- По-моему, шоколадное, - неуверенно ответила Лариса.
- Может быть, ты сходишь со мной, - вдруг предложила Иркутова. - Я уверена, что и тебе захочется что-нибудь приобрести.
На автобусе женщины доехали до курантов и через четверть часа были в универмаге.
Иркутова тотчас разыскала телефон-автомат, передала Ларисе кошелку и зашла в будку. Достав записную книжку, она перевернула несколько листиков и неторопливо набрала номер.
- Это вы, Людмила Семеновна? - громко спросила она, приоткрывая дверь. - Ну, конечно, пришла и не одна, со мной землячка. Думаю, что не прогоните?.. Нет, нам нужны пальто. Вы обещали… Да что вы говорите? - Она прикрыла трубку ладонью и повернулась к Ларисе. - Поступили шубки. Хочешь? Цена - четыре тысячи рублей. Я беру.
У Рыжовой радостно забилось сердце. Она давно мечтала о шубке. Скоро в Новосибирске начнутся холода, и покупка будет очень кстати.
- Я тоже беру, - втискиваясь в телефонную будку, взволнованно проговорила Лариса.
- У тебя неплохой вкус, - блеснула глазами Ирина. Она отняла от трубки ладонь. - Людмила Семеновна, приготовьте две шубки, я сейчас приду.
Они вышли из телефонной будки. Иркутова спросила, какой размер пальто носит Лариса, взяла у нее четыре тысячи рублей, приплюсовала к ним такую же сумму своих денег и торжественно сказала:
- Ну, теперь в путь-дорогу! Держи мою кошелку и жди меня здесь. Я вернусь через десять минут.
Рыжова неторопливо рассказывала.
- Я простояла около телефонной будки больше часа, но Иркутова так и не вернулась. Увидев милиционера, я подошла к нему и рассказала, как была обманута. Он отнесся к этому спокойно. Наверно, такие дуры, как я, еще часто встречаются.
Раньше, когда мне приходилось слышать подобные истории, я не проявляла никакой жалости к пострадавшим. Я была твердо убеждена, что такие люди были мелочными и корыстолюбивыми. Они становились жертвой обмана только потому, что пытались облегчить свой путь к достижению цели, обходили принятый порядок, попирали закон. И видимая легкость становилась для них ловушкой. Они попадали в лапы аферистов.
Во всем, что произошло, я обвиняла только Рыжову. Ее рассказ не вызвал во мне ни жалости, ни сочувствия. Между тем, она все еще продолжала сокрушаться:
- Это так ужасно. Иркутова взяла у меня все деньги, Я не знаю, что делать. Мне надо попасть в Новосибирск. У меня там муж. Он страшно рассердится, если я вовремя не приеду домой. Вы - женщина, должны понять меня. Придумайте что-нибудь…
Я все еще не могла успокоиться, поэтому не удержалась, чтобы не подпустить ей шпильку:
- Вы потеряли деньги, зато приобрели билет до Новосибирска. Через четыре дня вас встретит муж.
Рыжова заплакала, испуганно взглянув на меня. Я поняла, что причинила ей боль. Билет до Новосибирска оказался недействительным. Мошенница подсунула цветные бумажки, взяв за них более пятисот рублей.
- Нужно быть абсолютно слепой, чтобы не увидеть в Иркутовой преступницу, - не спуская глаз с Рыжовой, говорила я. - Вы решили приобрести шубу по знакомству, позабыв о том, что блат - спутник преступления. С ним, как и с теми, кто цепляется за него, надо бороться.
- Что же мне делать? - с отчаянием спросила Рыжова. - Я пришла к вам за помощью. Неужели вы ничего не придумаете? Ну, неужели?!
- Почему не придумаем? - я отодвинула от себя стул. - Мы попытаемся найти преступницу и возвратить вам деньги. Когда это случится, я не могу сказать, зайдите к нам через два дня. Вы кажется решили выехать из Ташкента на следующей недели? Так бы оно и вышло наверняка, если бы не ваша землячка!
- Поймите, у меня такое положение!..
Я выдержала до конца начатый тон:
- До свидания.
- Всего хорошего, - прошептала Рыжова.
4 С Е Н Т Я Б Р Я
Все-таки я, наверно, не гожусь в следователи. Мне поручили выяснить, как была обманута Рыжова и сможет ли узнать мошенницу, если встретится с нею? Я же обидела Рыжову, наговорила ей грубостей, убила в ней всякую надежду на благополучный для нее исход дела.
Должно быть, старший следователь Зайко так бы не поступил.
Я познакомилась с ним вчера, когда Рыжова ушла из отдела. Мне он очень понравился, честное слово. Это был симпатичный старикашка, просто прелесть!
- Укатали сивку горки, - бодро сказал он. - Иду на отдых. Это, очевидно, хорошо. Вы не знаете?
Что я знала? Я вообще еще ничего не знала. Хотя за плечами было уже двадцать семь лет… Подумать только - двадцать семь лет! Лермонтов в это время уже был убит.
- Очевидно, хорошо, - улыбнулась я, не в силах устоять перед обаянием Зайко.
- По-моему, плохо, Наташа! - неуверенно тут же возразил он. - В общем, поживем - увидим. Надеюсь, вы не будете против, если я иногда буду заходить к вам в отдел на часок-другой?
- Ой, ну что вы, конечно, нет! - обрадовалась я такой просьбе и осмелела вдруг - Вы должны приходить к нам чаще. У вас такой богатый опыт. Научите нас… то есть меня… Согласны?
- Согласен, товарищ лейтенант, - неожиданно поднявшись, вытянулся, как перед генералом, Зайко.
Подполковник Корнилов предупредил меня перед тем, как собирался познакомить со старшим следователем:
- Зайко - инициативный, вдумчивый следователь. Он поможет тебе разоблачить мошенницу. Ты только не гордись - прислушивайся к каждому его слову… У меня так, - забарабанил он пальцами по столу, - работать - так работать, отдыхать - так отдыхать. Запомни это крепко, Наташа!
Начальник отдела произнес все это таким тоном, будто я девчонка: ничего не пойму, если вовремя не получу наставление.
Собственно, беседуя с Ларисой, я, действительно, вела себя, как девчонка. Меня злило то, что Рыжова оказалась довольно красивой и к тому же материально обеспеченной женщиной, способной, не задумываясь, отдать незнакомому человеку четыре тысячи рублей. Теперь мне нужно постоянно следить за собой, ибо я находилась на передовой линии, вместе с теми, кто боролся с преступностью и хулиганством. Я должна окончательно избавиться от эгоизма, который еще нет-нет да как-нибудь проявит себя…
- Допрашивая потерпевшую, помните, что она обратилась к вам за помощью, - поручая мне дело, подчеркнул Игорь Владимирович. - Мы должны сделать все, чтобы она осталась довольна нами. Я уверен, что вы не уроните чести отдела.
Подполковник обращался ко мне то на "вы", то на "ты".
Я ответила, что постараюсь найти путь к сердцу потерпевшей, и не успокоюсь до тех пор, пока не будет закончено дело.
Кажется, я хотела понравиться ему? Или я еще плохо знала себя?
Все равно, что бы ни было, я завтра же снова побеседую с Рыжовой. Я найду ее, хотя бы мне пришлось пойти за ней на край света. Это мое первое дело, и я должна сделать все, что в моих силах. Иначе из меня, действительно, никогда не выйдет настоящий следователь…
5 С Е Н Т Я Б Р Я
Я разыскала дом, в котором жила Рыжова, и поговорила с нею. Она ни в чем не упрекнула меня, но и не проявила особой радости. Ее рассказ ничего нового мне не дал.
Два дня назад я бы расстроилась, потерпев неудачу, теперь же это мало беспокоило меня. Я была рада, что переборола в себе неприязнь к Рыжовой и пришла к ней, полная решимости найти мошенницу.
Игорь Владимирович, узнав, где я была, вскинул на меня густые брови, и, переглянувшись со своим заместителем, велел мне идти к Зайко.
Старший лейтенант Зайко стоял в углу кабинета и перелистывал какую-то книгу. Во рту его дымилась фигурная трубка, на носу висели роговые очки. Темный двубортный костюм сидел на нем как-то странно, словно он впервые одел его.
"Боже мой, какой он сегодня нескладный", - подходя к столу, подумала я о Зайко.
- Ну, вы зря так характеризуете меня, - тотчас раздался его голос.
Я не дошла до стола один шаг: повернулась к Зайко и застыла, словно видела перед собой привидение. Его слова до того удивили и обезоружили меня. Клянусь, я до сих пор не могу объяснить, почему это произошло? Может быть, потому, что начала читать книгу Леона Фейхтвангера "Братья Лаутензак"?
- Я с вами согласен: трудно догадаться, как я прочел ваши мысли, - улыбнулся старший лейтенант. - Между тем, в этом нет ничего неестественного. Проработав следователем двадцать - тридцать лет - я называю эти числа, так как они приносят наибольший эффект - вы научитесь многое видеть и о многом догадываться.
- Ой, что вы, Иван Федорович, - смутилась я. И тут же попыталась обмануть Зайко: - Я вообще ни о чем не думала. Не до этого мне. В трех соснах заблудилась. Пришла Рыжова, рассказала о своем горе, я и растерялась.
- Растерялась?.. Ну-ну, рассказывай, - старший лейтенант внимательно посмотрел на меня и пригласил сесть. - Растеряться в двадцать с лишним лет - не грех, особенно девушке. Однако, когда теряется опытный работник милиции - это больше чем грех, я бы сказал - это незнание самого себя и своих сил. - Попросив у меня разрешения закурить, он дружелюбно сказал: - Так почему же вы растерялись, Наташа?
Этот отеческий тон ободрил меня. С какой-то необъяснимой доверчивостью я потянулась к нему. Он это понял. Суровое лицо его стало приветливым и ласковым, на губах появилась улыбка. Подсев ближе к нему, я рассказала, как беседовала с Рыжовой и что узнала от нее об Иркутовой. Мои сведения, сообщила я, поставили меня в тупик: не знаю с чего начать поиски мошенницы. Кошелка и найденные в ней билет на пригородный поезд и обложка книги "История древнего мира" так мало говорили мне, что я не сочла нужным даже упоминать о них.
Старший лейтенант не спускал с меня своих глаз. Он сидел за письменным столом, вытянув перед собою руки и далеко откинув назад голову. Лучи заходящего солнца ярким снопом падали на его грудь, лицо же скрывалось в тени, поэтому нельзя было понять: одобрял он то, что я сделала или не одобрял.
В это время в коридоре раздались тяжелые мужские шаги, и в кабинет без разрешения вошел молодой высокий мужчина, одетый в серый однобортный костюм и светлое кепи.
- Здравствуйте, Иван Федорович, - едва переступив порог, загремел он чистым сильным басом. - Я уже и не думал встретить вас у себя, Игорь Владимирович сказал, что вы - фюить… того… Ну-ну, беру свои слова обратно, - перебил себя вошедший, заметив, что Зайко нетерпеливо заерзал на стуле. - Мы еще поработаем с вами - уверен… Я познакомлю вас с мошенницей, которая, по моему предположению, обладает такой же изумительной красотой, как и потерпевшая.
- Потерпевшая? Это Лариса Рыжова? - поинтересовался Иван Федорович.
- Не правда ли - великолепная особа? - вопросом ответил мужчина. - Никак не могу понять: почему чаще всего в дураках оказываются смазливые бабенки?.. В прошлый раз, такая же, как и эта, купила у мошенницы медные часы. За фальшивым золотом погналась - тьфу ты, ч-черт!.. - Он резко повернулся ко мне, словно хотел испугать. - Может быть, вы ответите мне, товарищ…
Бесцеремонный тон вошедшего будто ножом полоснул меня по сердцу. Ничего не понимая и не давая себе отчета в том, что делаю, я поднялась с места, подошла к Зайко и сказала:
- Попросите этого человека оставить нас в покое! К моему удивлению Иван Федорович громко захохотал:
- Что ты, Наташа, что ты, - сказал он, вставая. - Это капитан милиции Зафар, наш Шерлок, познакомься!
Так вот он каков, корниловский Шерлок Холмс! Мне о нем много говорили и в управлении, и здесь. Признаться, в моем воображении, он был гораздо симпатичнее. Я представляла его вдумчивым, серьезным человеком, вечно копающимся в неразрешенных вопросах.
Можно ли было так ошибиться!
Смущенная, я повернулась к капитану Зафару и долго, с любопытством рассматривала его. Он очевидно не привык к этому: сначала отвечал мне тем же, потом улыбнулся и сказал так громко, что я вздрогнула:
- Простите, Наталья Федоровна!
- Не прощай, - вмешался Зайко.
- Ну вот, - капитан отошел к окну, и не поворачиваясь, обратился не то ко мне, не то к старшему следователю: - Ладно, я зашел за вами. Если хотите - поедемте: нас ожидает машина.
- Ты нашел, где живет мошенница? - спросил Иван Федорович. - Молодчина! Узнаю старого оперативника…
- Так вы едете?
- Кто?
- Оба: вы и… Наташа.
Иван Федорович не успел ответить капитану: взяв со стола сумочку, с которой все еще не расставалась, я с вызовом сказала:
- Что же вы стоите - мы готовы!
Находясь на практике, я неоднократно выезжала на места происшествия, а однажды даже принимала участие в аресте крупного преступника. Однако, ни при осмотре места происшествия, ни при задержании преступника, я не волновалась так, как волновалась теперь, переступая порог дома Иркутовой. Иван Федорович дорогой сообщил мне, что только капитан Зафар мог в такое короткое время узнать имя преступницы и добиться у прокурора санкции на ее арест. Я не стала расспрашивать, как удалось это сделать - знала, что старший оперуполномоченный не любил, когда кто-нибудь проявлял слишком много любопытства… Впрочем, Иван Федорович понял мое состояние и сказал:
- Капитан не будет скрывать от тебя своих секретов, ты ему нравишься.
- Только поэтому? - вместо благодарности, неизвестно почему вспылила я.
- Разве это оскорбительно для тебя? - удивился старший следователь. Он был очень смущен.
…Софье Борисовне Красниковой - так назвала себя хозяйка дома, в который мы зашли, - было не больше двадцати трех-двадцати пяти лет. Она произвела на меня приятное впечатление. Все в ней было правильным, гармоничным, даже больше - красивым. Эксперт НТО Чеботарев, который зашел в дом после меня, вдруг ни с того ни с сего раскрыл свой фотоаппарат, да так и застыл у двери.
Красникова сразу поняла, что значит ее красота для таких, как я и Чеботарев. Гордо проплыв в глубь комнаты, она кокетливо склонила голову и красивым плавным жестом пригласила нас сесть, что, к моему стыду, я и сделала, удивив этим не только Ивана Федоровича и капитана Зафара, но, по-видимому, и самую Красникову, которая уже знала, кто мы такие.
К счастью, я недолго находилась в этом глупом положении. Ко мне на помощь пришел капитан Зафар: проводив в комнату понятых - двух молодых рабочих - он показал Красниковой удостоверение на обыск квартиры.
То, что произошло потом, вызвало во мне чувство жалости и даже стыда.
Красникова, взяв у капитана Зафара удостоверение, тяжело опустилась на стул, посмотрела сначала на капитана, затем на Ивана Федоровича, затем перевела взгляд на меня, при этом так недоуменно сдвинула плечи и подняла свои тонкие брови, что я серьезно решила, что она не имела никакого отношения к преступлению.
- Вы хотите сделать у меня обыск?
Красникова встала, положила на стол удостоверение, быстрым полукруглым движением поправила волосы, снова посмотрела на меня и на Ивана Федоровича и вдруг громко рассмеялась:
- Пожалуйста, обыскивайте, только почему?
Капитан Зафар вытащил из планшета фотокарточку Ларисы Рыжовой и показал Красниковой:
- Не догадываетесь - почему?
- Н-нет.
- Вы знаете эту женщину?
- Что вам от меня нужно?
"Нет, она не виновата. Она не виновата, - сказала я самой себе. - Капитан Зафар ошибся…"
Мне припомнились слова Игоря Владимировича: "Старший оперуполномоченный горяч, как лава. Когда-нибудь он наломает дров - на год хватит!"
Я заметила, что и понятые нерешительно затоптались на месте. Один, тот, что был выше ростом, что-то сказал на ухо второму, и оба они удивленно повернулись в сторону капитана. Можно было безошибочно определить о чем шла речь - они осуждали нас. Да-да, они верили Красниковой.
По-прежнему спокойно реагировал на все только Иван Федорович. Должно быть, ему не впервые приходилось бывать с капитаном Зафаром. Старший следователь знал его и был уверен, что не придется краснеть за его действия.
- Приступай к обыску, Ульмас Зафарович, - сухо проговорил он.
Нет, нет и нет - Красникова не виновата. Я готова сказать об этом громко. Зафар напрасно горячился - Ларису Рыжову никто не обманывал. Она сама себе подставила ножку: отдала деньги за шубку и… ушла.
Конечно, Красникова поступила нехорошо. Надо бы немедленно сообщить в милицию и найти Рыжову. "В этом ее бездействии, - так, кажется сказал Иван Федорович, - преступность". "Между прочим, - это уже сказал капитан Зафар, - она таким путем обманула не одного человека".
Меня предупреждали: не ходи работать в милицию. Что это тебе даст? Возиться с преступниками, откровенно говоря, дело нелегкое да и рискованное. К тому же никто по-настоящему не оценит твой труд.
Алеша Воронов "до мозга костей" - милиционер, но и он, когда я решила пойти в милицию, попытался отговорить меня, доказывая, что это - "не женская работа". "Тут, Наташа, - не отступал он, - надо иметь железные нервы и стальные мускулы. Иначе - пропадешь!"
Чудак, пугая меня милицией, он не утерпел, чтобы не похвастаться, что является "ассенизатором и водовозом", и борется "с большой нетипичной сволочью". Поднявшись - мы сидели на скамейке в городском парке - он прочел на память два или три стихотворения о милиции. Несколько строк, которые понравились мне своей свежестью, я потом заучила и не раз сама декламировала своим приятелям.
Я знаю: где закладывается дом -
Там каменщика скажется уменье,
Там плотник нас порадует трудом,
И лепщик - красотою оформленья,
Там четко каждый шаг определен:
Один - полы ровней стели всю смену,
Другой - укрась карнизы и балкон,
А третий - возводи покрепче стену…
Вообще - это обычные, скучные слова, и я не обратила бы на них внимания, если бы за ними не стояли другие строки, те, что, сделали стихотворение.
Милиция, а твой нелегкий труд
С какой скажи, профессией сравнится?
Где грань твоих усилий проведут?
Где долга милицейского граница?
Собственно, что заставило меня утверждать, что Красникова не преступница? Почему, веря капитану Зафару и старшему лейтенанту Зайко, я не могу согласиться с арестом этой женщины?
Сначала все шло так, как предсказал капитан Зафар, Мы нашли у Красниковой деньги, которые она взяла у Ларисы Рыжовой и книгу "История древнего мира", корочка от которой была обнаружена в кошелке. Эти серьезные улики разоблачали Красникову. Я подумала, что Иван Федорович был прав, говоря о криминалистических способностях капитана Зафара.
Однако потом, когда обыск был закончен, и мы приступили к допросу, все наши предположения оказались не стоящими выеденного яйца - они были опровергнуты самым неожиданным образом,
Вот как это произошло:
З а ф а р (посадив Красникову напротив себя и показав фото Рыжовой). Знаете ли вы эту женщину?
К р а с н и к о в а. (свободно). Знаю.
3 а ф а р. Кто она?
Красникова. Я познакомилась с нею позавчера, на вокзале.
3 а ф а р. Расскажите об этом подробно.