- Да, всего хорошего, - сказала Людмила, поднимая глаза на вышедшего в прихожую мужа.
- С кем это ты? - поинтересовался он, принюхиваясь к запахам из кухни.
- Так, со сценаристом, - нашлась Людмила. - Пошли, я буду тебя кормить.
* * *
Игорь сам не мог себе объяснить, с какой стати он вылез с этим своим старым телефоном. Не было у него никакого старого мобильника. Вернее, был допотопный "Эриксон", но этого мастадонта величиной в полторы его ладони и с трещиной на дисплее не то что продавать - на бедность подать было бы стыдно. Валялся себе в столе, постепенно становясь ретро-раритетом. И выскочил внезапно из подсознания, пока Игорь лихорадочно искал повод увидеться с Людмилой. Почему-то ему казалось, что просто так, без повода она с ним встречаться не станет. Или, что ещё хуже, согласится и начнёт ему возвращать эту дурацкую тысячу рублей, как будто он жлоб какой. В общем, раз пообещал телефон - делай.
Подходящий аппаратик он присмотрел в ближайшем салоне связи. Маленькую чёрно-серебристую трубку-раскладушку за четыре тысячи рублей. Он прикинул в уме, сколько это получается от заработка от нынешней шабашки, которая пошла на удивление легко и закончилась уже к сегодняшнему обеду, и усмехнулся - десятина. Вроде налога с дохода, но не в дырявый карман государства, а на пользу конкретному человеку. Пусть уж будет Людмиле хоть какая-то компенсация за вчерашний ущерб!
- Ты чё, совсем тупая? Ты каким номером ордер закрыла? - спросили у него за спиной. Игорь оглянулся. Пигалица в жёлтой майке, уперев руки в бока, отчитывала напарницу, которая сидела за кассой.
- Так, как положено: одиннадцать дробь десять, - напряглась та.
- Ага, положено. Наложено! Сколько раз тебе можно повторять: эти ордера мы закрываем как одиннадцать дробь двенадцать. До тебя вообще что-нибудь может дойти, хотя бы с третьего раза? Или надо по десять раз повторять?
- Не надо десять раз, я всё поняла, - девушка за кассой была взрослее пигалицы, но та, видимо, была у них за старшую. И на правах начальницы самозабвенно елозила напарницу мордой об стол, не обращая внимания ни на парня, выдававшего банковские кредиты - тот от неловкости смотрел в стол - ни на посетителя. А может быть, и обращала, и именно для них закатила этот концерт, вдруг понял Игорь.
- А раз поняла, почему опять всё перепутала? Ну-ка, взяла и ещё раз всё переписала правильно! Тебе ясно?
- Эй, девушка, это кто же вас так лицом в грязь макал? - негромко спросил Игорь, попав в паузу, пока пигалица переводила дыхание.
- Это вы мне? - развернулась она, не меняя позы "руки в боки".
- Вам. Чтобы вот так унижать человека на публике, нужно сначала самому дерьма нахлебаться. Набраться, так сказать, опыта.
- Ой, да не вмешивайтесь вы! Не ваше дело! - затрепетала ноздрями скандалистка.
- Не моё, - согласился Игорь, - продолжайте, барышни.
И пошёл к выходу - покупать у них телефон ему расхотелось. Впрочем, точно такой же аппаратик он нашёл в салоне той же сети возле метро "Новые Черёмушки". И когда Людмила села к нему в машину, он и показал его первым делом.
- Вот, нравится?
- Да… Слушайте, он почти такой, как у меня украли. Надо же, просто мистика какая-то! А сколько стоит?
- Э-э-э… Пятьсот рублей!
- Так дёшево? - изумилась Людмила.
- Берите, не сомневайтесь! Он хоть и поюзаный, но в очень хорошем состоянии. Я аккуратно им пользовался.
- Да я не поэтому, - смутилась Людмила и, решившись, протянула Захарову полторы тысячи. - Договорились! Вот, это с учётом моего долга. А зарядник к нему есть?
- Есть! - Игорь чуть не полез за коробкой с зарядником, да вовремя спохватился. - Где-то тут, в бардачке валяется, потом найду. Слушайте, я хочу пригласить вас поужинать.
- Меня? - она удивилась так, как будто её никогда не приглашали в ресторан. - А где?
- Выбирайте.
Женщина молчала в растерянности, и тогда предложил он.
- Как вам "Старина Клаус"?
- Не знаю, я там не была.
- Рекомендую. Вам понравится.
- Да? Ну хорошо… Только давайте сначала съездим "симку" восстановим, пока время есть.
Офис компании мобильной связи ещё работал, и они довольно быстро успели восстановить номер, уговорив ребят-служащих сделать это по ксерокопии её паспорта. Первым в список новой телефонной книжки попал номер Игоря.
"Старина Клаус" Людмиле понравился. Попали они удачно: для них нашлось место в переполненном зале, где по случаю выходного дня звучала живая музыка. Музыка была под стать антуражу - какие-то бюргерские мелодии. Игорю даже на минуту показалось, что официанты - девушки в голубых пышных юбках, белых кофтах и чёрных жилетках со шнуровкой а-ля "Гретхен" и парни в шортах на лямках и мелкоклетчатых рубашках с коротким рукавом - бросят свои подносы и пивные кружки и закружатся в танце с притопами и прихлопами. Но нет, не закружились, продолжали разносить заказы, пританцовывая в такт музыке.
- Игорь, а мы что-то празднуем? - спросила Людмила, когда он сделал заказ: гуся с черносливом, свинину с капустой, две "Крушевицы" и "солёную тарелку".
- Нет, а почему вы так решили?
- Ну, мы так гуляем, с размахом, - обвела она рукой стол, где уже появились две полулитровые кружки тёмного пива и тарелка с орешками, сушками и ржаными подсоленными сухариками.
- Ну, что вы, гуляют не так, - улыбнулся Игорь.
- А как? - она попробовала пиво и кивнула - понравилось.
- Ну, минимум по пятьсот баксов на человека оставляют. И не в пивных ресторанах, а в каких-нибудь итальянских. Или французских.
- Да, - подхватила тему Людмила. Пиво оказалось неожиданно крепким, и залпом выпитые полкружки уже отдавались гулом в голове. - Если бы моя мама была чуть смелее, я бы сейчас так и гуляла - во французском ресторане. Хотя, что это я несу! - она рассмеялась, - совсем забыла! Если бы мама послушалась тётю Соню, то меня бы просто не было. Она бы меня не родила.
- Почему? - спросил Игорь, наблюдая, как официант расставляет еду: гуся - Людмиле, свинину - ему.
- Ну, потому что она не вышла бы замуж за папу. А вышла бы за какого-нибудь французского барона. И родила бы не меня, а барончика!
- Я рад, что она этого не сделала, - сказал Игорь. - Не хотел бы я сейчас сидеть за столом с каким-нибудь французом, не исключено, что - голубым!
Людмила фыркнула, чуть не подавившись черносливиной, и, отхохотавшись, стала рассказывать их семейную легенду про то, как её мать отказалась стать миллионершей. Игорь слушал, хмыкал, поднимал брови - удивлялся.
- Вы тоже думаете, что моя мама - идиотка, упустившая свой шанс? - спросила она, рассказав.
- Нет, конечно, - мотнул головой Игорь. - Просто это был не её шанс.
- Почему? - удивилась Людмила.
- Потому что иначе бы она его не упустила. Перемены случаются, когда человек к ним готов. Ваша мама не была готова. И потом, вы уверены, что тётушкины миллионы сделали бы её счастливой?
- Да бог его знает, - задумалась Людмила. - И потом, какая теперь разница, тётка уже померла давно. Ей в то время, мама рассказывала, лет шестьдесят было, а с тех пор ещё почти сорок лет прошло. И её миллионы достались каким-нибудь дальним родственникам её мужа-барона.
- Тогда у меня тост, - поднял Игорь свою кружку. - Предлагаю выпить за наши способности по нашим возможностям!
Людмила согласно выпила и подумала, что впервые в жизни ей так легко с мужчиной.
Глава 4
До Фонда пришлось ехать полтора часа с пересадками, сначала на автобусе до Кутузовского проспекта, оттуда - троллейбусом до Гоголевского бульвара. Ужас перед подземкой за выходные не улетучился, и даже муторное стояние в душной пробке, которая с чего-то вдруг образовалась на Новом Арбате, казалось Людмиле приличной альтернативой переезду под землёй. Даже с учётом того, что она опаздывала на летучку.
Летучки Княгиня проводила, как правило, по понедельникам в одиннадцать, и терпеть не могла, когда кто-нибудь опаздывал. Этим кем-нибудь обычно оказывался Миша - парень из своего Жулебино хронически не мог добираться в срок. Людмила за восемь лет работы в Фонде опаздывала впервые.
- Доброе утро, извините, - заглянула она в высокую двустворчатую дверь.
- Людмила Михайловна, ну что же вы опаздываете! - Княгиня повернулась к ней вместе со стулом, закрыв массивной спиной половину обзора, и Людмила наскоро кивнула Мише с Ниной, оставшимся в её поле зрения. - И сценарий в пятницу не забрали, Лев Романыч мне звонил с утра, беспокоился. Что-нибудь случилось?
- Да, Ольга Николаевна, у меня неприятности были очень серьёзные, я не смогла добраться до Багратионовской. Я съезжу сегодня.
- Не надо, он сам вечером занесёт, уже выздоровел, - развернулась обратно Княгиня, и Людмила пробралась к своему столу. - Так, продолжим. Миша, ты до среды должен навести порядок в фотографиях, а то у тебя в твоём компьютере чёрт ногу сломит.
- Обижаете, Ольга Николаевна, - лениво возразил Миша, - у меня там порядок. Надо просто систему знать.
- А я говорю - сломит, - подняла бровь Княгиня. - В пятницу вы отсюда разбежались все, а ко мне из "Итогов" пришли интервью брать. И я, Миша, пытаясь в архиве найти фото Ильина, именно тем самым чёртом себя и почувствовала! Так что давай, пожалуйста, разбери материалы по-простому: папочка с фамилией, а в ней файлы с именами по темам. А то денешься куда-нибудь невзначай, что нам тут, заново все три тысячи снимков перебирать?
- Да куда я денусь? - попробовал протестовать Миша, заведовавший базой данных и заодно их электронным архивом копий исторических фотографий, но наткнулся на спокойный взгляд Княгини и сдался. - Ладно, переименую.
- Буду очень признательна. Теперь с вами, Ксения Борисовна. Напишите заявку на монтажную с графиком работ, со следующей недели начинаем предварительный монтаж фильма.
- Как, уже? - удивлённо сняла очки Ксения Борисовна, работавшая в группе режиссёром. - Нам ведь ещё в Леоне Ростопчину писать.
- Кстати о Леоне, - теперь Княгиня смотрела на администратора Нину. - Что у нас с визами?
- У оператора с Ксенией Борисовной всё в порядке, а Лидуше надо новую фотографию сделать, эту они отказались брать.
- Что значит, новую? А эта им чем нехороша? - вскинулась Лидуша. Она в проекте была координатором и, по совместительству, корреспондентом.
- Говорят, что у тебя тот же снимок был на прошлой визе, а с тех пор уже четвёртый месяц пошёл.
- Ну и что?
- Говорят, что в странах Шангена такие правила - обновлять фотографии раз в три месяца. Принеси фотографию завтра, пожалуйста, я в посольство иду к десяти.
- Нет, это просто безобразие с их стороны, - пристукнула ладонью по столу Лидуша. - По-моему, они просто из вредности так поступают, это у них какая-то русофобия!
- Лида, мы не на митинге, - Княгине достаточно было двинуть бровью, чтобы Лидуша присмирела. - Сказано поменять фотографию - меняйте. Не хватало ещё, что бы у нас из-за этой ерунды поездка сорвалась. Скажите лучше, что у вас с фондом русского зарубежья?
- Всё в порядке, - собралась с мыслями Лидуша. - Я договорилась с Николаем Данилычем, нам отберут все письма по теме.
- Отлично, - кивнула Княгиня. - Людмила, поедете вы, примите письма по описи. И до четверга вам нужно три синхрона расшифровать - из Франции запись переслали, из Аргентины, да ещё и мы тут вчера господина Мазурикова два часа писали по поводу объектов исторического наследия. Надо, чтобы Лев Романыч к понедельнику успел их в сценарий вставить. Вопросы есть?
- Есть, - кивнула Людмила. - Ольга Николаевна, когда магнитофон починят?
- Ой, Богатова, ну что вы все ко мне с глупостями пристаёте! - поморщилась Княгиня. - У меня сегодня встреча с министром культуры, а вы мне про магнитофон! По делу есть вопросы?
Все промолчали. Если и были у кого вопросы, как у Людмилы, задавать их всё равно бессмысленно: Княгиня уже приняла решения. А её решения не обсуждались, а выполнялись. А значит, Людмиле опять предстоит расшифровывать многочасовое бормотание героев их будущего фильма. И хорошо, если из этих расшифровок собственно в фильм попадет минут пять "синхрона" - "говорящей головы" в кадре - и минут десять закадрового текста. Правильнее было бы просмотреть всё заранее со сценаристом, выбрать нужные куски, и потом уже их расписывать по словам и минутам! Однако просмотровый видеомагнитофон уже два месяца как безнадёжно сломался и вместо изображения давал чёрные полосы на фоне цветной ряби, от которой у сценариста, пожилого диабетика, начинались тошнота и головокружение. Починить аппарат или купить новый у Княгини не находилось то ли времени, то ли денег. Смотреть "Бетакам"-кассеты на обычном бытовом "видике" тоже не получалось - не тот формат. Вот Людмила второй месяц и занималась доводившей её до отупения сплошной расшифровкой интервью.
Нет, в общем и целом ей работа нравилась. Всё-таки, Фонд исторического наследия, всё очень солидно. Офис в самом центре города в настоящем дворянском особняке, люди работают очень приличные, взять ту же Княгиню. Культурный уровень на высоте - приёмы, концерты, презентации в Бальной зале проходят регулярно. Это, конечно, не Венский бал в Манеже, но всё равно публика солидная, отпрыски дворянских фамилий обязательно присутствуют. Да и фильмы на историческом материале делать тоже очень увлекательно, и сами материалы, что к ним попадают из заграничных источников, интересно читать, описывать, вносить в каталоги. Но иногда, вот как сегодня, к примеру, когда замаячила нудная и бессмысленная работа на всю неделю, ей было невмоготу. И в такие моменты закрадывалась мысль, что зря она согласилась с Аркадием, что не нужно было ей уходить из школы.
Работать в школе было интересно, и никогда не скучно, никогда. Да и как можно скучать, когда на тебя смотрят двадцать пар детских глаз? Очень разных глаз на очень разных лицах. И какой же это кайф, каждый раз делать вместе с ними открытия и видеть, как глаза становятся одинаковыми от горящего в них интереса! Людмила успела доучить свой первый набор детей до середины третьего класса, прежде чем ушла в декретный отпуск. Планировала, что посидит с Сонькой годик, а потом отдаст её нянчить маме и выйдет на работу - детские мордахи стали сниться уже через полгода после родов. Да не тут-то было - Аркадий воспротивился, чтобы тёща поселилась с ними в Москве надолго. Периодические её набеги он ещё терпел, но более месяца жизни с ней под одной крышей не выдерживал. И не потому, что Галина Андреевна была какой-то там склочницей. Нет, характер у них с Людмилой был как раз вполне одинаковый, обе не терпели конфликтов и напряжения в доме. Просто Аркадий, как он говорил, не мог расслабиться, если в доме жил чужой человек.
Вариант, чтобы Соньку отвезти в Ставрополь, тоже не прошёл. В первый же приезд, тогда ей был год, ребёнок отреагировал на перемену климата затяжным зелёным поносом. Чуть до больницы дело не дошло - врачи на всякий случай решили поискать дизентерию. Людмила тогда перепугалась - кто ищет, тот всегда найдёт - сгребла дочку в охапку и улетела в Москву ближайшим же рейсом. Понос прекратился уже в самолёте, и в Москве они врачу даже и не показались. Людмила тогда решила, что девочка так отреагировала на жару, и вторую попытку пожить в Ставрополе они сделали в ноябре. Понос начался через четыре дня, продолжался неделю и прекратился после посадки во Внуково.
Ту же реакцию Сонька давала на садик, когда её попытались определить туда сначала в три, а потом в четыре года, и врачи, обобщив картину, решили, что это - нечто нервное, и пока у девочки не окрепнет нервная система, её лучше не подвергать стрессовым ситуациям типа переездов и смены образа жизни. Нервная система у дочки окрепла к пяти годам, тогда она и пошла в садик. А Людмила вернулась в школу. Но радость была недолгой: пришлось разрываться между учениками, периодически подхватывающей простуду Сонькой и обслуживанием мужа, от которого её никто не освобождал. Плюс ко всему учителям стали задерживать и так мизерную зарплату.
В общем, когда Аркадий потребовал, чтобы она прекратила маяться дурью и выматывать себя задарма, Людмила сдалась и прекратила. А ещё через какое-то время он через своих знакомых нашёл ей место в Фонде исторического наследия - солидной и престижной общественной организации, работавшей с историческими документами и историческими памятниками, выпавшими из сферы внимания государства.
Людмилу взяли кем-то вроде секретаря-редактора в дирекцию общественных программ. Дирекция занималась поиском эмигрантов, которые хотели бы передать России частные архивы, и оценивала историческую ценность этих бумаг. Дирекцию возглавляла Княгиня - монументальная дама дворянской фамилии. Нередко им попадались свидетельства, заставлявшие по новому взглянуть на привычную "осовеченную" версию российской истории, и Княгиня цитировала эти факты в статьях, интервью, в выступлениях на радио и на телевидении. Ольга Николаевна и на экране смотрелась эдакой царицей, и по радио звучала не менее царственно, и на журналистов вываливала столько фактуры, что те терялись, соображая, как всё это втиснуть в одну-единственную статью. И писали много.
Людмила должна была организовывать эти выступления и интервью, решать вопросы, связанные со съёмками, иногда выполнять кое-какую секретарскую работу. Платили в Фонде, в общем-то, те же деньги, что и в школе, но загрузка у неё здесь была не в пример меньше. Оставалось время и на мужа, и на дочь, которая как раз пошла в школу, и Людмила смогла на Соньке оттачивать свой педагогический талант. Впрочем, она его и так не хоронила, сделав чем-то вроде хобби и интересуясь альтернативными подходами в образовании: вальдорская педагогика, Щетинин, Волков. Они с малышкой Сонькой даже походили на занятия по методу Монтесори, где с детьми занимались всякими интересными штуками: играли с пальчиками, катали шарики, танцевали под музыку. И там дочка однажды отмочила номер. Схватила колокольчик, которым обычно ведущая собирала детей в круг, и сама зазвонила. Дети собрались вокруг неё, и трёхлетняя Сонька начала показывать им игры с пальчиками - всё, что запомнила за пять занятий!
Так что дочка у неё росла смышлёная и самостоятельная, училась без особых проблем. Вот только с отцом у неё в последний год отношения что-то совсем разладились. Вон, перед отъездом в Ставрополь как ему надерзила. Надерзила и убежала к подружке, а Людмиле потом пришлось сорок минут выслушивать истерику на тему: "Твоя дурно воспитанная дочь меня не уважает".
Людмила поймала себя на мыслях о дочери и вздохнула - соскучилась.
- Ладно, ладно, всё не так плохо, - поняла её по-своему Княгиня. - Министр с грантом обещал помочь, купим сразу монтажный комплекс, будет где и кассеты отсматривать, и фильмы собирать. Лидуша, кстати, я совсем забыла. Что у нас с описью архива баронессы де Войе?
- Всё нормально, Ольга Николаевна, ещё треть наименований осталась. Я после Лиона займусь, - поспешно ответила Лидуша.
- Нет, после Лиона тебе будет некогда, у вас с Ксенией Борисовной наступит горячее время - мы должны сделать фильм к августу, успеть получить эфир до начала сезона, чтобы нам прайм-тайм дали. А то в сентябре все эти рекламодатели очнутся, начнут время занимать, и нас опять в час ночи не понятно для кого покажут. Давай-ка ты до отъезда введи в курс дела Людмилу, она посвободнее, пусть с каталогом и заканчивает.
В Лидушиных глазах отразился ужас.
- Нет! Ей нельзя!
- Почему это? - удивилась Княгиня.