Олег Шилов шел по коридору прокуратуры, спеша к своему непосредственному начальнику для отчета о "проделанной работе". А ведь докладывать особо было нечего.
Олег Ильич остановил ход движения у кабинета руководителя отдела - полковника юстиции Дмитрий Сергеевича Прелучного, после чего громко стукнул в дверь три раза и заглянул внутрь кабинета.
Шилов сразу наткнулся на строгий взор старшего следователя по особо важным делам, сидящего за большим столом, сделанным "под черное дерево", на котором размещалось множество сувенирно-декоративных предметов (не было разве что наградного пистолета из бронзы).
Сам полковник Прелучный выглядел суровым дядькой в синем мундире с отливом; он легко напоминал человека, способного из-под усов своих напутственно наорать не менее чем на президента.
- Ну заходи, сыщик по фамилии Холмс, - Дмитрий Сергеевич ободряюще усмехнулся младшему коллеге, и Шилову буквально пришлось завести себя в пределы светлого кабинета, усадить на неудобный стул и снова выдержать тяжеловесный взгляд начальника отдела.
- Чем-нибудь порадуешь? - Прелучный саркастично смотрел будто бы вглубь папки для бумаг, которую держал в руках молодой следователь. - По делу Ангела появились результаты? Никаких?
- Дмитрий Сергеевич, вы же понимаете, насколько тяжело изловить серийного убийцу… Все стараются, отрабатываются версии. Оперативники из кожи лезут.
- Да. А новый труп у нас опять почему-то появился… - голосом старшего следователя можно было зарезать осужденного на пожизненное. - Плохо вы, господа полиционеры, работать стали. Какой-то урод херов девять человек прикончил, и не разом причем, а с промежутками, постепенно. Но при этом у нас даже подозреваемого не имеется. Хороши, оперативнички…
Полковник юстиции выругался отборным матом. Затем, чуть смягчив тон, произнес:
- Эх, Олежа. Если б я твоему бате не был обязан, вылетел бы ты у меня отсюда, как пустая гильза из "макара"… Лови! Лови этого поганца… Найди мне этого Ангела чертового, - глаза Сергеича наполнились мрачной злобой, но долго это не продлилось. Полковник Прелучный вдруг протянул крепкую руку куда-то перед собой (из-за миниатюрных часов, установленных внутри "гранитного" постамента-обелиска, оказалось нельзя высмотреть, что именно начальник хочет взять со стола), а через секундный промежуток перед заинтригованным Шиловым уже поблескивала визитная карточка.
- Здесь номер телефона одного специалиста, как говориться, по мозгам, - усатое лицо начальника отдела приобрело вид физиономии фокусника, только что осчастливившего школьника младших классов, едва не разуверившегося в чудесах волшебства окончательно перед последним номером программы…
- Значит, к психологу меня отправляете?
- Да. Но не лечить тебя, а ради посильной помощи в расследовании. Возможно, составит тебе психологический портрет преступника. Тогда будет хоть какой-то набор примет, - слова прозвучали почти мечтательно. И Олег Ильич благодарно принял визитку, ловким движением уложив ее в карман легкой куртки.
- Все. Иди работать, Пуаро.
Дмитрий Сергеевич демонстративно склонился над собственными отчетами, настоятельно подавая пример трудолюбия и служебного рвения.
Уже у открытой двери Шилова нагнал внезапный вопрос:
- Ты форму вообще носить не собираешься?
- Когда маньяка Ангела поймаю, тогда и надену. На вручение орденов, - следователь с вызовом улыбнулся старику-полковнику и прикрыл за собой дверь, покидая сложную атмосферу кабинета.
Спокойный Кристиан спит. И снится ему сон: темно-зеленая глубина коридора какой-то больницы (или дурдома); мальчик идет вперед, но будто потолок со стенами и полом - все ползет против хода маленьких ног; шуршащие создания уплетают систематику времени, когда перестают существовать; Кристиан сворачивает в ночное пространство событий, а помещение детской полнится чем-то нелепым и гадким; в дверь мрачно стучат, хотя мальчик точно знает, что в квартире кроме него нет никого; механическая собака прогрызает выход, и тогда Кристиан идет дальше куда-то, не собираясь сворачивать никуда; он очень отчетливо понимает свою "усыновленную" судьбу, но это не особенно его волнует хладным притоком кровавых пятен в мозгах; мертвая кошка выходит на свет; мальчик глядит через ночь мрачным взглядом, а идолопоклонники уже возвещают взятие небес; подвал расходится запретами других дверей; и Кристиан теперь способен вспомнить о том, что он ребенок не родной, возможно, даже не любимый; ему пришлось ступать по времени, а механическая собака гремела лапами рядом; они пришли туда, где крыши сходились сиреневой чередой, и можно было не вникать в происходящий ветер западной пустыни, который несет солнце в своих объятиях света, даруя его всему вокруг; Кристиан смотрит далеко с этой старой крыши; огромный город начинает постепенно просыпаться (сквозь предрешенность, как песок)…
О встрече с врачом-психиатром Захаром Темновым следователь Шилов договорился по телефону.
- Да, могу. Давайте сегодня, после часа, - говорил довольно молодой голос из мобильника в ухо Олегу Ильичу. - У меня как раз закончится смена…
Решили встретиться для беседы где-нибудь "на нейтральной территории". В половине второго Шилов бодро вошел в помещение кафе-бара "Экстра-пицца", что размещалось в самом центре города.
Почти пустой зал был буквально залит светом, обильно проникающим через витриноподобные окна. За столиками рядом со стойкой весело шумели дети, угощаясь мороженным, молочными коктейлями и газировкой, а их устало-расслабленные родители обсуждали что-то важное между собой.
Олег Ильич продолжил осмотр места встречи: в дальнем углу (за два столика от парочки симпатичных студенток) пил пиво какой-то парень, коротко стриженный и крайне небритый. Больше в баре не было никого. Где же этот психиатр? Еще не пришел, опаздывает?
Шилов направился к свободному месту, чтобы перенести моменты ожидания за чашкой горяче-крепкого кофе, когда молодой человек из угла оставил свою пенную кружку и уверенно двинулся к следователю.
- Олег Ильич, это вы, верно? - спросил парень, напряженно улыбнувшись. Шилов изумленно кивнул.
- А меня зовут Захар. Давайте присядем за мой столик…
Доктор Темнов вернулся к своему пиву, Олег Ильич сел напротив психиатра, которому по виду оказалось лет 25 (и напоминал он какого-то рок-музыканта, а вовсе не врача).
- Значит, будем вычислять серийного убийцу, - начал Захар с неподдельным энтузиазмом в голосе. - Я кое-что читал про это дело в газетах и в Интернете, но, как понимаете, этого не вполне достаточно. Вы принесли его письма, как я просил?
Пока следователь вынимал из папки ксерокопии всех посланий Ангела, парень-психиатр сделал пару охлаждающих глотков, осушив кружку до половины.
- Тут еще есть заключения судебно-медицинских экспертиз по всем эпизодам, если вам это поможет, Захар Андреевич…
- Да, конечно. И зовите меня просто Захаром. Мы ведь не у вас в кабинете на дознании. И не у меня на приеме, - Темнов забрал бумаги у следователя, разложив их на столе, начал с интересом читать.
Оставив психиатра за изучением материалов дела, Олег Ильич направился к барной стойке, где заказал кофе. Приятная девушка в черных брючках и белой сорочке с фирменным логотипом заведения, приколотым к кармашку на левой груди, выбила в кассе чек, после чего подала Шилову крупную чашку бодрящего напитка, "сочащегося" ароматным дымом.
С чувством легкого сожаления, что приходится покинуть эту красотку за стойкой, Олег Ильич вернулся к сосредоточенному Темнову, который уже прочитал все письма маньяка-убийцы и стал бегло знакомиться с описанием повреждений на телах жертв.
Следователь Шилов успел допить кофе, когда Захар сложил листочки ксерокопий на краешке стола и загадочно произнес:
- Очень интересный случай…
- Что-нибудь конкретное можете сказать? - внимательный взгляд Олега Ильича "вонзился" в лицо собеседника-специалиста. Шилов будто ожидал чего-то феноменального, способного спасти десятки жизней. Он жаждал ту информацию, которая укажет на маньяка.
Вместо ответа доктор Темнов, извинившись, отошел к стойке и купил еще пива. Затем сел на свое место, немного отпил из бокала и начал увлеченно объяснять:
- Думаю, опираясь на факты, что убийце от двадцати до тридцати лет, он почти ни чем не отличается от самого обычного человека. Это касается как внешности, так и поведения. Если этот маньяк сейчас войдет сюда, мы его даже не заметим, внимания не обратим. А он, возможно, почувствует, что вы следователь, и сразу же уйдет… Просто девять трупов, ноль свидетелей. Это говорит о его безотказном чутье, впрочем, он не очень осторожен. Эти его письма-записки указывают на огромную тягу к общественной известности. Примерно таким же тщеславием обладал Зодиак, отправлявший довольно дебильные письма репортерам и звонивший в полицию после очередного своего деяния. Или, к примеру, Сын Сэма - Дэвид Берковиц - иногда оставлял записки на месте убийства. Ну, или вообще Владимир Муханкин, который мечтал превзойти Чикатило по числу жертв, уже в тюрьме написавший множество стихов. Он все-таки превзошел свой "пример для подражания" по быстроте и регулярности убийств… Так вот, наш маньяк тоже ищет славы, склонен к литературному труду, так сказать.
- Значит, прославиться хочет, ублюдок… - гневные нотки в голосе следователя словно пылали проклятием в адрес преступника. - Почему все-таки его нельзя узнать по поведению? Неужели этот урод настолько хитер?
- Дело вовсе не в этом, - Захар покачал головой крайне отрицательно. - Серийные убийцы зачастую имеют так называемую "максу нормальности", которая легко позволяет им притворяться довольно добросовестными людьми, исполнительными работниками, даже любящими мужьями, хорошими отцами, бывает и такое… Суть "маски нормальности" в том, что через нее копится весь негатив, который можно уничтожить одним махом, убивая избранный предмет насилия. Такое состояние называется фрустрацией. Обычные люди в своем большинстве "стравливают" этот негатив потихоньку, не сразу. А серийный маньяк-убийца убирает фрустрацию за кратковременный момент выброса негатива во время убийства. Даже если он, как Головкин, будет мучить жертву часами, все равно - достаточно нескольких секунд, чтобы получить разрядку психики…
Захар напряженно замолчал, точно вспоминая подробности неких кошмаров (или наоборот - стараясь выбросить из головы нечто жуткое, но уже досконально изученное). Парень-психиатр глотнул пива и стал говорить дальше:
- Самое удивительное в нашем случае заключается в том, что этот Ангел использует крайне разные методы убийства своих жертв. И, кстати, сами убитые никак не попадают под один конкретный критерий. Совершенно разные люди. Между собой вообще не связаны. Он их выбирает почти наугад, случайно… А уж варианты, так скажем, уничтожения лично у меня вызывают мысль о раздвоении сознания этого Ангела. Или о его своеобразной гениальности в плане убийств. Этакой изобретательности, посильной человеку с многогранным воображением.
- Вас послушать, так ему надо Нобелевскую премию дать, - Олег Ильич строго поглядел на психиатра Темнова, но тут же отвел глаза, понимая собственную раздраженность, и еще больше оценивая вполне правдивую информацию, которую сейчас услышал.
- Вам, конечно, не льстит тот факт, что маньяк пока действует без промашек, - Захар опустошил свой бокал в несколько хороших глотков. - Поймите правильно, он - достойный, опасный противник. Возможно, вы встретитесь с ним при очень сложных обстоятельствах.
- Поскорей бы, - произнес Шилов почти мечтательно.
- И еще… Эта его собака. Надо искать человека, фанатично зависимого от крайне агрессивной породы собак. Может, это бультерьер. Или другая бойцовая псина. Она натаскана, чтобы убивать. Когда маньяку угодно-удобно расправиться с намеченной жертвой наиболее дистанционно, без личного контакта, он использует свою собаку. Подобное поведение было, например, у Пичушкина. В те моменты, когда он пробовал убивать не молотком, а ручкой-пистолетом, что характерно для неоднотипных серийных убийц. Наш Ангел как бы совершенствуется от случая к случаю. Избирает лучший способ. Такие экспериментальные способности были присущи все тому же Головкину. Сначала он - Фишер, Удав - убивал прямо у детских лагерей или в лесу. По прошествии лет стал расправляться с несчастными в подвале, который вырыл под собственным гаражом специально для процесса пыток…
- Ужасно это все… Вот так у тебя ребенок на свет появится, а тут его ждут подобные выродки, - Олег Ильич уставился в стол со скорбным помутнением в глазах, что не продлилось более, чем требовало продолжение беседы. - Но все же, скажите как врач, откуда эти уродцы берутся? Почему становятся не нормальными людьми, а такими, какие есть?
- Ну, тут все очень просто… - психиатр Темнов едва сдержался, чтобы не улыбнуться улыбкой истинного профессора-специалиста, адресованной тупице-неучу. - У каждого маньяка-серийника в мозгах, психике, душе есть рана, которая никак не заживает. На протяжении всей жизни они подсознательно страдают от каких-нибудь переживаний, зачастую полученных в юности или детстве. А еще у многих имеет место быть вполне заурядная травма головного мозга, вызывающая дальнейшие патологии развития… У Пичушкина было сотрясение, когда он сильно ударился в детстве головой, что повлияло на формирование будущей личности мальчика. Или, скажем, Сергей Головкин, страдавший в школьные годы от непонимания родителей и насмешек сверстников, человек с явно несчастливым детством, получил сотрясение мозга после встречи с компанией несовершеннолетних хулиганов. Они избили его, жестоко, без шансов. Он очень захотел отомстить. В результате - одиннадцать истерзанных трупов детей, в общем-то, даже не вошедших еще в период полового созревания… Но тут хотя бы была конкретика. Цель, за которой гнался маньяк. А наш убийца основывается на чем-то случайном. У него нет устойчивого "портрета жертвы". И это обстоятельство пугает больше всего.
Шилов слушал внимательно, затем встал, купил по кружке пива себе и Темнову, они решили вести разговор дальше:
- Вы мне рассказали интересные вещи. Но жалеть этих выродков я не стану… Мне нужно просто оказаться умнее этого Ангела. Тогда я смогу его поймать, - самоуверенность следователя имела возможность перекочевать орденом ему же на мундир.
- Да не скажите, - Захар мягко ухмыльнулся в пенный напиток. - Вы знаете, что у Чикатило было пять высших образований? Почти максимум из числа этих серийников весьма неглупые ребята… Они хитры, больны душевно, изворотливы, обладают звериным чутьем, а в ситуациях пограничных состояний эти чудовищные монстры способны на многие ухищрения… Их основная проблема заключается в том, что они не могут любить, как обычные, счастливые люди. Они лишь ненавидят. И мстят за это всему миру.
Доктор Темнов "утопил" последние слова в холоде пива. Обдумывая сказанное, следователь Шилов допил свою порцию молча и сосредоточенно.
- У вас, Захар, на визитке указан "семейный психолог", - Олег Ильич решил заканчивать встречу с экспертом. - Почему так? Просто интересно.
- Да образование позволяет, - стал объяснять доктор Темнов, допивая пиво. - Иногда подрабатываю Фрейдом, давая полезные советы местным богачам.
- Правда, не представляю, как все сказанное поможет мне найти убийцу. Но тем не менее - спасибо за информацию, - следователь пожал руку молодому психиатру на прощание.
- Если пойму про него что-нибудь еще, сразу же с вами свяжусь. Я сохранил ваш номер мобильного, - Захар Темнов проникновенно заглянул сыщику в глаза, словно бы стараясь внушить ему дополнительную уверенность.
- Да. Непременно. Еще раз спасибо, - Олег Ильич вышел из помещения кафе-бара.
Теплый свет солнца трепетно дарил свои лучи абсолютно обычному миру. Следователь прокуратуры, слегка уставший и напряженный, направился в отдел (для продолжения несения службы этим солнечным днем).
Катя Шилова, вернувшись вечером с работы и успев зайти в магазин за продуктами, была встречена мужем, пребывавшем в довольно хмуром настроении.
- Неприятности с начальством? Тебя, случаем, не отстранили от расследования дела этого маньяка серийного? - Катерина отдала Олегу пакет, сама стала снимать туфли, бросив на пухлую тумбочку в прихожей свою черную сумочку.
- Нет, любимая. Я все еще при деле, - раздался бодрый голос мужа из кухни. - Сегодня у меня была встреча с одним интересным парнем…
- Ого! Да ты уже начал мне с мальчиками изменять? - красивая Катерина вошла к Шилову, который (широко улыбаясь) продолжал загружать холодильник продуктами.
- Пока не начал, не волнуйся. А тот парень, кстати, врач-психиатр. Он многое мне рассказал про серийных убийц. Понимаешь, наш местный маньяк - просто уникальный случай, оказывается…
- Не хочу я про всяких психов после работы слушать, - Катя капризно уселась за стол, с наигранной обидой поглядела на мужа. - Покорми меня, Вещий Олег. Я тебе потом приятно сделаю…
Шилов (довольный) ухмыльнулся красавице-жене и принялся готовить вкуснейшую яичницу с помидорами и красным перцем.
После интересного ужина из некоторых уникальных продуктов Кристиан смотрит по телевизору глупый мультик, герои которого даже не пробуют разгадать Теорию Относительности Эйнштейна, зато успешно путешествуют по джунглям, то и дело переносясь куда-то во времени… Мутное небо будто подвесной потолок, а балконная дверь - точно Райские Врата.
Кристиан немного говорит об ураганах с мамой и папой (в них его родители разбираются примерно так же, как те герои мультфильма - в астрофизике). После всего ему остается отправиться в свою комнату, чтобы увидеть вязанных монстров, похожих на свитера и рубашки из хлопка. А уже затем необычный мальчик Кристиан ложится одетым в кровать, где ему грезится тоска самой смерти, из которой невозможно узнать те заветные (даже прописью) цифры, что грохочут с каждого надгробья погребальным громом замшелой вечности, и ведь Кристиан все равно не сможет их воспринять, но чувствует засыпающим разумом ту боль условного бытия, что пронзила почти каждого человека, временно живущего там, куда нельзя заглянуть обычным взором мозга…
Тихо и осторожно (проявляя крайнюю степень заботы) папа и мама заглядывают в детскую комнату из-за полуоткрытой двери: их приемный ребенок спокойно спит, создавая миры своим подсознанием.
Те миры, в которых напрочь отсутствует смерть.
Дорога домой выдалась долгой… А как же иначе, если смена плавно перешла в свидание с бухгалтершей по имени Нина (самой симпатичной работницей машиностроительного завода, еще вполне молодой девкой, готовой переспать безо всякого намека на естественный сон, бодро прыгая на члене очередного искателя "руки и сердца").
Удовлетворив себя и ее, сорокалетний слесарь-наладчик Семен Васильевич идет по темной улочке, что должна закончиться стародавним пустырем, скупо обрамленным тополями…
Семен Васильевич не слишком спешит к семье.
Надоевшая до храпа в кровати супруга; уже одичавшие во время взросления дети; скучнейшая жизнь внутри тесноватой квартиры. Этого всего вполне хватает, чтобы обычный слесарь-наладчик больше не торопился домой.