Он с удовольствием наблюдал за ней не только через щели настила над колодцем, но и прежде. Однажды она при свете дня забавлялась с кем-то в карете. Они даже не заперлись толком - все отлично просматривалось с двадцати шагов. Человек тогда очень завидовал. Вот бы хоть раз оказаться на его месте.
Но не всегда бабенку удавалось как следует разглядеть. Бывало, она носила глухую одежду мешком и шляпу с сеткой. Например, после того случая, когда любовник притащил ее откуда-то волоком, как куклу, и избил прямо на людной улице. Сперва ударил по лицу - да так, что она отлетела прямо в канаву, а затем принялся еще и пинать. Да, после этого будущая гостья колодца долго прятала от посторонних глаз все свои прелести.
- Как ты похитил Елену, Лаптев?
Человек огляделся, шагнул, схватил обеими руками воздух, бросил что-то невидимое и дернул ладонью, будто правил лошадью.
Он много ночей подряд приезжал к зданию в сквере на своей телеге - старой кладбищенской повозке, которую отдал священник-?и терпеливо ждал, когда выпадет шанс. И, наконец, настал вечер, когда она осталась одна…
- Понятно.
Человек сделал вид, что прижал что-то к пузу, и принялся ухать. Затем подпрыгнул, размахивая руками. Да, еще волосищи. Он показал их над своей головой.
Сыщик задумчиво почесал нос.
- Какая-то из замученных тобой женщин была на сносях?
- Ы-ы-ы! - человек указал в сторону арестантской.
- Там кто-то рожает?
Человек досадливо отмахнулся. Все не о том. Он-то хотел спросить - кто та толстая скандальная баба, которую увели? Она все лезла драться, и требовала сказать, где спрятана ее дочь. Неужели мать той, последней?
- Ну, что ж, на сегодня хватит, Лаптев. Полагаю, черед неделю-другую у тебя суд. Эй! Свиридов! Забирай.
Когда-нибудь это должно было случиться. Что ж тут поделать?
Одно любопытно: там, куда его вышлют, есть кладбища?
* * *
- Скверно выглядишь.
Макар согласился. Да и с чего бы вдруг было иначе?
Они встретились с Червинским в гостиничном номере, как обычно по вторникам.
Утром Макар долго думал: идти или не ходить? Но у Колеса все еще спали, а нытье одолело. Уж и впрямь лучше на сыщика поглядеть, чем на них.
Да только вот Червинский нынче вел себя как-то странно. Сел поближе, внимательно вглядываясь в лицо.
- Ну и зарос ты. Побрился бы. В бане, гляжу, давно не был. Да и истрепался изрядно. На вот тебе, обновись, - сыщик вынул из кармана смятую пятерку. Но не бросил на кровать - положил прямо на колени.
- У меня есть, - ляпнул Макар. Напрасно, но назад не воротишь.
- Работу нашел? - заинтересовался сыщик.
- Так. Принести чего, починить…
- Если что постоянное, так сразу предупреди, чтобы я тебя по присутственным дням не звал.
И с чего же такая забота?
- Уж больно смурной ты… Ну, в чем дело? Снова во что-то влез, Макарка? Расскажи-ка давай. Придумаем, как помочь.
Ну-ну. Макарка, не Свист.
- Да все, как всегда. Так, дома повздорили.
- Кажется, у тебя мать, сестра и ребенок? А жена умерла?
- Точно.
Нет, с сыщиком точно что-то не то… Да… Он нервничал. Хотел о чем-то спросить - о чем-то, важном для него - но пока что искал подход.
- Да уж, с домашними бывает непросто. Мне-то про то хорошо известно: у самого дома барыня да три барышни, - подмигнул Червинский. - Купи им конфет или, может, платок в подарок.
- Спасибо, - Макар убрал пятерку в карман и вымучил благодарную улыбку.
- Давно собираюсь сказать: за твою помощь полиция о твоих проделках почти позабыла. А если и дальше встречаться продолжим, то теперь каждый раз за хорошие вести платить стану. Ну, как?
Проделки. Лавка, что ли? Вот, поди, он удивился бы, если б узнал, чем в самом деле занят Макар.
- Вот же здорово! Большущее спасибо, господин Червинский!
Запоздал сыщик, однако. Несколько месяцев назад Макар был бы счастлив.
Но что ему нужно?
- Так что скажешь? Согласен?
Словно он и в самом деле мог отказаться. А если рискнуть?
"Я сам тебе скажу, когда хватит, понял?"
- Ага. Буду рад вам помочь.
- Ну и отлично, что мы с тобой, наконец, поладили. А я вот еще что хотел спросить… Помнишь, ты мне про театр рассказывал?
Макар сделал вдох, но не сразу выдохнул. Газетчик проболтался? И потому Червинский так мягок - намеренно усыпляет перед ударом?
- Ты давно там бывал?
- Тогда, когда вам говорил. Давненько.
Оба замолчали. Макар ждал - но сыщик все думал.
- А что вы вдруг вспомнили?
- Ну… Узнали мы тут кое-что. Точнее, нам на днях повторили все то же самое, что прежде и ты. А именно, что невидимые так и гнездятся в том театре.
Нет, значит, не газетчик.
- Так вы же там, вроде, ничего не нашли? Еще раз хотите глянуть?
- Да. Надо бы.
- Ну, вашему новому человеку виднее, стало быть.
- Он там не появлялся еще дольше тебя.
Макар погладил бритый затылок, словно заставляя мысли шевелиться быстрее.
- Я-то обо всем сразу вам тогда и сказал. Ну… Что ж там было? Ну, вот актерка у них еще пропала… Вроде как, с кем сбежала.
- Хм… Нет. Она не сбегала.
- Что, вернулась? - наобум спросил Макар.
- Ну… Не совсем. Мы ее нашли. Но только смотри, Макарка, чтобы о том никому!
Вот это, и в самом деле, любопытная весть.
- Ну да, ладно… А что тут такого?
- Просто держи рот на замке.
- Да-да. И где она? В театре?
- Нет. Но вот место я тебе уже точно называть не стану.
- Так, выходит, она про невидимых и рассказала?
- Точно. Но она и сама преступница - в нескольких убийствах призналась. Вот потому и хочу у тебя кое о чем спросить, чтобы ее слова проверить. Теперь понимаешь?
Макар кивнул.
- В этом театре ты мог видеть одного человека. По словам актрисы, он там даже главный. В их среде его называют Безумный Алекс. Увы, нет карточки - прежде не попадался. Опишу на словах, как мне самому передали. Ростом больше среднего - то есть выше меня, но ниже тебя. Смуглый, чернявый - видимо, как цыган. Особых примет, похоже, нет…
Еще как есть. Помимо разных рубцов, о которых вряд ли стоило спрашивать, у Алекса имелась татуировка во все плечо. Восемь лучей - по четыре коротких и длинных - сходились в центре. Каждый делился надвое: одна половина закрашена, другая - светлая. "Показывает дорогу к дому", - он так говорил.
Впервые Макар приметил ее еще в прежней жизни, в бараке, когда гость спал на его кровати, а сам он ночевал на полу.
Но так еще ладно, не особо заметно. А вот у Колеса на очень видном месте - от локтя и ниже, до самой ладони - разместилась большая срамная картинка. Аж смотреть делалось неудобно. По первости.
Впрочем, Червинскому незачем сообщать.
- Видел такого?
- Ммм… Кажется, заходил. А кто он?
- Налетчик. Отличался крайней жестокостью. Его банда нападала на поезда здесь, за городом. Говорят, с ним еще могут быть такие, как Василий Легкий, Иван Тулуп, Емельян Медведь, Максим Колесо… Слышал?
Макар старательно покачал головой. Их имена он, и вправду, не узнавал.
- Этих уж точно не встречал. Так что, они и есть - невидимые?
- Если верить актрисе.
- Вот это да… И что вы с ними сделаете, когда поймаете? - он постарался взять самый невинный тон.
- Их можно только повесить, да и того мало.
- Точно говорите. А этот ваш Алекс по вечерам в театр заходил, кажется. Перед спектаклей. Но больше ничем и не помогу - так, мельком видел.
- Актриса тоже так сказала. Похоже, хоть тут не солгала. Что ж, плохо - в такое время там многолюдно. Но и ждать нельзя.
- Так вы что, прямо сейчас собираетесь?
- Почти. Видимо, вечером.
Выйдя из гостиницы, Макар сел на лавку и закурил.
После вчерашней пьянки Алекс наверняка до сих пор в театре. Если прямо сейчас вернуться и сказать Червинскому, то его наверняка можно будет застать врасплох.
* * *
И все-таки - как могла отцовская Аксинья, так обстоятельно рассказавшая про свару с сестрой, прийти в понедельник и увидеть своего хозяина мертвым - хотя убийца, по ее словам, встретила его лишь во вторник?
Не сходилось и со Старым Лехом. Из рассказа Елены следовало либо то, что его убили дважды - сообщник актрисы и Митрофанова, которая уже прежде в этом созналась, либо то, что они явились туда втроем.
Второй вариант, конечно, возможен.
Но слепо верить чьим-то словам Бирюлев больше не собирался.
Он ворочался всю ночь в липкой от пота постели, но так и не смог заснуть.
Отчаявшись отдохнуть, встал задолго до рассвета, и, едва показалось солнце, отправился к отцовскому дому.
Выгоревшая афиша все еще висела на тумбе. Аккуратно сорвав ее, репортер сверился со списком, заново внесенным в блокнот.
Пусть его посчитают безумцем, но он посетит всех соседей каждой из жертв невидимых.
- Георгий Сергеевич! - окликнула, выглянув из окна, госпожа Беленькая. Не обманула, когда говорила, что встает ни свет, ни заря.
Бирюлев сделал вид, что не слышит, и быстро перешел улицу, едва не сшибив бродячего сапожника и больно ударившись о его переносную мастерскую.
Сев на пролетку, репортер велел вести к дому Коховского. С его убийства для Бирюлева и начались неприятности.
Хорошо, что час ранний. Жители еще не успели разойтись.
Вытащив из кармана афишу с портретом Елены, Бирюлев расправил ее и постучал в первую дверь.
- Позови хозяев, - велел он горничной.
Выглянул заспанный господин.
- Вы видели эту женщину? Мне очень важно! - не считаясь с приличиями, не здороваясь и не объясняясь, сходу спросил репортер.
- Что? Кто вы?
- Что происходит, Владимир? - из-за плеча хозяина выглянула, вероятно, хозяйка.
Бирюлев сошел с крыльца, спеша к следующему дому.
- Это - убийца! Вы встречали ее прежде?
- Сударь, о чем вы? - нахмурил лоб пожилой военный. - Не представляю даже, кто эта дама…
Дальше, дальше.
- Видели ее?
- Что?.. - изумилась просто одетая барышня в очках. Учительница?
- Вам доводилось ее знать?
Господин средних лет приподнял брови, потер лоб.
- Хм… А в чем дело?
- Она убийца. Отравительница.
- К нам гости, Буба? Так рано? - послышалось из глубины дома.
- Нет-нет. Все в порядке. Просто разносчик, - радостно отозвался он, обернувшись. - Минутку. Давайте сойдем.
Отошли на пару шагов.
- При супруге не стоит. Она так тревожна, а в городе всплеск преступности. Ее все это очень расстраивает.
- Разумеется.
- И я до сих пор не понимаю, к чему вы спрашиваете о даме с афиши?
- Она убила и ограбила моего отца. Пришла к нему в дом и что-то подсыпала в напиток.
- Боже! Да… Дайте еще раз глянуть. Похоже, и впрямь она. Точно. Все так и было - но только я проснулся наутро. Но, молю - ни слова моей супруге! Я ей сказал, что отъехал по делам службы, и к нам прокрались домушники. Вы ведь из полиции?
Вряд ли Бирюлев напоминал сыщика, но отрицать не стал:
- Конечно! Припомните, когда это произошло?
- Да. В самом конце мая. Аккурат накануне того, как соседа убили, господина Коховского. Я еще думал - до чего же тут опасное место, надо бы куда перебраться…
- Где вы ее встретили?
- Хм… Кажется, в кафе "Якорь".
Любопытно.
Бирюлев рассчитывал совсем на другие свидетельства. Он надеялся, что Елену видели у особняка Коховского и что-то вспомнят. Что-то, что прольет свет на невидимых… Но, выходит, она "работала" в одном и том же квартале дважды?
Или же…? В потемках Елена могла и не запомнить дом. Оттого и крутилась с расспросами у дверей Старого Леха. Опасалась, что погибла ее жертва - сосед Коховского?
Он обдумает все позже.
Бирюлев решил изменить свой план: не терпелось навестить прислугу Аксинью.
Интересно, как она объяснит путаницу в днях.
Сорвав на подходе к бедным лачугам травинку, репортер сунул ее в рот и направился к крайней избе.
Заперта. Ставни закрыты.
Сбежала!
А, может быть, снова мнительность? Возможно, прислуга просто решила съехать?
Следовало бы расспросить местных, благо, они тут и там сновали по берегу.
Одни прачки уже шли с реки - другие только туда направлялись. Горничные, няньки, подмастерья, имевшие отдельное от хозяев жилье, спешили заработать на кусок хлеба.
Так никого и не окликнув, Бирюлев добрел до жилища сосланной Митрофановой.
На дворе обгоревшего дома худощавый белоголовый юноша лет восемнадцати умело обтесывал доски. Рядом с ним, на колоде, без движения сидел кто-то, закутанный, несмотря на летний зной, в несоразмерно большой тулуп, в теплом платке, наступающем на глаза.
Девчонка лет четырнадцати - та самая, которую Бирюлев встречал прежде, но теперь она удивила неожиданно голым затылком - прибивала доску к стене. Поблизости, громко смеясь, копошились в земле две разговорчивые маленькие грязнули.
- Барин, а у нас лягушка, - радостно сообщил мальчишка.
Старшая сестра оказалась далеко не так приветлива.
- Витюшка! Это он, тот газетчик, - бросив молоток, она подбежала к брату. Все были похожи между собой, точно капли. Красивые дети у прислуги Старого Леха. - Что вам тут снова надо? Мамка на каторге. Довольны?
- Что вам угодно, сударь? - взглянув на девицу с укором, вежливо, без оттенка неприязни, спросил белоголовый.
- Соседка ваша, Аксинья…
- Так теперь вы и до нее добрались? А тю-тю, - преувеличенно весело засмеялась девочка, разведя руки широко в стороны. - Нету ее уж здесь. Уехала. И адреса не оставила.
- Да, я так и понял. Думаю, что не только ваша мать, но и она помогала невидимым, - рассеянно, скорее, адресуясь к самому себе, сказал Бирюлев, пожевывая травинку. - Да только они, к сожалению, все еще на свободе.
То, что было закутано, вдруг вскрикнуло и, раскачиваясь на колоде, громко зарыдало.
Злобно взглянув на репортера, девчонка подошла к перепеленутой тулупом кукле, обняла, прижимая ее голову к своей груди.
- Тихо, тихо… Ты дома. Все хорошо. Мы все вместе…
И тут же зашипела на Бирюлева:
- Уходите уже! Уходите!
- Пожалуйста, сударь… Если мы вам больше не надобны… - моляще попросил брат. - Сестра тревожится.
Делать здесь больше нечего. Отбросив травинку, Бирюлев направился с берега. Но не успел сделать и нескольких шагов, как в спину донеслось:
- Они в овраге! Красный дом с цветными стеклами…
* * *
Эх, и о чем же он только думает, когда времени и без того не густо.
Резко поднявшись с лавки, Макар со всех ног припустил в сторону театра.
Влетел, хлопнув скрипучей дверью так, что она завизжала.
На почти темной сцене перешептывались актеры. Они уже собрались перед спектаклем.
Алекс спал на сиденье - там же, где и вчера. Подходя к нему, Макар наступил на стекло. Бутылка. Похоже, выпала из руки.
- Вставай! Вставай скорее! - принялся тормошить.
Алекс тут же открыл глаза, злые с похмелья, но пока явно ничего не соображал.
- Надо уходить! Скоро сюда придут легаши. За тобой.
- Что? - он несколько раз подряд зажмурился, пытаясь проснуться.
- Твоя Маруська сказала, что невидимые - это ты, - выпалил Макар.
- Вот же сука. Надо было сразу ее убить.
- А это и есть ты?
- Ты точно двинулся, Тощий, - Алекс, наконец, встал.
На сцене Щукин с явным осуждением крутил в руках осколок верхней лампы.
- Надо прибраться до начала. Да и свет зажечь - темновато, - сказал он актерам.
- Не сметь! Сколько вас тут сегодня?
- Так все, как всегда, Алексей Иваныч… Семеро.
- А те двое где, что вход охраняли?
- Ты сам же их вчера выгнал. Забыл? - напомнил Макар.
Алекс пожал плечами.
- Все вниз - и в кучу… - он вытащил из кармана связку ключей, передал Макару. - В левом коридоре есть веревка. Тащи ее сюда. Захвати тряпки. Да, и разбросай там все, а потом запри на оба замка. Но сначала сбрось мне все стулья.
- Зачем? Нам надо спешить! Сейчас здесь будет целая свора легавых!
- Живо!
Он усмехался чему-то, а вот Макар не видел ровным счетом ничего хорошего.
- Что происходит, Алексей Иваныч? - с тревогой спросил Щукин, спускаясь в зал.
Алекс достал браунинг.
- Ох, нет!
- Заткнись. Чтобы сидели тихо! Кто вякнет - сдохнет. Поняли? Чего ждешь, Тощий?
Макар поднялся наверх. Сбросил в зал стулья, как велено. Прошел в коридор. Моток веревки лежал почти под ногами. В тряпках тоже недостатка не имелось: здесь хранился реквизит. Макар сперва раскидал его, как мог, потом взял, что просили. Вышел, защелкнул первый замок. Задвинул и запер погнутым ключом амбарный, не переставая ломать голову - к чему в театре такие сложные запоры?
Да и вообще, для чего все это - когда надо немедленно уносить ноги?
Пока Макара не было, Алекс рассадил актеров по стульям.
Годное время для забав.
- Бросай сюда.
Макар сбросил - попал веревкой Алексу в спину.
- Вот же… Тут мало места, да, Тощий? Ты и мимо нужника так же?
- Я случайно.
Он принялся отматывать и резать веревку.
- Башка трещит… Тощий, иди и сломай заднюю дверь.
- Чего? Ты знаешь, сколько она весит? Я ее даже не открою!
Алекс отвлекся.