- Она всё напутает, и вообще, мне проще доделать самой, чем с самого начала объяснять кому-то! Ольга Николаевна, я справлюсь, я успею!
Лидушино лицо пошло красными пятнами. "Надо же, как разволновалась, что с работой не справится. В опалу боится попасть, что ли"? - удивилась Людмила. А вслух сказала.
- Ольга Николаевна, пусть Лидуша доделывает каталог. А я лучше с отснятым материалом поработаю, я знаю, как раскадровку делать, мне Ксения Борисовна показывала.
- Да делайте, как хотите, - сдалась Княгиня, наскоро освежая помаду на губах, - лишь бы результат был. Всё, я в министерстве. Буду к четырём.
Княгиня унеслась ураганом, и народ по случаю затишья уселся пить чай с вафельным тортиком. Тортик принесла Ксения Борисовна, а чай у них было принято пить за круглым колченогим столом, стоявшем в углу комнаты. На рабочих местах чай не пили, во-первых, потому, что Княгиня не одобряла, если кто сидел с кружкой у компьютера. А во-вторых, после того как Миша выплеснул чай на бумаги и клавиатуру, которую пришлось разбирать и просушивать, повторять его подвиг никому не хотелось.
- Люда, а что с вами случилось? Вы сказали, в пятницу были неприятности? - спросила Ксения Николаевна, нарезая тортик на кусочки.
- Да, стыдно говорить. Я в метро под поезд упала, - ответила Людмила, показывая ссадины на ладонях.
- Что? - Ксения Николаевна от неожиданности оперлась о край стола, и тот накренился.
- Осторожно, чашки! - успела подхватить чашки Нина. - Люда, разве можно так пугать!
Людмила пожала плечами.
- А… как? - не смогла толком спросить Ксения Борисовна, но Людмила её поняла.
- А бог его знает. Кто-то толкнул в спину, там толчея была, а я на краю стояла. Ну, и упала прямо под поезд.
- Люд, а приведения что, тоже чай пьют? - с интересом рассматривал её Миша.
- Не знаю. Я пока жива, как видишь, - улыбнулась Людмила. - Да ладно вам всем, всё обошлось, ладони только ссадила и коленки ободрала. Ну, и испугалась, конечно, до обморока. Я не очень в курсе, как все потом было, говорят, на рельсы успела лечь ничком, да и поезд не доехал - я у первого вагона упала. У меня провал в памяти, помню с того момента, как в комнате дежурной мне ватку с нашатырём дали понюхать.
- На, - Ксения Борисовна придвинула ей чашку с чаем. - Видно, ангел-хранитель у тебя сильный, раз от верной смерти уберёг.
- Ну да, работы ему в последнее время хватает, - кивнула Людмила.
- Всё, не могу больше этого слушать, - Лидуша резко встала из-за общего стола, схватила кружку и пошла за свой стол. - И чего только люди не придумают, чтобы на себя внимание обратить!
- Лидуша, ты что? - удивилась Нина. - Какая муха тебя укусила?
- Никакая. Всё, не мешайте работать, мне письмо в посольство нужно составить и программу визита расписать.
Они допили чай в молчании, всем было неловко из-за неожиданного Лидушиного взбрыка. Пауза тяготила, и когда Нина позвала.
- Пошли, покурим!
Людмила с облегчением вышла на лестницу постоять за компанию. Миша потянулся за ними.
- Во, бесится наша старая девушка, а? - хохотнула Нина, прикурив от Мишиной зажигалки.
- Я всегда говорил - сексуально неудовлетворённая женщина опасна для общества, - согласился парень с таким видом, словно степень этой самой удовлетворённости зависела лично от него.
- Ой, а тебе откуда знать? - удивилась Нина и предположила, - Наверное, её любовник бросил.
- Чей любовник? - не понял Миша.
- Ну не мой же! Лидушин любовник. У неё мужик завёлся, наконец, точно знаю. Месяца два уже. Нет, точно, перед майскими это было. У неё телефон на столе звонил, я трубку сняла, а он мне: "Лидонька?" И так проворковал, что я прямо обмерла.
- А с чего он тебя Лидонькой назвал? - совсем запутался в сюжете Миша.
- Да потому что перепутал! У нас ведь с ней голоса похожи, сам знаешь!
- А! - дошло до парня. - И что?
- То. А как-то в конце мая я утром пораньше приехала, зашла в комнату, а Лидуша по мобильному воркует: "Да, любимый! И я тебя, родной!". И смеётся так, по-русалочьи. Ну, ты знаешь, - кивнула Нина Людмиле, как посвящённой в тайны женских обольщений. Миша этих тайн явно не знал и призадумался.
Призадуматься было о чём - тридцатидвухлетняя Лидуша опасалась мужчин. В Фонд она пришла работать примерно год назад, перейдя к ним с какого-то кабельного телевидения. Работала старательно и самозабвенно - другие возле Княгини не задерживались - но выдавала очень странные реакции на самые простые житейские ситуации. Так, забредшие в кабинет электрики - проводка в особняке была старой, не рассчитанной на такое количество чайников и компьютеров, поэтому периодически на каком-нибудь этаже вырубался свет - напугали её до ступора запахом перегара и деликатным "итыть", которым один из них, щуплый мужичонка с мятым лицом, пользовался для связки слов. И когда они ушли, Нине пришлось отпаивать Лидушу чаем, а та возмущалась: "Ну как могут быть люди такими грубыми и необразованными? Вы заметили, какая от них шла агрессия? Мне казалось, что если бы я осталась с ними одна, они бы просто кинулись на меня!". "Ага, и надругались", - согласилась Нина, и Лидуша смертельно обиделась. И не разговаривала с ней целую неделю, сообщив Людмиле, что ничего другого от женщины, нагулявшей себе ребёнка, ждать не приходится. Потом как-то с ней случилась истерика, когда Ксения Борисовна купила малышу внуку костюмчик, не угадала с размером и принесла обнову на работу - вдруг кто купит? Спросила: "Лидуша, взгляни, может, тебе пригодится"? А Лидуша вдруг разрыдалась и стала кричать, что уж от Ксении Борисовны она такого не ожидала. Бедная режиссёрша, добрейшей души человек, перепугалась, начала извиняться, и поскорее убрала костюмчик - очень славный, кстати, трикотажный, с аппликацией-медвежонком на спинке кофточки и медвежьими ушками на шапочке - с глаз долой. А Лидуша, которой Людмила скормила горсть таблеток валерьянки, ещё с час всхлипывала над стаканом с водой и приговаривала, что с их стороны жестоко тыкать ей в лицо её одиночеством. Нина и Миша, появившиеся тогда ближе к обеду и пропустившие шоу, так и не поняли, отчего Лидуша сидит с опухшими глазами. А Людмила поняла, что девушка очень сильно озабочена неустроенностью в личной жизни. И при этом, судя по тому, как она разговаривает с Мишей или иногда заглядывающим по делам заведующим архивом фонда Лёней - строго, на "вы", будто заранее ждёт от них какой-нибудь гадости - она боится мужчин. В то же время с пожилыми мужчинами, их постоянным оператором Всеволодом Ивановичем и сценаристом Львом Романычем, Лидуша общалась более свободно. У Людмилы сложилось впечатление, что девушку сильнее всего напрягают молодые мужчины, возможные женихи. И тут вдруг - любовник и смех русалочий.
- А как меня заметила, - продолжала тем временем Нина сплетничать про Лидушу, - сразу тон сменила: "Иван Иваныч, я всё поняла, обязательно передам, ровно в восемнадцать ноль-ноль!". И с работы в тот день, между прочим, ушла без пятнадцати шесть!
- И что? - очнулся Миша.
- А то, что свидание у них было, в восемнадцать ноль-ноль. Я даже день помню, когда это было: в пятницу, двадцать шестого! Ну, Люд, помнишь, ты ещё торт приносила с вишнями?
Людмила помнила. В тот день было двадцатилетие её брака, и она, не афишируя, принесла торт просто отметить, как она всем сказала, некую веху в своей биографии. К торту с вишнями принесла вишнёвый же ликёр, который в смеси с кока-колой дал вполне приятный на вкус коктейль, и они слегка назюзюкались этим коктейлем. Они славно тогда посидели, на огонёк подтянулись девчонки из дирекции архитектурных сооружений и принесли какие-то конфеты в коробке и ветчину. Потом пришла Княгиня и от себя добавила бальзам на травах. Да, а Лидуша тогда и вправду быстро ушла. А Людмила сидела долго, потому что Аркадий уезжал на выходные в Нижний Новгород, а Сонька отпросилась пожить у подружки за городом. Так что дома так никто и не вспомнил про двадцать лет её супружеского стажа.
Глава 5
Соседский рыжий петух, растопырив крылья, пытался залезть на пёструю курицу, но та сумела вывернуться из-под его лап и сбежала.
- Что, брат, не в настроении женщина? - посочувствовал из-за забора Игорь. - Бывает. Хотя у тебя вон их сколько, целый гарем, может, другая согласиться?
Но у петуха, похоже, пропала охота топтать кур. Он отошёл к краю проулка и принялся разгребать пыль когтистой лапой. В дыру забора напротив протиснулся толстый светло-коричневый щенок, подбежал к Игорю и звонко тявкнул, задрав тёмную мордочку.
- И тебе не болеть, - согласился тот.
- Джек, Джек, куда ты опять сбежал! - теперь в заборе напротив открылась калитка, из неё выбежал мальчишка.
- Здрасьте! - Мальчишка подхватил щенка под лапы - тот повис, показывая Игорю круглое розовое пузо - и потащил его обратно на свой участок.
Как же хорошо-то тут, господи! И какой же он дурак, что забросил стариков, столько лет никак толком не выберется, иногда по нескольку месяцев носа не кажет. А они ему не чужие, и кроме него у них никого нет. И они не виноваты, что он вырос полным идиотом, который совершенно не разбирается в людях. Хотя - нет худа без добра, как в простые работяги подался, так больше свободного времени появилось. Вон, сегодня даже время нашлось поделать кое-что по хозяйству. Дом ветшает потихонечку, дед не справляется, старый уже стал, устаёт быстро, вон, посреди дня поспать прилёг.
Игорь дышал, словно пил сладкий воздух, и жалел, что по собственной глупости столько лет лишал себя этого удовольствия. Пока со своим бизнесом крутился, времени на поездки на Луговую почти не было. А когда свободное время случалось, он отдыхал совсем в других местах. Вика не признавала, как она говорила "плебейских радостей", к которым причислялся и домик в деревне, предпочитала Крушавель или Ниццу. Наверное, и сейчас подставляет солнцу своё по-змеиному гибкое тело на берегу Средиземного моря. Или какого-нибудь океана - ему очень ясно представилось бронзовое от загара тело бывшей жены. А сволочь Петрысик натирает её маслом для загара. И та ничего, не возражает. Хотя когда-то презрительно губку оттопыривала: "Что за фамилия - Петрысик? Похоже на кличку дворовой собаки!" Интересно, может быть, она и фамилию его взяла? Была Виктория Захарова, стала Вика Петрысик!
Петрысик когда-то был его компаньоном по бизнесу. Когда Игорю загорелось выйти на прямую торговлю с немцами и итальянцами, Петрысика ему, как он тогда думал, бог послал. К тому времени Игорь уже восемь лет занимался продажами сантехники - знал оптовые фирмы, где можно было купить подешевле, и держал несколько точек на строительных рынках Москвы, где можно было продать подороже. На разницу между "купить" и "продать" жил. Жил вполне неплохо, довольно быстро собрал на однокомнатную квартирку, куда и переехал от стариков. Хотя и жилось ему у Анны Николаевны и Сергея Савельича как у родителей (будь у него мать с отцом, он предполагал, что именно так бы и жилось), но пять лет жизни с ними под одной крышей сбили ту охоту, что накопилась за годы, когда Игоря отпускали к ним из интерната по выходным или погостить на каникулах. Жить со стариками было хорошо, но ему захотелось самостоятельности. Да и девушек, которые вдруг стали в изобилии появляться в его жизни, нужно было куда-то приводить.
Вспоминая то время, он не мог различить деталей - все его подружки сливались в некий собирательный образ. Эдакая блондинка в мини-юбке с густо намазанными ресницами и губами и мятной жвачкой во рту. Инструкция по употреблению была простой и незатейливой: коктейль в баре ночной дискотеки, пара "медляков" в обжимку в потной толпе, бросок "на хату" с заездом по дороге в магазин за фруктами, вином и презервативами. И утреннее "тебе пора, крошка, я позвоню". Вика на этом фоне выделялась, как ястреб среди кур. Как куница среди сусликов. Гибкая, стремительная, с твёрдыми мускулами под смуглой кожей, с косой чёрной чёлкой, спадающей на один глаз, круглой родинкой на левом плече. С ней инструкция не сработала. Точнее, забуксовала на первом же пункте. Коктейль она заказала безалкогольный, "медляк" танцевала на дистанции, не позволяя себя обнимать, а лишь касаясь Игоря то бедром, то грудью, то коленом, изгибаясь во время танца. Наблюдая за игрой гибкого, затянутого в чёрные брючки и чёрную же майку тела - майка мерцала искрами в полумраке - Игорь тогда распалился так, что без дальнейших предисловий предложил ехать к нему. И она согласилась, и уже в машине начала льнуть и тереться, и ему пришлось парковаться в каком-то дворе, потому что ехать дальше не было никакой возможности. И он уже не вспоминал ни о презервативе, ни о своей роли мачо-соблазнителя. А она, когда всё закончилось, как-то очень быстро исчезла, не оставив ему своего телефона и даже имени не назвав. В общем, в тот раз употребили его.
В эту дискотеку он ходил пять вечеров подряд, игнорируя все заигрывания и обещающие взгляды очередных блондинок в мини-юбках. Он искал брюнетку с родинкой. На пятый вечер она появилась, не сразу его узнала, потом вроде вспомнила. Вика вела себя так, словно между ними ничего не было. Ну, разве что один у другого попросил закурить, не больше! Её отстранённость настолько не вписывалась во все его сложившиеся к тому времени представления о женщинах, что он попался. Это была женщина-вызов, женщина-добыча! И право обладать этой женщиной ему надо было заслужить.
Он и служил, и доказывал свои права все десять лет, что они жили вместе. Даже рождение Стёпки ничего не изменило - только добавило Захарову ответственности, потому что Вике пришлось оставить работу инструктора по фитнессу и сидеть с ребёнком дома, а он был их единственный кормилец и добытчик. Впрочем, сидела Вика недолго, уже в полгода нашла сыну няньку и опять стала бегать в фитнесс-центр, буквально за месяц возвратив фигуре прежнее идеальное состояние. Нет, даже лучше прежнего - её грудь и бёдра после родов стали чуть пышнее. И когда Игорь при случае увидел в спортклубе, какими глазами смотрят на его жену местные качки, он понял, что должен что-то делать. Что должен взобраться на такой уровень, на такой пьедестал, откуда все эти соперники покажутся ей размером с тараканов.
У него к тому времени скопился уже некий капитал, который он передумал тратить на строительство загородного дома, а решил пустить в дело. Игорь задумал перейти на оптовую торговлю сантехникой и закупать товар напрямую, без посредников. Решительности ему было не занимать, не хватало только знаний. Того же английского или немецкого, чтобы вести переговоры. Или владения всяческими таможенными тонкостями, чтобы без проблем провозить товар из-за границы. То, что товар пойдёт, он не сомневался - вон как улетает с его точек, не смотря на то, что справа и слева ещё ряд таких же магазинчиков с тем же ассортиментом. Оставалось правильно организовать процесс.
Петрысик пришёл к нему по объявлению наниматься замом. Они проговорили два часа, и Игорь понял, что этого мужика со смешной фамилией ему бог послал (или не бог, как он думал уже впоследствии). Петрысик несколько лет проработал в компании, подобной той, что задумал создавать Игорь. И очень чётко знал все подводные камни, да и ошибок насмотрелся и мог подсказать, как их избежать. Он стоил гораздо больше тех полутора тысяч долларов, которые Игорь мог положить ему на зарплату. Петрысик предложил свою схему сотрудничества: пятьсот долларов оклад и тридцать процентов от прибыли. Игорь согласился.
- Игорёк, молочка хочешь с малинкой? - тронула его сзади за локоть Анна Николаевна, отвлекая от мыслей.
- Хочу, - развернулся к ней Игорь и потянулся всем телом, прогоняя морок воспоминаний. - Эх, какая же здесь красота!
- Да, у нас хорошо, - согласилась Анна Николаевна и пошла к веранде. Игорь направился следом. - Приезжал бы почаще, отдыхал в тишине на свежем воздухе. Подружка твоя, Людмила, прямо ожила за субботу.
- Она не подружка, она знакомая, - поправил Игорь, усаживаясь за круглым столом.
- А, без разницы, главное - женщина хорошая.
Анна Николаевна налила холодного молока в бокал, придвинула чашку с ягодами и блюдо с бубликами. Игорь прихватил одну ягоду и, прежде чем есть, рассмотрел. Внутри малинины сидел маленький клопик. Пришлось сдувать.
- Как вам жилось с Людмилой? Не хлопотно? А то я привёз к вам без спросу чужого человека…
- А нормально жилось, не в обузу. Она с обедом мне помогала, малину эту вот собрала. В первую ночь, правда, кричала во сне, кошмары ей снились. Во вторую тихо спала.
- Закричишь после такого стресса, - согласился Игорь.
- Я вот что думаю, - сказала Анна Николаевна, наливая и себе молока и усаживаясь напротив, - у меня знакомая одна есть, а у неё тётка в деревне живёт, где-то в Подольском районе. И у них в этой деревне бабушка есть, которая порчу снимает…
- Анна Николаевна, а это вам зачем? - удивился Игорь, уже приготовившийся выслушивать долгие речи про очередную невесту.
- Так для подруги твоей, для Людмилы. На неё точно порчу навели, раз несчастье за несчастьем случается.
- А тут что с ней случилось?
- Да не тут, раньше, - подосадовала его непонятливости Анна Николаевна. - У неё с весны это уже третий случай. Она что, тебе не рассказывала? Ну, так, на неё сначала горшок с балкона упал, потом она газом чуть не отравилась, а про поезд ты знаешь. Ох, сердцем чую, кто-то порчу ей сделал, на смерть.
Игорь хмыкнул недоверчиво, но старушка говорила так убеждённо, что он невольно заразился её тревогой. И полез в карман за телефоном.
- Алло, Людмила? - от звука её голоса ему сразу стало легче. - Рад вас слышать, как дела?
- Игорь, вы не поверите. Я, кажется, опять попала в передрягу.