Пока Скайлар стоял, забыв про носки и галстук, одели Джона, с теми же радостными вскриками и хлопаньем в ладоши. Только Джон наблюдал за процессом в зеркале.
Прошлым вечером Джон снабдил Скайлара вечерними туфлями и носками, завязал ему галстук-бабочку.
Улыбаясь, Джон смотрел на отражение Скайлара в зеркале.
- Засмущался, Скайлар?
- Ты чертовски прав, - пробормотал Скайлар.
Во взгляде мистера Лоуэнстайна, брошенном на Скайлара, читались изумление и обида.
- А что такое?
- Люди в "Уол-Марте" так себя не ведут.
Мистер Лоуэнстайн рассмеялся.
- Отличная шутка!
Его помощники собрали пластик, вешалки, прищепки.
- Поспешите вниз, молодые джентльмены! - Мистер Лоуэнстайн обернулся уже в дверях. - Мы хотим вас сфотографировать. Нам очень важно, чтобы ваши фотоснимки появились в утренних газетах. - Он вскинул руки. - Революция в мужской одежде! И герой ее - Лоуэнстайн!
Как только за ними закрылась дверь, Джон замахал руками.
- Однако удобно. Ты чего такой смурной, Скайлар?
- Сгораю от стыда.
- А что такое?
- Чувствую себя женщиной! Джон-Тан, я одеваюсь сам с тех пор, как с меня сняли ползунки и выпустили во двор.
- Тебе не понравилось? В этой одежде прохладно.
- Этот мужик меня всего облапал!
- Естественно.
- Что значит "естественно"? Если бы твой отец не упомянул при мне его фамилии, я бы так ему врезал, что он не пришел бы в себя до воскресенья.
- Скайлар, - Джон завязывал свой галстук, - у мистера Лоуэнстайна четверо детей. Его отец и дед обшивали не одно поколение Колдеров. Он - друг. Понимаешь? Он придумал эту одежду. Для него очень важно, чтобы мы носили ее, чтобы она нам понравилась. Это для него праздник.
Джон достал из ящика еще один черный галстук, завязал на шее Скайлара.
- Я чувствую себя полным болваном.
- Только сейчас?
- Да.
- Не опускай подбородок, черт бы тебя побрал! - Джону пришлось зайти сзади, чтобы завязать галстук. - Согни колени!
- Вы, янки, так странно ведете себя по отношению друг к другу.
- Это ты к чему?
- Так легко даете себя лапать!
- Скайлар, разве до тебя еще не дошло, что в наши дни мужчины тоже стали "сексуальными объектами"? Пора с этим свыкнуться.
- Никогда.
Да, люди "лапают" нас. Но какие люди? Слуги, парикмахеры, портные, учителя, тренеры. Что тут плохого? Это ничего не значит. Может, одобрение. Не знаю. Во всяком случае, не то, о чем ты думаешь. А ты, насколько я понимаю, прикасаешься к людям только в двух случаях: когда ласкаешь девушку или бьешь юношу. Не так ли, Скайлар?
Скайлар расправил бабочку.
- Вы все обабились, - пробормотал Скайлар.
Фотографы, телевизионщики, журналисты ждали их внизу.
Мистер Лоуэнстайн спустился по лестнице вместе со Скайларом и Джоном, Джонеси и еще двумя девушками в коротких вечерних платьях, провел их через холл и гостиную на террасу. Непрерывно сверкали фотовспышки.
- Ты - Скайлар, - сказала ему одна из девушек. - Я - Терри Эйнсли. Буду учиться вместе с тобой в Найтсбридже. По классу фортепьяно. Чего ты такой сердитый?
- Я чувствую себя чертовой куклой.
- Ты и есть кукла. - Приподнявшись на цыпочки, она чмокнула его в губы.
Скайлар обнял ее и впился в ее губы своими.
- Черт! - выдохнула она.
- Извини. - Скайлар стер помаду. - Хотел хоть на минуту вновь стать самим собой.
- Пожалуйста, пожалуйста, отказа не будет.
А потом Джон таскал Скайлара за собой, по комнатам и террасам, представляя всем и каждому.
- Я хочу познакомить вас с моим кузеном, Скайларом Уитфилдом из округа Гриндаунс, штат Теннесси. Скайлар приехал на Север, чтобы учиться играть на трубе в Найтсбриджской музыкальной школе. Вам надо послушать, как он играет!
На главной террасе, на небольшой эстраде, расположился струнный квартет.
После нескольких представлений Скайлар не выдержал:
- Джон-Тан, может, ты все это прекратишь?
- Что все?
Таскать меня за собой. Мы оба так одеты, что я чувствую, будто присоединился к некоему сообществу, от которого преподобный Бейкер настоятельно советовал держаться подальше.
- Да перестань. Я действительно хочу, чтобы ты познакомился с этими людьми.
Скайлар и познакомился. С доктором, судьей, генералом, адмиралом, мэром, губернатором, конгрессменами, сенатором, профессором, руководителями разнообразных корпораций, двумя игроками Национальной футбольной лиги, одним вышедшим на покой хоккеистом, двумя мужскими звездами кино- и телеэкрана, тремя женскими, двумя детскими писателями, одним поэтом, герцогиней, недавним кандидатом в президенты Соединенных Штатов, одной супружеской четой, владеющей шестьюдесятью тысячами акров земли в Аргентине.
Официанты разносили серебряные подносы с закусками.
Скайлара представили супружеской чете по фамилии Нэнс. Женщина сидела в инвалидном кресле.
- Как я понимаю, вы знакомы с моей дочерью.
- Мэм?
- Луиз Оглторп. Мы живем по соседству.
- Не имел чести познакомиться с ней, - ответил Скайлар.
- Она говорит так, будто знает вас. Должно быть, Джинни многое ей рассказала.
Все молодые люди, за исключением Терри, учились в Йеле, Принстоне, Брауне, Дартмаунте и МТИ.
- Джон-Тан, среди ваших знакомых есть бедные или глупые?
- Полагаю, что нет. Пошли.
Практически все восхищались костюмами кузенов. Спортсмены, те просто записали адрес салона мистера Лоуэнстайна.
После того как церемония знакомства завершилась, Джон поделился со Скайларом своими наблюдениями.
Скайлар, ты приветствовал всех этих людей так, словно действительно их уважаешь.
- Я действительно их уважаю.
- Почему?
- Они взвалили на себя больший груз ответственности, чем многие другие. Они достигли большего, чем многие другие. Разве ты не уважаешь этих людей, Джон-Тан?
- Нет. Откровенно говоря, нет.
- Почему?
- Наверное, потому, что меня не воспитали в уважении к людям.
- Тогда как же ты можешь уважать себя? - усмехнулся Скайлар. - Неужели ты не сделал ничего такого, что достойно уважения?
Джон покинул кузена.
Скайлар взял пиво на одном из столов-баров. Несколько бровей изумленно изогнулись, когда он настоял, чтобы пиво ему дали в банке.
Своего дядю Уэйна Уитфилда Скайлар увидел только раз: тот о чем-то беседовал в углу с судьей Феррисом.
Зато дважды оказывался на расстоянии вытянутой руки от Вэнса Колдера и его блондинки-жены. Оба его проигнорировали.
В шортах они с Джоном были не одни. Мистер Лоуэнстайн сказал чистую правду: шорты и пиджаки (фраки) не смотрелись.
Неподалеку от него стояла группа молодежи, включая Колдер и Тома. Все смотрели на Скайлара.
Внезапно дружно рассмеялись.
Скайлару показалось, что он может пересчитать их зубы.
Теперь официанты несли серебряные кастрюли и подносы к нескольким столам-буфетам.
Терри Эйнсли поймала взгляд Скайлара. Она стояла с двумя парами среднего возраста. Улыбнулась. Помахала рукой.
Скайлар улыбнулся в ответ.
Внезапно перед ним появилась Джонеси. Он не заметил, как она подошла.
- Скайлар, насчет этого утра…
Он ждал.
Она смотрела на его рубашку.
- Что насчет этого утра?
- Что между нами произошло?
- Этим утром?
- Прошлой ночью?
- Понятия не имею.
Скайлар увидел Джинни, в розовом платье с оборками, лавирующую среди гостей.
- За обедом? - спросил Скайлар.
- Я имею в…
- На террасе? Забудь об этом. Ты - подружка Джон-Тана. Наверное, я выпил больше вина, чем следовало. - Скайлар заметил, что тетя Лейси - она стояла в центре террасы и разговаривала с бородатым мужчиной - наблюдает за ними. - Мы остаемся друзьями, ты и я.
Он двинулся к тете.
- Я про другое, Скайлар.
- Ничего другого быть не может.
Когда он подходил к Лейси, та как раз взглянула в сторону реки. И пробормотала: "О боже. Вот и флотилия Алекса Броудбента. Во главе с адмиралом. Как будто мы не могли обойтись без него. И без них".
На террасу поднимались совсем другие люди. Некоторые мужчины длиной волос соперничали с женщинами. Некоторые женщины поблескивали гладко выбритыми черепами. Кто-то пришел в синих джинсах и кроссовках, кто-то - в ковбойских рубашке и сапогах, с черным фраком соседствовали толстые золотые цепи и алмазная серьга в ухе. Одна женщина прибыла в шляпе с вуалью и платье с длинным шлейфом, который волочился за ней. Другая - в розовых обтягивающих брючках и коричневых сапогах выше колен. Третья - в юбке, блузе, домашних тапочках.
Они быстро растворились в толпе гостей.
С банкой пива в руке Скайлар спустился на нижнюю террасу, к бассейну.
В темноте, подальше от людей, как ему казалось, в полном одиночестве, Скайлар глубоко вдохнул. Коснулся пальцами носков. Присел. Встал. Снова глубоко вдохнул.
Глотнул пива.
Посмотрел на луну, поднимающуюся над рекой.
- Хэй, Скайлар. Как поживаешь?
От неожиданности он вздрогнул. А вот голос, низкий баритон, делящий фразу на отдельные слова, ему понравился.
Скайлар оглядел темноту.
- Кто это?
Что-то белое поднялось над одной из скамей. Скайлар присмотрелся: рука. А человек лежал на спине.
- Алекс Броудбент, - представился низкий голос. - К вашим услугам.
- Вроде бы вам положено быть на верхней террасе.
- Почему?
- Вы же только что прибыли.
- Отнюдь.
- Откуда вы меня знаете?
- Джинни. Она рассказала мне.
- Вы - мужчина?
- Определенно. Несомненно. Безусловно. Категорично. И счастлив этим. Почему ты спрашиваешь?
- Сэр. Я не ставлю под сомнение ваше мужское начало. Ваш голос…
- Да. Ex cathedra. Мне говорили. Полагаю, некоторых он раздражает. Я держу паузу. Люди обвиняют меня в том, что я стараюсь достичь драматического эффекта. Другие сердятся, будто я читаю им нотации. Ларчик же… - вспыхнула, зажигаясь, сигарета, - …открывается просто. Я - астматик, старающийся дышать.
- И вы курите?
- Врачи в детстве прописали мне сигареты. Я уверен, что табак спас мне жизнь. Как мне сказали, повысил порог чувствительности к аллергии. И теперь мне говорят, что я все равно когда-нибудь задохнусь, буду я курить или нет. Вот я и продолжаю курить. Тебе нравится в Новой Англии?
- Я приехал сюда учиться.
- Найтсбридж. Труба. Композиция.
- Музыка, которую я слышал прошлой ночью, доносилась из вашего дома? Она совсем другая.
- Другая. Да. Концерт для струнных инструментов, который сочиняет один из моих гостей. Тебе понравилось?
- Я расслышал не все.
- Приходи как-нибудь в мое скромное обиталище, Скайлар. Ты будешь желанным гостем.
- Почему?
- Потому что я верю, ты пытаешься что-то делать со звуком. Временем. Я прав?
- Полагаю, что да.
- Я предпочитаю таких людей тем, кто пытается что-то делать с банкнотами и монетами, популярностью и властью.
- Джинни говорит мне, что вы очень влиятельный человек.
- В каком смысле?
- Вы пишете. Говорите.
- Я влиятельный не потому, что пишу или говорю. Если у меня и есть какое-то влияние, то лишь потому, что я слушаю.
- Тогда почему вы не с вашими друзьями, не на приеме?
- Они работают, пусть это и немного раздражает твою тетю Лейси. Люди искусства и богачи нужны друг другу. Искусство не существует в вакууме. И не развивается в бесклассовом обществе. Люди искусства нуждаются в богачах, которые, без ущерба для себя, могут их поддержать. А богачи нуждаются в людях искусства, чтобы те показали им, как надо жить в данном времени и пространстве. И только вместе они создают то, что называется культурой. - Кончик сигареты стал ярче. - А сейчас я бы послушал тебя. Пока ты мне ничего не рассказал.
- Что бы вы хотели знать?
- Где ты спрятал эти камешки?
Скайлар промолчал.
Алекс рассмеялся.
- Исходя из твоего диалекта, сейчас ты не знаешь, смеяться тебе, плакать или доставать револьвер. Все сказано. Молчание красноречиво.
- Пожалуй, я поднимусь к гостям, - после паузы сказал Скайлар. - Вы не голодны?
- Скайлар! - Сигарета куда-то исчезла. - Я, возможно, тебе понадоблюсь. Обращайся ко мне без малейшего колебания. Договорились?
- …Договорились.
Глава 11
- Выскочил из засады и ударил, спрятался и снова ударил, а потом добил оставшегося. - Своей сильной рукой посол обнимал Скайлара за плечо. Лицо его блестело от пота, глаза остекленели. Пахло от посла хорошим бурбоном. - Мой мальчик! Молодой человек, который понимает в дипломатии больше, чем две трети моих коллег в ООН!
После обеда струнный квартет заменил джаз-оркестр из шести человек.
Оркестр взял второй перерыв за вечер.
Скайлар и Терри Эйнсли постоянно танцевали - с энтузиазмом, радостно, не жалея сил.
Большая часть гостей танцевали больше от скуки. Среди них встречались хорошие танцоры, особенно те, что постарше, но преобладали такие, которые, по мнению Скайлара, выполняли повинность, механически переставляя ноги.
Некоторые наблюдали за Скайларом и Терри с завистью, интересом, восхищением. Другие смотрели на них с плохо скрываемым презрением.
Кружась в танце, Скайлар два или три раза выхватил из толпы Джонеси, не отрывающую от него глаз. Лицо ее напоминало маску.
- Может, прекратим? - спросил Скайлар Терри, когда они танцевали.
- Прекратим что? Получать удовольствие?
- Некоторые могут подумать, что мы выпендриваемся. - Он мотнул головой в сторону зрителей.
- Черт с ними, - ответила Терри. - Это они ведут себя глупо. Здесь танцы, а не собрание акционеров.
Все еще прижимая Скайлара к себе, посол другой рукой прихватил Терри и тоже полуобнял ее.
- Прекрасные молодые люди! За таких, как вы, старшее поколение и сражалось во всех этих войнах! Пожалуйста, пожалуйста, цените это! Любите друг друга!
По другую сторону от посла Скайлар видел только один карий глаз Терри, теплый и счастливый.
- Да, сэр! - ответил Скайлар.
После того как стихла музыка, на террасе гости получили возможность говорить, не повышая голоса.
- Пошли! - Скайлар взял Терри за руку.
Она подчинилась.
- Куда мы идем?
- У меня есть идея.
Пришли они в комнату Джона.
Скайлар закрепил на талии ремень Джона. Затем сцепил вместе все ремни Джона. Последний просунул под тот, что надел на себя, и затянул.
Впервые после прибытия в "Пэкстон лендинг" достал из футляра трубу.
- Я собираюсь сыграть для посла. А потом мы их повеселим.
Скайлар объяснил Терри, что он от нее хочет.
Она смеялась.
- Ты сошел с ума?
- Мы же должны развлекать гостей, не так ли?
- Я не знаю, Скайлар…
- Можешь не сомневаться. Вежливость того требует.
* * *
Пока джаз-оркестр отдыхал, многие направились к столам-барам, чтобы наполнить стаканы.
На террасе люди стояли группками, от двух до шести человек, говорили о бизнесе, политике, искусстве.
Одни продавали себя или свои честолюбивые замыслы другим.
Другие слушали настороженно, не собираясь покупать, во всяком случае, немедленно.
Веселья на приеме было не больше, чем на любом сборище людей, где каждого заботят собственные интересы.
Внезапно над головами гостей прозвучал удивительно чистый звук трубы. Мелодию эту никто из них не слышал раньше, она говорила о глубине чувств, празднике радости, вечности настоящей любви.
Разговоры смолкли. Люди повернулись. Подняли головы.
Скайлар сидел на парапете балкона второго этажа, опустив голову, словно что-то нашептывал своей трубе.
Толпа замерла, а Скайлар, не открывая глаз, поднял голову, крутанул ею, окатив звуком стоящих внизу людей.
- Боже мой! - выдохнула стоявшая на террасе Лейси.
- Как отвратительно, - где-то на террасе вырвалось у Тома Палмера.
- Пошло! - прокомментировала Колдер.
- Очаровательно. Абсолютно очаровательно, - как бы возразил ей стоявший в десяти метрах от нее судья Феррис.
Уэйн Уитфилд вышел из дома и поднял голову. На его лице заиграла улыбка.
- О боже! - сказала себе Джонеси.
- Ага! - Алекс Броудбент встал со скамьи. - У Скайлара, несомненно, артистический дар.
Не получив никакого отклика, кроме молчания, на первую композицию, Скайлар заиграл вторую, более быструю, веселую, карнавальную.
- Парень, должно быть, напился! - отчеканила Лейси.
- О, как это прекрасно! - Посол стоял посреди террасы, закинув голову, глядя на Скайлара. По щекам посла текли слезы. - Как прекрасно!
- Он действительно выпендривается, не так ли? - Дот Палмер, сидевшая в одиночестве, спросила у окружающего воздуха.
Колдер нашла Джона.
- Джонатан! Это надо немедленно прекратить!
- Почему? - спросил Джон.
- Потому что это пошло! Отвратительно! Мерзко!
- Почему? - спросил Джон.
- Что он сделает после этого? Покажет стриптиз? Пойди и скинь его с балкона.
Именно в этот момент Скайлар начал играть мелодию о юном смельчаке на летящей трапеции, который парил в воздухе.
Позади него, как тень, появилась Терри.
И столкнула его с парапета.
Большинство ахнуло. Некоторые пренебрежительно захохотали.
- Боже мой! - вскрикнула Лейси.
Не сбившись с ритма, Скайлар качался на поясах, привязанных к балкону, и не только играл, но и демонстрировал счастье полета, выпрямив спину, вытянув ноги, вскинув голову.
Кое-кто смеялся и аплодировал.
- О! - Посол захлопал в ладоши. - Как же он прекрасен!
- Ага! - покивал Алекс Броудбент. - У Скайлара еще и талант сатирика. Он точно знает, как воспринимают его эти люди. И будь я проклят, если он не смеется над ними.
- Джонатан! - Голос матери ударил, как хлыст. Джон повернулся, чтобы пойти в дом. Но еще не добрался до двери, когда труба смолкла. Скайлар скоренько забрался на парапет и перелез через него.
Джаз-оркестр вернулся на эстраду. И заиграл, пусть и не очень синхронно "Мужчину на летящей трапеции".
Только две пары вышли на танцплощадку.