Майор с интересом рассматривал бухгалтера, стараясь понять, что привело его в отдел.
Садыку-бобо шел пятьдесят шестой год. Ой был одет в серый костюм и ичиги с калошами. Черные, как воронье крыло, усы придавали его лицу суровое выражение.
- Я вас слушаю, Садык-бобо, - подставляя бухгалтеру кресло, сказал майор.
- Дума одна не дает мне покоя, начальник, - садясь, проговорил бухгалтер.
Майор начинал догадываться, какая дума беспокоила Садыка-бобо. Розыков получил сегодня новые сведения о Вострикове. Стало известно, что он, будучи в колхозе, старался завести дружбу с бухгалтером.
- Послушай, начальник, что я тебе скажу, - произнес бухгалтер. - Я думаю, что парня надо… проверить… Конечно, человек ранен… Может, я ошибаюсь…
- Смотря в чем? - подтолкнул старика вопросом майор,
- Разговор у меня такой, - оживился бухгалтер. - Я встречался с Востриковым. Однажды выпил с ним. Было это перед тем, как случилось несчастье. "Садык-бобо, - с казал он мне. - Вы хорошо знаете русский язык. Научите меня говорить по-узбекски!" "Хорошо, - пообещал я. - Научу", "Скажите, как будет по-вашему: "Садык-бобо - мой друг", "Садык-бобо менинг дустим", - ответил я. Он два раза вслух повторил эти слова. Потом попросил перевести слова "никому", "деньги", "завтра", "случилось". - Садык-бобо снял тюбетейку и положил на стол, исподлобья взглянув на Розыкова. - Через три дня он пришел ко мне на работу и сказал: "Помогите, Садык-бобо, получить с Расулова бутылку коньяку". "Как же?" - спросил я. "Переведите вот это предложение: "Я буду дома завтра к обеду, и ты узнаешь все, что случилось со мной". Понимаете, Карим говорит, что я не смогу перевести эти слова, а я сказал, что смогу, ну мы и поспорили".
- Что же было дальше? - спросил майор, усилием воли подавив волнение.
- На второй день я встретил Расулова и спросил, когда будем пить коньяк. "Какой коньяк?", - удивился он. Я рассказал. "Ничего подобного у нас не было: Востриков обманул вас!" - ответил Карим.
Розыков поднял телефонную трубку:
- Соедините меня с Исмаиловым… Товарищ капитан! Вы говорили, что записку, оставленную у Бибихон Скорпионом, написал Батталов? Как на это смотрит Чеботарев? Отверг версию? Правильно сделал. Предложите ему проверить почерк другого человека… Вострикова.
Глава 32
КОРНИЛОВ БЕСПОКОИТСЯ
- К тебе можно, Якуб Розыкович?
- Пожалуйста, товарищ подполковник, заходите… Я как раз получил новые улики об убийстве.
- Сиди, сиди… Какие же?
Розыков подождал с минуту, будто не знал, с чего начинать, потом заговорил неторопливо, время от времени заглядывая в папку, которая лежала перед ним на столе.
Игорь Владимирович прошел вперед и сел в кресло, стоявшее у окна. Окно было открыто, и в кабинет беспрерывными волнами врывался упругий ветер. Он широко, как паруса, надувал легкие зеленоватые шторы, шелестел листками настольного календаря, лежавшего почему-то на подоконнике.
"Печет, как в пекле", - устало подумал подполковник, кладя руки на подлокотники. У него со вчерашнего дня было плохое настроение. Он снова и снова взвешивал все и будто беседовал с комиссаром, который, собственно, и вызвал в нем эту неудовлетворенность.
Вчера в половине шестого подполковнику позвонили из секретариата управления милиции и сказали, что его ждет к себе комиссар милиции III ранга Искандеров. Корнилов прервал совещание, которое проводил с работниками ОБХСС, и выехал в управление.
Искандеров встал из-за стола, когда Игорь Владимирович зашел к нему в кабинет, и протянул свою большую мускулистую руку. Корнилов поздоровался сдержанно и не садился до тех пор, пока начальник управления не предложил ему стул.
Минут двадцать они говорили о делах управления и отдела милиции, потом комиссар, будто мимоходом, сказал, что думает перевести в управление майора Розыкова.
- Кем? - Растерялся Корнилов. Он совсем не об этом хотел спросить. Ему нужно было сразу же протестовать.
- Начальником ОУР.
- Управления?
- Да.
- Вы думаете, что он справится?
- Я хорошо знаю Розыкова…
- Этого не может быть! - не дал договорить Корнилов. Ему стало душно. - Это невозможно! - повторил он громко, наконец, собравшись с мыслями.
Комиссар несколько минут сидел молча, глядя на вентилятор, который стоял на тумбочке около стола. Подполковник настороженно следил за взглядом начальника управления, стараясь угадать его мысли. "Если заберет Розыкова, пойду к министру", - все настойчивее повторял про себя Корнилов.
Однако комиссар, посидев еще некоторое время молча, заговорил снова об отделе милиции - поинтересовался, когда будет завершено "Дело Расулова", какое настроение у сотрудников, закончив свою беседу словами:
- У вас много замечательных людей, Игорь Владимирович, вы присмотритесь к ним… Со временем мы, очевидно, возьмем все-таки Розыкова, поэтому готовьте на его место человека.
"Готовьте человека. Легко сказать, - раздраженно думал теперь Корнилов, слушая неторопливый голос Розыкова. - Словно у меня кузница кадров… Может быть, начальником отделения сделать Прохорова?"
- Вот, собственно, все, что мы узнали, - произнес в это время громче обычного майор.
Игорь Владимирович взглянул в его глаза. "Сказать ему или не сказать о беседе с комиссаром?"-спросил он самого себя. У него все еще было скверное настроение.
- Ты бы согласился стать начальником отдела уголовного розыска?
- Разве меня понизили? - удивился майор.
- Ты меня не понял - я сказал: отдела. Это не одно и то же. В городе имеется свободная вакансия.
- Чепуха. Это не для меня, - закрыл папку майор. Он встал и, подойдя к окну, закурил. - Через два-три дня мы закончим дело, - задумчиво произнес он. Очевидно, вопрос подполковника больше не волновал его. - Откровенно говоря, убийство уже раскрыто. Осталось одно, самое главное - задержать преступников, в первую очередь, конечно, Скорпиона.
- Смотри, не лезь на рожон. Обдумай все хорошенько.
- Я иногда мечтаю о том времени, когда у нас совсем не будет преступников, - не отходил от окна Розыков. Он стоял полубоком к подполковнику и глядел на залитый солнцем пустынный двор отдела. - Это время, по-моему, уже недалеко. Я уверен, что оно придет значительно раньше, чем мы предполагаем. Жизнь с каждым днем становится лучше, Она постепенно вытеснит тех, кто решит задержать ее движение вперед.
- Сама?
- Что? - не понял Розыков.
- Это сделает сама… жизнь?
- Жизнь - это мы, все люди - хорошие и плохие, - не менял позы майор. - Значит, сама… В общем, как хотите, так и понимайте… Собственно, жизнь - это борьба за существование. Побеждают самые сильные. Мы сильнее алехиных и востриковых. Если они не поймут это, мы уничтожим их… Простите, я, очевидно, опять неверно выразился… Мы уничтожим, конечно, не людей, я имею в виду преступность. Разумеется, - опять поправился он, - того, кто умышленно будет вредить нам, мы уничтожим. Нас за это не упрекнут потомки.
Игорь Владимирович наклонился вперед и сидел так до тех пор, пока не умолк Розыков. Майор ничего нового не сказал. Корнилову это давно было известно, однако он слушал с большим вниманием. Его заражала все усиливающаяся взволнованность начальника ОУР. Она действовала на него с такой быстротой, что он физически ощущал ее.
- Послушай, Якуб, - поднял голову Игорь Владимирович, - поедем ко мне… поговорим. Жена будет рада. Она давно хотела познакомиться с тобой… Чёрт возьми, у меня есть бутылка великолепного венгерского вина!.. Собирайся!
- Неудобно вроде, - замялся Розыков.
- Неудобно? - поднялся с кресла подполковник. - Мне к тебе ездить и кушать плов удобно, а тебе неудобно?.. Товарищ майор, - вытянулся он, - слушай мою команду: "Смирно! На выход ша-агом марш!"
Через четверть часа они сидели в открытой легковой автомашине. Машина бежала по узкой асфальтированной дороге мимо одноэтажных домиков, окруженных старыми густыми деревьями.
Глава 33
СОВЕЩАНИЕ ОБРЕЧЕННЫХ
Три преступника - Алехин, Лещинский и Скорпион, фамилию которого никто не знал, - сидели в небольшой затемненной комнате, за столом, уставленном бутылками.
Двое - Алехин и Лещинский, - втянув головы в плечи, глядели на Скорпиона, который, опрокинув залпом стакан водки, озлобленно чертил по столу вилкой. Преступники знали, когда главарь расстроен, лучше ничего не говорить. Он терял над собой власть - хватал все, что попадало под руку, и бил до тех пор, пока не уставал. Это был хищник, спрятавшийся в человеческую шкуру.
- Носатый, - по имени Скорпион никого не называл. Имя в преступном мире забывалось. Носатым назвали Лещинского. - Носатый, - не поднимая головы, повторил Скорпион. - Расскажи все сначала!
Лещинский говорил долго. Особенно подробно рассказал о разговоре с Розыковым после встречи с Востриковым. Он считал, что майор верил, поэтому и дал задание проследить за Головко и Алехиным. Алехину теперь нечего опасаться - удар отведен…
- Красавчик!.. Ты что скис? - Скорпион прощупал холодным взглядом Алехина. - Говори, что думаешь!
- Я лягавым не верю!
- Почему? - потянулся к бутылке Скорпион.
- Темнят они что-то… Надо удирать…
- За границу?!.
- Страна большая…
- С такой мордой не скроешься… Пропустим… - Скорпион взял стакан. - Удерешь - мусор встревожишь, - сказал он, когда все выпили. - Нужно хвосты на месте рубить? Лучше отправить к черту в гости других, чем самим идти.
Алехин и Лещинский перестали жевать: уставившись на Скорпиона покрасневшими глазами, безотчетно ждали, что скажет главарь. Они верили ему и без его совета не решались сделать ни одного шага.
Лещинский несколько лет назад окончил политехнический институт. Преподаватели пророчили ему блестящее будущее. Он хорошо знал свое дело, умел быстро найти друзей, не терпел карьеристов.
Первые месяцы работы - после института Лещинского назначили начальником гаража - принесли ему большое удовлетворение. Он переоборудовал мастерские, получил партию новых автомашин, его полюбил коллектив. Все видели в нем принципиального делового начальника.
Юность Алехина прошла иначе. Он рано попал под влияние воров и бросил школу. Мать, овдовевшая в годы Великой Отечественной войны, старалась сделать все, чтобы из него "вышел человек". Она слепо верила в его способности и не заметила, как в нем постепенно умирало все то, что когда-то было привито отцом.
Однажды ее вызвали в милицию и сообщили, что в трамвае поймали ее сына - он украл деньги у кондуктора. Она не поверила, доказывала горячо следователю: "Моему мальчику не нужны деньги. У нас все есть дома". Потом когда был суд, поверила. Горе свалившееся, как снег, на голову, сломило ее силы. Она слегла в постель.
Алехина не привлекли к ответственности - учли его молодость и болезнь матери. Он воспринял это как должное и решил, что так будет и впредь. Вскоре вокруг него сколотилась преступная группа. Группа стала активно действовать и попала под наблюдение милиции. Через некоторое время все были осуждены.
В гараж; где работал Лещинский, Алехин поступил, освободившись из заключения. Теперь за его спиной стоял Скорпион.
Лещинский не мог вспомнить, как Алехин оплел его. Зато сам Алехин хорошо знал тропку, по которой вел своего начальника в логово Скорпиона. Лещинского погубила алчность. Получая от шофера немалые деньги за левые рейсы, он, сам не замечая того, стал соучастником многих преступлений, совершаемых Алехиным и Скорпионом. Когда связь эта раскрылась перед Лещинским, он уже так глубоко завяз, что не мог оторваться от шайки: нужно было или признаться во всем и понести наказание или продолжать начатое. Он избрал второе.
- …Кто нас может выдать? - пьяно зарычал Скорпион. Он не любил, когда долго думали.
- Востриков! - вынес приговор другу Алехин.
- Эта скотина все засыплет, - одобрил главарь. - У него душа, как у зайца! Раскис перед бабой… Это сделаешь ты! - Ткнул пальцем в Лещинского Скорпион.
- Что? - опешил тот.
- Уберешь Вострикова.
- Я…
- Ты выполнишь это, чтобы спасти свою шкуру, - перебил Скорпион. - Отправь с кем-нибудь передачу… Способ проверенный…
- Яд можно положить в колбасу, это его любимая жратва, - хихикнул Алехин.
Лещинский вскочил, будто пролил на босые ноги кипяток:
- Вы что!.. Ведь Востриков…
- Садись! - рявкнул Скорпион, - забыл, с кем говоришь? Я еще не разучился вспарывать кишки… Красавчик, ты получишь задание завтра, - вполголоса произнес он и снова зарычал, наваливаясь бычьей грудью на стол: - Кто еще может засыпать?
- Вороненок! - неуверенно сказал Лещинский: вороненком со дня встречи в ресторане называли Наташу.
- Твою рожу она запомнила, - удовлетворенно проговорил Скорпион. - Щека, должно быть, горит до сих пор… Твое мнение, Красавчик?
- Горит, - гоготнул Алехин,
- Дурак! Что ты скажешь о предложении Носатого?
- Убрать! Я готов. Скорпион покачал головой.
- Засыпешься! Юбка притягивает тебя, как водка!.. Ладно. - Его глаза зло сверкнули. - Остальное я беру на себя. Сейчас по домам! Красавчик, пойдешь первым!..
Лейтенант Прохоров, увидев Алехина одного, приказал проследить за ним. Сам же, с двумя оперативниками, стал ждать Лещинского и Скорпиона.
В полночь лейтенант Зафар предложил:
- Зайдем в дом?
- Рано, - отозвался Прохоров.
В шесть часов утра они вошли. Комната, где остались Скорпион и Лещинский, была пуста.
Глава 34
СКАМЕЙКА У СТАРОГО ДУБА…
- Нет, Варя, сегодня я занят. У меня деловое свидание, Давай встретимся завтра. Хочешь, пойдем в театр. Из Москвы приехали артисты, показывают "Баню".
- Маяковского? Ты серьезно?
- Ну, посмотри на меня! Неужели Алексей Воронов способен обмануть? Ну?
- Алеша, я не могу больше так. Мама говорит, что ты любишь Наташу
- Чудачка твоя мама. Откуда она это взяла?.. - Он приложил ладонь к козырьку фуражки. - До свидания. Обо всем поговорим завтра… Ты только не забудь - идем в театр!
"Опять завтра. Когда это кончится?" - подумала Варька, провожая взглядом Алексея.
Воронов ни с кем сегодня не назначал свидания. Просто побоялся встречи с Варькой. Она своей настойчивостью, своим неожиданным признанием обезоружила его. Растерянный, он не знал, что предпринять, как вести себя. "Дурень! Надо прямо сказать ей: не люблю, - убеждал он самого себя, - не люблю и все. И давай расстанемся по-хорошему. А сейчас я иду к Наташе. Никакого дела у меня нет, Понятно?"
Начинало темнеть. Облака, разбросанные по небу, как копны сена по полю, быстро поднимались вверх. Закат, налившись лимонным соком, дрожал, будто кто-то размахивал в воздухе невидимой золотой сеткой. Деревья, выстроившись вдоль дороги, застыли, прислушиваясь к звонким вечерним звукам. Город вспыхивал тысячами электрических лампочек, озаряя дома бледным колеблющимся пламенем,
Воронов увидел Наташу около гостиницы. Она сидела на скамейке у старого дуба. За ветвями в глубине двора светился открытыми окнами двухэтажный жилой дом.
На голос Алексея Наташа не откликнулась и не повернула головы. Он не обиделся, подошел к ней. Сел рядом.
В крайнем окне гостиницы мелькнул мужской силуэт и потух огонь. Кто там? Почему она отвернулась? Неужели наблюдала за мужчиной? Не было ли в этом разгадки ее странного поведения?
Воронов не искал ответа на эти вопросы, хотя они его мучили. Боялся обидеть Наташу. Он любил ее так же, как любил, уходя в армию, только теперь не в силах был сознаться в этом. У него не хватало смелости сказать ей о своих чувствах. Хотя сказать надо, просто, как Варька. Она же ничего не постеснялась, обняла и выпалила все сразу. Небось, легче на душе стало… Нет, он так, пожалуй, не сможет. Никогда не сможет…
Однако о чем-то надо ему говорить… Опять заговорил о Вострикове. Наташа сначала молча слушала его, потом обожгла упреком:
- Тебе не о чем больше спросить меня? - Она засмеялась грубо и громко: - Пришел на свидание - ноешь о работе. Посмотри - луна всходит.
Она издевалась над ним, это он понял, и не поднялся со скамьи, боясь, что от волнения не сможет стоять на ногах.
За стеной кто-то запел:
Мне, дорогая, сердечные муки
Спать до утра не дают,
Ведь о тебе все гармони в округе
Лучшие песни поют.
Он прислушался: кто угадал его мысли? Эту песню он напевал по вечерам, когда был один.
Если б гармошка умела
Все говорить не тая…
По-видимому, и этот грустил? О чем? Тоже о девушке? Или у него была другая печаль?
Русая девушка, в кофточке белой,
Где ж ты, ромашка моя?
Наташа была все такой же далекой и чужой. Она думала о Вострикове. Воронов почувствовал это, и ему стало невыносимо больно за нее; он вскочил и, проговорив: "До свидания", со злостью швырнул на дорогу дубовый лист, который поднял на скамейке.
Комендант гостиницы рассказал:
- В комнате № 15 третьи сутки живет журналист. С утра он уходит а город, а вечером что-то пишет.
"Значит, между ним и Наташей нет ничего общего? Он отошел от окна, даже не заметив меня? Так надо понять это?"
Воронов поблагодарил коменданта за сообщение и направился в отдел милиции.