– Знакомый дворик? Вот твоя машина. Вот ты со своей телкой. Узнать ее трудно – очки, косынка, но не в этом же дело. Она есть на твоих снимках без очков, и в моей коллекции ее хватает. У Толстопальцева их сотни на дисках. Вот вы заходите в подъезд мента. А вид-то какой перепуганный. Труп Толстопальцева нашли тем же вечером. Кроме вас, убить его никто не мог. А вот и свидетель. Как говорится, самое вкусное напоследок. Видишь бабуську в окне? Она день и ночь сидит возле него. Мне час пришлось ждать, пока она отойдет пописать. Меня никто не видел, Антоша, а тебя с сообщницей засекли. Я ведь могу послать эти фотки в ментовку. Посылать? Раз – и все кончится. И тебя, и Мэлу посадят. Надолго, если не навсегда. Проблему можно решить иначе. Завтра вечером привезешь миллион, и все! Дело закрыто. Кстати. У меня есть улики, из которых явствует, что ты был соучастником налета на инкассаторский фургон. Менты нашли гильзы в квартире, из которой стреляли снайперы. Так вот. Патроны взяты из твоей запасной обоймы. Если они не идиоты и сверят номера на гильзах, будет ясно, кто расписывался за патроны этой серии.
– Почему ты выбрал меня, Кочергин?
– Ты, мент, прострелил мне грудь три года назад. Я хотел тебя убить, но ты выжил. Раз так, теперь расплачивайся. Твоя жизнь оценивается в миллион. Завтра не принесешь, тебе крышка. Намотают по полной, и шлюхе твоей тоже. Выбор за тобой. Что касается меня, то Никиты Кочергина в природе не существует, его убили при попытке к бегству из зоны. На то существует официальный протокол и опознание трупа родственниками.
Никита встал.
– До завтра, подельник. Я позвоню. Мне очень понравилась твоя жена. Наивная дура. И дочка у тебя замечательная. Дай бог им здоровья. Всякое может случится.
Антон попытался вскочить на ноги, но тут же получил резкий короткий удар в живот. Невыносимая боль свалила его обратно в кресло. В глазах потемнело.
– А где же друзья? – услышал он голос жены. – Я вам пиццу сделала.
В глазах Антона плавали красные круги, лопаясь один за другим, точно мыльные пузыри.
11
Сегодня новости сыпались как из рога изобилия. Совещание проходило в кабинете генерала Лемешева. Многих присутствующих Вербицкий не знал, и Мякишев тихо, на ухо, подсказывал ему, кто отчитывается. Оказывается, делом занимались не только Вербицкий и Мякишев, но и сотрудники экономического отдела управления. Начальник отдела докладывал:
– Землю под поселок элитного типа покупал Михаил Игнатьевич Мирзоев. Строил поселок некто Гостюхин. Довожу до сведения, он сейчас строит новый поселок в Локушах, что в ста километрах от нас в южном направлении. Это его деньги похитили мотоциклисты. На днях он приедет для дачи показаний. Мирзоев и Гостюхин сотрудничают с фирмой "Броня", которая считается лучшей по производству электронной сигнализации и замков. Что касается вчерашнего случая. Сейф "ГАНЗ" коллекционеру поставила фирма "Броня".
Замки в сейфе ее собственной разработки. Думаю, что и кресло инвалида они снабдили своей электроникой. Руководит фирмой Леонид Постников, очень талантливый инженер-электронщик. Как известно первая его фамилия Кочергин. Выходит, что Мирзоев, Гостюхин и Постников завязаны на одних подрядах. Мирзоев скупает земли, Гостюхин строит, Постников обеспечивает безопасность, – оборудует поселки сигнализацией. После чего Мирзоев продает или сдает в аренду готовые объекты. Есть одна интересная деталь – тот же Постников со своей фирмой выполнял заказ управляющего Скороспелова на замки всех сейфов Центрального банковского хранилища.
Полковник сел на место, и Лемешев дал слово майору Сладкову, с которым Вербицкий не успел встретиться до совещания.
– Все уже знают об убийстве бывшего сотрудника милиции Евгения Егорыча Толстопальцева. Он задушен шнурком от конькобежных ботинок у себя дома. Когда-то он был неплохим экспертом, но попал в неприятную историю и был уволен. Переехав в наш город, промышлял частным сыском без лицензии. Работы хватало. Следил за неверными женами и мужьями, делая снимки компрометирующего характера. Из дома вынесли весь фотоархив. Убить его мог только тот, на кого накопился компромат, другой причины я не вижу. Он в нашем городе всего несколько месяцев, нажить врагов не успел. Я знал его по старой работе, это был честный парень. Теперь небольшое отступление. Сейчас говорили о крупных китах, которые заправляют всем бизнесом в городе. Кому-то мои соображения покажутся странными, но я считаю необходимым доложить о своих подозрениях. Все говорят о майоре Гордееве в восторженных тонах. Я с ним лично не знаком. Может, он и герой. Остановил налет на инкассаторский фургон, был ранен, но выжил. Теперь работает у упомянутого выше Скороспело-ва в Центральном банковском хранилище на высокой должности, заведует сейфами, в которых стоят замки Кочергина-Постникова. Напомню, Антон Гордеев является зятем коммерсанта Мирзоева. Единственный, с кем он не связан, так это с Гостю-хиным, и то я не уверен. Это его "Ниву" с деньгами обчистили мотоциклисты на шоссе.
– Куда тебя занесло, майор?! – выкрикнул с места Мякишев.
– Объясняю, товарищ подполковник. Но не вам, а сидящему рядом с вами старшему следователю по особо важным делам Вербицкому. Примерно за час до гибели Толстопальцева Гордеев позвонил дежурному по управлению, просил его "пробить" один автомобильный номерочек и перезвонить ему. Зачем? Антон Гордеев уже не служит в милиции. Дежурный "пробил" данные и перезвонил Гордееву. Речь шла о машине Толсто-пальцева. Гордеев получил его адрес, а через час частный сыщик был задушен. Больше мне нечего добавить. В доме Толстопальцева работал профессионал. Он не оставил нам ни единого следа. Коллекционера задушили таким же шнурком. Сейф мог вскрыть человек, знающий код, а Гордеев работает с сейфами того же поставщика. В кабинете воцарилась тишина.
12
– Бог мой! – воскликнула Мэла, увидев фотографии шантажиста. – Значит, этот ублюдок убил сыщика, вышел во двор, спрятался и ждал нас. Но как он узнал, что мы придем?
– Бандит назвался именем Толстопальцева. Он знал мои возможности и не ошибся. Я достал адрес и пошел по следу. Этот тип предугадывает каждый мой шаг, и я чувствую себя полным идиотом. Вчера он явился ко мне домой. Теперь требует миллион.
– За тот грех, что мы так и не совершили? Его надо убить, Антон. Я готова сделать это собственными руками. – После паузы Мэла добавила: – Это ужасно, но я забеременела от него. Сегодня возвращается мой муж. Нам конец.
– Я отдам ему деньги! Больше он не вернется. Уверен.
– Ты делаешь глупость.
– Их сделано столько, что теперь не имеет значения – одной больше, одной меньше. Но я хоть тебя вытащу из болота. Уговори мужа уехать из города.
– Он не согласится, пока не закончит проект.
– Мы висим над пропастью, прижатые к стенке. Я знаю, с кем мы имеем дело.
– Прости, Антон, но мне нечего тебе сказать. Я думаю только о сыне. Если муж его отнимет у меня, я повешусь.
– Потерпи немного. В следующий раз я принесу тебе хорошую новость или больше не покажусь тебе на глаза.
Мэла выскочила из машины и убежала.
Похоже, Валек жил в пивной. Антон нашел его за столиком в углу и сел рядом.
– Привет, великий сыскарь. Олег обещал, что обо мне забудут.
– Какой Олег?
– Громов. Все жилы из меня вытянул. Ты его подослал?
– Я Олега сто лет не видел. Гения помнишь?
– А говоришь, не видел. Он о Никите меня и расспрашивал.
– Выходит, не зря, у Олега нюх тот еще. Никита сделал из меня дойную корову, поймал на живца. Чтобы платить ему, я вынужден воровать казенные деньги.
Валек криво усмехнулся:
– Значит, выжил гад и набрался наглости вернуться в город?! Ты ему заплатил?
– Пришлось.
– Тебе ли, опытному оперу, не знать – шантаж бесконечен. Будешь теперь платить, пока не сдохнешь. Если бы отказал ему в первый раз, он больше не полез бы. Пугать они горазды, но это лишь слова, сотрясение воздуха. Никита не станет светиться, он меченый.
– Для сыскарей он труп, о нем забыли. Даже отпечатки из дактилоскопической картотеки изъяли. Сейчас его не узнать. Пластику на лице сделал. Держит при себе какого-то отморозка.
– Опиши.
– Невысокий крепыш. Похож на грузина, но говорит без акцента.
– Понял. Гога Бубновый, лучший карманник всех времен и народов. Пломбу изо рта вытащит, ты и не почувствуешь. Но на мокруху не пойдет.
– Черт с ним. Я решил покончить с Гением.
– Пришел за помощью? Согласен. Если он меня встретит, то пришьет, как пить дать. Я отказался его вытаскивать из зоны, и он мне этого не простит. Опасен, гнида, и хитер.
– С моей стороны Гений подвоха не ждет, я покладистый. На встречу приходит без страховки.
– Стрелку на автосвалке забивал?
– Точно. Откуда знаешь?
– У него там землянка рядом, в лесу. Обсыпает подходы нюхательным табаком, чтобы с собаками не нашли. Есть еще точка – развалины ткацкой фабрики у развилки на седьмом километре. Там катакомбы, которые превратили в канализацию. Выходят к реке. Если оставить лодочку с мотором, уход обеспечен чистый.
– Река-то в километре, – удивился Антон.
– В том-то и дело. Пока ты по развалинам скакать будешь, он юркнет в люк и по катакомбам к сливу за десять минут добежит. Второй раз тебя на свалку не погонит, у фабрики стрелку забьет. Подъезд к фабрике открытый, как к свалке.
– Если решишь пойти со мной, тебе туда заранее приехать надо.
– Не считай его глупее себя. Где я вас ждать буду? Фабрика больше стадиона, и он там каждый камень знает. Я должен ехать с тобой.
– Гений следит за каждым моим шагом. Сюда я пешком пришел через проходные дворы.
– Ты же сказал, что он тебе доверяет. Главное для него – убедиться, что ты вышел из банка с деньгами. Он будет направлять тебя по телефону, пока ты не окажешься в нужном месте. Автомат я найду. Мне нужна рация, а тебе микрофон, к пальто прицепишь. Спрячешь меня в багажнике. В автосервисе сделай кнопку с внутренней стороны, чтобы в нужный момент я сам мог выскочить.
– Они среагируют быстрее, – покачал головой Антон.
– Стрелок он, конечно, знатный. Тут надо так. Ты выложишь деньги в метре от багажника, отойдешь в сторону, потом скажешь: "Забирайте". Это слово – сигнал для меня.
– Рискованно.
– Тогда продолжай платить.
– А если…
– Я за свою шкуру не трясусь, к тому же я твой должник. Рано или поздно, Гений меня все равно достанет, лучше, конечно, я его, чем он меня, но тут уж как карта ляжет.
– Тогда до встречи.
Старик не находил себе места, метался из угла в угол.
– Ты рехнулся, Антон. Миллион! Мы еще сто тысяч не обернули. Неделю ждать, не меньше.
– Подождем, не к спеху. В сейфе осталось два миллиона. Один беру я, второй – ты, Семеныч. Ведь ты можешь дать его под пятьдесят процентов. Пусть не на неделю, а на полгода. Первый миллион вернут, сдадим его под пятьдесят процентов. Через полгода мы вернем все деньги. Следствие стоит на месте, успеем.
– Ну черт с тобой, сегодня у меня последний рабочий день, все шишки на твою голову посыпят-ся. Я сдал тебе хранилище и больше я ни за одну копейку не отвечаю.
– Ну и зануда ты, Семеныч. Речь идет о жизни и смерти, о чем тут думать! Бери свой портфель, идем в хранилище.
Антон шел напролом. У него не было выбора. Руденко сдался.
Спустя два часа старик подошел к машине преемника и поставил на заднее сиденье свой портфель. Захлопнув дверцу, он поковылял на автобусную остановку с пакетом, из которого торчал батон-багет, а на дне лежал еще один миллион. Все. Сейф опустел! Знал бы Вербицкий, как используют следственную улику! Где она, надежность? Нет ее в этом мире.
Валек оказался прав на все сто. Погоняв Антона по городу, Никита приказал ему ехать к развилке.
Снова затрещал мобильник.
– Видишь развалины фабрики на холме?
– Вижу, – ответил Антон.
– Подъезжай к северным воротам, там табличка еще сохранилась. Проедешь прямо, упрешься в стену и остановишься. Выходи из машины с деньгами и стой на месте.
Он делал так, как приказывал Кочергин. Гордеев рисковал сдохнуть на развалинах фабрики, отдав убийце последние деньги, да и те не свои, а ворованные. Во что он превратился? Мог ли майор представить себя месяц назад в роли пособника самого гнусного преступника? Всю сознательную жизнь он положил на борьбу с подобными типами, а теперь плясал под их дудку.
Темнело. Фабрика не освещалась. Он въехал в ворота и оказался в узком коридоре между двумя зданиями. Тут даже не развернешься. Антон включил фары. Стены с разбитыми окнами выглядели зловеще. Кочергин мог вынырнуть с любой стороны.
Взяв портфель с заднего сиденья, Гордеев вышел из машины и остановился в трех метрах от багажника. Стало совсем темно. Задние огни освещали асфальт. Антон стоял в этом световом пятне.
– Снимай пальто! – послышался голос, но отраженное эхо мешало понять, откуда исходит звук.
Антон снял пальто.
– Бросай на землю, а сверху шляпу. Он так и сделал.
– Теперь пиджак.
Антон остался в одной рубашке, холодный ветер пронизывал его насквозь. Пальто легло удобно, микрофоном кверху, и Валек мог все слышать.
В освещенное пространство вошел кавказец и ощупал Антона, хотя и без того было понятно, что никакого оружия у него нет. "Осторожничают, значит, боятся, – подумал Валек. – А если так, то, получив деньги, "дойную корову" должны прикончить.
Никита действительно не рассчитывал на третий заход, он реально смотрел на вещи, знал, где Антон берет деньги.
Кавказец открыл портфель.
– Порядок! – крикнул он в темноту. С другой стороны появился Гений.
– Молодец, Антон! Я в тебе не сомневался. Ты смелый мужик. Я бы в западню не пошел.
– А мне терять нечего.
Ни у кого из них оружия не было. Странно. Кочергин не входил в разряд легкомысленных, все просчитывал и продумывал заранее. Какой-то подвох?
– Деньги перед вами, можете пересчитать. Мне пора ехать, – сказал Антон.
– Замерз, бедолага? Потерпи немного. Никита склонился над открытым портфелем.
– Не сомневайтесь, все на месте, можете забирать!
Антон сделал шаг в сторону. Он слышал, как за спиной лязгнул замок багажника и тут же увидел яркий красный огонек. Это был лазерный луч снайперского прицела. Раздался выстрел. Антон обернулся – пуля пробила голову Валентина. Удар, теперь вспышка мелькнула в глазах Антона. Яркая, белая. Сознание померкло, он погрузился во тьму.
Глава III
1
Очнулся Антон от холода. Открыл глаза, понял, что жив, но радости не почувствовал. Почему его не убили? Он негодовал.
Странный тип. Жизнь, какая ни есть, но это жизнь, все лучше, чем гнить в сточной канаве.
Глянул назад, машина на месте, задние огни все еще горят. Багажник закрыт, труп Валентина исчез.
Антон поднял с земли пиджак, пальто и шляпу, сел в машину. Чтобы согреться, включил печку. Голова немного кружилась, было похоже на контузию. Надо вернуться в город, зайти в бар выпить водки. Сейчас лучше ни о чем не думать.
Когда он выехал на автостраду, машину стало заносить вправо. Антон выровнял руль, но его опять занесло. Надо же уродиться такому "везучему"! Его обогнала машина ГИБДД с мигалкой на крыше, и гаишник, высунув из окна жезл, указал на обочину. Пришлось остановиться. Почему он сам не сделал этого раньше? Выйдя из машины, Гордеев обошел ее и увидел, что правое переднее колесо сдулось наполовину.
– Тебя чего качает, приятель? Лишку на грудь принял? – спросил капитан.
– На гвоздь напоролся. Капитан глянул на колеса.
– Как всегда. Не в том месте и не в то время.
– А это что? – крикнул его напарник от задней дверцы.
Антон подошел и увидел через окно своей машины Валька. Он лежал на заднем сиденье, лицом вниз.
– Приятеля с дачи везу. Нажрался как скотина. Вот жена-то обрадуется!
Лейтенант не отходил от задней дверцы, продолжая разглядывать труп, очень похожий на спящего.
– Вам скучно, ребята? Может, поможете мне колесо поменять?
Антон шел на таран, другого выхода не было. Он достал из кармана свое удостоверение, со штампом "Недействительно".
– К своим бы хоть не цеплялись, без вас хлопот хватает.
Капитан взял красную корочку.
– А… Так ты Гордеев?
Вернув удостоверение, махнул лейтенанту:
– Пошли, Рома.
Но лейтенант упорствовал, стуча жезлом по стеклу.
– Стекло разобьешь, а его все равно не разбудишь, – рявкнул Гордеев, выходя из себя.
– Поехали, лейтенант, – примирительным тоном сказал капитан.
Когда патруль уехал, Антон осмотрелся. Кругом поля, труп спрятать негде, а кататься с ним по городу не лучший вариант. Надо искать решение проблемы, но сначала придется сменить колесо. Стрелки часов приближались к десяти вечера.
Поменяв проколотую шину на запаску, Антон поехал дальше, но километра через три увидел ту же машину ГИБДД, припаркованную к обочине. Она увязалась за ним следом. Видно, этот лейтенант что-то заподозрил и убедил в своих подозрениях капитана. Сейчас они его не догонят на своей таратайке, а в городе областные бесправны. Выход у них один – связаться с постом, что у въезда в город, те проверят машину Антона основательно.
Гордеев надавил на педаль газа и резко оторвался от гаишников. Правый поворот вел к ферме, где был тупик, но Антон свернул именно туда – там был лес, и это облегчало его задачу. Он надеялся, что гаишники проскочат поворот и потеряют его из вида. Но потом, узнав на въезде в город, что "БМВ" не появлялся, обязательно вернутся. Надо успеть.
Антон затормозил, вытащил тело убитого и скатил его с обочины. Спрыгнув вниз, поволок труп к опушке. Снег здесь еще не стаял, следов сейчас не видно, но днем… Он бросил труп возле кустарника, стянул с него камуфляжную куртку и вернулся к машине. Гордеев спешил, но действовал как робот с заданной программой. О последствиях не думал. На бешеной скорости доехал до фермы и увидел мужика, рыхлившего вилами сено. Спросил:
– Самогонка есть?
– Найдем, если надо, – откликнулся тот.
– Найди. Пять минут на все про все. Поедешь со мной в город. Тысячу плачу сейчас и пять на обратную дорогу.
– За что?
– Тебе деньги не нужны?
– Еще как нужны.
– Тогда вперед.
– Фроська полтинник берет за бутылку.
Антон дал деньги и развернул машину. Мужик быстро вернулся с бутылкой мутной жидкости в руках.
– Надень эту куртку и садись на заднее сиденье.
– А деньги?
Антон порылся в кармане – там оказались только пятитысячные купюры, но с его сегодняшними заработками он мог себе позволить не мелочиться и дал мужику пять тысяч.
– Слушай меня, парень, – сказал он, когда они помчались к шоссе, – деньги с неба не падают. Пей самогонку, слушай и вникай. От тебя должно разить на километр этой гадостью. На подъезде к городу нас остановят. Спросят – скажешь, что едем домой. Ты пьяный, а потому оставил свою машину на даче, попросил подбросить тебя до дома. Я твой сосед. Тебе утром на работу.
– Дача-то где?
– В Грибовске. Пятьдесят пятый километр.
– Сказать не трудно, только я закодированный, не пью.
– Рот полоскай и плюй в окно. Можешь голову себе полить самогонкой, от тебя должно вонять.