- Кажется, в июле. Он устроил вечеринку по случаю американского Дня независимости. Я была там. Потом его не видела.
- У него была подружка? Или, может быть, вы…
- Нет, я не была его любовницей. Мы были просто друзьями. У него бывали здесь женщины время от времени, но ничего серьезного как будто не было. Видимо, он все еще чувствовал себя женатым.
- Расскажите о той вечеринке. Кажется, все видели там Уильяма в последний раз.
- Не знаю, что рассказывать, - сказала Пранит.
- Кто был там?
- Многих людей я не знала. Был очень славный человек из американского посольства, Дэвид, не знаю его фамилии, и еще один, белокурый и очень язвительный.
- Фергюсон, - сказала я. - Это славный. А другой, должно быть, Чарльз Бенсон.
- Да, как будто бы. Был еще один очень неприятный человек, сказавший, что он литературный агент Уильяма.
- Бент Роуленд, - сказала я.
- Что-то вроде этого. Был Ютай. По-моему, вы познакомились с ним на том ужине.
- Ютай! - воскликнула я. - Когда я в тот вечер спросила его об Уильяме, он сказал, что не помнит этого имени. Как можно быть на вечеринке у человека и не помнить его?
- Может быть, Ютай не понял вас, - сказала Пранит. - Английским он владеет не в совершенстве. Больше из моих родных никого не было. Выла молодая женщина, фаранг. Простите, не следовало употреблять это слово. Американка. Очень бледная, с гривой белокурых волос.
- Татьяна Такер. Она сказала, что Уильям добивался ее.
- Что это означает? - спросила Пранит.
- Это означает, - ответила Дженнифер, - что он пытался ее соблазнить.
- Она так сказала? Я видела это совсем по-другому. Наоборот, она - как это говорится - добивалась его. Совершенно определенно. Мне показалось, что сперва Уильям не интересовался ею, но потом, понимаете, вечеринка шла своим ходом, по такому случаю было много американского вина и пива. Они вместе скрылись в ванной и не появлялись довольно долго. Можно сделать определенные предположения, чем они там занимались. И все-таки я сказала бы, что она больше интересовалась им, чем он ею.
- Кто еще?
- Заглядывал кое-кто из соседей. Был еще один человек, не помню его имени, он очень интересовался одной картиной в спальне Уильяма. Сказал, что написал эту картину его отец.
- Роберт Фицджеральд, - сказала я. Кажется, он тоже забыл, что присутствовал на той вечеринке. Очевидно, этот раздражительный резчик по дереву принадлежал к ряду тех, кто был не особенно откровенен со мной в разговоре об Уилле Бошампе.
- Может быть, его звали так, - сказала Пранит. - Совершенно не помню. Нас как будто бы не представляли друг другу, но я разговаривала с ним несколько минут. Он привел с собой мать. Она приехала из Англии.
- Не знаете, случайно, некоего мистера Прасита?
- Я знаю многих Праситов. Это распространенное имя. Не могли бы сказать определеннее?
- Он помощник управляющего КРК.
- Что это такое?
- Я надеялась, что вы знаете. Он писал, что приходил и разговаривал с вами, спрашивал, не видели ли вы Уилла.
- Кто-то приходил и спрашивал о нем. Я сказала, что давно его не видела. Понятия не имею, кто этот человек, и не припоминаю, чтобы он представился.
- Вы сказали, что Уилл и Вонгвипа были партнерами. Уверены в этом? Она описывала это по-другому.
- Уилл определенно считал так. Он отпечатал рекламные карточки с указанием ее товаров и разослал их тем людям, с которыми был связан. Кое-кто даже заинтересовался. Правда, мне казалось, что сперва он занимался этим усердно, но потом потерял интерес. Вместо этого начал писать книгу. Не знаю, насколько серьезно относился он к этому вначале, но с течением времени все больше и больше работал над ней и закончил ее где-то весной.
- Вы уверены, что закончил? - спросила я.
- Он мне так сказал.
- Знаете, о чем эта книга?
- Уилл сказал, что об убийстве, которое произошло в Бангкоке много лет назад. Что совершенно случайно узнал об этой истории, но чем больше вникал в нее, тем интереснее она становилась. Вот и все, что мне известно. Подробностями он со мной не делился, и я больше ничего не могу вам сказать.
- Он искал издателя, - сказала я. - Этот отвратительный Вент Роуленд был его литературным агентом. Он сказал мне, что предлагал книгу в Сингапуре.
- У него был издатель. Уилл получил - как называются деньги, которые получаешь до выхода книги?
- Аванс.
- Да-да. Уилл ждал, не потребует ли издатель каких-нибудь изменений. Сказал мне, что хочет устроить вечеринку, отметить выход книги из печати. Однако странно, что он не упоминал о ней на вечеринке по поводу Дня независимости. Я думала, Уилл сделает какое-то объявление, но он не сделал. Они с мистером Бентом - его так зовут? - спорили о книге на вечеринке, в кухне за закрытой дверью. Я старалась помогать, поэтому вошла с тарелками, не поняв, что у них частный разговор. Уильям был чем-то очень расстроен, а мистер Бент показался мне очень - не знаю нужного слова - как будто не хотел говорить правды.
- Подходящее слово - уклончивым. Мистер Бент сказал мне, что все еще ищет издателя, и что Уильям пока не закончил книгу, - сказала я. - Кое-что не совпадает. Вы уверены относительно издателя?
- Да, - ответила Пранит. - Уильям говорил мне о нем весной, в апреле или в мае. Показал чек от мистера Бента. С названием агентства, почти на две тысячи долларов США. Уильям сказал, что это половина аванса, вторую половину он получит, когда издатель прочтет книгу. Он шутил насчет названия издательства. Я не поняла шутки, но он назвал его по десертному блюду в вашей стране. Что-то вроде пирога с лимоном.
- Кокосово-лимонный пирог? - спросила Дженнифер.
- Совершенно верно, - сказала Пранит. - Конечно, издательство называется по-другому, но Уильям назвал его так. Я спросила, не собирается ли он подать этот пирог к столу, он ответил, что это уже не смешно и что он намерен серьезно поговорить с мистером Бентом. Я уверена, что этот серьезный разговор и шел у них на кухне.
- Он не сказал, где находится эта издательская компания "Кокосово-Лимонный Пирог"?
- Не помню. Кажется, здесь, в Бангкоке.
- Где Уилл работал над книгой?
- Здесь, в своей квартире. У него был портативный компьютер, работал на нем. Иногда уезжал, чтобы поработать. Я устроила так, чтобы он мог пользоваться нашим домом в Чиангмае, когда ему требовался покой.
- А что Уилл делал с магазином, когда уезжал?
- Закрывал его. Я не думаю, что магазин мог принести ему богатство, но он считал, что книга может.
- Как, по-вашему, где сейчас эта книга?
- Видимо, у издателя.
- Как думаете, можно воспользоваться вашим ключом, войти в квартиру и поискать ее? - спросила я как можно небрежнее. - Может быть, там окажется второй экземпляр. У меня из головы не выходит, что книга как-то связана с его исчезновением.
- Не знаю… - заколебалась Пранит. - Хотя почему бы нет? Если я ничего не предприняла, когда он исчез, то могу предпринять сейчас, так ведь? Сейчас найду ключ.
Мы поглядели в обе стороны коридора, потом открыли дверь и юркнули внутрь. Квартира выглядела совсем как раньше, несмотря на то, что там проводили обыск полицейские.
- Уильям работал здесь, - сказала Пранит, указав на письменный стол возле ведущей на балкон застекленной двери. Мы осмотрели ящики, но рукописи не было.
- А где портативный компьютер? - спросила Дженнифер.
- Хороший вопрос, - сказала я. - В самом деле, где?
Мы обыскали комнату со всей тщательностью. Компьютера не было.
- Может, Уильям просто уехал, - сказала Пранит.
- Может быть, - согласилась я. И предложила заглянуть в спальню.
- Спальня выглядит иначе, - сказала Пранит. - Сама не знаю, почему.
- Исчезла картина, - сказала я.
- Да, верно, - сказала Пранит. - Портрет той красивой женщины. Но как вы узнали об этом?
- Мне сказал друг Уилла, - ответила я. Что было отчасти правдой. - Давайте поищем и картину.
Мы поискали. Ее там не было.
- Ну, вот и все, - сказала я.
- Да, боюсь, что так. Теперь идемте ко мне, - сказала Пранит. - Я дам вам номера домашнего и больничного телефонов, и скажите, пожалуйста, где можно найти вас.
Мы вернулись к ней, выпили еще по чашке чая и обменялись сведениями.
- А вы, Дженнифер? - спросила Пранит. - Вы будете завтра в Аюттхае на церемонии?
- Вряд ли, - ответила Дженнифер, и на глазах у нее навернулись слезы. - Мы с Чатом поссорились.
Пранит несколько секунд смотрела на нее.
- Дженнифер, - заговорила она. - Чат находится в очень трудном положении. Не знаю, как сказать это, но, думаю, следует выложить все напрямик. Уильям часто говорил мне, что с фарангами нужно быть более прямой, откровенной и не пытаться скрывать скверные новости. Как ни грубо это прозвучит, думаю, так будет лучше всего. Чайвонги ни за что не позволят Чату жениться на вас. Хотя мой отец и является старшим сыном, семейный бизнес унаследует Чат. Они могут улыбаться вам, быть с вами любезными, но они уже решили, что Чат женится на другой.
- На ком же? - спросила я.
- На Бусакорн, конечно.
- Конечно, - сказала я, вспоминая молодую женщину, одетую, как и Вонгвипа, под цвет скатерти. - Почему именно Бусакорн?
- По двум причинам. Первая - бизнес. Отец Бусакорн, мистер Вичай, деловой партнер Чайвонгов в Чиангмае, глава компании "Бусакорн шиппинг", в переводе Бусакорн означает "Голубой лотос". Как видите, он назвал компанию в честь дочери. Если Бусакорн и Чат поженятся, с финансовой точки зрения это будет взаимовыгодно. Вторая - семья ни за что не позволит Чату жениться на иностранке. Мне очень жаль, но дела обстоят так.
- Спасибо за откровенность, - сказала я. - Думаю, нам пора идти, а ты, Дженнифер?
Она едва заметно кивнула.
- Мне искренне жаль, Дженнифер, - сказала Пранит. - Я говорю вам это, поскольку знаю, что они собой представляют. Как семью их нельзя недооценивать. Я любила человека, которого они не одобрили, фаранга. Они прогнали его.
* * *
Мы ехали в отель в полной тишине, время от времени нарушаемой негромкими всхлипами Дженнифер. Я сидела рядом и гладила ее по руке, тщетно пытаясь успокоить. Злилась на Чайвонгов и досадовала на себя за то, что заставила девушку пройти через это, пусть и совершенно не намеренно, ради того, чтобы найти Уилла Бошампа.
Однако когда мы вошли в вестибюль отеля, из кресла поднялся мужчина.
- Привет, Дженнифер, привет, тетя Лара, - сказал Чат. Дженнифер молча смотрела на него. - Прости, Дженнифер, - сказал он. - Мой отец… Я должен возглавить компанию. Мать говорит, что так хотелось отцу. Не знаю. Я не могу. Джен, ты мне нужна. Могу я что-нибудь сказать или сделать, дабы убедить тебя вернуться? Я хочу сказать…
- Все в порядке, Чат, - сказала Дженнифер. - Я с тобой.
Глава восьмая
Придя к власти, Йот Фа остался почти таким же, как был. К трону он был подготовлен плохо, но обладал природным умом и усердно старался следовать примеру отца.
Его мать, ставшая правительницей, напротив, упивалась своим положением. Велела заново отделать королевскую резиденцию по своему вкусу, нанеся большой ущерб королевской казне, и принялась беспощадно изгонять своих хулителей. Жен и наложниц покойного короля вышвырнули из дворца, те, кто не соглашался с нею, были отправлены с не особенно нужными и не особенно благовидными поручениями. Многие не вернулись.
Правительница пыталась отправить меня в сельскую местность трудиться на земле, но юный король не допустил этого. Она тут же изменила тактику и стала пытаться вбить клин между нами, этой стратегии я, как вскоре станет ясно, невольно помогал. Я не имел представления, какие гнусности она говорила обо мне, но с течением месяцев увидел, что они делают свое дело. Король стал смотреть на меня с некоторым подозрением, которое мне удавалось рассеять зачастую, но не всегда. Тем не менее он продолжал настаивать, чтобы я остался во дворце, и даже предоставил мне более высокую должность.
Вскоре после смерти короля и назначения госпожи Си Судачан правительницей она завела постыдную, совершенно неподобающую интрижку с младшим придворным служащим Пан Бут Си Тепом, стражем внешнего зала скульптур. Пан Бут Си Теп всегда производит на меня впечатление честолюбивого человека невысоких способностей. Однако правительница до безумия увлеклась им, и он стал рабом всех ее желаний.
Эта связь определенно была ему на руку. Вскоре после того как он уступил заигрыванием госпожи, поскольку первые шаги делала Си Судачан, она назначила его Кхун Чиннаратом, стражем внутреннего зала скульптур, а бывшего Кхун Чиннарата понизила до прежнего звания своего любовника Пан Бут Си Тепа. Это высокое положение во внутреннем дворе давало им возможность бывать вместе, тем более после того, как правительница дала ему еще более высокую должность Кхун Воравонгсы, заведующего государственным архивом.
Правительницу, очевидно, совершенно не трогало то, как люди во дворце смотрят на ее поступки, потому что она вскоре выстроила Кхун Воравонгсе официальную резиденцию, где дворцовые служащие должны были подчиняться его желаниям. Потом выстроили вторую официальную резиденцию у ворот Дин, после чего Воравонгса стал проявлять гораздо более откровенный интерес к делам королевства и регулярно появляться рядом с правительницей.
По этому поводу, естественно, было много разговоров, но все боялись ее гнева, и никто не возражал, во всяком случае, публично. Все недовольство этими мерами было быстро подавлено. Одного служащего, откровенно противостоявшего Кхун Воравонгсе, закололи при выходе из резиденции у ворот Дин. Стало совершенно ясно, что Си Судачан и ее любовник не потерпят никакого недовольства, что вызов им означает неизбежную смерть. И все-таки, когда стало ясно, что правительница ждет ребенка, сплетни во дворце усилились.
Я снова оказалась гостьей Чайвонгов и была не особенно довольна этим. Всей семье за исключением Чата мое присутствие доставляло не больше радости, чем мне. Никто не пытался сделать так, чтобы я чувствовала себя раскованно. Хозяйка, Вонгвипа, и не скрывала, что не хотела бы видеть меня в своем доме. В споре по поводу моего присутствия Чат единственный раз в жизни одержал верх над матерью. Ему требовалось, чтобы Дженнифер была рядом, а она никуда без меня не ездила. Поэтому я была там, хотя и мне, и Вонгвипе этого не хотелось.
Нельзя сказать, что Вонгвипа выказала свои чувства ко мне лицом к лицу. За нее это делал Ютай. Она через него объявила Чата главой компании вместо его отца. По словам и Ютая, и Чата, Таксин объявил жене перед смертью свою волю. Никто не спорил, даже Сомпом, который имел на это преимущественное право, так как был первенцем Таксина, и даже несколько лет проработал в компании перед уходом в научный мир. У Чата опыта работы там не было.
Можно было ожидать, что буддист такого богатства и статуса, как Таксин Чайвонг, пролежит в покое значительное время, возможно, даже несколько месяцев, но его кремировали через три дня после смерти. Об этом позаботилась вдова. По просьбе Вонгвипы мы с Дженнифер не присутствовали при кремации. Бусакорн, избранная, присутствовала.
В доме немедленно произошли изменения, возвещавшие начало нового режима. Портреты кисти Фицджеральда, на одном из которых был Таксин с братом, на другом маленький Сомпом с матерью, исчезли. На их месте появились портреты Вонгвипы с двумя мальчиками и Вонгвипы с Толстушкой. Официально это объяснялось тем, что Вонгвипе мучительно видеть мужа таким молодым и здоровым. Сомпома, Ванни и Пранит, которые прежде регулярно присутствовали на семейных ужинах, больше не приглашали.
- Мы изгнаны, - сказала мне Пранит. - Наше присутствие требуется только по официальным поводам.
- Думаю, ваша мать и Вонгвипа не особенно ладят, - сочувственно сказала я.
- Мать считает, что когда моя бабушка умерла, Вонгвипа воспользовалась горем Таксина и сумела влезть в его жизнь. Разумеется, тут же забеременела Чатом. Вскоре после этого они поженились. Во всяком случае, мне так рассказывали. Я была еще ребенком.
- И все-таки Таксин и Вонгвипа долго прожили вместе, - сказала я. - Сколько Чату лет? Думаю, двадцать четыре-двадцать пять.
- Да, - сказала Пранит. - И я ей немало сочувствую. Моя мать родилась в богатстве и привилегированном положении, как и я. Вонгвипа нет. Думаю, она была очень бедной. Ей определенно приходилось нелегко. Пусть она удачно вышла замуж, но ей не откажешь в способностях и обаянии. Сказать по правде, я рада, что теперь не нужно бывать там на ужине каждую неделю.
И все же неожиданность всего этого удивила меня. Я думала, вдова хотя бы выждет подобающее время перед тем, как убрать портреты и отказаться видеть родственников, но Вонгвипу, казалось, такие соображения совершенно не заботили. И она не пыталась скрыть своей привязанности к Ютаю. Хоть я и старалась себя убедить, что интимная сцена между ними, свидетельницей которой стала по приезде в Аюттхаю, мне померещилась, было ясно, что это не так. Ютай постоянно находился подле нее, чаще, чем того могли требовать дела, и время от времени я замечала, что она любовно смотрит на него. С другой стороны, я обнаружила, что он зачастую наблюдает за мной и отнюдь не любовно. Однако вскоре дела пошли обычным порядком и потребовали выезда семьи, а значит, и нас с Дженнифер в Чиангмай.