* * *
"Я не смогу!" - повторил Макар, но на этот раз - про себя. Взглянув в мутные глаза, оробел.
Гнев Алексея пугал не меньше Степкиной братии. И особенно не хотелось выводить его из себя теперь - когда он вроде успокоился после Макарова признания.
- Так. Давай-ка еще раз: что ты должен сделать?
- Найти знакомцев. Сесть к ним. Спросить про Ваньку…
- Что, прямо вот так, в лоб?
Макар шмыгнул носом. Мысли путались. Сперва казалось - все помнит, но потом повторить не мог.
- Спросить про дела. Про остальных. Про Ваньку.
- Зачем?
- То есть… Нет, я совсем не то должен сказать… Вот это: как сами? Как остальные? Да?
- Ага. А дальше что?
- Они про меня спросят… Ну, я скажу, что без работы сижу…
- Ты побираться идешь?
"Тебе-то легко говорить!"
Алексей выглядел совершенно спокойным. Он с любопытством оглядывался по сторонам и временами что-то насвистывал. Хотелось бы и Макару вот так. Но куда там! Вернее всего, не пройдет и часа, как он опять опозорится.
- Эх. Не помню…
- Ну, так придумай. Не будешь же ты только и повторять, как птица… забыл, мать ее… Точно - с кем поведешься.
Нет, ничего путного не выйдет. Одному Макару ни за что не справиться. Точно убьют. Лучше бы уж с моста.
И тут вдруг ярко вспомнилась давешняя встреча со Степаном.
- Я вот что отвечу: не то, что работаю, но на жизнь хватает.
Алексей кивнул, одобряя.
- А потом?
- Так скажу им про то, что Ваньку повязали… Ну, что Степану-то теперь новый нужен.
- А еще что случилось?
Макар не понял.
- Ну, Тощий, - Алекс подкурил папиросу, сплюнул налипший на губу табак и повернулся. Макар уж было решил, что сейчас разговор снова пойдет по-другому, но нет. - Мы зачем туда идем?
- А… Так стукача же поймали. Мы. Нет, то есть они. Степка.
Алексей, сощурившись, покачал головой.
- А что визжишь, как кошка?
- Случайно…
Подошли к двери пивной, где обычно по вечерам собирался рабочий люд - пленники окрестных мастерских и мануфактур. Макару стало совсем тошно.
- Все, иди. На меня не оглядывайся.
- А если там никого?..
Алексей отошел, подпер стену. На спутника внимания больше не обращал.
Посмотрев на него с отчаянием, Макар направился в пивную.
"Ну ладно, а потом, если что - все равно с моста".
От волнения он не сразу смог заприметить среди пока немногочисленных лиц Леньку-кожу и Михайлу. Увидев, тотчас же поспешил к ним, пока опасения не взяли верх окончательно.
- Здорово! - изо всех сил растянул губы в улыбке, как велел Алексей.
- Здорово, Макар! Садись, - бывшие товарищи по мануфактуре протянули руки, подвинули табуретку.
- Ну, как вы, братцы?
- Да вот, помаленьку. Батрачим, - усмехнулся в редкие рыжие усы Ленька. - Пиво будешь?
- А то откажусь?
И напрасно: руки, по обыкновению, дрожали, выдавая все помыслы.
- Как остальные?
- Кто?
- Да все…
- По-разному. А сам как?
- Да как… - краем глаза Макар заметил Алексея. Поклясться бы мог, что еще мигом ранее его тут не было. - На жизнь хватает.
- Это где ж так жирно? - хмыкнул Ленька.
- Да как сказать, - Макар отхлебнул пива, стараясь не стучать зубами о кружку, и выпалил: - Степку знаешь? С чугуноплавильни. Мы там вместе работали.
Собутыльники недоверчиво переглянулись.
- И что? Неужто устроился?
- Ага. И другим помог, - нервничая, Макар говорил все громче. - Да только вот Ваньку-то нашего повязали. С вашей мануфактуры он.
Один из рабочих встал, отошел. Что это значило? Хорошо или худо?
- Да-да… Был у нас Ванька… С берега. Из тех, кому честный кус в рот не лезет, - подтвердил, колко глядя, незнакомец по правую руку от Леньки. - По нему уж давно заметно стало, что кривая уведет.
- Но того, кто Ваньку под монастырь подвел, мы нашли, - отчаянно продолжал Макар. - И теперь Степке новый человек нужен. Но только - надежный.
Сзади кто-то зашевелился, и тут же за стол сели еще двое. Мимоходом поздоровались с остальными, но смотрели только на Макара.
- В общем, кто такой если сыщется, то завтра, как стемнеет, и потолковать можно, - Макар сделал еще глоток. - В Старом городе, прямо за трактиром, что у спуска… Там недалеко.
Ленька с соседом встали.
- Не надо нам тут такого добра.
- Не впутывай нас, мы люди честные, - возмутился Михайла, но с места не двинулся.
- Что ж Степка-то сам не пришел? - с усмешкой спросил один из подсевших - светловолосый, с белесыми бровями и ресницами.
Алексей снова куда-то пропал.
- Ну что ты городишь? Разве дело это - самому? - Макар быстро перебирал в голове обрывки разговоров, что накануне слышал в овраге.
- И то верно… Что, еще выпьем?
- А выпьем!
Выпили.
- Что за дело, на которое Степка помощника ищет?
- Тсс… Не здесь же…
- Ванька - толковый малый, - светловолосый внимательно смотрел на дно кружки. - Ты этих, работяг, не слушай… А кто его сдал-то?
- Ну, ты что верещишь, как кошка? Вот у Степки и спросишь.
- Да точно ли взяли? Или так, грешат на кого?
- Взяли - вот те крест. Своими глазами видел. Не свезло ему, дураку.
- Ну да, ну да… Сам виноват. Понимать надо, что делаешь.
Макар глотнул еще пива.
"Как обо всем спросишь - живо ноги уноси".
- Ну, братцы, рад был вас повидать, но пора мне, - громко сообщил Макар, вставая и кланяясь.
"Какого черта я делаю?"
- Да иди уже. Нам тут такие не шибко надобны.
Макар вышел из пивной и бегом припустил за угол, где договаривался встретиться со спутником.
Ох, и во что он снова влез? И без того ведь было невмочь. А если рабочие за ним погонятся - или Алексея на месте не окажется? А вместо него придут… Полицейские? Люди Степана?
Алексей ждал, укрывшись в тени сарая.
- Ну, что?
- Все сделал, как ты велел.
- И что думаешь?
- Не знаю… Ничего, - честно признался Макар.
- Кто вел себя не так, как следует? Вопросы задавал, какие не должен?
- Ну… Многие. Мне сказали оттуда убраться…
Алексей беззвучно смеялся, блестя в полутьме зубами.
- А чего хотел? Пришел, признался, что щиплешь честной народец. Радуйся, что ноги унес.
- Ты же говорил, что все обойдется…
- О чем спрашивал тот, что подошел последним, и у тебя за спиной долго возился?
- Про Степку… И точно ли, что повязали… Неужто он? - Макар схватился за щеки, не в силах поверить.
- Может, и он, если совсем болван. Но, скорее, не сам - для кого другого выяснял. Вот завтра все и увидишь.
- А придут?
- Придут.
- А если он снова доложит? И схватят нас всех?
- Нет. Эти псы в овраг точно не сунутся.
- Откуда ты знаешь?
- Тоже жить любят…
Они почти миновали квартал мастеровых, когда Макар заметил недалеко от дороги - там, где она сужалась - знакомые фигуры.
- Смотри, Степкины! - воскликнул он, указывая пальцем.
Силуэты немедленно скрылись в темноте.
- Отрежу тебе и пальцы, и язык. Тогда поймешь, что такое - тихо. Тебя вообще не должны ни видеть, ни слышать, пока самому не понадобится.
Угрозу Макар всерьез не воспринял. Ему вдруг сделалось очень легко. Неужели все и впрямь скоро закончится? Степка поймет, что он невиновен, и уж точно оставит в покое… И останется отделаться разве что от Червинского.
- Лексей?
- Что еще?
- Это… Спасибо, что помог!
Макар сделал шаг, но Алексей тут же ускользнул в сторону. Все никак не удавалось подметить - как он так делает?
- Не трогай меня. Сколько раз говорить? Все, хватит трепаться. Пошли.
13
- Но ведь я не шучу. Сыщик на полном серьезе уверял, что накануне смерти все убитые видели призрак ребенка. Представьте, он даже подтверждение нашел: следы детских ног и рук. "Да и кто - спросил он меня - кроме духов, мог пройти сквозь стену полицейского участка, чтобы украсть улику из сейфа?"
- Чертовщина какая, - нервно хихикнула Крутикова. Все знали, что она не чужда суеверий.
Титоренко молча обмахивался газетой.
- Смеетесь, Ольга Геннадьевна - а многие читатели согласны с нашей полицией. Якобы, если бы тут обошлось без нечистой силы - то виновных давно бы поймали. Поверите ли, господа, на что я решился, прочитав письма? Ради эксперимента хочу посетить того модного спиритиста, мсье Жана. Как вам идея, Константин Павлович?
- Можно, - согласился редактор. - Интерес к шарлатану нынче велик - хорошо, если мы тоже на нем сыграем.
Вавилов нарочито фыркнул.
- Так когда, говоришь, Георгий, твой сыщик о призраках разглагольствовал?
- Утром, - ответил Бирюлев, не ожидая подвоха.
- А больше он ничего не сказал?
Репортер пожал плечами. Ни вчера, ни сегодня он не заглядывал в участок - и прежде, чем появляться там снова, планировал съездить к Батурину. Если кто и выяснил что-то новое, то это наверняка он, а не полицейские.
Титоренко бросил перед Бирюлевым газету-опахало.
- Разузнай. И чтобы такого больше не повторялось.
Скользнув глазами по первым строчкам, репортер покраснел, словно его застали за непристойностью.
"Найден убитым"… "Новый налет невидимых?"
Редактор уже вернулся в свой кабинет. Вопреки привычке, на сей раз он не стал проводить прилюдную порку. Впрочем, коллеги наверняка и без того поняли, что Бирюлев оплошал.
Но стоило вчитаться во вчерашнюю статью конкурентов, как уязвленное самолюбие замолчало.
"Бухгалтер Батурин Д.И., 27 лет от роду, найден задушенным в собственном доме в селе Преображенском. Убитого обнаружила сестра, которая, по ее словам, отсутствовала лишь сутки. Прислуга, проживавшая отдельно, подтвердила, что еще накануне вечером хозяин был жив и не ожидал гостей.
Покойный приходился родственником ресторатору Батурину К.М., убитому 10 июня с.г.
Пока что полиция не берется утверждать, стал ли г-н Батурин очередной жертвой банды, прозванной "невидимыми". В пользу этого предположения говорит увлечение покойного антиквариатом, а так же внешнее сходство преступлений. Входная дверь, как и в прежних случаях, осталась заперта, но окна открыты. Впрочем, по словам г-жи Батуриной, ее брат имел привычку проветривать дом на ночь и потому мог сам их оставить. О грабеже пока не заявлено: г-жа Батурина не смогла с уверенностью перечислить пропавшее имущество"…
"Полиция не берется утверждать!" Как будто здесь, и в самом деле, что-то неочевидно! Едва только соседский Митька догадался, как подобраться к невидимым - не прошло и нескольких дней, как он оказался мертв.
Бирюлев же так и не успел ничего выяснить…
Схватив портфель, репортер поспешил в участок, не останавливаясь, чтобы перевести дух, до самого кабинета Червинского. Второпях он даже не ответил на приветствие встреченного по дороге знакомого - тот так и замер с приподнятой шляпой, проводив его взглядом.
- Батурин… убит, - запыхавшийся Бирюлев без приглашения упал на стул напротив сыщика. - Мой приятель детства.
- Верно, - безучастно заметил Червинский, отвлекаясь от лежавших перед ним бумаг.
- Дмитрий понял, как искать невидимых - оттого и погиб.
- Возможно. Но, как вы наверняка догадываетесь, никаких доказательств нет.
Репортер глубоко вздохнул, борясь с накатывающей волной раздражения.
- Вижу, о чем вы опять думаете, Бирюлев. "Полиция никуда не годится", - передразнил кого-то Червинский, и вдруг заговорил живо, отбросив холодность: - Только не забывайте, что у меня, как и у вас, есть личный интерес в этом деле. Поверьте, я не меньше вашего хочу, чтобы все, наконец, закончилось.
Сыщик закурил, угостил и Бирюлева.
- Успел ли он хоть что-нибудь выяснить?
- Увы, мы об этом вряд ли узнаем. Нам так и не удалось с ним поговорить. Думаю, что в те дни, когда мы к нему приезжали и никого не застали, он уже мог быть мертв.
- Но сестра сказала, что отлучалась на сутки…
- Ай-ай-ай… - сыщик неодобрительно покачал головой. - В газете прочитали - и поверили? Будто сами не знаете, как у вашей братии заведено. Барышня Батурина… ээ… необычная. Полагаю, она и сама не понимает, сколько дней отсутствовала.
- Странно, но я совсем не помню ее по детству.
- Неудивительно: Нина Ивановна не из тех, о ком слагают стихи, - усмехнулся Червинский. - К слову - она упоминала о призраках. Что скажете?
- Вечером я намерен посетить спиритиста.
- Вот как? - сыщик приподнял брови. - Поразительно. Полагал, что вы отрицаете подобные вещи.
- Так и есть… Но все же хочу взглянуть. Может, и вы составите мне компанию? - нелепое предложение Натальи, рассмешившее накануне, само сорвалось с языка.
Червинский почесал нос.
- А отчего бы и нет? Давно хотел посмотреть на духов.
Репортер, не ожидавший согласия, удивился, но тут же вернулся к более важной теме.
- Как же теперь план Дмитрия?
- Я попробую достать те бумаги, что остались в его доме. А вы принесите, наконец, вашу опись. Для начала взглянем на документы сами, не дожидаясь распоряжений Тимофея Семеновича. Да, и пока не стоит ему сообщать.
Бирюлеву почудился оттенок неприязни.
- Почему?
Сыщик не успел ответить.
- Николай Петрович! К Митрофановой пришли, - возник в дверном проеме городовой.
Червинский встал.
- Согласны? Хорошо. Кстати, "прислуга невидимых" официально призналась в убийстве Коховского. Во многом - ваша заслуга. Вы очень грамотно навестили ее детей.
- Как? - Бирюлева поразила не только похвала, прозвучавшая из уст сыщика впервые.
Речь в путанных рассказах на берегу шла совсем о другом. Выходит, и смелые предположения репортера подтвердились.
Но Червинский настоящего вопроса не понял:
- Сказала, что задушила подушкой. А веревку, якобы, привязала позже. Зачем - не ясно. Но такие детали мы сможем проверить потом. Пока же главное, что Митрофанова у нас. Пожалуй, вы даже могли бы снова про нее написать… Кстати, не хотите с ней повидаться?
* * *
Поднимая глаза от пола, Ульяна каждый раз натыкалась на взгляды - сочувственные и осуждающие одновременно. Или они такими только казались?
Никто ничего не мог знать!
Минула вечность, прежде чем полицейский, наконец, вернулся и махнул - иди за мной.
Всхлипнув, Ульяна поправила платок и поспешила. Но, сделав несколько шагов по коридору, остановилась, ощутив новую волну утихшего было острого страха.
Матери-то, поди, давно наболтали невесть что. Как ей показаться? Не убьет, конечно, через перегородку - но, как пить дать, проклянет.
- Что встала? Ждать тебя прикажешь?
Матренина дочь встряхнулась, засеменила дальше.
- Митрофанова! - полицейский подтолкнул к оконцу. - Ну? Иди!
Ульяна зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться. Не помогло: слезы хлынули потоком.
- Улька? Как вы там?
- Мама! - растянув рот, дочь громко завыла.
- Да не реви ты! Говори, как есть.
- Витюшка помирает… Есть совсем нечего… Дом наш в дождь залило.
- Страсть господня! Да за что?!
- Я к Макарке за деньгами пришла, а они… они… Ванюшкины друзья… Вот, смотри, - скинув платок, она наклонилась к оконцу. Видно ли?
- Это с чего вдруг? - Ульяна узнала голос брата.
- Сказали: не придет Ванька сам к Степану - всем нам конец.
- Чего?! Какого черта? Да они там что, начисто рехнулись? Как я могу куда-то пойти?
- Что нам делать, Ванька? А? Мама?
- Терпи, девка. Ой, терпи… К соседям иди.
- Всех уж обошла! Дверью хлопают!
Чья-то рука взяла Ульяну за плечо и отодвинула от оконца.
- Закрывай, Рындин. Хватит на сегодня приемов.
Обернувшись, она сквозь слезы увидела всклокоченного вихрастого сыщика и того самого франта, что прежде говорил с младшими.
- Это все вы! - со злостью выкрикнула посетительница, не ожидавшая от себя такой смелости. - Вы сделали так, что мама теперь здесь надолго! Кары божьей, видно, совсем не боитесь!
Франт улыбнулся робко и растерянно, взглянул на вихрастого.
- Мать твоя себе могилу давно роет. Но ты лучше узнай-ка, кто на деле о семейке вашей нам все рассказал. А теперь, красна девица, давай-ка выйдем, - сыщик, по-прежнему крепко держа за плечо, поволок Ульяну в свой кабинет. Франт отправился следом.
- Хороша, - бросив Матренину дочь на стул, заметил вихрастый. - Кто ж тебя обкорнал?
Она накинула платок.
- Неважно.
- Вижу, должны вы хозяевам остались. Поди, скоро уже не за космами придут. Да?
Ульяна угрюмо смотрела себе под ноги.
- Не отвечаешь. Знаю, боишься. Но тут уж смотри и думай… Не рассчитаешься с ними - спасения не найдешь. Если же мы их возьмем - некому вам будет сперва косы, а там и уши резать.
Слова сыщика звучали уверенно. Стало жутко, и со страху Ульяна вовсе язык проглотила.
- Кому служит твоя мать? Кто велел ей убить Коховского? Отвечай!
От резкого окрика она вздрогнула и зажмурилась.
- Не знаю! Не знаю я ничего!
- Ну ладно, воля твоя. Рындин, отведи-ка ее в особый номер да оставь до завтра. Небось, разговорится наша барышня, - с ухмылкой велел вихрастый.
- Ммм… Что за номер такой? - уточнил франт.
- Шутка, Бирюлев. Мы так зовем чулан - весьма полезное помещение.
- Нет! Не надо! Дома дети! Пощадите, господин! - закричала Ульяна, но полицейский уже тянул ее прочь из кабинета.