* * *
По меньшей мере через час я собралась уходить. Заплатила за меч и еще несколько покупок, и мне их упаковали. Я подумала, что если найду еще много чего для магазина, отошлю их грузоотправителю, если нет, уложу в багаж.
Машина Чайвонгов с водителем весь день была в моем распоряжении, так что стоять на тридцатипятиградусной жаре, пытаясь остановить такси, не пришлось. Водитель сказал, что будет ждать меня в парковочном гараже, пристроенном к торговому комплексу, поэтому я вышла в дверь, ведущую из ярко освещенного торгового зала в полутемный гараж.
Водителя я не видела и пошла по проходу, решив, что, возможно, он дремлет в машине или поставил ее на нижнем уровне. Позади послышались быстрые шаги, я крепко сжала сумочку, и кто-то схватил меня за руку. Я открыла рот, чтобы позвать на помощь, но тут услышала женский голос.
- Простите, что напугала вас, - сказала молодая женщина в красном костюме. Я сердито посмотрела на нее.
- Нам нужно поговорить, - сказала она.
- Нет.
Она нагнала на меня страху, и я была не особенно любезно настроена.
- Вот моя визитная карточка, - упрямо сказала она. Я прочла: "Татьяна Такер, продюсер". Адреса не было, только электронная почта и номер сотового телефона.
- Продюсер чего? - спросила я.
- Фильмов, конечно, - ответила она с обиженным видом. - Кино, видео, телесериалы.
- А. Хорошо, чем могу быть полезна? Если думаете, что продам меч по дешевке, то ошибаетесь. Жаль, их было не два, чтобы мы обе могли купить по одному, но такова жизнь.
- Я уверена, мы сможем что-нибудь придумать, - сказала она. - Может, мы могли бы одолжить его или, если настаиваете, взять напрокат.
- Для чего?
- Для фильма! - сказала Татьяна, обращаясь словно к дурочке. Я повернулась и пошла прочь.
- Простите, - снова сказала она, поравнявшись со мной.
Я увидела своего водителя и помахала ему. Он кивнул и вприпрыжку побежал к машине.
- Я неправильно веду себя, да? - спросила женщина.
При более близком рассмотрении я увидела, что Татьяна моложе, чем мне показалось сначала: пожалуй, чуть постарше Дженнифер, несмотря на самоуверенный вид и тонны косметики. Дженнифер в Калифорнийском университете тоже укусила киномуха, и она говорила о какой-то карьере в кинематографе. Роб, естественно, пришел в ужас.
- Вы обращаетесь не по адресу, - сказала я, смягчаясь при мысли о Джен. - Я просто антиквар, купила этот меч для постоянного покупателя. Если хотите, чтобы я спросила его, согласится ли он одолжить или дать напрокат меч, пришлите мне условия.
И дала ей свою визитную карточку. Татьяна смотрела на нее несколько секунд.
- Ну, тогда все. Придется поискать что-то другое. Сегодня у меня неудачный день.
- Подвезти вас куда-нибудь? - спросила я, когда подъехала моя машина. И добавила: - Она с кондиционером.
Казалось, что в красном костюме ей очень жарко.
- Я возвращаюсь на работу, - ответила она. - Пожалуй, могу пройтись.
Мы обе посмотрели на ее туфли из красной замши с высоким каблуком.
- На вашем месте я бы приняла приглашение, - сказала я.
- К черту эту парадную одежду, - сказала она и впервые улыбнулась. - Принимаю.
Татьяна объяснила водителю, куда ехать, на сносном, как я решила, тайском, потому что он кивнул головой и тронул машину.
- Я работаю в бюро путешествий, - сказала она. - Это недалеко, но при таком интенсивном движении ехать придется довольно долго.
- Я думала, в кино.
- Пока что это мечта, - сказала Татьяна. - Уверена, что проект, над которым я работаю, все изменит.
- Вы давно в Таиланде?
- Около двух лет. Собственно, я приехала работать над фильмом. Этим и занималась в Штатах. Влюбилась в Таиланд, во все здешнее, даже в жару. Поэтому, когда пришло время возвращаться, уволилась и нашла работу в бюро путешествий. Заведую двумя отделами. Работа не самая лучшая, но и неплохая, позволяет пожить здесь подольше.
- И о чем же этот фильм? - спросила я. - Для которого нужен меч?
- Не могу сказать, - ответила Татьяна. - Большой секрет.
- Ясно, - сказала я. - Мне будет трудно убедить своего покупателя одолжить вам меч, если не смогу сказать ему, о чем фильм. К сожалению, визитная карточка "Татьяна Такер, продюсер" не очень убедительна, чтобы одалживать очень дорогую антикварную вещь.
- Вы правда поговорите с ним?
- Конечно. Не представляю, как он отнесется к этой идее, но поговорю непременно. Это какая-нибудь историческая драма? Сиам шестнадцатого века или что-то в этом роде?
- Шестнадцатый век! - воскликнула Татьяна. - Кого интересует, что происходило так давно?
- Меня, - ответила я. - Возможно, я ошибаюсь, но думаю, что и еще кое-кого.
- Простите, - сказала Татьяна. - Опять я вас оскорбила. - Огляделась с таким видом, будто кто-то мог прятаться в багажнике с подслушивающим устройством, или водитель мог быть шпионом. - Хелен Форд, - прошептала она.
- Что?
- Хелен Форд. Может быть, вы не слышали о ней, но услышите непременно.
- Это не та, что…
Я сделала паузу, вспоминая газетные вырезки, которые Уилл отправил Натали.
- Изрубила на куски мужа? Она самая. Вам не кажется, что это превосходная идея? Я предложила ее одной большой киностудии, там заинтересовались, но им нужно еще кое-что, чтобы принять окончательное решение. Художественно-документальные фильмы сейчас в моде. Я думаю, что, может, даже смогу разыскать Хелен.
- Она же мертва, - сказала я. - Ее казнили первого марта пятьдесят второго года.
- Нет. Она подала апелляцию, и приговор был смягчен. Она должна была отбывать в тюрьме пожизненное заключение, но, думаю, отсидела два, может, три года, а потом бесследно исчезла. Я думаю, это очень интересно, а вы? Обычно, когда фаранга обвиняют в чем-то и признают виновным, его отправляют на родину, чтобы им занимались там, особенно если преступление совершено против другого фаранга, вы понимаете, что я имею в виду. Но вся иностранная община была потрясена этим преступлением, и оно действительно было жутким. Как же она освободилась из тюрьмы и куда отправилась?
- Обратно в Штаты? - предположила я.
- Возможно, но никаких документов об этом нет.
- Это было пятьдесят лет назад. Она могла давно умереть.
- Да, но если жива, ей всего семьдесят восемь. Такая возможность не исключена.
- Откуда у вас появилась эта идея? - спросила я.
- Я была на вечеринке по случаю Дня независимости, - заговорила Татьяна. - На квартире у вашего коллеги, антиквара. Он рассказал мне все о Хелен Форд, по крайней мере я смогла вытянуть из него эти сведения после нескольких стаканчиков вина и долгого кокетничанья. Он писал книгу. Дал мне копию первой главы. У него был литературный агент по фамилии, кажется, Роуленд. Этот агент был на вечеринке, но не понравился мне. Уилл сказал, что по-настоящему интересно не убийство, а то, как Хелен Форд удалось бесследно исчезнуть. Что кое-кто должен знать, куда она скрылась, даже если от нее пятьдесят лет не было вестей, и он догадывается, кто может это знать. Я сказала, что из этого получится замечательный документальный фильм, и он согласился. Я тут же отправила электронной почтой предложение в несколько студий и получила один полуутвердительный ответ. Я надеялась, что Уилл - так его зовут - будет консультантом и слегка мне поможет, но потом не смогла связаться с ним. Только не подумайте, что я краду его идеи или что-то в этом роде.
- Уилл Бошамп, - сказала я.
- Вы знаете его? Правда?
- Знаю. Только он исчез.
- О, Господи, - сказала Татьяна. - Как это понять?
- Кажется, после той вечеринки его никто не видел.
- Правда? Что-то мне не особенно везет. У него был ее портрет, я имею в виду Хелен Форд. Жутковатый, даже страшный. Портрет должен был стать гвоздем фильма. Я хотела поручить кому-нибудь отсканировать его, потом состарить с помощью компьютера, чтобы посмотреть, как она может теперь выглядеть. Думаю, вряд ли вы знаете, где может быть этот портрет.
- Представления не имею, - сказала я.
- Я запомнила имя художника: Роберт Фицджеральд. Уилл сказал, что он был модным в те дни, когда богатые и знаменитые хотели иметь свои портреты. Я позвонила Фицджеральду, спросила, нет ли у него второго портрета или фотографии, но ни того, ни другого не оказалось. Я надеялась, что портрет появится на аукционе, но увы.
- Этот художник все еще жив?
- Да, хотя надо сказать, по голосу он не показался таким уж старым. Он понял, о каком портрете я веду речь. Я сказала ему, что видела портрет в квартире Уилла Бошампа, и он ничего не возразил. Но сказал, что это оригинал, и ни копий, ни фотографий не существует. Правда, я не сказала ему, кто, как мне кажется, изображен на этом портрете.
- Значит, после четвертого июля вы не видели Уилла Бошампа? - спросила я.
- Нет. Я пыталась. Мы обменялись номерами телефонов. Он дал мне два, телефон в магазине и домашний, но я не смогла дозвониться ни по одному. Мне показалось, он интересуется мной. Понимаете, что я имею в виду? Как потенциальной подружкой. Я в этом смысле не интересовалась им, хотя, признаюсь, немного флиртовала. Он слишком старый. О, я опять сказала не то, да?
- Конечно, для вас Уилл слишком старый. К тому же у него жена и ребенок.
- Надо же, - сказала она. - Мне он не говорил.
- Он старался об этом забыть, - ответила я. И спросила: "Это здесь?", когда машина остановилась у тротуара и водитель обернулся к нам. - Дайте мне и ваш рабочий телефон. Мы вскоре поговорим снова. Возможно, согласитесь как-нибудь поужинать с моей падчерицей, ее молодым человеком и со мной.
- Отлично, - сказала Татьяна. - Это будет замечательно. Спасибо. Буду с нетерпением ждать вашего звонка.
- Позвоню непременно, - пообещала я. - Может, вы дадите мне прочесть первую главу книги Уилла? Я хочу найти его, может быть, это поможет. Понимаю, что хватаюсь за соломинку.
- О, не знаю, - ответила она. - Уилл дал мне ее по секрету. Дайте об этом подумать, ладно? Вы случайно не из соперничающей студии, а?
- Даю слово, что нет, и обещаю постараться предоставить вам этот меч, когда будете готовы начать съемки. Кстати, зачем вам меч шестнадцатого века для фильма о Хелен Форд?
Татьяна снова посмотрела на меня как на дурочку.
- Уилл был почти уверен, что у него есть меч, которым Хелен изрубила мужа. Думаю, это тот самый.
* * *
- Дэвид, извините за беспокойство. Хоть мы и расстались несколько часов назад, я хочу показать вам кое-что. Можно где-нибудь встретиться с вами на несколько минут перед тем, как поеду обратно в Аюттхаю?
- Это как-то связано с делом Бошампа?
- Да.
- Тогда конечно, - сказал Фергюсон. - Почему бы нам не начать время коктейлей пораньше?
- Спасибо, - сказала я.
* * *
- Вы уже сделали заказ? - спросил он через несколько минут.
- Нет, я только что вошла.
Мы были в баре первого класса бангкокского отеля "Риджент" - очень красивом и прохладном месте с множеством цветов и чудесными настенными рисунками, изображающими сцены из жизни принца Рамы; потолок был раскрашен в золотистый, кремовый, зеленый, голубой и коралловый цвета. Неподалеку топталась молодая женщина в пасин.
- Чего желает дама? - спросил Фергюсон, взглянув на меня.
- Бокал шардоне.
- И одно солодовое шотландское виски со льдом, - сказал он. Женщина сложила ладони, поднесла кончики пальцев к носу и склонила голову в вей, потом, пятясь, ушла выполнять заказ.
- Хорошо здесь, - сказала я. На антресолях над вестибюлем квартет играл красивую местную музыку. Шум Бангкока не слышался, жара не ощущалась, и проблемы Натали Бошамп казались очень далекими. Я была готова оставаться здесь целую вечность.
- Я так и думал, что вам понравится. Итак, что у вас?
- Вы помните тот портрет в квартире Уилла, глаза которого следовали за вами?
- Конечно, - ответил он.
- Думаю, у женщины на портрете есть какое-то сходство с ней, - сказала я, достав из сумочки газетную вырезку и указывая на фотографию.
- Это одна и та же женщина, никаких сомнений. Я уверен, хоть портрета и нет перед глазами, - сказал Фергюсон.
- Это портрет некой Хелен Форд. Она американка, ее в начале пятидесятых осудили здесь за то, что изрубила мужа на куски и, возможно, убила своего ребенка.
- Шутите?! Уилл Бошамп держал в спальне портрет жестокой убийцы? - воскликнул Фергюсон.
- Не шучу, держал, если это одно и то же лицо.
- Фью, - свистнул он. - Я думал, скверно уже только то, как она на тебя смотрела. Странно, не так ли? Я находил портрет беспокоящим, но не знал, почему. Теперь, когда я знаю, кто она, то задумываюсь, можно ли ощутить такие вещи, просто глядя на портрет?.. Хочется думать, что Уилл не знал о ее мрачном прошлом.
- Знал. Он отправил жене вырезки из "Бангкок геральд" того времени в пакете с хламом, о котором я вам говорила. Вот откуда они у меня. Я разговаривала с женщиной, которая соперничала со мной за меч, и…
- Имени ее случайно не узнали? - спросил Фергюсон.
- Татьяна Такер, кинопродюсер, - ответила я. - Она была на вечеринке в квартире Уилла по случаю Четвертого июля.
- Совершенно верно. Вот почему она показалась мне знакомой, - сказал Фергюсон. - Если мне память не изменяет, Уилл приударял за ней. Взяли у нее номер телефона?
- Взяла и спросила, не хочет ли встретиться с вами. Татьяна подтвердит, что Уилл интересовался ею. Она ухитрилась вытянуть из него, что он пишет о Хелен Форд книгу и что у него есть ее портрет. Мне было нужно только ваше беспристрастное подтверждение.
- Я могу это подтвердить, как ни жаль. Портрет жестокой убийцы! Над его кроватью! Он выглядел совершенно нормальным человеком, - сказал Фергюсон. - Думаю, я бы выпил еще виски.
И жестом подозвал официантку.
- Уверена, что все не так скверно, как кажется, - заговорила я. - Возможно, Уилл купил этот портрет где-нибудь на распродаже, поскольку заинтересовался им как произведением искусства, а потом начал выяснять, кто эта женщина. Такого рода выяснение вряд ли может быть необычным или хотя бы особенно трудным для антиквара.
- Вам лучше знать, - сказал Фергюсон. - Не дадите мне телефон этой Татьяны Такер? Я благовоспитанный человек.
- Знаю. Я поговорю с ней. Однако должна предупредить, что она сочла Уилла Бошампа стариком.
- О. Тогда зачеркните этот номер. И забудьте о моей просьбе. Как думаете, каким образом связано дело этой Хелен Форд с исчезновением Бошампа?
- Представления не имею. Это все, чем я располагаю.
- Будьте осторожны, - предупредил Фергюсон.
Глава пятая
Покой в Аюттхае закончился в том году, когда я достиг возраста торжественного срезания хохолка, то есть тринадцати лет, и был вынужден покинуть внутренний дворец. Король великодушно позаботился, чтобы я получил во внешнем дворе должность пажа. Но все же это было горестное время для меня и моей матушки, оставшейся заботиться о Си Сине, которому тогда было три года. Я тосковал по престижу быть частью жизни внутреннего дворца, ненавидел свою жизнь в роли слуги и очень скучал по Йот Фа. Думаю, будет справедливо сказать, каким бы своекорыстным это ни казалось, что он тоже скучал по мне. Мы находили способы встречаться за пределами дворца, используя мою матушку как связную, делали тайные вылазки в слоновый загон или, что было еще более волнующим, в гавань, где стояли на якоре суда из далеких земель, привозившие диковинные товары. Мы любили наблюдать, как баржи с рисом курсируют по трем рекам, огибающим наш добрый город, и посещать многолюдные рынки в порту.
Пока я мучился злосчастьем своего собственного положения, вокруг происходили куда более важные события, которые заденут меня гораздо глубже, но тогда я еще не сознавал этого. Стало ясно, что бирманцы считают свое поражение, которое нанес им наш король Чайрача, всего лишь временной неудачей и собирают силы благодаря слиянию Пегу и Таунгу.
Словно этого было недостаточно, королевство Ланна на севере раздроблялось, и советники говорили королю, что вскоре Ланна достанется злобным шанам или даже Лансангу. Ни тот, ни другой исход не сулил благополучию Аюттхаи ничего хорошего.
Таким образом, всего через семь лет после разгрома бирманцев, когда Йот Фа исполнилось девять, король Чайрача вновь был вынужден идти воевать. Я был уже достаточно взрослым для воинской службы, но Йот Фа не хотел расставаться со мной и просил отца оставить меня дома. Король удовлетворил его просьбу.
Возглавив огромную армию, король решительно двинулся на север, планируя захватить Чианг Май. Однако этот город не пал, и наш король, понесший тяжелые потери, был вынужден отступить в Аюттхаю.
Наше королевство мучили и другие проблемы, худшей из них был жуткий пожар, охвативший весь город. Потребовалось много дней, чтобы погасить пламя, и уничтожено было сто тысяч домов.
Потом вести стали еще более скверными. Сеттатират, король Ланны, который мог утолить властолюбивые и захватнические помыслы только за счет Аюттхаи, собирал силы с враждебными намерениями, и к нему двигалось подкрепление из Лансанга.
Король Чайрача, все еще изнуренный и, возможно, деморализованный неспособностью взять Чианг Май, тщательно скрывал это от Йот Фа, который наверняка сказал бы мне все, снова повел армию на север. Вести поначалу были хорошими. Наша армия захватила Лампхун и снова двинулась на Чианг Май.
Жизнь в королевском дворце шла своим чередом. Госпожа Си Судачан по-прежнему вела эгоистичную жизнь королевской фаворитки, Йот Фа и я развлекались, с уверенностью ожидая вестей о великой победе.
Потом, как я узнал, произошло ужасающее событие. Когда наша армия подошла к Чианг Маю, двери всех домов, даже монастырей в городе и близлежащих деревнях оросились кровью. Это было в высшей степени зловещее предзнаменование, король тут же оставил Чианг Май и начал долгий марш обратно в Аюттхаю.
При таком злополучном исходе, узнав, что король с армией отступает, мы подумали, что король просто хочет сделать очередную, наверняка удачную попытку, когда позволит погода. Маленький принц и я решили, что это временное отступление. Но мы ошиблись.
Теперь, когда получила ниточку, пусть даже очень ненадежную, к поискам Уилла Бошампа, я нашла свое пребывание в Аюттхае несколько стесненным. Требовалось проводить ежедневно не меньше трех часов в машине на разъезды между Аюттхаей и Бангкоком, и вечерами у меня не было возможности околачиваться возле дома, где жил Уилл, дожидаясь его неуловимой соседки миссис Пранит.