Неизвестно, что удалось бы выяснить, но появился Бочинский. И ему не понравился ход беседы.
Вытащив Червинского в коридор, он гневно прошептал:
- Ты не понимаешь, что мы наконец-то можем закрыть дело, Николай? Ты намерен развалить все неуместными вопросами?
Они таковыми не были - но, увы, как и всегда, Червинский не имел возможности возразить.
Однако подозрения все множились. Сыщик уже догадался, какой оборот примут события - еще до того, как спустя пару дней сообщил напарнику:
- Тимофей Семенович, мы выкопали за лачугой на кладбище шесть тел. Вероятно, часть из них принадлежит тем пропавшим, о которых нам заявляли. Похоже, Лаптев давно охотился на этих несчастных…
- Николай, пока придержи все. Нам не нужен новый скандал. Ты же не думаешь, что невидимых с их ночными убийствами городу недостаточно - и нужно срочно добавить местного Потрошителя?
- Так ведь мы его задержали. Разве же…
- Отложи его. Сперва закроем вопрос с невидимыми.
Елена, между тем, довольно быстро шла на поправку. И, чем лучше ей становилось, тем меньше она откровенничала.
- Вам, должно быть, почудилось. Или же виной моя лихорадка? Я не могла признаться в том, чего не делала, - честно глядя большими глазами, заявила актриса. - Да, конечно, я кое-что знаю - и вам, возможно, это покажется интересным. Но я ни в чем не виновна.
Как сказительница из арабских сказок, она каждый день обрывала свои истории.
Однако сыщик догадывался, к чему все идет.
Елена наверняка попробует купить свободу - но что предложит взамен?
- Вижу, сударыня чувствует себя намного лучше? - далеко не со всеми преступниками Бочинский, вошедший без стука, был так любезен.
- Благодарю, Тимофей Семенович, - она кокетливо улыбнулась. - Полагаю, я уже вполне готова к разговору с вами. Только, если позволите - наедине.
- Совершенно неприемлемо! - громко возмутился Червинский.
Напарник прижал палец к губам.
- Увы, госпожа Елена, но, боюсь, Николай Петрович прав. Мы же не хотим ненужных домыслов? А ему вполне можно доверять, не так ли?
Актриса отложила зеркало.
- Я не делала того, в чем вы меня обвиняете. Но я знаю, кто виноват - кто убил всех тех людей, про которых вы меня спрашивали. О, вы давно его ищете… И я могу подсказать, где найти. Однако, в этом случае я окажусь в огромной опасности. Мне понадобится уверенность, что меня больше ни в чем не подозревают. И не только. Еще мне будет нужна ваша защита.
- Вот как? И кто же убийца?
- Безумный Алекс.
Червинскому кличка ни о чем не говорила. Бочинский же, напротив, крайне заинтересовался:
- Да? И где он?
- Прямо здесь, в городе. Но прежде, чем я вам еще что-то скажу, я должна знать, что мне ничего не грозит… И что вы меня не обманете.
Увидев недоумение младшего сыщика, Бочинский решил объяснить:
- Сразу видно, что ты тут недавно, Николай. Алексей Иванов. В розыске уже много лет, но еще ни разу не попадался. Знаем только по описаниям - и, поверь, это редчайший мерзавец. Он из банды налетчиков, что нападала на поезда. Сначала мы думали, будто там орудуют две группы, но потом вышло, что все же одна… А может, они объединились - бес разберет. Так или иначе, их выследили и почти всех перестреляли как раз в то время, когда ты к нам пришел. Но самые опасные - Иванов, Василий Легкий и пара-тройка других головорезов - каким-то чудом все же ушли… Не иначе, как происки дьявола - иного способа просто не вижу. Они лишь за тот год сгубили пару десятков наших - только вдумайся! Каждый раз убивали всех полицейских, что сопровождали состав. Эх… Их всех давно петля заждалась.
Червинский и прежде слышал эту историю, но в детали никогда не вдавался.
- Пожалуй, госпожа Елена, нам и впрямь есть, что обсудить.
- Я не ошиблась в вас, Тимофей Семенович.
- Однако, как умная дама, вы должны понимать, что обман сильно ухудшит ваши обстоятельства.
- Клянусь - буду честна перед вами, все равно что на исповеди.
- Итак?
- Вы продолжите держать в секрете, что меня нашли… Меня будут охранять полицейские. А после того, как я докажу вам, что ни в чем не виновна, и когда вы поймаете Алекса - то снимете с меня все обвинения и отпустите домой. А в качестве гарантии с вашей стороны я хочу прямо сейчас рассказать все тому газетчику, что был на кладбище. На случай, если со мной что случится. Он сможет подтвердить, что вы взяли меня под защиту. Как свидетеля.
- Сына убитого Бирюлева?!
- Да, его самого.
- Согласен. Если все окажется, как вы сказали - мы пойдем на ваши условия.
- Пригласите газетчика - и я скажу вам, где Алекс.
Предположение Червинского оправдалось.
Сыщики вышли в коридор, плотно притворив за собой дверь.
- Приведи своего Бирюлева, но смотри, чтобы он молчал. Это и в его интересах.
- Значит, мы в самом деле пойдем на сделку?
- Как только возьмем Иванова - дело невидимых будет закрыто. Понимаешь?
Червинский понимал - и куда больше, чем хотел бы.
Он уже сейчас знал, что за историю услышит, когда вернется.
* * *
Елену разместили не в тюремной больнице. Выяснить, куда ее увезли, так и не удалось. Бирюлев пытался, несмотря на увещевания Червинского. Однако каждый раз натыкался на завесу. Актрису надежно оберегали. И очень хотелось верить, что только по той причине, которую озвучил Червинский: "она должна привести к невидимым".
Сыщик обещал, что Елена предстанет перед судом сразу же, как только немного оправится после преступления, жертвой которого стала уже сама. Какая ирония!
- Пожалуйста, проходите, - Вавилов, стоя у двери, указал кому-то вглубь кабинета. - Бирюлев! Пришли из полиции.
Репортер вздрогнул, очнувшись от размышлений.
- Добрый день, Георгий Сергеевич! Можно ли предложить вам пройтись? В деле невидимых появилось кое-что новое - думаю, вам будет интересно, - сообщил Червинский, дразня любопытство газетчиков.
- Да, разумеется, - Бирюлев, вставая, взял соломенную шляпу со стола.
У входа ждала полицейская карета.
- Я арестован? - пошутил репортер, однако сыщик оставался серьезен:
- Вы можете поговорить с актрисой прямо сейчас, если дадите слово, что пока не станете об этом писать. Тайна следствия.
- Большое спасибо! - сердечно поблагодарил Бирюлев.
Карета неожиданно отправилась в район рабочих - царство тестя. Странно, что актрису решили разместить именно там. Но Червинский объяснил:
- У нас с тамошними медиками уговор о секретных преступниках.
Елена ждала в постели, привалившись спиной к подушкам. На стуле у изголовья сидел Бочинский.
Когда репортер вошел, они оба смеялись.
- Добрый день, господин Бирюлев, - актриса лукаво улыбнулась, вглядываясь в лицо гостя.
Он не нашел в себе сил для ответа, и просто молчал, пока не появился Червинский - тот раздобыл в коридоре стулья.
- Николай, попроси у сестры бумагу и чернила… или хоть карандаш.
- Не беспокойтесь - я все уже взял.
Расселись. Червинский достал листы, Бирюлев - свой вечный блокнот. Приготовились записывать.
- Душно, - Елена теребила узкий ворот белого больничного одеяния. - Вы станете задавать мне вопросы?
- Да, если позволите. Начнем с самого начала, по протоколу.
С этой преступницей Бочинский был определенно крайне вежлив.
- Как вас зовут?
- Мария Степановна Лукьянова.
- Сословие?
- Мещанка…
- В каком году родились?
- В 1886.
- Состоите ли в браке? Детей имеете?
- Нет, нет.
- Род занятий?
- Актриса.
Бочинский долго расспрашивал Елену о вещах, не имевших для Бирюлева ровным счетом никакого значения. Репортер задумался о своем, и едва не пропустил смену темы.
- Чья это идея?
- Алекса! Только его! Он меня заставлял! - патетично воскликнула Елена. - Я должна была знакомиться с пожилыми господами. Они звали меня к себе, и, когда я приходила к ним в дом, он вламывался следом и убивал их. А потом забирал ценности.
- И что произошло бы, если бы вы отказались?
- Он бы убил меня, - всхлипнула актриса, прикрывая лицо. - Угрожал, что так и сделает. И избивал. А я… я всего лишь приманка. Я… просто стояла рядом. Он меня использовал.
- Иванов намеренно забирал именно старинные вещи?
- Алекс говорил, что они хорошо расходятся.
- Выходит, что жертвы впускали вас сами - потому и не оставалось следов взлома.
- Все так. Уходя, Алекс захлопывал замки.
Увы: не на всех их них имелись пригодные для того механизмы. Замок на доме полковника Рябинина был иным. Однако его племянник Червинский лишь сосредоточенно водил карандашом по бумаге.
- Когда вы встретили Сергея Мефодьевича Бирюлева?
- Во вторник, 29 мая… Я хорошо запомнила, потому как в прежний раз это произошло накануне, 27-го. Я еще подумала, что теперь вынуждена сопровождать Алекса чуть ли не каждый день.
Во вторник? Но прислуга Аксинья сказала, что вернулась в понедельник - и обнаружила отца мертвым.
- Утром я пришла домой из театра, и нашла записку от Алекса. Там говорилось, что мы должны встретиться, как обычно, вечером, в восемь часов, в кафе "Якорь".
"Ты неправильно держишь" - прозвучал в голове голос скользкого рабочего - шпиона Червинского. Хозяин театра взял визитную карточку Бирюлева вверх ногами.
- Вечером я отправилась в кафе и увидела пожилого господина. Он пил один. Я подсела к нему, мы познакомились. Он назвался Бирюлевым и пригласил меня к себе… Ну, и когда я зашла - появился Алекс и убил его. Потом он собрал вещи и мы ушли.
- Вместе? - не удержался Бирюлев.
- Да, - кивнула Елена.
Госпожа Беленькая сказала, что она села в ждавшую ее повозку.
- А как же дверь? Она осталась открыта.
- Кто-то появился на улице, и я поспешила.
- На улице? Кто-то вам подал знак?
Лицо актрисы исказила злая гримаса. Она на миг замялась, но нашлась:
- Нет. Алекс что-то услышал из дома.
Продажные полицейские и преступница договорились заранее. Они друг друга стоили.
И прямо сейчас убийца - уже признавшая вину! - избегала расплаты.
Это сделала она! Елена! Бирюлев понял сразу, когда взглянул в ее безумные глаза. В тот первый миг актриса не обманула. Тогда она бы просто не смогла солгать.
Сборище отъявленных негодяев заставило сына убитого смотреть их гнусный спектакль.
- Каким образом Иванов убил господина Бирюлева?
- Ммм… Я не видела. Отошла и зажмурилась.
- Но других жертв Иванов задушил?
- Да.
- Все всегда происходило так? Каждый раз? Знакомство в кафе - дом жертвы - визит вашего спутника? - спросил Червинский.
- Все верно. Так.
- Но как же госпожа Павлова?
- Она обладала необычными пристрастиями, если вы понимаете, о чем я, - без запинки ответила Елена.
- Знаете ли вы некую прачку по фамилии Митрофанова?
- О, конечно. Одна из помощниц Алекса.
- Догадываетесь ли вы, отчего стали жертвой человека по фамилии Лаптев?
- Да. Думаю, Алекс ему велел. В наказание за то, что я не соглашалась и дальше принимать участие в его делах.
- То есть, он вам угрожал, но вы все равно отказались?
- Так и есть. Это ведь большой грех!
- Значит, Иванов нанял Лаптева и Митрофанову… И вынудил вас. Он опасный преступник, уже много лет находится в розыске. Полагаю, после вашего рассказа вы в опасности, госпожа Елена. Мы возьмем под защиту, как свидетеля.
Бирюлев встал, едва не опрокинув стул, и вышел в коридор, пропитанный скверными запахами лекарств, боли и нечистот. Помедлив миг, он поспешил на лестницу, столкнувшись с сестрой в белоснежной наколке.
Какая подлая ложь!
В эту минуту репортербы охотно продал душу за то, чтобы видеть, как на тонкой шее Елены - а заодно и обоих сыщиков - затягивается петля.
* * *
- Алекс точно бывает в двух местах: в моих апартаментах и в театре "Париж", у сквера. Не слишком далеко от вашего участка, если я правильно помню.
- В вашей квартире?
- Ну… Он тоже там живет, можно сказать. Да, вы все поняли верно. Давайте не будем развивать эту тему. Какой нынче день?
- Понедельник.
- В "Париже" сегодня вы его не застанете. По понедельникам представлений нет.
- Во сколько он приходит в театр?
- Ближе к вечеру. Незадолго до спектакля. По крайней мере, раньше было так.
Сыщики переглянулись.
- Полагаю, он вооружен и с ним могут быть сообщники? - спросил Бочинский.
- Думаю, да.
- Спасибо, госпожа Елена. Мы будем держать вас в курсе. А сейчас, полагаю, вам нужно отдохнуть.
- Да, я порядком утомлена. Извините.
Выйдя из палаты, Бочинский провел тыльной стороной ладони по губам, а затем закусил длинный седой ус - как обычно, когда бывал взволнован - и принялся размышлять вслух:
- Мы не можем ошибиться. Нужно действовать сразу и наверняка. Одно неточное движение - и мы его спугнем. Когда представится другая возможность - неизвестно… Нельзя и тянуть время. Они весьма непоседливы… Думаю, отправимся прямо завтра.
- Хорошо, - согласился Червинский.
- Я считаю, следует идти в театр. Это вызовет меньше подозрений, чем если мы будем отираться возле квартиры. Может и повезти - но, если его сразу там не окажется, Иванов нас заметит и тогда мы его упустим. Комнаты проверим, как только схватим. Там наверняка немало интересного… Так… Нам нужно подготовиться, чтобы застать его врасплох. Подойдем неожиданно, перед спектаклем - так, чтобы люди еще не успели собраться. Обойдем со всех сторон… И схватим его, будем надеяться.
Червинского тревожило предчувствие. Когда оно появилось? С чем связано? Сыщик привык доверять чутью, и старался понять причину беспокойства.
- Николай, кто рассказал тебе про театр? Помнишь, вы ходили туда с обыском?
- Да, мой агент уже давно что-то слышал.
- И как только ничего не нашли… Не умеешь ты работать с людьми. Ни с какими. Не слушаешь, не способен вывести на разговор. С твоими навыками нечего делать в полиции… Ты понимаешь, что упустил крайне ценные сведения? Иначе нам бы сейчас не пришлось идти на сделки.
- Мне очень жаль, - Червинский и сам понимал, что допустил со "Свистом" слишком много промахов.
- Что он за человек, твой стукач? Насколько правдив?
- Полагаю, вполне. Доверчив, словно ребенок. Наивен. Глуповат. Связался по случайности с дурной компанией… Но вы и сами его видели.
- Рабочий? Можешь поговорить с ним снова, так, чтобы это не выглядело намеренным?
- Да. Мы с ним каждый вторник встречаемся.
Бочинский улыбнулся.
- Отлично. Наведи его на те слухи о театре. Может быть, чего и вспомнит. Уточнит, когда Иванов приходит, в каком помещении обычно бывает, сколько с ним человек… А то, может, это и вовсе обман? Лукьянова все же не слишком надежна. К тому же, за то время, что ее не было, многое могло измениться. В общем, разузнай. Но будь осторожен, ничего не напорти! Мы и без того идем на риск - уж поверь. Я-то отлично помню, что творилось тогда в поездах.
- Сделаю, Тимофей Семенович.
* * *
Матрене досталось удобное место у стены: на нее можно опираться. Впрочем, если сидеть так достаточно долго, то мерный перестук колес начинал отдавать дрожанием в голове.
Вагон в пути уже дня четыре, а то и все пять. Совсем скоро прибудет во Владивосток, а там живой груз пересадят на судно и отправят по воде на остров ссыльных - Сахалин.
Это только ожидание участи выдалось долгим. Дальше, после суда, время сильно ускорилось. Матрена глазом не успела моргнуть, как настал день, когда ее и нескольких других несчастных собрали во дворе, построили и повели на вокзал. Там уже собралась большая группа будущих островитян - со всех городских участков.
Их загнали в общие вагоны.
- Куда нас везут? Спасите! - распричиталась молодая баба, отравившая свекра.
- Туда, в новую жизнь, - засмеялся беззубый мужик. Он зарезал товарища.
Расселись прямо на полу. Кое-кто клал под себя скромные узелки, но большинство, как Матрена, вовсе не имели вещей.
Как жить в дороге - непонятно.
- А нас тут кормить-то будут? - спросил кто-то.
- Так должны… Не на смерть же везут.
Заглянул конвойный. Тыкая пальцем, пересчитал всех по головам.
- Сорок шесть! Все! Закрываю!
Интересно, на Сахалине есть почта? Сможет ли Матрена попросить кого-нибудь написать пару строк детям? Они-то грамотные - поди, прочитают и сами.
Жаль, что так и не удалось выяснить у того чудища, куда он дел Дуньку. Но… ведь не убил же? Подсказывало материнское сердце, что жива старшая. Неужто обмануло, утешая?
Эх, где ты, дочка-русалка? Самая первая - как говорится, последняя кукла…
С остальными-то все понятно.
Нет, не сделал вихрастый Ваньке послабления, как обещал. Обманул. На прошлой неделе забрали сына в исправительный дом - аж на пять лет… Зато Витька, поди, уж поправился. Других мыслей Матрена не допускала.
А после того, как проговорился Ванька, когда упреки совсем допекли, она уже не так переживала и за младших. Не только длинноязыкая, но и на диво дрянная выросла средняя девка. Плохо, неправильно так думать, но зато дети с ней вряд ли пропадут. Уж выкрутится…
Когда вагон двинулся - фыркнул, заурчал, застучал - Матрена внезапно, помимо неотступной тревоги за свой болтливый выводок, ощутила и облегчение.
Слова судьи словно сняли камень с души.
И не важно, что ее наказали совсем за другое, к чему она отношения не имела и близко.
Матрена не была невиновна.
Когда в пьяной драке случайно порешили бочарника, его семье поначалу пришлось очень худо.
Приличную работу сыскать не вышло: в порядочные дома - да что там, даже в мастерские - не наняться. Детей на весь день не оставишь.
И чем только Матрена не занималась, чтобы свою ораву, в ту пору совсем мелкую да горластую, прокормить… Воровала по мелочам на базаре да в лавках. Да даже собой торговала. Ловили за все, в полицию водили с десяток раз.
А потом вдруг взял - да и выпал счастливый случай.
Соседка рассказала, что ее дочь - единственную прислужницу, что весь дом на себе тащила - выгнала хозяйка. Дескать, ни за что, ни про что. Это уж потом Матрена вызнала, что девка с кучером на конюшне баловалась как раз тогда, когда госпожа надумала туда заглянуть.
Матрена в тот же день отправилась в оставшийся без рабочих рук дом - да сразу и с нечистыми мыслями. Больно нужда заела.
Госпожа - пожилая, одинокая. Дети навещали редко. Зато золота - шкатулки ломились.
У нее были густые седые волосы почти до самых пяток. Матрена каждое утро укладывала их в высокую прическу, и лишь потом подавала чай - и уносила ночной горшок.
Она уже думала, что никогда не решится. Но…