От меня требовалось немногое - пару раз в неделю сопровождать какого-нибудь извращенца или импотента на официальные приемы и дружеские вечеринки, чтобы его друзья и родственники думали, что у мужичка ориентация правильная и с потенцией ого-го! Естественно, о проституции речь не шла - не нужны гомосексуалистам такие услуги. А платили за безобидный экскорт очень даже неплохо. По крайней мере мне, после долгого безденежья, условия работы показались райскими. И вот в этом салоне я впервые увидела Сашу.
Это была моя первая встреча с потенциальным клиентом, нечто вроде собеседования, и чувствовала я себя, надо признаться, просто отвратительно. Руки-ноги тряслись, мысли путались, и я была уверена, что мои услуги никому из приличных мужчин не понадобятся. Моника подбадривала меня, как могла, но ни ее уверения в моей неотразимости, ни полпузырька валерианки на меня в тот момент не действовали. Я вошла в полутемный кабинет, где сидел, возможно, мой будущий работодатель, и вначале мне показалось, что кабинет пуст. Мои глаза не сразу привыкли к темноте, и лишь через пару минут я наконец, увидела в глубине кабинета невысокого паренька, забившегося куда-то в угол, в небольшой промежуток между письменным столом и окном. Он стоял, почему-то держась за подоконник, и молча, без улыбки смотрел на меня.
Все наставления Моники насчет собеседования как-то испарились из моей головы. Начальники фирм и кадровики, с которыми я беседовала, пытаясь найти работу, держались совсем по-другому. Во всяком случае, их не надо было выковыривать из щели между столом и окном. Этот же, скорее, напоминал клиента гадального салона, уверенного, что на нем самая наитяжелейшая порча из всех возможных. Я решительно прошла в середину кабинета, отодвинула от стены стул и уселась на него.
Так, в полном молчании, мы провели минут пять. Я сидела на стуле в середине комнаты, соблазнительно, как Шерон Стоун, закинув ногу на ногу. Мой потенциальный работодатель стоял у окна, обеими руками держась за подоконник, словно собираясь немедленно выпрыгнуть в окно. На меня он не смотрел, все его внимание было отдано, похоже, собственным ботинкам. На шестой минуте мой страх прошел полностью, и меня начал душить жуткий смех. Чтобы отвлечься, я пыталась подумать о чем-то грустном, например, о своей будущей работе, но стоило мне взглянуть на унылую фигурку у окна, как от смеха с новой силой сводило живот.
- Молодой человек! - кое-как справившись со смехом, наконец выдохнула я. - Посмотрите же на меня! Давайте попробуем подружиться!
Он вздрогнул и, оторвав наконец глаза от своих ботинок, дико взглянул на меня.
- Я знаю, вас зовут Саша. А я - Полина. Я очень общительная, дружелюбная, обожаю детей и животных. Но зато я не люблю мужчин - ну то есть, вы понимаете, я не люблю с ними спать. - чувствуя прилив вдохновения, безбожно врала я. - Но зато у меня много друзей-геев. Это мои маленькие подружки.
- Полина, мне очень приятно. - наконец выдавил он. - Но, знаете… я не гей.
- А кто? - вырвалось у меня, но я тут же спохватилась. - Ничего страшного, не геев я люблю еще больше. Главное, вы ведь не собираетесь меня домогаться?
- Не собираюсь. - он сделал длинную паузу. Я уж думала, больше не заговорит вовсе, но он все же продолжил: - Я нормальный, вы не подумайте… так обстоятельства сложились, что подруги нет. Вот и приходится… брать девушек напрокат. Мне нужно немногое. У троюродного брата через месяц свадьба, родственники со всего света съедутся, и все начнут спрашивать, где моя девушка… А я… Ну, вы же все понимаете. Я должен кого-то им показать, скажу, что наша свадьба тоже скоро. Большинство дядей-тетей через пару недель уедут, и все будет в порядке. А мы с вами еще пару месяцев вместе походим, чтобы вас родственники-рижане еще несколько раз увидели. И чтобы моей маме перед родней стыдно не было.
Я молча слушала несколько несвязную речь, думая про себя: почему он мне это говорит? Я уже принята на работу, а Люда ему не понравилась? Или он отрепетировал свое выступление и всем говорит одно и то же? Тем временем, видимо, увлеченный своим рассказом, Саша наконец оторвался от окна и подошел ко мне поближе. Я с интересом рассматривала его: невысокий, чуть сутуловатый, худенький… Но лицо приятное, с тонкими чертами и большими голубыми глазами. Скорее всего, я не заметила бы его в толпе или на дискотеке, но против дружбы ничего не имею. Тем более, что интим все равно не намечается. Наконец, он закончил речь и выжидающе уставился на меня своими глазищами.
- Саша, я на все согласна. - мягко произнесла я.
- А что дальше? - растерянно произнес он.
- Так ты сначала определись, кого выбираешь - меня или какую-нибудь другую девушку.
- Я выбрал. - промямлил он. - Пойдемте к Монике?
Вот так у нас все и началось. Мы встречались сначала лишь как клиент и экскорт-девица, потом - как добрые друзья. Саша действительно не был гомосексуалистом. Но у него в ранней юности была тяжелая психологическая травма, и потому до 29 лет он оставался девственником. Мы долго встречались, как добрые брат с сестрой, и все мои попытки его соблазнить натыкались на каменную стену его сопротивления. Лишь через много месяцев травму удалось преодолеть, я стала его первой женщиной. Он носил меня на рука, и я была уверена, что буду первой и последней его любовью. А вот оно как вышло… Мы странно встретились, и странно разойдемся…
Я и в аду тебе скажу -
Мой милый, что тебе я сделала?!
Я стряхнула с глаз вновь подступившие слезы. Нет, надо вспоминать только плохое! а память услужливо подсовывала его лицо в тот момент, когда я сообщила о своей беременности. Я вспоминала, как Саша не отходил от меня в роддоме, как вставал по ночам к плачущей дочке, и потом часами носил ее в соседней комнате на руках, убаюкивая, чтобы я могла поспать… Слезы хлынули с новой силой. Нет, я не отдам Сашу сопернице. Я буду бороться!
Но из всех способов отчаянной борьбы мне почему-то приходило в голову лишь ведерко с соляной кислотой, выплеснутое в лицо соперницы. Не выдержав, я позвонила Маше. Ее мобильный оказался отключенным, и я позвонила на домашний номер. Трубку долго никто не снимал, я даже слегка потрясла свой телефон, решив, что с ним что-то не порядке. Затем поглядела на настенные часы: ровно полночь, ничего удивительного, что никто не откликается, наверняка Маша с Оскаром уже уснули. Я совсем было собиралась повесить трубку, когда прозвучал недовольный сонный голос Оскара:
- Оскар слушает!
- Оскар, дорогой, у меня несчастье… Позови Машу!
- Может, нужна моя помощь? - встревожился муж подруги.
- Нет, только ее!
Через полминуты трубку взяла Маша:
- Полечка, что с тобой?
- Машенька, меня муж бросил!
- Да ты что! - ахнула подруга. - Вот гад! Полина, не переживай ты так, не стоит он того! А почему он бросил?
Хлюпая носом, я рассказала о беременной Тоне. Полчаса я развлекала несчастную, с трудом проснувшуюся подругу живописными описаниями тониных подвигов на панели, затем переключилась на слабохарактерного мужа, променявшего меня, такую любящую, честную и порядочную, на подзаборную шлюху. Наконец, я выдохлась и снова разревелась.
Некоторое время Маша молча слушала мои причитания вперемежку с рыданиями, затем неожиданно произнесла:
- Поля, тебе нужно отвлечься. Ты хочешь вместе со мной побывать на одних похоронах?
- Отличное занятие ты мне предлагаешь! - от удивления у меня мигом высохли слезы. - Ты уверена, что это меня развлечет?
- Уверена. Дело в том, что хоронят завтра одного крупного авторитета, Тагила Семибаева. Бывший бандит, а ныне честный бизнесмен, у них с партнером дилерская компания по продаже автомобилей. Недавно он подал на развод с женой, и собирался жениться на молодой девушке, беременной от него. Но пару дней назад он внезапно умер во сне. Так вот, и его невеста, и партнер по бизнесу уверены, что Семибаева отравили. Но официальная жена, а ныне законная вдова, отказывается от вскрытия и настаивает на кремации. Так что дело наверняка нечисто. Препятствовать ей никто не может, но на всякий случай Оскар хочет поснимать процедуру похорон. Я и еще два сотрудника пойдем на похороны, ты можешь присоединиться. Тебя ведь все еще интересует необъяснимая смерть во сне?
Необъяснимые смерти меня еще интересовали, и, немного подумав и повсхлипывав, я согласилась пойти с Машей. Рано утром мы встретились возле входа в больницу, на территории которой находился крематорий, и пошли к его входу, возле которого уже крутилось двое бравых молодцев в штатском. Народ потихоньку стягивался к крематорию, мимо нас прошло уже человек двадцать, внутрь заходили люди в зеленых халатах, сотрудники в штатском пошли за ними, чтобы поснимать на камеру присутствующих, а мы с Машей продолжали топтаться у входа. Маша была одета, как обычно, далеко не по форме, и выглядела очень даже гламурно: замшевые серые полусапожки на шпильках, черная кожаная юбка на ладонь выше колен, коротенький белый блестящий кардиган. Ее коллеги, похоже, были не в силах переключиться с созерцания ее длинных ног на лицезрение гроба, и потому то один, то другой выглядывали на улицу, пытаясь привлечь машино внимание.
- Ну зачем ты так вырядилась? - упрекнула я, кутаясь в серый невзрачный плащ. - Только внимание зря привлекаешь.
- Наоборот, конспирация! - заговорщески подмигнув, Маша слегка понизила голос и нараспев произнесла: - При виде разнаряженной в пух и прах блондинки никому и в голову не придет, что я из органов!
- Ага, подумают, что с панели!
Маша слегка надулась, но обижаться не стала, видимо, вспомнив о моей беде. Я и сама себе удивлялась - с чего вдруг решила нахамить любимой подруге? Я обычно и самым вредным клиенткам старалась не хамить, а тут… Нет, определенно, разрыв с Сашей сказался на моей психике самым отвратительным образом. Мы еще немного молча постояли, вздрагивая от порывов мокрого ветра.
- Ну что, идем? - собравшись с духом, предложила наконец Маша.
- А может, не стоит смотреть, как человека сжигают? - робко спросила я.
- Но его же не на наших глазах в огонь сунут! Просто гроб по рельсам въедет в специальное отверстие, а через некоторое время наружу выйдет уже урночка с прахом. - слегка нервно пояснила Маша.
- Все равно заходить не хочется. - выдохнула я.
- Тогда постой здесь, а мне надо войти. - рассердилась Маша и повернулась было к полуоткрытой входной двери, как оттуда раздался истошный женский визг.
Забыв про недавний спор, мы с Машей наперегонки кинулись к входу, столкнулись в узком проходе, но кое-как протиснулись внутрь и, помятые и растрепанные оказались посреди волнующейся толпы. Отовсюду раздавались женские крики, гул мужских голосов и чьи-то стоны. Мне удалось разобрать некоторые слова:
- Зомби… Он живой… Восстал из гроба…
Расталкивая толпу, Маша отыскала одного из сотрудников. На его лице читалось крайнее изумление. Я шла за ней по пятам.
- Что здесь произошло? - прокричала Маша, пытаясь перекричать общий гомон.
- Покойник… Тележка с гробом уже направлялась в крематорий, а труп вдруг взял и сел в гробу.
Через десять минут снаружи раздался вой сирены. Черная толпа в холле разбавилась людьми в серой форме. Гроб с трупом, вновь улегшимся на прежнее место, сняли с рельсов, и над ним склонился оперативно прибывший врач. Нам с Машей удалось пристроиться рядом с ним. На вид покойник было мертвее мертвого, и я не могла поверить, что еще недавно он подавал признаки жизни.
- Похоже, он мертв. - подтвердил мои сомнения врач. В этот момент глаза трупа широко распахнулись, и он с отсутствующим выражением во взгляде уставился прямо на врача. Мужчина в белом халате резко отшатнулся и, похоже, только усилием воли подавил крик.
Народ продолжал бестолково носиться вокруг. Труп с некоторым усилием приподнялся и сел, по прежнему глядя прямо перед собой неподвижным взглядом. На мгновение все смолкли, затем чей-то истошный вой, который мог бы заглушить любую сирену, разрезал тишину, подав сигнал толпе. Она завыла на десяток голосов, и я невольно заткнула руками уши. Но глаза оставались открытыми, поэтому я видела, как бывший труп внезапно встал, попытался выйти из гроба, но зацепился за бортик и с размаху грохнулся лицом вниз, на затоптанный пол.
Побледневшая Маша крепко вцепилась мне в руку. Толпа вокруг бросилась врассыпную, вокруг гроба образовалось довольно большое пустое пространство. Сотрудники органов тоже подались было в стороны, но потом все же начали осторожно приближаться к лежащему ничком ожившему трупу. Врач приблизился к нему первым и протянул было руку, чтобы помочь подняться. Но Семибаев уже встал на колени и, проигнорировал протянутую руку.
Народ продолжал бестолково носиться вокруг. Труп с некоторым усилием приподнялся и сел, по прежнему глядя прямо перед собой неподвижным взглядом. Врач подошел следом и слегка потряс его за плечо:
- Вам плохо?
Бывший труп не шевелился. Народ вокруг тоже безмолвствовал. Наконец, врач силой оторвал Семибаева от стены и заставил повернуться, и все опять вздрогнули: лицо с заострившимся носом, похожее на восковую маску, было так же неподвижно, остекленевший взгляд по-прежнему ничего не выражал. Два опера по сигналу врача подхватили ожившего мертвеца под руки, и поволокли его к выходу из крематория. Коллеги кинулись за ними, остальные продолжали стоять, как громом пораженные. Лишь через несколько минут народ отмер, и отовсюду снова стали раздаваться голоса:
- Зомби… Колдуны… Теперь он вернется домой, в семью, и всех передушит во сне…
Я повернулась к застывшей Маше. Она стояла застыв, как восковая фигура, не шевелилась и, по-моему, даже не дышала. По крайней мере, на мой призыв она никак не прореагировала. Пришлось слегка потрясти ее за плечи:
- Эй, подруга, очнись! Ты меня здорово развлекла, ничего не скажешь. По-крайней мере, мои проблемы теперь и в самом деле кажутся ничтожными.
Отвлекла она меня и в самом деле на все сто. На весь вечер я забыла о своей беде, в головой погрузившись в мир Интернета: На тему зомби там было немало материалов, но самым интересным мне показался следующий:
Зомби. "Бестиарий"
"Само слово "зомби" современной фантастике досталось от культа вуду (в котором оно означает "живой труп"), распространенного в Карибском бассейне и имеющего африканские корни. Там на многочисленных островах можно встретить немало людей, которые взахлеб будут рассказывать вам, как собственными глазами видели восставших мертвецов. Но на вопрос, откуда же взялся этот мертвяк, как смог он подняться из земли, вам никто ничего не ответит. Это - табу. Обычно полагают, что хозяевами зомби являются бокоро - по-нашему, колдуны. Именно они и практикуют поднятие умерших людей из могил.
Если следовать научному определению, то классический зомби представляет собой оживший труп, который не способен мыслить самостоятельно, не способен испытывать какие-либо эмоции. На сегодняшний день наука, похоже, смирилась с тем фактом, что зомби - не плод больного воображения шаманов и ученых-фанатиков, попавших под влияние колдунов. Слишком много фактов, опровергнуть которые не получается даже у самых ярых противников потусторонних теорий.
В вудуистской практике человека, точнее его труп, зомбируют с расчетом использовать мертвяка в течение ближайших двух-трех дней. За это время он может совершить кровавое преступление, выполнить сложную физическую работу или вернуться к родственникам… Возвращение зомби в семью считается худшим из всего возможного. Это значит, что на семье лежит проклятие, избавиться от которого можно только принесением в жертву одного из членов семьи.
Для того, чтобы предотвратить "воскрешение" умерших, жители Антильских островов прибегают к самым разнообразным уловкам. Зашивают трупам рот, чтобы мертвец не мог ответить на зов бокоро. Вбивают в грудь деревянные колья - практика, распространенная у многих народностей. В последние 15–20 лет стало модно заливать могилы бетоном. Из каменного плена зомби уж точно не подняться. В фэнтези-произведениях для того, чтобы не дать мертвяку восстать из могилы, чаще всего используют различные заклятья. Подобными уловками пользуются и в реальной жизни, но практика чтения заклятий не всегда дает должный эффект, поэтому бетоном пользоваться надежнее."
За окном послышался какой-то шорох. Я невольно вздрогнула. Ого, уже полночь, час Х, время, когда оживает всяческая нечисть. Но я-то в эти сказки не верю!
Тем не менее, мне стало как-то неуютно. Вот был бы тут Саша, я бы ни на кой шорох и реагировать не стала! Слезы снова навернулись мне на глаза, но тут же высохли. Странный шорох раздался снова, и я, ругая себя за это последними словами, все же подошла к окну и раздвинула шторы. Нет, никаких оскаленных морд за стеклом не обнаружилось, лишь полная луна, как фонарь, светила вдали. Надо бы вернуться к компьютеру, еще почитать… Или лучше лечь?
Но одна мысль о том, что придется потушить свет, вызвала неожиданную нервную дрожь. Похоже, крепость своих нервов я несколько переоценила. Я снова села за компьютер. Глаза выхватили на мониторе строку: "На многочисленных островах можно встретить немало людей, которые взахлеб будут рассказывать вам, как собственными глазами видели восставших мертвецов." Сегодня я сама, своими глазами, видела ожившего мертвеца. Увы, это случилось отнюдь не на островах, а в моем родном городе. И, судя по всему, этот случай далеко не единственный.
А что с остальными, погребенными заживо? Они уже задохнулись в своих могилах, или чьи-то злые чары вытащили их оттуда, и они с побелевшими бессмысленными лицами бродят по городу? Я вытерла со лба выступившие капельки пота. Нет, конечно же, они остались погребенными, если бы свежие могилы на кладбище оказались бы раскопаны, об этом говорил бы уже весь город. За окном снова что-то зашуршало, словно по стеклу провели листом тончайшей бумаги. Я нервно вскочила со стула, но усилием воли заставила себя снова сесть. Теперь мне показалось, что затылок сверлит чей-то неподвижный недобрый взгляд. Я резко обернулась - разумеется, никого. Да что это со мной творится? Я вновь повернулась к яркому монитору, и вновь почувствовала, как по спине пробежали мурашки. В комнате кто-то есть… или мне это только кажется?
Уговаривая себя не психовать, я встала и начала методично осматривать комнату. В небольшом шкафу, разумеется, никого. За плотными занавесками - тоже. А больше в комнате спрятаться негде. На всякий случай я заглянула даже под кровать. Никого, лишь слой пыли поднялся в воздух.
Прочихавшись, я немного успокоилась. Но читать про зомби мне больше не хотелось. Надо выпить валерьянки и лечь спать, утро вечера мудренее. Главное - не думать про Сашу. Я пошла на кухню, залпом выпила полпузырька валерианки и поплелась умываться. Затем легла в кровать, оставив на всякий случай включенным маленький зеленый ночник. Закрыла глаза, и тут выяснилось, что думы о Саше мне нынешней ночью уж точно не грозят.