокольне.
- Понимаю. Вы уже пообедали?
- Нет. - Легкое замешательство. - Нет.
- Точнее, вы пообедали не дома.
- Да, я обедал не дома.
- Вы обедали один?
- Я обедал без жены.
Мужчины - стоящий у окна и листающий журнал- с интересом слушали этот разговор.
- Но ведь это не является вашей привычкой - обедать без жены, не так ли?
- Не является.
- Значит, сегодня вы обедали один… - Детектив смотрел не на него, а на столбик пепла, который рос на кончике его сигареты.
- Мы собирались пообедать вместе. Потом, в последний момент, она сказала, что плохо себя чувствует, что у нее болит голова, и я пошел один.
- И вы больше не разговаривали?
- Мы обменялись несколькими словами. Вы же знаете, как это бывает…
- Конечно. - Детектив подтвердил, что понимает и знает, как происходят разные семейные неувязки. - Но ничего серьезного не было?
- Ничего, что могло бы довести ее до такого состояния, если вы к этому клоните. - Он замолчал и торопливо спросил: - Кстати, что с ней случилось? Вы ведь мне еще этого не сказали. Какая причина…
Открылась наружная дверь, и он замолчал. Он молчал и, словно зачарованный, следил за тем, как вновь вошедшие закрывают за собой дверь спальни.
- Что им нужно? Кто они? Что они здесь делают? - Он вскочил.
Один из троих подошел к нему и положил руку ему на плечо. Он снова сел.
- Вы нервничаете, мистер Гендерсон?
- Как я могу держать себя в руках? - огрызнулся Гендерсон. - Вернулся домой и нашел мертвую жену…
Он замолчал. Дверь спальни снова открылась. Глаза Гендерсона уставились на маленькую неуклюжую процессию.
- Нет! Не надо так! - закричал он. - Посмотрите, что вы делаете! Как мешок с картошкой… А ее чудесные волосы тащатся по полу… Она так следила за ними!
К нему протянулись руки, чтобы удержать его на месте. Ему казалось, что из спальни донесся легкий шепот: "Помнишь? Помнишь, как я была твоей любимой? Помнишь?"
Он снова дрожащими руками закрыл лицо. Было слышно его тяжелое дыхание,
- Я думал, мужчины не плачут, - пробормотал он, - а теперь готов заплакать.
Один из тройки протянул ему сигарету и дал прикурить.
Теперь в их поведении что-то изменилось. Из-за того ли, что им помешали, или по какой-то иной причине, но разговор принял другое направление и прежняя непринужденность исчезла. Троица вновь окружила его.
- Вы очень тепло одеты, мистер Гендерсон, - заметил один из них.
Гендерсон с отвращением посмотрел на него и ничего не ответил.
- Да, для такой погоды на нем много лишнего…
- …и он решил надеть все, что у него есть,
- …и набил карманы носками и платками,
- …всем, кроме галстуков.
- Почему в такой момент вы так себя ведете? - слабо запротестовал он.
- Здесь все голубое, и ему следовало бы носить голубую одежду. Я не старомодный человек, но… - Говоривший невинно посмотрел на него. - Как случилось, что вы не забыли надеть галстук, если были расстроены?
- К чему вы клоните? - разозлился Гендерсон. - Я не могу разговаривать о пустяках вроде…
- У вас есть голубой галстук, мистер Гендерсон? - услышал он неожиданный вопрос, заданный самым равнодушным тоном.
- Вы хотите вывести меня из равновесия? - И ответил совсем спокойным голосом: - Да, у меня есть голубой галстук.
- Тогда почему вы не надели его, хотя он больше подошел бы к вашему костюму? - Детектив обезоруживающе улыбнулся. - Или вы собирались надеть его, а потом передумали и надели вместо него этот?
- Какая разница? - удивился Гендерсон. - Почему это вас так волнует? - Его голос снова звучал громко - Моя жена умерла. Я потрясен. Какая разница, какого цвета галстук я надел?
- А вы уверены, что не хотели надеть тот галстук, а потом переменили решение?
- Да, уверен. Он висит среди моих галстуков.
- Нет, он не висит среди ваших галстуков, - сказал детектив. Поэтому-то я вас и спрашиваю. Мы нашли на вешалке всего одно пустое место. Голубой галстук должен был находиться под всеми другими, если судить по вешалке. Похоже, что вы сознательно выбрали его из числа других, но потом передумали и надели этот. Теперь меня интересует: почему вы, выбрав некий галстук, затем передумали и остались в том, который носили весь день?
Гендерсон вскочил.
- Я не могу здесь больше оставаться! - закричал он- Я не могу слушать болтовню! Говорите о деле или замолчите! При чем тут галстуки и вешалка для галстуков? Какая разница, какой на мне галстук?
Наступила длинная пауза, за время которой он начал бледнеть.
- Разница очень большая, мистер Гендерсон. Он побледнел еще больше.
- Этот галстук был затянут вокруг шеи вашей жены. Это и убило ее. Он был так крепко завязан, что нам пришлось его разрезать.
Глава 3
Сто сорок девятый день перед казнью… Рассвет
Затем последовали самые различные вопросы, и все это продолжалось до рассвета. Когда окна осветились начавшимся новым днем, комната, в которой находились те же самые люди, выглядела как после хорошей вечеринки. Везде торчали сигаретные окурки. Вещи были разбросаны по всей комнате. Особенно ее вещи. Вид у мужчин тоже был как после тяжелой попойки. Их пиджаки, жилеты и рубашки были расстегнуты. Сейчас один из них плескался в ванной, и через дверь доносилось его бормотание. Два других детектива курили и неподвижно сидели на своих местах. Гендерсон был совершенно спокоен. Он просидел на одном месте всю ночь. Ему казалось, что на этом диване и в этой комнате прошла вся его жизнь.
Тот, что был в ванной - по фамилии Барчесс - вышел. С его волос стекала вода, как будто он окунулся в ванну прямо с головой.
- Где ваши полотенца? - спросил он дружелюбно.
- Я сам никогда не мог их найти, - ответил Гендерсон. - Она… Я всегда получал полотенце, когда спрашивал, но никогда не знал, где она их держит.
Детектив беспомощно огляделся.
- Вы не будете возражать, если я воспользуюсь простыней?
- Не буду.
Все началось сначала.
- Дело не только в двух театральных билетах. Почему вы пытаетесь заставить нас в это поверить?
Он оглядел их. Он все еще пытался быть вежливым.
- Потому что все так и было! Что я еще должен говорить? Почему вы сомневаетесь? Вы же знаете, что такое возможно!
- Не стоит обманывать нас, Гендерсон, - вмешался другой детектив. - Кто она?
- О ком вы?
- О, не стоит начинать все сначала, - раздраженно заговорил первый. - Не стоит возвращаться к самому началу. Кто она?
Гендерсон пригладил волосы. Из ванной снова появился Барчесс. Он был в одной рубашке и. на ходу надевал на руку часы. Затем он вышел из комнаты; и Гендерсон услышал, что он разговаривает по телефону с каким-то Тьерни. Никто, кроме Гендерсона, не обратил на это внимания.
Барчесс нерешительно вошел в комнату и остановился, будто не зная, что делать. Наконец он подошел к окну. На улице щебетали птицы. Одна села на подоконник.
- Одну минуту, Гендерсон, - сказал Барчесс. - ,Что это за птица?
Гендерсон не двигался, и он. повторил вопрос:
- Гендерсон! Вы не знаете, что это за птица? Как будто это было очень важно. Гендерсон встал и подошел к окну.
- Воробей, - кратко сказал он. И добавил, глядя на Барчесса - Это не то, что вы хотели узнать.
- Это то, что я хотел увидеть, - отозвался Барчесс. - Отсюда довольно мало видно.
- Птицу вы увидели, - с горечью сказал Гендерсон. Все замолчали. Вопросы кончились.
Гендерсон повернулся и замер. На диване сидела девушка, на том самом месте, где еще недавно сидел он сам. Он не слышал, как она появилась. Ни скрипа, ни шороха.
Три пары глаз уставились на него. Его охватил озноб, но он не двинулся с места.
Она смотрела на него, он - на нее. Девушка была хорошенькой. Англосаксонского типа. Голубоглазая, с мягкими вьющимися волосами, спадающими на лоб. На плечи было наброшено пальто из верблюжьей шерсти. Она была без шляпы, в руках держала сумочку. - Молодая, в том возрасте, когда девочки еще верят в любовь. А может быть, она вообще была идеалисткой. Это можно было прочесть в ее глазах. Но сейчас в глазах ее сверкала злоба.
Он облизал губы и едва заметно кивнул, как старой знакомой, имя которой он не может припомнить.
После этого, казалось, его интерес к ней пропал.
Видимо, за его спиной Барчесс сделал какой-то знак. В комнате неожиданно остались они одни, вдвоем.
Он пытался поднять руку, но было уже поздно. Пальто из верблюжьей шерсти осталось "сидеть" на диване, но девушки в нем уже не было. Потом пальто медленно осело и стало похожим на груду тряпья. А девушка возникла рядом с ним.
Он пытался отойти в сторону.
- Не надо. Будьте осторожны. Это как раз то, что им нужно. Они, возможно, подслушивают.
- Мне нечего бояться! - Она взяла его за руку и слегка встряхнула ее. - Ты? Ты? Ты должен ответить мне!
- Уже несколько часов я стараюсь забыть твое имя… Как они втянули тебя в это? Как они узнали о тебе? - Он тяжело погладил ее по плечу. - Проклятье! Я отдал бы правую руку, чтобы не впутывать тебя в это дело.
- Но я хочу быть всюду с тобой! Поцелуй помешал ему ответить.
- Ты поцеловала меня прежде, чем выслушала мой ответ…
- Нет. Он не нужен мне, - сказала она. - О, я не могу быть неправа. Никто не может. Если бы я могла быть неправой, тогда меня надо было бы отправить в институт умственно неполноценных. А у меня сильный разум.
- Раз ты заговорила о разуме, значит, все в порядке, - уныло сказал он. - Я не ненавидел Марселлу. Я просто не любил ее и не хотел жить с нею. Но я не смог бы убить ее. Не думаю, что я вообще сумел бы кого-нибудь убить, даже мужчину…
Она прижалась лбом к его груди.
- Ты говорил мне это! Разве я не видела твоего лица, когда бездомная собака встретилась нам по дороге? Когда ломовая лошадь у тротуара… О, сейчас не время говорить об этом, но почему ты не допускаешь, что я люблю тебя? Ты же не думаешь, что это только потому, что ты красивый? Или такой умный? Или такой важный? - Он улыбнулся и погладил ее по голове. Когда он кончил гладить ее, она подняла голову, - Я люблю в тебе то, что у тебя внутри, то, чего не видит никто, кроме меня. В тебе так много доброты, ты такой человек… но все это скрыто от чужих глаз, и об этом знаю лишь я одна.
Он заглянул в ее глаза. Они были мокры.
- Не надо так говорить, - тихо сказал он. - Я не стою того.
- Я сама знаю цену всему, и не стоит меня переубеждать. - Она покосилась на дверь и нахмурилась. - А как они? Что они думают?
- Я думаю - пятьдесят на пятьдесят. За и против. По как они нашли тебя?..
- Твоя записка была там. Я не хотела лечь спать, не узнав, как твои дела, и позвонила сюда около одиннадцати. Они уже были здесь и послали ко мне человека. С тех пор он все время был со мной.
- И они всю ночь не давали тебе спать?!
- Я не могла бы уснуть, зная, что у тебя неприятности. - Она провела пальцем по его лицу. - Это единственное, что имеет для меня значение. Все другое неважно. Они должны найти того, кто это сделал… Как много ты им сказал?
- Ты имеешь в виду нас? Ничего. Я хотел, чтобы ты была в стороне от этого дела.
- Возможно, это и послужило для них зацепкой. Они могли почувствовать, что ты что-то от них скрываешь. Не думаешь ли ты, что лучше все им рассказать, в том числе и про нас? Нам нечего ни стыдиться, ни бояться. Чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее все кончится. А они, видимо, уже по моему поведению догадались, что у нас достаточно близкие отношения…