Востриков чувствовал - встреча с Наташей неизбежна. Он знал, что прошлого не вернешь, что она уже не любит его, однако никак не мог примириться с этим. Ему хотелось вычеркнуть из своей жизни и Скорпиона, и тюрьму, и дружков. Но тогда приходилось зачеркивать и Наташу. Он встретил ее именно в те бурные для себя дни. Пустота, будто тиски, сжимала его грудь, была до того жуткой и неотвратимой, что в голове не раз возникал вопрос: стоит ли жить?
Сейчас, глядя на Наташу и слушая ее негромкий голос, Востриков еще острее осознавал безвыходность своего положения. Если еще месяц назад он думал, что встреча с Наташей вернет ему частицу прежнего тепла, то теперь его даже пугала эта мысль. Он понимал, что Наташа пришла к нему не как товарищ, который искренне озабочен горем близкого человека, а как представитель власти, облаченный правом изобличать и наказывать.
- …Во имя чего ты так безжалостно растоптал свою молодость? - спрашивала Наташа. - Разве ты не можешь жить честно? Я знаю - ты увлекался радиотехникой и мечтал поступить в институт. Кто отобрал у тебя это? Почему ты подчинился негодяям?
Потом она, кажется, поняла его состояние - умолкла. Лучи солнца, вырвавшись из-за угла здания, упали через окно на ее лицо. Востриков заметался на месте, попросил разрешения закурить - такой красивой он еще никогда не видел ее.
- Скажи, Борис, - Наташа посмотрела ему в глаза, - как фамилия человека, который был с тобой в трамвае?
Востриков резко отдернул руку от пепельницы:
- Ты только за этим меня вызвала?
- Да.
- Спасибо!.. - Он помолчал. - Я думал, что ты скажешь неправду. Бывает еще так - надо добиться признания, вот милиция и крутит… Конечно, ты другая, я… Только пойми: на моем месте каждый подумает черт знает что!
- Так, кто же он?
- Мой прежний хозяин.
- Ягодкин?!
- Он.
Наташа чуть не вскрикнула. Наконец-то найдены следы того, кто бесследно исчез с момента ареста Абдуллы Шарипова. На допросе он сообщил, что выполнял операцию шефа. Ягодкин сам разработал план ограбления кассира Расулова. Он думал, что примет в ней непосредственное участке. Однако в городе появился работник Московского уголовного розыска капитан Крайнев, который знал его в лицо. Пришлось дело поручить Шарипову.
"Какой я была глупой тогда в трамвае, - обругала себя Наташа. - Пора стать более смелой. Выпустила из рук преступников. Да и Розыков - хорош, - рассердилась она. - Ведь он знал приметы Ягодкина".
- Борис!
- Что, Наташа?
- Ты знаешь, где он сейчас?
- Кто? Ягодкин?
- Да.
- Не знаю.
Наташа потянулась к телефону,
- Подожди! - Востриков облизал пересохшие губы. - Я, может быть, тебя больше никогда не увижу… Так, чтобы ты знала - освобожусь, начну жить по-новому, как все: ты, твои друзья… Ну, прощай!..
- Спасибо, Боря!
Она встала и подала ему руку. Он вдруг склонился и припал к ней губами. Потом повернулся и, сутуля плечи, грузно направился к двери…
На другой день утром Наташа доложила Розыкову о результатах разговора с Востриковым. Полковник внимательно выслушал ее и сообщил о последних сведениях, добытых Исмаиловым и Зафаром.
- По-моему, они оба на неправильном пути, - сделала она вывод.
- Может быть, - согласился Розыков.
- Я могу идти?
- Меня интересует ваше мнение о деле?
- Его надо начинать с Шермата.
Полковник не спросил: почему? Кивнул головой - действуйте! - и простился с Наташей.
Первые дни не принесли ей удовлетворения. Она и участковый Каримов проверили всех людей, с которыми был знаком Шермат, однако ни один из них не вызвал подозрения. Больше того, все они хорошо отзывались о своем друге.
Султан Егамбердыев, работник райкома комсомола, с котором Шермат учился в средней школе, сказал: "Это - рубаха-парень. Добрый, смелый, веселый. На него можно положиться."
Сотрудники клуба, где Шермат работал киномехаником, в один голос заявили, что ничего необычного не заметили в его поведении. "Честный человек, чуткий товарищ, - сообщил директор клуба. - Я хорошо знаю его".
Терзаемая сомнениями, Наташа решилась на крайнюю меру - пришла в дом Шермата, к его матери.
Матлюба-апа не любила, когда ее беспокоили рано утром, поэтому холодно встретила гостью. Она сидела у туалетного столика, заставленного флаконами и баночками и старательно молодила свое уже поблекшее лицо.
Первые несколько минут разговор не клеился. Хотя Наташа и назвала себя знакомой Шермата, Матлюба-апа не доверяла ей. Презрительно скривив губы, она искоса поглядывала на гостью. "Может быть, ей уже известно, кто я?" - подумала Наташа. Надо было вызвать к себе расположение хозяйки, и она громко рассмеялась.
- Неужели Шермат никогда не говорил вам обо мне?
Неожиданная перемена настроения гостьи обезоружила Матлюбу. Она подумала, может быть, Шермат действительно говорил об этой девушке. Как-то он помянул какую-то Зину или Ину. Так, кажется, назвала себя гостья?
Наташа знала, что Матлюба-апа хотела женить своего сына на дочери профессора Абдурахманова, поэтому сказала, что выбор матери очень удачный и все друзья Шермата, в том числе и она, ждут свадьбы. Однако их беспокоит одно обстоятельство. За последнее время Шермат изменился, встречается с девушкой из дурной компании и вовсе забыл Таю Абдурахманову.
- Мы очень огорчены, - взволнованно произнесла Наташа, - Нам Таю жаль и судьба Шермата тревожит. Он стал пить, проводит время в ресторанах с подозрительными людьми. Товарищи попросили меня поговорить с вами, Матлюба-апа.
- Ах, какое неприятное известие! - всплеснула руками хозяйка. - Неужели Шермат что-то скрыл от меня… Он всегда был искренен и откровенен. Я знаю всех его знакомых.
- Но это новые знакомые, - высказала сомнение Наташа.
- Новые?! - Матлюба-апа задумалась. - Неужели это тот в очках… Или… Погодите! У нас же есть карточки… Шермат так любит сниматься… Я сейчас…
Она торопливо вышла в другую комнату и через минуту вернулась с большим альбомом в бархатном переплете.
Наташа едва не выдала себя радостным восклицанием. Это как раз было то, зачем, собственно, она и пришла сюда.
Альбом был заполнен фотографиями Шермата и его друзей. Наташа внимательно всматривалась в каждое лицо, изредка, спрашивала, кто сфотографирован и где, восхищенно произносила: "Какое симпатичное лицо!" или "Ах, как чудесно!"
В конце альбома внимание Наташи привлекла небольшая карточка. На ней были засняты Шермат и Уйгун у кинотеатра "Молодая гвардия".
- Это, наверное, один из его новых знакомых? - смотрите, какое страшное лицо.
- Что вы, милая, - засмеялась Матлюба-апа. - Это Уйгун Рахманов. Он настоящий теленок, поверьте мне… Я думала, вы говорите об этом толстом. - Она небрежно ткнула пальцем в верхнюю фотографию, где был заснят парень в очках.
- Может быть, и он… - Наташа всматривалась в карточку. - Как жаль, что я не встречала новых друзей Уйгуна… Но вы думаете этот? На вид как будто порядочный человек…
Матлюба-апа вскинула плечи:
- На вид! С такой рожей как раз и бывают воры… - Она вдруг перешла на шепот - Однажды я слышала странный разговор. Ничего не поняла, но в душу запала тревога… Вы понимаете, когда что-то скрывают, невольно настораживаешься. Мне тогда показалось, что парень говорил о чужих вещах… Ах, милочка, мой Шермат так доверчив!
- Да, да - подтвердила Наташа. - Поэтому мы и боимся за него… Надо как-то оторвать Шермата от опасной компании…
- Милая, кто мне в этом поможет… Я одна…
- Вы обижаете нас, Матлюба-апа… А друзья его… Неужели мы оставим товарища в беде… Как фамилия этого парня?
- Мумин Джураев. Ах, милочка, прошу вас… Сделайте все, что в ваших силах…
В Наташе заговорил следователь.
- Где он живет?
- Не знаю.
- Не знаете? Ведь он бывал в вашем доме!
- Ну и что же?
- Непонятно! - Наташа удивленно вскинула брови и вдруг звонко рассмеялась - нужно было продолжать игру. - Впрочем, часто и я не интересуюсь, где живут мои знакомые…
- Конечно, - вздохнула Матлюба-апа. - Какое мое дело до этих студентов.
"Значит, Джураев студент, - отметила про себя Наташа. - Теперь легче искать". Поболтав еще минут десять, она стала прощаться.
- Посидели бы, - любезно предложила хозяйка. - Скоро придут Шермат и муж.
Муж придет, это Наташа знала, поэтому и спешила, только Шермата сегодня не будет. Его за хулиганство осудили на трое суток.
Она поблагодарила Матлюбу-апу и ушла.
Сообщив Розыкову результаты разговора с Матлюбой, Наташа отправилась в адресное бюро и там просмотрела все карточки Джураевых. Ей повезло: студентов с такой фамилией оказалось не так много. Она выписала их адреса и начала обход высших учебных заведений.
Наташа хорошо запомнила фотографию молодого человека в очках и это облегчало ее поиски. На третий день Джураев был найден.
Мумин Джураев родился в кишлаке в семье потомственных хлопкоробов. До одиннадцати лет он жил с родителями - добрыми, трудолюбивыми людьми, а затем его взял к себе в город брат отца Джурамбай Садыков. Здесь, в новой обстановке, без контроля и дисциплины, мальчик быстро потерял все, что было приобретено в родной семье. Целыми днями он пропадал на улице, пропускал занятия в школе, пристрастился к азартным играм. К моменту поступления в институт Мумин уже сформулировал свою собственную мораль и ею только руководствовался. Она была очень проста: жить для себя, не подчиняться никаким общественным нормам, молиться одному богу - удовольствию.
Преподаватели и студенты пытались повлиять на него, но Мумин оказался крепким орешком, и они сразу отступились, ничего не добившись.
Наташу поразило - как люди, зная о том, что человек сбивается с пути, легко смирились с этим, предоставили ему право свободно катиться вниз. Беседуя со сверстниками Джураева, она слышала стандартную фразу: "Сам не маленький, понимает". Более совестливые признавали свою вину перед товарищем, но все же находили для себя оправдание: "Времени нет во все вникать: занятия, общественная работа…"
Самым трудным было узнать, с кем дружил Джураев, с кем встречался за стенами института. Чтобы выяснить это, Наташа решила понаблюдать за ним. В помощь себе она взяла участкового Каримова и оперуполномоченного Курбанова. Как позже выяснилось, небольшую услугу оказал ей и я, приняв ее приглашение пойти погулять в парк.
Совместные усилия - я все-таки тешу себя мыслью, что и моя помощь была небесполезной - принесли неплохие результаты: Наташа узнала, что Джураев встречается с Шерматом и Николаем Гвоздевым, недавно освободившемся из заключения. Обнаружилась живая цепочка, связывающая всю группу с домом Рахмановых. Теперь уже ясно было, что Уйгуна окружали подозрительные люди.
В интересах дела следовало допросить Джураева, но Наташа пока что не имела формальных данных для официального вызова. Поэтому, посоветовавшись с Розыковым, она дала задание участковому Каримову привести Джураева в отдел за просрочку паспорта.
Разговор сразу же принял дружеский характер. Джураев, не подозревая ничего, с готовностью отвечал на каждый ее вопрос, казался спокойным и веселым, даже острил. Теперь, уверял он, никогда уже не просрочит паспорта - ровно через десять лет в этот же самый час и день придет в отдел, и непременно к ней, к Наташе.
Наташа мило улыбалась Джураеву. "Приходите. Это будет интересно", - говорила она не спуская с него лучистых внимательных глаз. Беседа проходила так непринужденно, что Джураев начал рассказывать о своих друзьях и родственниках. Особенно восхищался дядей Садыковым. Это был такой хороший да добрый человек, что он, Мумин, никогда не забудет его и, как только окончит институт, отблагодарит, как отца.
Много еще имен и фамилий услышала Наташа, но все они мало интересовали ее. Она ждала, когда он назовет Шермата или Гвоздева. Это, может быть, ускорило бы их разговор, который чересчур затянулся. Но Мумин даже не намекал на существование подобных лиц в числе своих знакомых.
Говорили они еще несколько минут, и вдруг Наташа, посмотрев на часы, огорченно произнесла:
- Уже конец дня… Я вас так задержала. Извините…
- Что вы! Что вы! - улыбнулся Джураев.
- Вы свободны, Мумин… Кстати, - спохватилась она. - Я еду в город, если хотите - подвезу.
- Вас не затруднит…
- Нисколько. У меня сегодня масса свободного времени… - Наташа вызвала младшего лейтенанта Каримова и распорядилась:
- Машину к подъезду!
Улицы были полны народа. Город переживал самые напряженные часы дня - ташкентцы возвращались с работы. Наташа, сославшись на головную боль, попросила шофера свернуть в тихий переулок. Джураев не возражал. Ему уже нравилась Наташа и он был не прочь продлить неожиданно выпавшее ему свидание.
Некоторое время ехали молча. Шофер, плотный коренастый парень, лихо вертел баранку, вел машину так, словно впереди была не прямая асфальтированная дорога, а разбитая кривая тропа, ездить по которой, значит, подвергать себя опасности.
Младший лейтенант Каримов попробовал было пожурить водителя, но это не принесло никакого результата; наоборот, машина пошла, еще медленнее, шофер стал еще скучнее и неприступней. Он даже выключил радио, хотя в это время транслировали из Ленинграда эстрадный концерт с участием Аркадия Райкина.
Когда машина запетляла по улицам старого города, они заговорили. Наташа вспомнила, что вчера видела кинофильм "Дело пестрых". Фильм ей не понравился. Преступники оглуплены, в жизни все сложнее, опаснее. Недавно она зашла в уголовный розыск и прочла одно дело. Оно было так запутано и замаскировано, что комар носа не подточит, Главное - никаких следов.
Шофер вдруг ожил и проявил необычайный интерес к беседе. Он попросил Наташу хоть вкратце рассказать о преступлении.
- Что ты, Коля, - смутилась Наташа, - я сама еще ничего не знаю, так только - некоторые детали.
- Ну, хоть самую малость, - не унимался шофер.
Машина еще сбавила скорость и теперь едва двигалась по узким улочкам. Они находились недалеко от дома Рахмановых и кружили, выигрывая время. Каримов, сидя рядом с Джураевым, следил за его лицом. Если он принимал участие в преступлении, то поймет, что его не зря сюда привезли. Пока что Мумин внимательно слушал и даже поддержал шофера, когда тот стал просить Наташу рассказать подробнее о таинственной краже.
Игра подходила к концу. На самом интересном месте Наташа смолкла и кивнула шоферу. Тот круто развернул машину и подъехал к дому Рахмановых. Джураев побледнел, увидев маленькую покосившуюся калитку.
- В этом доме и произошла история, которую мне поведали в уголовном розыске, - произнесла Наташа. - Давайте заглянем к пострадавшим. Они доскажут ее.
Мумин с трудом сдержал себя. Первое, что он попытался сделать, это - броситься вон из машины, но сразу оценил обстановку и отказался от рискованного шага, вместе со всеми направился в дом Рахмановых.
Кумрихон и Наргуль встретили "гостей" холодно. У них только что был майор Исмаилов. Он по-прежнему требовал от сестер признания, и они были взволнованы, даже озлоблены.
- Мы не надолго, Кумри, - предупредила Наташа старшую сестру.
- Мне-то что, пожалуйста, - ответила та раздраженно.
Все прошли во вторую комнату. Здесь почти ничего не изменилось со дня кражи. Пролом заделали небрежно, и куски кирпича и глины валялись на полу. Из-под кровати выглядывал раскрытый полупустой чемодан.
- Неужели, все это… - произнес смущенно Джураев.
- Да, Мумин, - кивнула Наташа и с улыбкой посмотрела ему в глаза. Теперь она уже не сомневалась, что Джураев в ту ночь был здесь, в этой комнате, возможно даже, пролом сделан его руками. - Ну, рассказывайте!
- Что?! - Джураев весь подался вперед. - Вы хотели что-то рассказать сами… Они просили. - Он посмотрел на шофера и участкового.
Наташа села на диван и кивком головы указала Мумину на стул, стоявший напротив.
- Вы назвали не всех своих друзей, - напомнила она беседу в отделении.
- Как это не всех? - овладел собой Джураев.
- Не назвали Гвоздева и Мирзаева.
- Гвоздева и Мирзаева? - у Джураева пересохло во рту. - Причем тут Гвоздев и Мирзаев?
- Первый раз слышите?
- Первый…
- Серьезно?
- Серьезно.
Наташа в упор посмотрела на Джураева:
- Серьезно?!
- Вот еще!.. Зачем это?
- Не сердитесь, Мумин. Я хотела узнать, откровенны ли вы со мной.
- Честное слово… Я не знаю никакого Мирзаева… Кто это?
- Шермат… Сын Матлюбы…
- Ах, это вы вот о ком, - будто вспомнил Джураев. - Ну, так бы сразу и сказали… Как же - Шермат мой друг.
- Вы с ним фотографировались.
- Да-да! - Джураев повернулся к Кумрихон, стоявшей у двери. - Разрешите закурить?
- Она не курит! - зло бросила Наргуль.
- Я не в том смысле. У меня есть папиросы…
- Курите, - сказала Кумрихон.
- Теперь о Гвоздеве, - напомнила Наташа, когда Джураев затянулся.
Папироса немного успокоила его, придала смелости. Он нашел в себе силы даже весело усмехнуться:
- Что это? Допрос?
- Да, - твердо произнесла она.
- Не имеете права! - вдруг задохнулся Мумин. - Я… У меня дядя…
- Я знаю, кто ваш дядя, не трудитесь объяснять. Скажите, где Гвоздев?
- Не пришивайте чужое дело!
Оперативники ценят риск. Наташа не была уверена, что Гвоздев принимал участие в краже, она только предполагала это, и, желая добиться признания Джураева, нарисовала картину преступленья так, как подсказывало воображение.
- Я кое-что напомню вам, - негромко сказала Наташа. - Однажды ночью, когда вы были на деле, ваш друг заметил на столе два сырых яйца. Это было его любимое блюдо, и он взял одно и выпил, подав второе вам. Вы не любите сырых яиц и, попробовав, положили на стол. - Она встала. - Вот скорлупа, которую положил ваш друг, а вот ваша… Не вздрагивайте, я не заставлю вас допивать, в скорлупе уже ничего нет.
- Провокация! - снова вышел из себя Джураев.
Наташа сделала шаг в его сторону:
- Имя вашего друга вы назовете сами, это облегчит вашу вину. У нас имеются отпечатки пальцев, оставленные на пленке скорлупы… Это…
- К черту! - сорвался с места Джураев. - К черту!.. Отпустите меня. Я все расскажу дяде. Увидите, вы еще пожалеете об этом! Да-да, не смейтесь!.. У-у-у, как я вас ненавижу!
- Благодарю за любезность… Товарищ младший лейтенант, - обратилась Наташа к Каримову, - поезжайте к прокурору и возьмите у него постановление на обыск квартиры… Садыкова.
- Что? Обыск? У дяди?