3
Этот Петрович ничем не напоминал старого морского волка. Скорее, он был похож на пожилую морскую лошадь. Постепенно мы с ним нашли общий язык.
От имени Петрович наотрез отказался, как дядя Теймур от отчества.
- Да брось ты, Эдуардыч! Не разводи церемоний. Зови меня Петрович или чиф - так привычнее.
Что-то такое мне Ленка, помнится, говорила про чифа. Уж не одно ли учебное заведение они заканчивали?
Мы присели в небольшом, напичканном техникой кабинете, где подчеркнуто деловая девушка удостоила меня чашки кофе. Петровича не удостоила.
- Значит, ты, Эдуардыч, к морю раньше никакого отношения не имел?
- Не имел, - скромно подтвердил я.
- Тяжело тебе будет матросом, - сочувственно вздохнул Петрович. - Надо хотя бы основную терминологию запомнить, а времени у нас не так уж много. Английские команды не знаешь, конечно?
- Ничего, прорвемся! - объявил я беспечно. - Свистать всех наверх - значит, на работу, а полундра - с работы. Запомню. И команды знаю: Ливерпуль, Арсенал, Манчестер Юнайтед…
Петрович выдвинул вперед длинные прокуренные зубы и заржал.
Я ржать не стал - я по делу пришел. Поэтому подумал: а так ли уж неправ был Чарик относительно этого Петровича?
- Ох да не сердись ты, Эдуардыч! Я тебя о других командах спросил. О тех, которые лоцман рулевому подает. Я вот тебе несколько книжек приготовил, почитай до отъезда. Дня три-четыре у тебя есть - они должны были завтра в Карачи прийти, но у Мальдив в циклоне задержались, обороты сбросили. Были бы в грузу - еще ничего, а в балласте - только штевнем на волну.
- О'кей, Петрович, - ответил я, - ни черта из твоей тирады не понял, но идея схвачена. Почитаю.
- Почитай, почитай…
Петрович заметно скис, потом махнул рукой, хлопнул меня по плечу и снова воодушевился.
- Слушай, а давай тебе погружение устроим?
- А вот этого не надо, - сдержанно сказал я. - Не люблю я всякие крещения, протаскивание под килем, засовывание в бочку и так далее. Я в море не на всю жизнь собрался, обойдусь без экзотики.
- Я о погружении в живую среду говорю, Эдуардыч, - разъяснил Петрович уже без предварительного ржания. - Максимум полезной информации за минимальный срок. А насчет всей жизни… - Он вздохнул. - Ой, не зарекайся, Эдуардыч, смотри, заманит…
- Кто заманит?
- Да мало ли кто! Нимфы или сирены, например.
- Сирены пусть пожарников заманивают. Я лучше в среду погружусь на минимальный срок. Как это сделать?
Петрович посмотрел на меня долгим пристальным взглядом, как будто отыскивая признаки разума, и с сомнением покачал головой.
- Сделать это можно просто и не откладывая. Я тебя отвезу к настоящим кашалотам, обросшим ракушками от пяток до темечка. Посидим, Эдуардыч, пообщаемся. Ты насчет водки как? На счёт много водки, я имею в виду.
- Для дела буду. Только давай, Петрович, заранее прикинем диспозицию: что мне молоть, как представиться?
Петрович снова покачал головой.
- Специально знакомиться не надо, Эдуардыч, там другие мерки. Вот представь: встречаются два незнакомых человека, слово за слово, выясняют - один, допустим, на "Краснограде" в восьмидесятых два года без отпуска просидел, другой на этом же "Краснограде" пять лет спустя два дня с подсмены вахты стоял. И все, они могут друг у друга имени не спросить, но потом при встрече будут говорить: "А это мой кореш с Краснограда". И про тебя скажут: "С этим корефаном мы вместе на биче сидели". Уловил суть, Эдуардыч? И молоть тебе ничего не надо. Сиди, пей и слушай. Слушать - это тоже искусство, понял?
- Всё ясно, Петрович, - сказал я. - Почти все. На биче - это что, без работы?
- Ну, в общем, да. А в частности, это место, куда мы поедем. Бич-отель, на Двинской.
Во мне снова всколыхнулись подозрения. Что-то все слишком просто у этого Петровича получается. Он явно загорелся идеей погрузить меня в водку в каком-то логове. К тому же я никогда не слышал про этот Бич-отель.
- А пока, Эдуардыч, - как ни в чём не бывало заявил Петрович, - спрашивай все, что тебя интересует. Вечером будет не до этого, а завтра нас с тобой, кроме пива, ничего интересовать не будет. Это я тебе гарантирую. Надо ещё дядю Теймура предупредить.
Интересовало меня многое, но я выделил основное. Петрович отвечал обстоятельно, если некоторые мои вопросы его и задели, он не подал вида.
- Этот старпом мне знаком в такой же степени, как я тебе только что объяснял. Как-то я принимал у него дела, когда ещё был вторым помощником. Мы работали на "Бесталайн", работа с грузом в Африке сложная, но документы у него были в порядке, и отзывались о нём в экипаже хорошо. В этом году случайно встретились, и я предложил ему сходить на "Дяде Теймуре". До этого он делал контракт где-то у греков, но заработал одни неприятности.
- Неприятности? - переспросил я многозначительно.
Петрович коротко и шумно вздохнул. В его глазах промелькнула застарелая обида.
- Неприятности у греков зарабатывают как раз хорошие специалисты, Эдуардыч. И не только у греков, к сожалению. Специалист требует к себе уважения. Это далеко не всем нравится, а кадровиков, тех вообще наизнанку выворачивает.
- Значит, экипажу "Дяди Теймура" в этом плане повезло?
- Нам всем повезло. Поэтому я и не хочу, чтобы с пароходом что-нибудь случилось. Конечно, судно застраховано, но неизвестно, будет ли дядя Теймур продолжать деятельность в случае крупных неприятностей. Меня, Эдуардыч, шесть раз на капитана выдвигали и шесть раз отказывали. А если бы даже утвердили, все равно бы пешкой остался, а это еще противнее. На лбу у тебя вывеска горит, что ты - ферзь, а на самом деле - пешка. А тут у меня свобода, понимаешь? А где свобода, там и творчество.
- А почему отказывали, Петрович? - с надеждой спросил я.
- А я откуда знаю? Говорили, партком рубит. Да пошли они все! - Он решительно махнул рукой.
Ну надо же, какой неискренний Петрович! А я совсем было собрался ему окончательно поверить.
- Твоё появление на судне вполне естественно, Эдуардыч, - продолжал Петрович. - Когда я туда в прошлый раз летал, капитан намекнул, что экипаж маловат для такого судна. Да я это и сам знаю, действительно маловат. Вот мы и идём навстречу, посылаем ещё одного моряка. Они сейчас в Карачи возьмут рис на Западную Африку. Уже пять витков на этой линии сделали. В этот раз на Канары зайдете, недавно поступило такое предложение. Переходы с выгрузкой займут полтора-два месяца, что-нибудь да раскопаешь. Из Карачи, кстати; наркотики и оружие потоком идут. Если что-то с грузом мудрят, это не проглядишь, там одному старпому не управиться, наверняка и капитан, и ещё кто-нибудь в курсе. А если все-таки наркотики или оружие - ну, тут не мне тебя учить… Вот такие дела, Эдуардыч. Ну как, поехали?
* * *
Таксист лихо свернул налево, проскочив перед носом набирающего скорость трамвая, заехал во двор и остановился у длинного десятиэтажного здания, очень напоминающего пэтэушную общагу.
- Дальше не проехать - асфальт перекопан.
- Дальше уж и некуда.
Петрович расплатился и выбрался наружу. Я подхватил увесистый "дипломат" и последовал за ним.
На втором этаже было тихо, сумрачно и чисто. Мадам на контроле окинула нас скучающим взглядом, зафиксировала "дипломат" и скорее утвердила, чем спросила:
- В двести одиннадцатую, мальчики?
Мужчина Стрельцов промолчал, а мальчик Петрович ответил:
- В двести одиннадцатую.
Она лениво кивнула.
Мы прошли длинным невзрачным коридором и остановились у двери. Петрович стукнул два раза и, не дожидаясь ответа, вошёл. Я несколько разочарованно вошел следом.
В комнате не было никакого "двойного дна". Ни татуированных русалок, стыдливо одетых в морские фуражки, ни полуголых, увешанных ракушками атлетов, занимающихся перетягиванием каната, ни бассейна с акулами, наконец. Если это и был Бич-отель, то изнутри он выглядел так же убого, как и снаружи. Три убогих кровати, три убогих тумбочки, разваливающийся шкаф и чуть живой стол.
- Здорово, мужики!
- Здорово!
Два парня, развалившись на койке у окна, дулись в карты. Наш визит не произвел на них ни малейшего впечатления, но Петровича это не смутило.
- Танкиста не видели?
- Ты опоздал, старик, - ответил тот, что сидел к нам лицом. Теперь он смотрел на "дипломат" в моей руке и отвечал "дипломату". - Года на три опоздал. Уволился Танкист и уехал в свою Жмеринку. Не выдержат перестройки.
Что-то, видимо, изменилось в его голосе или лице, потому что второй бросил карты, медленно повернулся и пристально оглядел "дипломат".
- А Сенечка? - продолжал допрос Петрович.
- Сенечка на контракт ушел. У Светки устроился. - Сидевший у окна оторвался от "дипломата" и подчёркнуто-безразлично посмотрел Петровичу в глаза.
Петровича ничуть не огорчило отсутствие Танкиста и Сенечки, и я понял, что совершается некий ритуал.
- Ну что, зря, что ли, в такую даль тащились? - бодро пропел он. - Присесть-то у вас можно, старички? Открывай, Эдуардыч.
Парни соскочили с койки и засуетились. Тот, что сидел у окна, явно старший не только по возрасту, но и по статусу, лаконично распоряжался:
- Давай, стол туда сдвинь, сходи стаканы помой. Потом сыр возьмёшь в двести третьей. Вовчик сегодня утром принёс, я видел. Я к Верке за яблоками схожу, вон, мужикам и закусить нечем.
- Ох, сто лет здесь не был, - счастливо улыбаясь, протянул Петрович, когда мы остались одни.
- Куда это они разбежались? - поинтересовался я. - Народ собирать?
- Не собирать, Эдуардыч. Приглашать на чужой газ здесь не принято. Но в известность ребят поставят: мол, пришли два кашалота, посидеть хотят. А приглашать ты будешь, понял? У тебя сколько там?
- Пятнадцать.
- Должно хватить. Здесь сейчас немного народу тусуется, не то, что раньше.
Хозяева номера вскоре вернулись, а следом за ними в дверь заглянул еще кто-то.
- Бося, открывашки нет у вас? Здорово, мужики! Вот, банку с консервами открыть нечем.
- Заходи, старик! Здорово! - отозвался я.
Мы расселись за круглым столом. Водка мощно доминировала над закуской, робко прятавшейся за гранеными стаканами.
Парень, которого называли Босей, взглянул на Петровича.
- Командуй, старик, - кивнул Петрович.
- Бося, утюг у вас или в двести третьей?
- Заходи, старичок! - Я упорно гнул свою линию.
Бося скрутил пробку. Бутылка нависла над ближайшим стаканом.
- Почём наливать?
- Ты чего, Боська, краев не видишь? - удивился пришедший за открывашкой. Но Бося снова смотрел на Петровича.
- Давай, по половинке начнём. Спешить некуда, - степенно проговорил Петрович.
- Забулькало, зазвенело, запахло водкой. Петрович приподнял стакан.
- Ну, мужики, за знакомство.
Выдохнули, отщипнули по кусочку колбасного сыра, закурили.
- Хорошая водка…
- Это уж точно. Не ряженая…
- Градусов сорок есть. А может, и больше…
- А ты на этикетке посмотри…
- Бося, я у вас кепку не оставлял? Здорово, мужики!
- Здорово! Заходи, старик…
Пришедший за открывашкой энергично потер ладони и объявил:
- Между первой и второй промежуток небольшой. Давай, Бося, поливай морякам.
Забулькало, зазвенело, запахло. Выдохнули, отщипнули, закурили.
- Нет, точное не ряженая. Все сорок будет…
- Хорошая водка. Умеют же делать…
- Да наша всегда лучше была, пока не испортили…
- А завод какой? Ты на этикетке посмотри…
- Старик, где-то мы с тобой встречались. Ты в восемьдесят втором на "Ижевске" не работал?
- Нет, - поспешно ответил я. - Я на нем в восемьдесят седьмом с подсмены вахты стоял.
- Что-то ты путаешь, старик. "Ижевск" в восемьдесят пятом разрезали. В восемьдесят седьмом из рысаков один "Александровск" остался.
- А, ну да. Значит, на "Александровске". Двое ребят оттуда, знаешь, потом на "Полесске" были…
Я запнулся на секунду и кивнул:
- Знаю.
В комнате неожиданно воцарилась тишина. Я бросил быстрый вопросительный взгляд на Петровича, но он не отреагировал. Сидел задумавшись и смотрел прямо перед собой, как и все остальные.
Потом разлил по стаканам водку и тихо сказал:
- Давай наш, третий, мужики. За тех, кто в море.
Мы выпили за тех, кто в море, и они еще долго молчали, угрюмо разглядывая пустые стаканы. Может быть, они увидели в них знакомые лица, лежащее на борту судно и неподвижные оранжевые холмики, разбросанные на десятки миль по успокоившейся синей глади… Я ничего такого не видел, поэтому облегченно выдохнул, когда Бося снова взялся за бутылку.
А потом началось погружение…
* * *
- …Мы там стволы грузили, красное дерево. Здоровенные, с трамвай… А на Цейлоне, сам знаешь, нищета. Старший стивидор у них сто долларов получал, и не в месяц, а в жизнь. За банку сгущенки можно было весь остров поиметь, невзирая на пол и положение в обществе. Ну, примерно, как у нас сейчас. Мы у местных камушки брали, потом в Европе скидывали. А толпа там маленькая, худая, но добрая. Муху прихлопнешь - они в слезы: "Аи, зачем прадедушку убил!" Короче, загрузили пароход по самое некуда, в Аравийском море в шторм попали…
- А нас как-то в Треугольнике прихватило. Только за Багамы вылезли, тут на все двенадцать баллов и нарвались. Пароход в балласте - с Кубы шли. Трап смыло, вентиляцию на первом трюме срезало, по тридцать градусов с борта на борт валяет, двигатель с фундамента отрывается, а мы как раз сидим внизу, квасим…
- Да подожди, дай рассказать… Ну, пришли в Бремен, разгружаемся. Дня два простояли, к маклакам успели сбегать, завернули по ковру, в общем, стоим нормально. Осталась пара бревен в четвёртом трюме, уже лоцмана заказали - вдруг докеры с криками, с воплями вылетают из трюма - и бегом на причал…
- Это точно - немцы поорать любят. Мы как-то с Кубы в Бремен за трубами зашли. Я стивидору две караколы за две бутылки шнапса толкнул - сидим, квасим. И немец с нами. Ну что такое две бутылки?! Ни то ни се, завелись только. Немец тоже добавить не прочь, но сбегать не предлагает, хотя и на своей машине приехал. А у дракона полканистры денатурата заначено было. Послали делегацию, дракон раскололся, сам пришел и две бутылки принес. Перелил, значит, чтобы гостя не шокировать - он, вообще, мужик культурный был. Ну разлили по стаканам, немец и спрашивает: что это, мол, такое, серо-фиолетово-зелёное? Это, объясняем, рашен ликер такой, вэри стронг, зер гут, в общем, пей, недобиток, на халяву-то какая разница? Он понюхал, покривился да и хлопнул. Глаза вытаращил, рот открыл, ни вдохнуть, ни выдохнуть не может. Ну, мы выпили, сидим, не закусываем - его ждем. Он наконец воздуха глотнул да как заорет: "Петролеум! Петролеум!!!" - и со всех ног из каюты. Только у трапа догнали, насилу успокоили. Прямо в морг хотел бежать…
- Да дай ты рассказать-то!.. Короче, все докеры с парохода слиняли. Мастер дракона зовет, говорит: "Сходи-ка, боцман, посмодри, что там в трюме. Если бомба - обезвредь". Дракон кувалду за пояс заткнул, полез разбираться. Тут к трапу с сиренами и "мигалками" подлетает броневичок, оттуда чудаки вываливают навороченные, то ли космонавты, то ли охотники за привидениями: в скафандрах, с автоматами, с баллонами за плечами. Старший подбегает, спрашивает: где? Мастер на трюм показал. Они - туда! А навстречу дракон вылазит, в шортах, в тапочках, в руке двух дохлых змеек держит, небольших таких, сантиметров по тридцать…
- А вот у нас был случай…
- Да подожди!.. В общем, эти "Эдельвейсы" чуть в обморок не попадали. Старший шлем снял - нормальная морда такая, только бледный, как спирохета, и говорит мастеру, что два года назад похожий случай был. Тогда такая же змея одного докера укусила - через минуту всей бригадой умерли. Они по вызову приехали, целый час по трюму гонялись, ничего сделать не смогли, насилу живы остались - снаряжение спасло. Эта змея в прыжке до шестидесяти километров в час развивает. Пришлось полтрюма из огнеметов выжечь. Ну, мастер к дракону: "Боцман, объясни реваншисту, как надо было действовать". А дракон только плечами пожал. "Чего, - говорит, - объяснять-то? Она голову подняла, зашипела, а я кувавдой как шарахну! А вторая задергалась и сама сдохла. Может, сердце не выдержало". Эти-то все обрадовались, залопотали, один фотоаппарат достал, все лезут с драконом сняться. Тут комиссар принесся, орет: "Нихт фотографирен!" Так и не дал. Этот старший-то расстроился, ничего понять не может, спрашивает: "Варум?" А перваку до балды, что Варум, что Агутин - попрошу покинуть клочок советской территории, и точка!..
- А на нас в Англии черная таможня налетела… Мы из Турции оловянную руду везли. Заитли в Сеуту, газу набрали, все путем. А в Атлантику из Гибралтара вылезли, как дало - вся "анисовка" вдребезги! Четыре дня до Ла-Манша углы нюхали… Приходим в Англию, городишко маленький, название не помню уже. Наш причал занят был, поставили на отстой к какому-то длинному складу. На швартовку вышли, чуем: портвешком попахивает, да так смачно! Ну, привязались, на причал сошли, смотрим: из стены труба торчит с краном, все путем. Тут чудак на "форде" подъезжает, улыбается. "Хэлло, - говорит, - джентльмены!" Достал проволочку, в ушко на фланце пропустил, маховик у крана обмотал и пломбу поставил. "Вэри гуд!" - говорит. То есть доволен своей работой остался. Потом показал наверх, там две видеокамеры на кран направлены, сказал: "Бай-бай" - и уехал. Пока мы ему вслед махали, плотник уже рогатку смастерил, два сырых яйца с камбуза принес. Хлоп, хлоп, и - готово! Камеры целы, но смотреть в них - все равно, что в дырку в сортире заглядывать. Следом точила с ключами бежит. Гаечку сверху открутил, маховик вместе с пломбой снял и на этой же проволочке аккуратненько повесил, а вместо маховика ключ на девятнадцать приладил. Тут и толпа с ведрами подтянулась…
- А мы как-то на Колыму контейнер с водкой везли. Второй сразу предупредил, мол, делайте, что хотите, но чтобы пломбы были целы, иначе там на Колыме и останетесь. Мы контейнер обследовали и обнаружили у самого днища дырку, примерно три сантиметра в диаметре. Вот прикинь, старик, можно через такую дырку бутылку водки вытащить?
- Да подожди ты со своей Колы мой, дай сказать человеку!
- Эй, на чем я остановился? Ну да… Этот утром на "форде" приезжает, пломбу осмотрел, нам помахал, мол, все о'кей. И мы ему машем: о'кей, приятель, какие могут быть сомнения - кругом одни джентльмены. На следующий день - та же история. Но он утечку все же просек - у них же там электроника, не то что мы - с ключами да с рогатками. После обеда долго вокруг крана ходил и нам не махал уже, а только репу чесал. А перед тем, как уехать, наверное, дополнительную камеру включил, а нам не сказал. Хитрый, сволочь… Тут из порта предписание передали, что утром нас на свой причал будут ставить, под выгрузку. Точила после работы штангенциркуль в зубы и - бегом к фланцу, чтобы переходную гайку выточить. Плотник тем временем по причалу шланги раскатал - они решили питьевой танк залить. Вот тут-то воронок с таможней и подлетел. Хорошо, они хоть маховик с пломбой снять не успели, всё на месте…
- Нет, ты, старик, скажи, можно через такую дырку из контейнера водку извлечь?