- Можете, - выдохнула Оксана, с какой-то непонятной торжественностью посмотрела на Игоря, и он заметил, что слезы в ее глазах мгновенно высохли. Великий сыщик нисколько не удивился данному феномену, поскольку видел в этом кресле не один десяток дамочек самого разнообразного сорта, в том числе и актрис. Если бы возле его кабинета стояла очередь, конечно, Пирогов нашел бы способ выпроводить Полуянову незамедлительно. Но очереди не наблюдалось, поэтому он откинулся в своем крутящемся кресле с пружинящей спинкой и подбодрил даму:
- Могу? Чем же?
- Мне нужен развод, - твердо проговорила она и требовательно посмотрела на Гоголя.
- Это в загс, - осторожно дал новый совет Пирогов. - Или в гражданский суд, если у вас есть общие дети или ваш супруг не согласен на развод.
- Общих детей нет, - с непонятной для Игоря язвительностью сказала Оксана Полуянова. - А вот несогласие, я думаю, есть. По доброй воле он не станет со мной разводиться. Ведь у нас - брачный контракт.
- Если контракт, тогда однозначно - в суд, - просветил ее Пирогов. - А не в частное сыскное бюро. Мы занимаемся пропажей кошечек, собачек, иногда - людей… Ну и мелочи всякие…
- Знаю я, чем вы занимаетесь. - Посетительница резко махнула рукой, словно шашкой рубанула. - Мне вас рекомендовали как исключительно порядочного сыщика.
- Благодарю. - Игорь склонил голову, не в силах сдержать довольной улыбки. Не часто он приятные вещи о себе слышал. Тем более от незнакомых людей. - Но все же я полагаю… - начал он.
- Да выслушайте же меня! - воскликнула Оксана и с силой топнула ножкой о мягкий ворсистый ковер, который Игорю презентовал один благодарный барыга.
- Я пытаюсь, - смиренно ответил он и подпер щеку кулаком.
Оксана Валерьевна Полуянова вдруг пронзительно посмотрела на великого сыщика, и только тогда он осознал, что у нее довольно-таки симпатичное личико. Фигуру же он отметил еще раньше - она была выше всяких похвал. В меру полная грудь, осиная талия, ну а бедра… Бедрами он восхитился, еще когда тащил ее в свой кабинет.
Даже если женщина некрасива и осознает свое несовершенство, то есть над ее натурой властвуют некоторые комплексы, она всегда замечает на себе заинтересованные мужественные взгляды, рождающиеся по тому или иному поводу. Оксана Валерьевна не была некрасивой, и неизвестно, имелись ли у нее комплексы. Она сразу же почувствовала заинтересованность Пирогова и слегка переменила позу, дабы предстать перед его взглядом полным совершенством. Игорь сдержал вздох, угадывая женское коварство, попытался найти в чертах Полуяновой что-нибудь некрасивое, но не нашел и опустил глаза - на новую компьютерную "мышку" с двумя колесиками и подсветкой.
- Так вот! - торжественно провозгласила она. - Наш контракт предполагает равные обязанности супругов.
Игорь кивнул в поддержку такого современного контракта.
- Это означает, - Оксана повысила голос, - что мы одинаково старательно исполняем супружеские обязанности, не смотрим по сторонам и обеспечиваем нормальный быт для семейной жизни. Этот пункт дифференцирован.
Последней фразой Игорь просто восхитился: надо же, дамочка знает такие словечки!.. Да какая она к черту дамочка! Обыкновенная девчонка, только отлично одетая и не в меру хорошенькая.
- Он обеспечивает материальную часть, - пояснила Оксана, - а я - техническую.
- Гм… - не удержался Пирогов. - Я не очень понимаю последний пункт…
- Да что тут непонятного? - Она снова рубанула воображаемой шашкой. - Он зарабатывает бабки, а я содержу в порядке дом. Чтоб было приятно туда прийти. И чтобы ужин был вкусным, если он соблаговолит поужинать дома.
- А… Ну, конечно… - пробормотал Гоголь. - Это разумно со всех точек зрения.
В выражении лица Полуяновой проступила ирония.
- Разумно! - фыркнула она. - Только я свои условия выполняю, а он… Скотина!
- Бывает, - с легким сочувствием произнес Пирогов.
- В контракте указано, что в случае неисполнения кем-либо из супругов своих обязанностей, - Оксана нахмурилась, - противоположная сторона вправе расторгнуть контракт и получить серьезную компенсацию за моральный ущерб. Помимо половины всего имущества - движимого и недвижимого. Размер компенсации указан конкретно: двести пятьдесят тысяч долларов.
- Ого! - не удержался Игорь. - Рискованная сумма. Ваш супруг молод? Чем старше муж, тем больше э… риск форс-мажора.
- Оставьте! - поморщилась она. - Теперь мне понятно, что он мог указать любую сумму, хоть двести пятьдесят миллионов: условия контракта он выполнять не собирался и разводиться со мной - тоже. Ни при каких обстоятельствах. Однажды он мне так и сказал.
- Я могу его понять. - Пирогов решил сделать Оксане Валерьевне комплимент. - Разводиться с красивой женщиной - нет более страшного греха.
- Плевал он на мою красоту! - вскричала она, и глаза ее сверкнули яростью. - Видели бы вы, с кем он якшается на своих оргиях! Красивая жена ему нужна для престижа. Чтобы на каких-нибудь важных тусовках задирать нос: вот он - я, все у меня, как у всех, и даже лучше! Да и капиталы папенькины, полагаю, для него не лишние.
- А кто у нас папенька? - встрепенулся Игорь.
- Неважно, - смутилась Оксана. - Но пока Полуянов мой муж, отец считает своим долгом не отказываться… от финансирования некоторых его проектов. Он говорит, что в определенных кругах этого требуют правила приличия.
- Он не в курсе ваших… э… конфликтов с мужем? - полюбопытствовал сыщик.
Оксана Валерьевна нахмурилась.
- Я с детства не привыкла ябедничать родителям. У них своя жизнь, у меня своя.
- Понятно, - протянул Игорь. - Но непонятно все-таки, чем я могу быть вам полезен, Оксана Валерьевна.
- Я хочу получить развод. - Красавица посмотрела на Пирогова, как на несмышленыша. - Для этого мне нужны основания. Документально зафиксированные. Полагаю, это не очень сложная работа для частного сыскного агентства. Можете назвать любую сумму.
- В каких пределах? - осторожно поинтересовался Пирогов.
- В разумных, - усмехнулась она. - Мне известны приблизительные тарифы на скрытую съемку.
Игорь вздохнул и покачал головой.
- Видите ли, подобного рода деятельность - не наш профиль, Оксана Валерьевна. Мы стараемся не выходить из рамок закона. Надеюсь, вы меня понимаете.
- Я понимаю, что, не нарушая закона, частное сыскное агентство держаться на плаву не может, - твердо проговорила она. - Сколько вы хотите за качественную съемку развратных действий моего мужа?
Игорь порылся в визитнице, стоявшей на столе, извлек оттуда несколько карточек и протянул посетительнице.
- Это фирмы, которые смогут вам помочь наверняка, - сказал он.
Она швырнула визитки на стол.
- Нет.
- Почему? - искренне удивился он.
- Если я пришла к вам, значит, мне нужны именно вы, - не терпящим возражений тоном проговорила она. - Я не люблю, когда меня отфутболивают. Семьдесят пять тысяч. Налом. Помимо расходов. Естественно, в твердой валюте.
- Что? - опешил Игорь.
- Вы слышали, - отрезала она и закинула ногу на ногу.
Пирогов громко сглотнул слюну и замер. В позе каменного изваяния он пробыл довольно долго. Красавица терпеливо ждала его оживления, не сводя с него насмешливого взгляда. Впрочем, в этом взгляде слегка угадывалась и мольба.
Из позиции памятника самому себе Игоря вывел громкий стук в дверь. Оксана Валерьевна, издав сдавленный крик, вскочила и заметалась по кабинету сыщика, видимо, в надежде отыскать платяной шкаф или потайной люк, в который можно было бы провалиться, исчезнув без следа. Игорь с интересом понаблюдал за ее передвижениями, отнял горшочек с редкой породой кактусов, который она схватила в запале, и хорошо поставленным голосом приказал кому-то за дверью войти. Теперь в изваяние превратилась Оксана Валерьевна. "Кто-то за дверью" оказался Валькой Первушкиным, который поинтересовался у шефа, не требуется ли сварить кофе, а также сообщил, что под дверью офиса собрались какие-то подозрительные личности, которые во что бы то ни стало хотят войти внутрь и поговорить с известным сыщиком.
- Это они! - взвизгнула красавица и почему-то схватилась за горло.
- Кофе свари, кто они? - произнес Пирогов скороговоркой.
- Полуянов со своими бандитами, - просипела она.
- Братки от Антона, - возразил ей Первушкин. - Говорят, что у них есть для вас заказ, Игорь Петрович.
- Заказ от антоновских братков? - засмеялся Пирогов. - Что-то я нынче стал пользоваться чрезмерной популярностью. Не к добру это. А Полуянова там нет среди них?
- Посторонних не видел, - с достоинством ответствовал Валька и выпрямился. - А под дверью стоят Тамагочи, Покемон и Чебурашка.
- Из новой поросли, - вздохнул директор сыскного агентства. - У тебя хватило ума сказать, что меня нету?
- Хватило. - Валька выпрямился еще прямее. - Че им по существу сказать-то?
- Пусть приходят в пятницу, - сказал Игорь. - А лучше созвонимся. С ихним, этим, как его - Диней?
- Ну, - кивнул Первушкин. - Он там у них за интеллектуальный сектор отвечает.
- Вот-вот, оч-хорошо, - пробормотал Пирогов. - Мадам, успокойтесь. Сейчас будет кофе.
- Ага… - прошептала Оксана Валерьевна и стала медленно заваливаться на дорогой ковер.
- Первушкин, нашатыря! - заорал Игорь.
- А что это такое? - вежливо поинтересовался секретарь-референт.
Что происходило далее, Игорь помнил фрагментарно. Оксана Валерьевна периодически приходила в себя, умоляла никому не открывать дверь, просила ее спрятать… Утром он был уверен лишь в одном: договор о фронте работ сыскного агентства "Гоголь" они так и не подписали…
3. Собака бывает кусачей…
- Это страшный человек, - сказал Юрий. - Из тех, что мать родную съедят и не подавятся.
- Это метафора, - вздохнула Саша. - Но даже если он монстр, я не могу идти против воли руководства. К тому же покажите мне ангела, который собирается баллотироваться в Думу… Я буду агитировать за него в своих программах безвозмездно.
- Я не умею объяснять, - сморщил нос Юрий. - Андрей Дмитриевич - бандит. Из отморозков. Хотя пытается выглядеть цивилизованным человеком. Он будет предлагать вам изобразить его как друга молодежи. Он содержит несколько колледжей гуманитарного направления. Платит стипендию студентам. Спонсирует культурные программы. Спектакли, классические концерты, выставки. Открыл две столовые для бездомных детей. Оплатил несколько некоммерческих изданий произведений молодых авторов. Хорошая литература, кстати сказать… Он идет на все, чтобы приблизиться к государственному управлению.
Саша немного подумала. Потом осторожно произнесла:
- Но ведь это хорошо…
- Что - хорошо? - воскликнул Юрий. - Что он изображает из себя хорошего человека?
- Что он все это делает, - пояснила она.
Собеседник посмотрел на нее ошеломленно и задумался. Против слов Александры возразить было нечего.
- Но… вы не понимаете… - через некоторое время пробормотал он. - Такие люди не должны не только избираться в государственные структуры, но и вообще жить на свете.
Саше порядком надоел этот беспредметный разговор.
- У вас есть какие-то факты? - сухо спросила она.
- Как вам сказать… У меня есть информация, в достоверности которой я убежден. Но моей убежденности недостаточно, чтобы идти с этой информацией в прокуратуру.
Далее Юрий стал торопливо рассказывать Саше историю, которая вполне тянула на сценарий примитивного российского ужастика. Или на текст контрпропагандистской листовки противников кандидата в депутаты. Из слов Сашиного собеседника выходило, что Андрей Дмитриевич Полуянов, еще будучи студентом психологического факультета Педагогического университета, проявил незаурядные способности в криминальном бизнесе. Подрабатывая в одной риэлтерской фирме, он специализировался на расселении больших коммуналок в престижных районах города. Криминальная деятельность его на этом поприще была банальной: он кидал одиноких пенсионеров и инвалидов, поначалу обещая им горы златые, а в итоге они оказывались либо в общежитиях семейного типа, либо в доме престарелых, либо вовсе пропадали. Небанальным был размах Андрея Дмитриевича. За полгода он расселил около ста двадцати таких квартир, заработав при этом свой первый миллион. А затем резко переквалифицировался в акулу рекламно-информационного бизнеса, прикупив пару издательств и несколько маленьких типографий. Дела пошли в гору, помимо ярких порнографических журналов и рекламных проспектов, Полуянов приторговывал конфиденциальной информацией, оброс солидными связями и покровителями, не стеснялся в выборе средств борьбы с конкурентами и по окончании университета являлся вполне преуспевающим бизнесменом, имеющим определенную репутацию в определенного рода кругах. Тогда же он начал задумываться о политической карьере, ибо предпосылки для нее уже имелись в полном объеме.
- Однажды, - захлебываясь проговорил Юрий, - он купил две цистерны соляной кислоты. Как вы думаете, зачем генеральному директору рекламно-издательского концерна такое количество соляной кислоты?
- Вы хотите сказать, что в ней он растворял конкурентов? - нервно усмехнулась Саша.
- Именно так, уважаемая Александра Николаевна! - воскликнул Юрий.
- Вы располагаете доказательствами?
- Какие могут быть доказательства в соляной кислоте? - скривился он.
- В кислоте их быть не может, - кивнула она, начиная слегка уставать от нервной экспрессии собеседника. - Тем не менее вы делаете определенное утверждение обвинительного характера. Кстати, откуда у вас эти и прочие биографические сведения о Полуянове? Какое вы имеете к нему отношение?
Юрий вдруг сник и затеребил воротник плаща. Саша нахмурилась, заметив, как сильно дрожат у него пальцы. "Он определенно чем-то болен, - подумала она. - Возможно, это какое-то нервное или даже психическое расстройство. А если он и вправду сумасшедший? А я тут с ним так вот, запросто… стою…" В ее душе снова шевельнулось беспокойство и желание разыскать Кляксу. Он посмотрел на девушку исподлобья, виновато улыбнулся и тихо проговорил:
- Теперь я не имею к его делам никакого отношения. Но когда-то был в курсе. Видите ли… Мы были большими друзьями. Во всяком случае, мне так казалось… Я никогда не отказывал ему, когда он нуждался… в поддержке. А потом он перестал в ней нуждаться.
Саша хотела поинтересоваться, какого рода поддержку оказывал хваткому бизнесмену ее собеседник, но в этот момент откуда-то из канавы пулей вылетела пропавшая Клякса. Увидев незнакомца, стоявшего рядом с хозяйкой, она резко затормозила, вздыбила шерсть, утробно зарычала, как большая собака, и, похоже, была готова вцепиться ему в штанину. Реакция Юрия поразила Сашу до глубины души. Он вздрогнул, взвизгнул и рефлекторно спрятался за ее спиной. Саша цыкнула на свою грозную защитницу, прицепила карабин поводка к дужке ошейника и со смешанным чувством посмотрела на этого странного человека. Она сказала себе, что такие люди достойны жалости, а не презрения, что стыдно презирать таких людей, но… ничего не могла с собой поделать.
- Где я смогу найти вас в дальнейшем? - спросила она только для того, чтобы справиться с неприятным чувством.
Юрий засмеялся хриплым смешком.
- В доме призрения, уважаемая Александра Николаевна. То есть в муниципальном доме инвалидов имени Коллонтай. Я теперь там обитаю. И знаете, кого мне нужно благодарить за это?
Ей стало ужасно неуютно, и она с излишней пристальностью начала рассматривать какую-то грязь на собачьем загривке.
- Но это все ерунда, право слово… - пробормотал ее странный собеседник. - Я хотел предупредить вас совсем о другом. Сотрудничество с Андреем Дмитриевичем Полуяновым, любое сотрудничество, Александра Николаевна… опасно для жизни. Я не вру, не брежу и не шучу. Прошу вас, поверьте мне.
4. Утро начинается
Главный специалист по пиар концерна "Гермес" Северина Анатольевна Бурковская вышла из здания Центра социологических исследований чрезвычайно довольной. Почти вприпрыжку (что такой солидной даме, как она, конечно, не пристало, но удержаться не было мочи) подбежала к своей новенькой, цвета навозной мухи "шкоде-фелиции", энергично втиснула полное тело на водительское сиденье и быстро тронулась с места, опасаясь пробок, которые в утренние часы бывали здесь нередко. Но ее опасения оказались напрасными: с улицы Маяковского она повернула направо без проблем, а на Кирочной стоять пришлось только перед светофорами. И это тоже был добрый знак. Все начиналось как нельзя лучше.
Полчаса назад она получила подробные данные от независимых социологов, три месяца проводивших исследования по ее заказу. Результаты превзошли все ожидания. Человек, которому она намеревалась оказать помощь в предстоящих выборах, имел все шансы на успех. Его рейтинг у электората даже превышал необходимые, по мнению Бурковской, цифры - и это уже сейчас, когда все еще только начиналось. Кроме того, социологи оказались на высоте и выдали несколько рекомендаций, которые Северина Анатольевна, как профессионал, сумела оценить. Информация о конкурентах кандидата была также полной и качественной. В общем, и надежды оправдались, и исполнители заказа не даром получили свои немаленькие гонорары.
Она добралась до офиса концерна, что располагался в шикарном особняке на Суворовском, за десять, а не за сорок минут, как рассчитывала с учетом пробок, а посему - до начала своего рабочего дня. Строгий подтянутый вахтер, из бывших военных, отдал ей ключи, дал расписаться в журнале, и она отметила, что из сотрудников "Гермеса" на рабочее место пока прибыл всего лишь один. А именно генеральный директор концерна Андрей Дмитриевич Полуянов, который по настоянию начальника службы безопасности фирмы расписывался в журнале, как все. Настроение у Северины Анатольевны мгновенно упало. Начинать трудовой день встречей с генеральным было ее личной плохой приметой. Хотя ничего против своего начальника она не имела. Как равным образом и не питала к нему нежных чувств. Он платил ей неплохую зарплату, работала она старательно, поскольку дело свое любила и халтурить не привыкла, но отношения их можно было бы назвать скорее официальными, нежели человеческими. Примета же возникла не просто так, а из опыта. Те редкие дни, которые начинались встречей с директором, оканчивались, как правило, весьма неудачно для Северины Анатольевны. В частности, выявилась неизменная закономерность: в эти дни ее возлюбленный бывал не в духе и отказывался с ней встречаться.
Бурковская вздохнула и украдкой от вахтера посмотрела на часы. Можно было, конечно, хлопнуть себя по лбу, изобразить приступ склероза, спуститься к стоянке, допустим, за папкой, оставленной в машине, да и переждать там, пока другие сотрудники не подтянутся, например, секретарь шефа. Но окна полуяновского кабинета выходили как раз на стоянку. Вздумай он выглянуть в окошко и проявить хорошие манеры, например поздороваться с нею, и весь день пойдет насмарку. А ведь он так хорошо начался! Будь вахтер пообщительнее, можно было бы зацепиться с ним языками, потрепаться о погоде. Но, как было известно Северине Анатольевне, Валентин Голубкин, бывший майор артиллерии, несмотря на свои сорок пять, был по-стариковски глуховат, а потому в лишний контакт старался не вступать, чтобы не выглядеть нелепо.