- А у нас подбили глаз! - Иван начал рассказывать об осмотре квартиры, о разговоре с соседкой и о телефонных звонках. - И вот еще что. Ребята быстренько по квартирам еще раз пробежали, где был кто-нибудь. Иномарку черную соседи видели. Фишка в том, что машины во дворе ставят, но там, где просто так никто не ходит. Проход во двор - под аркой и в сторону, мимо помойки. Вот никто подробностей и не разглядел. Только один мужичок - он тоже там тачку держит - говорит, вроде "Сааб", а в номере есть семерка.
На какое-то время воцарилось молчание. За окном монотонно шумел дождь. На тротуарах раскинулись моря, под которыми коварно блестел грязный лед. Люди передвигались медленно, балансируя, будто канатоходцы.
"Скорее бы весна, - подумал Иван. - Если этот кошмар замерзнет, - а он замерзнет! - летать будем… Как бабушка говорила: летел как ангел, упал как черт".
- Слушай, Лешик, - Костя помешал на дне чашки нерастаявший сахар, - а чего это ты сидишь, кубики гоняешь? Работы нет, что ли?
Зотов положил рыжую лохматую башку на стол и расплылся в улыбке. Посветлевшие за зиму веснушки ярче проступили на широких скулах. Ярко-голубые глаза сияли неземным блаженством.
- Имею право! Мы сегодня своих педералов закрыли и спихнули в архив. Думаю, это надо обмыть! Вы как?
Иван едва сдержал улыбку.
- Я бы с удовольствием, но Галка меня слопает с тапочками. У меня же сегодня отгул. Я ей шкаф обещал починить. И потом. Кость, это Лешик у нас именинник, а нам - пахать и пахать. Дружно плюем на Кузнецовскую, пусть сами ковыряются. У нас снайпер Паша плачет, на нары просится, а мы ему никак помочь не можем. Давай-ка ноги в руки - и в Купчино. Поговори еще раз с той девчонкой, которая его не узнала. Мне кажется, она врет. Может, боится.
- Имей совесть, я только вошел, - возмутился Костя. - Дай хоть кофе допить. А ты, Леха, рассказывай, как дошел до жизни такой?
Алексей откинулся на стуле, зажмурился и потянулся. Ивану он напоминал огромного мохнатого кота. Обычно Зотов казался сонно-ленивым и неповоротливым, но как дремлющий на солнце кот может в одну секунду вскочить, выгнуть спину и выпустить когти, так и Алексей мог мгновенно преобразиться, став сосредоточенным, жестким и стремительным. Сейчас он был котом вполне мирным и домашним.
- Да так вот, - промурлыкал Зотов вполголоса. - Строили мы строили - и наконец построили.
История с "педералами", кстати, тоже "подкидыш", стала притчей во языцех всей управы. Началось с того, что одно лицо с нетрадиционной ориентацией бросило другое такое же лицо. Брошенный написал трогательное письмо и повесился. Все бы ничего, дело хозяйское, но самоубивец был известным поэтом, а его неверный дружок - не менее известным музыкантом. Дело обрастало немыслимой кучей пикантных деталей, грязного белья, всевозможных домыслов и слухов. Им заинтересовались наверху и даже в министерстве. Стаей налетели газетчики. То, что по-хорошему надо было сразу закрыть за отсутствием состава преступления, превратилось в громкий скандал сначала об убийстве с инсценировкой, потом о доведении до самоубийства. Несчастный музыкант уже сам готов был наложить на себя руки. А Леша со следователем - составить ему компанию, потому что все это напоминало театр абсурда. Постороннему человеку было элементарно не понять: Ржевский, а в чем соль?
- И что сказал ваш гомик, когда ему зачитали постановление о прекращении дела? - поинтересовался Малинин.
- А что он мог сказать? Поклялся на Уголовном кодексе, что отныне будет решать свои гормональные проблемы подростковым способом.
Костя фыркнул и вылил остатки кофе на брюки.
- Ну вот, кофе кончился, так что вперед! - невинным тоном заметил Иван.
Наградив его убийственным взглядом, подмокший Костя нацепил пальто, но выйти не успел - зазвонил телефон.
Поговорив, Иван бросил на Костю взгляд, полный сострадания.
- Вот так, Костик, продал нас Бобер нижестоящим. Как рабов. Если это называется "курировать", то извиняйте.
- Не понял, - Костя сделал круглые глаза.
- Мы с тобой, дорогой, выполняем все указания товарища Чешенко. Это, кстати, он звонил. Похоже, Севы ему мало. Тебе надлежит съездить в это самое "Астроэкспо", на Софийскую. Как раз по пути.
Наградив Ивана еще более убийственным взглядом, Костя наконец вышел.
- Звони, если что! - крикнул Иван ему вслед.
Леша снова запустил "Тетрис", а Иван положил перед собой лист бумаги.
Да, делать нам больше нечего. Подарочек! Своих трупов мало, будем еще с чужими возиться. Но Бобер полагает, что дело может стать нашим, а у него на такие фантики нюх. Значит, придется думать, откуда ноги растут. Что мы имеем? Есть ли у вас план, мистер Фикс? "Нет, мистер Фикс, плана нет, только героин", - вспомнилась приговорка из детства - тогда по телевизору показывали классный австралийский мультик "Вокруг света за восемьдесят дней".
Поставив на листке цифру 1, Иван задумался.
Прошлое, прошлое… Допустим, она действительно профессионалка, что отсюда? Пока ничего. Пока вообще ничего, от чего можно плясать. Подождем, что Костик в клювике принесет.
Покусывая ручку, он записал следующее:
"1. Прошлое. Обводный (?). Проституция (?).
2. Работа - "Астроэкспо". Костя.
3. Записная книжка. Созвониться с Севой.
4. Свадебное платье - загсы и дворцы. Жених (?).
5. Новый русский на черном "Саабе". "7" в номере (?). ГИБДД (?).
6. Криминал (?)".
Сплошные вопросы. Подумав, он дописал все-таки еще один пункт: "7. Маньяк (?)". Надо бы проверить, не было ли чего-нибудь похожего.
Иван встал из-за стола, подошел к зеркалу, причесал коротко подстриженные темные волосы, постоял немного, критически себя разглядывая.
Да, залысины становятся все больше и больше. И седина кое-где пробивается. Возраст Христа как-никак, а все кажется, что мальчик еще, не напрыгался, не набегался, в войнушку не наигрался.
Иван Логунов обладал той среднестатистической внешностью, которая не бросается в глаза и не запоминается, что при его профессии скорее было плюсом, чем минусом. Познакомившись, при следующей встрече люди его обычно не узнавали. Вообще-то он был достаточно привлекателен, но, чтобы заметить это, следовало внимательно к нему присмотреться. Особенно хороши были глаза: большие, глубоко посаженные, они меняли цвет от бархатистого темно-серого до жесткого прозрачно-стального. Чуть впалые щеки и твердый подбородок, к счастью, не дотягивающий до квадратной голливудской челюсти, всегда были чисто выбриты. Когда-то Иван пытался отпустить бородку и усы, но вовремя понял, что хорошая борода требует ухода и мороки с ней гораздо больше, чем с каждодневным бритьем. Стригся он коротко - иначе мягкие волосы начинали как-то по-ухарски завиваться и Иван казался себе приказчиком из мелочной лавки. Худощавый, крепкий, подтянутый, чуть выше среднего роста - таким, как он, идет форма. Но форму Иван носил редко, благо нужды особой не было. Одевался он обычно неброско, предпочитая серый и черный цвета, хотя любил хорошие вещи, да и Галя, работавшая закройщицей в дорогом мужском ателье, не раз предлагала сшить ему что-нибудь "эдакое". Но Иван считал, что в его работе буржуинский прикид может сыграть негативную роль, мало ли какие ситуации случаются.
Будучи человеком достаточно умным, Иван понимал, что горе на самом деле идет не от ума, а от того, что этот самый ум неправильно и не к месту применяется. Поэтому с юных лет старался вести себя так, чтобы ни одному человеку не показалось, что его, Ивана, становится слишком много - как его недостатков, так и достоинств. На самом деле это было непросто: знать, когда надо вовремя уйти, когда промолчать. Но выбранная линия поведения давала отменные плоды: Ивана любили и уважали, с ним советовались и плакались ему в жилетку, не опасаясь, что он поймет превратно, и не стыдясь своих признаний в дальнейшем.
Что касается женщин… Когда-то их было много. Даже слишком, наверно, много. Конечно, те из них, которые привыкли хватать лежащее на поверхности, окидывали Ивана равнодушным взглядом и уходили к другим мужчинам, более ярким и напористым. Зато те, у кого хватало сообразительности и терпения подождать и понаблюдать, всегда бывали вознаграждены. Мягкое, спокойное обаяние действовало неспешно, но затягивало как в омут - заливало, топило, кружило в водоворотах. Его отношения с дамами всегда были солнечными, теплыми - и заканчивались обычно тоже светло, без слез и обид. Женщины оставались ему благодарны.
Ему уже исполнилось двадцать шесть, когда на одной из вечеринок он встретил Галину. Невысокая зеленоглазая брюнетка, она была, бесспорно, привлекательна. Но Иван, как и прочие взрослые дети, любивший яркие игрушки, все же не меньше ценил в женщине ум и способность в равной степени брать и отдавать. Они поженились всего через два месяца после знакомства, и он впервые почувствовал, что у него есть надежная пристань, куда так приятно возвращаться, поболтавшись в бурных волнах житейского моря.
Через год родилась Аленка. Беременность и роды протекали тяжело, дочка росла слабенькой и болезненной. Галина сильно поправилась и выглядела чуть увядшей, но для Ивана она стала еще роднее.
Жизнь их не была безоблачной, они нередко ссорились, но всегда старались найти разумный компромисс. Приходя домой с работы и обнимая своих девочек, чувствуя тепло Галиного тела и вдыхая ни с чем не сравнимый детский запах, он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете…
Понаблюдав пару минут за Алексеем, который азартно истреблял компьютерных монстров, Иван снова сел за стол, еще раз просмотрел копию протокола осмотра места происшествия и подтянул поближе к себе телефон. Пока не вернулся Костик, можно попытать счастья в загсах, а вдруг повезет! Но фортуна повернулась к нему кормой: большинство служительниц Гименея вполне резонно посоветовали ему явиться за информацией самолично. Те же, которые безалаберно согласились покопаться в своих анналах, никаких намеков на грядущую регистрацию бракосочетания Марины Колычевой не нашли.
- Слушай, Леш, как ты думаешь, женщины могут покупать свадебные причиндалы, если не собираются в ближайшее время под венец? Просто так, на всякий случай? - спросил Иван.
- Не думаю, - отозвался Зотов, запустив пятерню в свои и без того лохматые космы. - Знаешь, суеверия там всякие. Они, по-моему, все ох как боятся, что жених с крючка сорвется. Боятся замуж не выйти.
- Ну, не все, допустим. А может, ты и прав, не знаю.
Больше делать было нечего. Ну хотя бы пока не вернется Костик. В стане Чешенко молчали, а результатов экспертизы надо еще ждать и ждать. "Отгул, отгул", - вздохнул Иван и занялся текущими делами, которых, как всегда, было видимо-невидимо.
- Что-то, что-то, что-то, что-то! Что-то есть у бегемота! - Костя ворвался в кабинет, принеся с собой запах мокрого усталого города.
Зотов давно наигрался и таинственно исчез. Иван только что вернулся от шефа, который интересовался утренним делом.
- Кофе хочу - умираю! И есть тоже. Вань, ничего нет почавкать? Нет? Уныло!
Костя пробежался по кабинетам и вернулся с бутербродом.
- Катюша дала, - похвастался он, откусывая сразу половину.
- Женился бы ты на ней, хорошая девочка.
- Ну да, еще чего не хватало - с женой в одной конторе работать, - Костя чуть не подавился от возмущения.
- Смотри, обидится, зарплату будешь последним получать.
Катя Бородина, сочная двадцатипятилетняя блондинка, работала в бухгалтерии. Большинство новых сотрудников обращали на нее внимание, но рассуждали так же, как Костя, поэтому Кате приходилось довольствоваться мимолетными романами. Найти жениха со стороны ей тоже почему-то не удавалось.
"Интересно, - подумал Иван, - сколько таких женщин, которых все готовы иметь в качестве любовницы, но никто не хочет жениться". "Пустоцвет", - вспомнились ему слова соседки о Марине Колычевой.
Малинин между делом заварил кофе и вытащил бумажки с записями.
- Я тебе доложусь, а следаку ты уж сам излагай. Бр-р, жуткий тип! Вобла какая-то. Скорей бы от него отделаться. Так вот, это самое "Астроэкспо" торгует за рубеж всякой дрянью, изготовленной якобы по космическим технологиям. Помнишь, было когда-то такое модное слово "конверсия", когда стратегические ракеты в утюги переделывали?
Иван кивнул.
- Ну вот, а теперь уже и за космос взялись. А девушка наша там без малого пять лет референтом значится. Она из тех, кто ни черта не делает, только кофе варит и ложится под кого скажут за нехилую зарплату. - Говоря это, Костя озабоченно разглядывал заусеницу у ногтя. - Директор заведения, некий Олег Власов, был очень огорчен. А еще больше - его секретарша, Оля эта самая, из записной книжки.
- Подруга?
- Ну да, как же! Там Марину, похоже, не слишком любили. А Ольге теперь, наверно, придется на себя ее функции взять. Между прочим, господин Власов особой мужской привлекательностью не страдает.
- Можно подумать, спят только с привлекательными!
- Спят, Ваня, только с привлекательными. Просто привлекательность бывает разная. Деньги, например. Или служебное положение.
- Ну вот, а ты говоришь, привлекательностью не страдает. И начальник, и при деньгах.
- Добровольно, я имею в виду. А это совсем другой файл.
- Ладно, философ, не отвлекайся. Говоришь, не любили ее там?
- Отзывались о ней, скажем, не лучшим образом. Если суммировать, то блядь и стерва. Спасибо хоть похороны на себя взяли.
Иван потер виски. Похоже, погода будет меняться: голову разламывало на части, а при малейшем движении изнутри начинали лупить кузнечные молоты. Темнело. Дождь потихоньку шел на спад.
- Ладно, бегемот, есть у тебя еще "что-то"? А то ничего особо ценного я не услышал.
- Будет тебе белка, будет и свисток. Побеседовал я с этим Власовым тет-а-тет. Он сначала попой крутил: ничего, мол, не знаю, ведать не ведаю. Ну, я прижал его малость. А не связана ли, говорю, ее смерть с трудовой деятельностью в вашей славной фирме? Может, стоит проверить, чем вы в действительности занимаетесь? Налоговую службу привлечь? Может, Колычева узнала случайно, чего не надо было? Ну, он обделался и все выложил.
- Сильно обделался?
- Да, видимо, сильно. Короче, Мариночка профессионально на сексуальном фронте была лет так с четырнадцати. Некий добрый человек подобрал ее на вокзале и пристроил к делу, к обоюдному удовольствию. Так они и жили-были. Сначала он ей клиентов с улицы приводил, попроще, черных там с рынка, ну а потом приподнялся, солидные люди на "мерсах" приезжать стали. Мариночка-то большой умелицей оказалась, слух о ней далеко пошел.
- А до нас почему не дошел?
- Аккуратисты. И ни в чем не замешаны.
- А как она у Власова оказалась?
- Пять лет назад ее добрый гений, который Власову приходится задушевным приятелем, посетовал в разговоре, дескать, несолидно ему, большому человеку, а он к тому времени стал довольно-таки большим человеком, даже в депутаты метил, да не прошел, так вот, несолидно ему проститутку держать. Было бы их хотя бы штук двадцать - еще куда ни шло, а одна - люди не поймут. Но поскольку ему как честному человеку неловко хорошую девушку просто так увольнять, без выходного пособия, он ищет, куда бы ее пристроить. Ну, Власов по дружбе и пристроил Марину к себе.
Костик допил кофе и засунул чашку в стол.
- А чего не моешь? - поинтересовался Иван.
- Так нажористее будет. Я их никогда не мою - на работе, я имею в виду. Хотя… - Костя смущенно усмехнулся, - однажды на старом месте чуть от стыда не умер. Ко мне девушка зашла и кофе попросила. Я нет чтобы сказать: кончился кофе или еще что-нибудь придумать! Достаю чашку, а там черный слой в палец толщиной, хоть зубилом отбивай.
- Ну и что?
- Да ничего. Она вежливо отказалась и больше не появлялась.
- И хорошая девушка была?
- Да как все.
- А вот у меня однажды… Впрочем, ладно, - Иван перебил сам себя, - ближе к делу. Ты мне не сказал, кажется, кто этот добрый дядя, который Колычеву подобрал.
- Держись крепко! Бергер его фамилия. Вячеслав Иванович. Тот самый. Кстати, Власов намекнул, что Бергер на Колычеву был обижен - как-то она с ним… неуважительно попрощалась.
- Какой пассаж!
Иван откинулся на спинку стула и задумался.
Если бы собрать вместе те зубы, которые на Бергера точили все разновидности правоохранительных органов, хватило бы не на одну акулу. Но формально он был чист, да еще имел большой набор всевозможных крыш и таких волосатых лап, что шерсть на них можно было заплетать в косички.
- Знаешь, Костик, - сказал Иван, вытряхивая из пачки сигарету, - даже если вдруг предположить, что это Бергер самолично ее замочил, а это скорее из области ненаучной фантастики, то мы бы с ним ничего не поймали. Всегда найдется десяток свидетелей, которые под присягой подтвердят, что в данное время он был совсем в другом месте. Да и потом такие люди сами по мелочам не пачкаются, на это шестерок хватает. К тому же с чего бы нам это предполагать? Вот если бы его в депутаты выбрали, а еще лучше только выдвигали бы, тогда да, головная боль нам была бы обеспечена.
Иван подтянул к себе пепельницу. Мучившая его головная боль как-то вдруг прошла.
- А ты насчет жениха не интересовался?
- Интересовался. Все, с кем говорил, громко удивлялись. Марина, говорят, разве что под паровозом не лежала, да и то только потому, что паровоз не заплатит. Но вот насчет серьезных отношений…
Получив по телефону "добро" от Чешенко, Иван включил компьютер, вошел в телефонную базу и вывел номер Бергера в "Стримбанке". По одному прошлогоднему делу, где Бергер проходил свидетелем, Иван знал, что легче всего его можно застать именно там. Бергер числился членом совета директоров, хотя всем было известно, что именно он фактический владелец банка. Дозвонившись в приемную, чтобы предупредить о своем визите, Иван сложил бумаги в сейф и снял с вешалки куртку.
- Костя, остаешься за Полкана. Чужих кусай без предупреждения. Посмотри, что еще можно сделать по нашим делам, и свободен.
От дверей Иван вернулся и набрал свой домашний номер. Было уже почти шесть, но к телефону никто не подошел. Галя сегодня работала до пяти. Наверно, пошла за Аленкой, а потом по магазинам. Придется позвонить из банка.
Он почувствовал неловкость перед женой. Последние недели Иван приходил домой поздно, порой за полночь, а Галя так хотела провести вечер вместе, приготовить что-нибудь вкусное, посидеть за столом всей семьей. Да и Аленку он сколько времени видит только по утрам. Галя никогда не упрекала его. Ее мать была следователем томской городской прокуратуры, и дочь с детства усвоила специфику подобной работы. Но в душе - Иван был в этом уверен - она грустила, боялась, что он разлюбит ее, толстую и постаревшую, найдет молодую и красивую. Иван вдруг почувствовал к ней такую нежность и жалость, что захотелось плакать.