* * *
- Я устал, Мама-да…
Они не преодолели и четверти пути наверх. Аманда потянула Малона за руку. Еще одна ступенька - из трехсот оставшихся. Ветер легонько подталкивал их в спину.
- Мама-да, я хочу отдохнуть, хочу вернуться в дом, мой дом на берегу моря. Хочу подождать маму.
Аманда молча дернула сына за руку. Следующая ступенька.
298
- Мы уже долго идем, слишком высоко!
297
- Пусти меня! Руку больно!
296
- Я тебя не люблю. Я только маму люблю. Хочу к маме!!! ХОЧУ К МОЕЙ МАМЕ.
296
Аманда внезапно разжала пальцы и вырвала у него игрушку. Ее холодная ярость так напугала Малона, что он не издал ни звука.
Она размахнулась и зашвырнула Гути так далеко, как смогла. Он ударился о землю, отскочил к голым ветвям орешника и повис на колючках ежевичника - головой вниз, с разведенными лапками.
Гути!
Онемевший Малон смотрел на плюшевого любимца сквозь пелену слез.
Аманда твердой рукой ухватила пять маленьких пальчиков - как будто прихлопнула за один раз пять муравьев или гадких мошек. И произнесла три слова - всего три! - через долгие паузы, а ветер отнес их к скале, чтобы отзывались эхом, пока они не окажутся на верхней ступеньке:
- Я - твоя мама!
III. Анжелика
Пятница
День любви
61
Аэропорт Гавр-Октевиль,
пятница, 6 ноября 2015, 15:20
Анжелика совсем измучилась. Сохранять позу, в которой она находилась, было невыносимо трудно. Бедра, ягодицы и спина опирались на картонные коробки, грозившие обрушиться от малейшего движения подобно карточному домику.
Она должна сохранять равновесие, как акробат на проволоке, натянутой над пустотой. При малейшем шорохе Анжелика упиралась ладонями в стены, чтобы перераспределить вес.
Вслепую. Канатная плясунья с завязанными глазами - это придает номеру остроту…
Она готова терпеть хоть до скончания века. Ноги затекли, пальцы онемели? И что с того? Тимо уже трое суток теряет кровь, ему точно хуже, чем ей. Воняет аммиаком, лавандой и дерьмом? Какие мы нежные! От Тимо уже три дня исходит запах смерти, и ты прижималась к любимому, чтобы заглушить его, так что…
Нужно выдержать еще несколько бесконечных минут. Здесь, в этом сортире. Как Тимо, запертый в машине на парковке.
Светящийся циферблат ее часов показывал 15:23.
Она вызовет "скорую", как только окажется в безопасности.
Чьи-то шаги. Двери открылись, закрылись, хлопнули. Ни слов, ни смеха, ни музыки - только шум, шорохи и вздохи. Затаить дыхание, замереть - на всякий случай, мало ли что… Никто не знает, что она здесь, и все-таки…
В темноте перед ее мысленным взором проходили картины случившегося. Довильский налет; Илона и Сирил убиты у нее на глазах, их тела лежат перед водолечебницей; пуля пробивает заднее стекло "опеля зафира", дождь из осколков стекла; толпа стервятников вокруг; она спокойным, естественным движением стряхивает бриллиантовую крошку с волос сына, как конфетти после карнавала.
Время ускорялось. Она вспоминала лицо Алексиса Зерды, его испуг и злость на Илону и Сирила - уже мертвых, между прочим! Гнев на Тимо и его шлем, отскочивший на тротуар перед ипподромом, - на раненого Тимо, между прочим!
Вечером Зерда вышел прогуляться по пустынному пляжу, а вернувшись, заявил, что полицейские без труда вычислят его, раз уж им известны личности трех налетчиков.
"У них нет доказательств, Алекс, - собравшись с силами, пробормотал Тимо. - Я буду молчать, если меня схватят".
Он сказал так не из страха, что Зерда бросит его подыхать как собаку, а может, и прикончит. "Да, мой любимый дурачок искренне переживал за эту мразь, - думала Анжелика. - Мол, прости, что получил пулю в легкое, уронил шлем, оказался не на высоте гениального плана, разработанного мозгом банды!" А этот самый "мозг" даже не смел встретиться с ним взглядом.
Анжелика мгновенно поняла, куда смотрят гадючьи глаза Зерды, - на ее сына.
На Малона. Теперь она должна звать его Малоном.
Он долго пялился на мальчика двух с половиной лет. Таким же взглядом этот человек смотрит на легавых и осведомителей - на всех, кто угрожает его свободе.
Малон знал Алексиса в лицо.
Если сыщики доберутся до ребенка и покажут ему фотографию - любую, снятую в Потиньи, футбольном клубе, шахтерском баре, - Малон кивнет и скажет "да". Трехлетний мальчик не может давать показания в суде, но следователя его слова убедят. Он распорядится задержать подозреваемого и поставит всех на уши, чтобы доказать его вину.
Легавые поймут, что четверо сообщников много месяцев готовили операцию, часами обсуждали каждую деталь при этом сообразительном, не по годам развитом ребенке.
Тимо ничего не скажет, даже сидя в камере. Она тоже, если легавые ее вычислят. Значит, опасен Зерде только их сын.
Мозг Анжелики работал с бешеной скоростью. Нужно убедить Зерду, что Малон вовсе не опасный свидетель, во всяком случае, пока жив. Аргументы пришли в голову сами собой, она отослала мальчика поиграть на пляже, выдохнула и заговорила:
- Ребенок, которому нет и трех лет, забывает, Алекс. Быстро забывает. Через несколько недель твое лицо сотрется из его памяти. Нужно просто подождать.
Зерда долго смотрел, как малыш в красных резиновых сапожках собирает на пляже водоросли и раскладывает их вокруг кучек гальки.
Возможно, тогда главарь банды понял, что оказался в безвыходном положении: если убьет Малона, придется убрать и мать, иначе та задушит его собственными руками.
Зерда всегда питал к ней слабость.
Ублюдок.
План родился именно в тот момент, когда сошлись три открывшихся перед ней горизонта: на первом плане - ржавый остов дома, на втором - красные сапоги Малона и бескрайний пляж, а на заднем - необъятная гладь океана.
Три плана в одном, одном безумном плане, - карточный домик, картонный дом, который будет уничтожен, если рухнет хоть одна стена.
План, который вынашивался много месяцев, а осуществляться начал прошлой ночью, когда она поняла, что Зерда зачищает пространство вокруг себя, избавляясь от свидетелей.
К реальности ее вернул раздражающий звук цокающих по полу шпилек. Шаги быстрые, нервные. Стюардесса забежала перед полетом? Уборщица? Элегантная дама, спешащая на свидание с любовником?
Стоит так близко. Невидимая…
Анжелика заставила себя вернуться к воспоминаниям. Да, ее план был безумным, невыполнимым, но выбора не оставалось.
Соблазнить одинокого мужика? Пара пустяков!
Одинокую женщину? Еще проще. Одинокие бабы не доверяют противоположному полу, но не свалившейся с неба подруге.
Василе Драгонман.
Марианна Огресс.
Все остальное в руках ее сына. Малон! Называть его Малоном, чтобы имя накрепко засело в голове. Следовал ли он ее советам? Подчинялся ли Гути? Слушал ли истории, которые она записала, изменив голос? Эта тварь, Зерда, и подумать не мог, что она будет мстить с помощью детских сказок и плюшевой крысы, знающей единственный способ избавления от людоедов.
Каблучки процокали к двери, и на смену им впервые пришел смех. Детский. А через несколько секунд раздались громкие вопли матери.
Грубые, вульгарные. Нормальная женщина, наделенная чувством юмора, не орет, как тюремная надзирательница, не воспринимает веселость своих детей как оскорбление, не считает, что их жизнь принадлежит ей, не распоряжается ими, как вещами. Которые нужно расставлять по местам. Начищать до блеска. А можно и сломать - по небрежности или разозлившись.
Желание-убить.
Голоса детей удалялись в другую сторону, сопровождаемые тяжелыми шагами матери.
Думая о своем плане, Анжелика почему-то вспоминала, как в третьем классе учительница французского велела им прочесть одну книгу, сборник научно-фантастических рассказов о колонизации Марса. У марсиан был удивительный дар - они умели принимать разные обличья, и зависело это от того, кто на них смотрел. Люди, само собой разумеется, всех их истребили, но один спрятался на ферме, стоящей на отшибе, и колонисты решили, что он их покойный сын. Они заботились о нем и очень любили - до тех пор, пока не решили съездить в город. Плохая была идея! На улице одна женщина приняла его за мужа, умершего несколько дней назад, какой-то мужчина подумал, что перед ним жена, которая его бросила. Марсианин не мог сбежать, скрыться: его все время кто-нибудь "узнавал", брал за руку, обнимал за талию, бросался на шею, умоляя остаться, не исчезать. Толпа горюющих - по разным причинам - людей растерзала беднягу, они не хотели делить его друг с другом, вот и убили.
Сегодня она ясно понимает мораль этой безумной истории. Ее сына не должна постичь такая участь.
Для Аманды он Малон.
Для нее - отныне и навсегда - тоже.
Он ее сын, хоть и носит имя другого, чужого, мальчика.
Одна из коробок осела под тяжестью ее тела, и Анжелике пришлось покрепче упереться ладонями в перегородки, чтобы не рухнуло все сооружение. Она выдохнула: пирамида вроде бы выстояла, хотя ей казалось, что импровизированный трон опускается - потихоньку, по миллиметру. В любой момент все может грохнуться.
"Не сейчас! - взмолилась она. - Только не сейчас, когда цель так близка! Боже, пусть картонный домик простоит еще несколько минут!"
Потом у них будет вечность, чтобы построить другой на самой солнечной поляне самого большого леса на свете.
Далеко отсюда.
Каменный, надежный дом на века.
Семейный дом.
Дом для нее, Тимо и их сына.
62
Сегодня мы похоронили мою девственность. Подруги заставили меня пройти по Елисейским Полям, вырядившись мексиканской шлюхой: чулки в сеточку, накладные сиськи и сомбреро.
Желание убить
Они отошли, чтобы сделать фотку, и я не предупредила, что сзади подъехал туристический автобус. В гробах они лежали в карнавальных костюмах энчиладос.
Не нравится: 19
Нравится: 1632
www.jelanie-ubit.com
Лейтенант Лешевалье снял ботинки, закатал до колен брюки и влез в воду рядом со сваями, не обращая внимания на холод. Пошарил под сваями дома и вытащил окровавленную одежду.
- Больше ничего нет, - сообщил он стоявшей в дверях Марианне.
Женский плащ большого размера. Ж. Б. сорвал резиновые перчатки, швырнул их на ступеньку и объявил безапелляционным тоном:
- Учитывая, сколько крови впитала эта тряпка, я бы сказал, что Зерда сделал три смертельных выстрела - в грудь, живот и легкое.
Марианна поморщилась - мнение Ж. Б. о баллистике не слишком ее интересовало, - вздохнула и спросила:
- Этого следовало ожидать… Но тела нет?
- Никаких следов. Ни тела, ни мальчика…
- Остается надеяться, что Зерда не сменил почерк - по трупу на каждый этап - и ребенок все еще жив.
- Думаешь, он следующий в списке?
Марианна посмотрела в глаза лейтенанту и кивнула.
- Если мы не остановим убийцу… разберите эту хибару на части и найдите тело Аманды Мулен. С таким грузом Зерда не одолел бы лестницу, а прилив только начинался и не мог унести труп в море. Банда с улицы Грызунов много месяцев обреталась в этой берлоге, готовясь к ограблению. Так найдите мне следы их присутствия, соберите все, даже самые мелкие мелочи!
Ж. Б. вошел в дом не обуваясь, не сняв насквозь промокшую рубаху.
Марианна дозвонилась до Центрального управления судебной полиции:
- Слышите меня? Да, это майор Огресс. Усильте меры по розыску Алексиса Зерды и Тимо Солера, обклейте весь район их фотографиями и листовками "Разыскивается…", разошлите сообщения по факсу и электронной почте. И убедитесь, что информация дошла до аэропорта Гавр-Октевиль. Каждый пограничник, каждый таможенник должен увидеть их рожи! Мы в пяти километрах от аэропорта, а я в случайности не верю.
* * *
Море поднялось еще на двадцать сантиметров. Полицейские сновали туда-сюда с оборудованием, обследуя место преступления под строгим надзором Марианны. Никто и не подумал разуться или закатать брюки. Все ходили по колено в воде, то и дело оскальзываясь на гальке.
В общей суете не участвовал только Ж. Б. Он сидел в дальней комнате за импровизированным столом из положенной на козлы доски, уставившись в экран ноутбука.
Соленая вода стекала по его спине, полупрозрачная ткань рубашки обтягивала рельефные мышцы. Он напоминал футболиста, бегающего по полю под проливным дождем и не замечающего непогоды в надежде забить гол. Если уж ходить на стадион, так только ради того, чтобы полюбоваться на игроков, этих безмозглых красавцев.
Ж. Б. почувствовал ее взгляд и обернулся:
- Это компьютер Зерды. Он все стер, но я покопаюсь, вдруг что-нибудь найду.
Марианна не стала возражать. Ноутбук, конечно, следует отправить экспертам, но время поджимает. Если мальчик еще жив…
Майор Огресс очень боялась, что ДНК-анализ крови с плаща, пола и стен укажет на Аманду Мулен и Малона. Что с минуты на минуту, в шкафу или под полом, найдут два тела - матери и ребенка.
Ее пробрала нервная дрожь.
- Все в порядке, Марианна?
Она хотела было огрызнуться, но не стала: Ж. Б. промок до костей, а трясет ее.
Красивый, наглый и гордый, как павлин.
- Вам звонят, шеф. - Бурден протягивал ей телефон, стоя по колено в море, в позе плакучей ивы.
- Это Люка… Вы будете мной гордиться, шеф, я нашел малыша Малона на фотографии!
- На какой?
Люка Маруэтт заговорил медленно и членораздельно. Как старый профессор с туповатым новичком, которому не по силам сразу переварить весь объем имеющейся информации:
- На одной из шестисот двадцати семи, сделанных после довильской пальбы. Их принесли сознательные туристы, обессмертившие место преступления. Все как один жаждали оказать содействие нашей доблестной полиции.
- Ладно, короче. Ты уверен, что это Малон?
- На все сто! Убедитесь сами, я переслал вам снимок. Агент Бурден уже открыл его, проведите пальцем слева направо.
А то я сама бы не сообразила, наглый ты щенок!
- Это не все, шеф. Угадайте, кто держит мальчонку за руку?
Проклятье, он меня достал этим своим "шеф"!
Она собралась было рявкнуть, но тут на экране появилась картинка, а Люка произнес торжествующим тоном:
- Его мама!
На фотографии размером 5×3 была запечатлена толпа на тротуаре у казино. Десятки людей. И что прикажете с этим делать? Марианна нервным движением увеличила изображение, но взгляд все время натыкался на пожилые лица. Отдыхающие, сильно за шестьдесят. Да где же?..
- Рядом с лысым мужиком, шеф, - подсказал стажер. - Он выше всех на голову.
Так, едем вправо.
Плешивый дылда.
Едем вниз.
Лицо Малона напомнило ей картину Мунка "Крик". Или маску убийцы из фильма "Крик". Ребенок, сраженный жестоким, невыносимым безумием. Марианну заворожил ужас, контрастирующий с тупым безразличием взрослых. Она перевела взгляд на стоящую рядом с мальчиком женщину.
Маму Малона. Жену Тимо Солера.
Ей показалось, что дом на сваях покачнулся и прилив сейчас подхватит его и унесет в море.
Покачнулся не дом - она.
Марианна ухватилась за косяк, бессильно уронила руку с телефоном, и мобильник упал в море.
Бурден так изумился, что даже не сделал попытки поймать гаджет.
* * *
Ангел .
Анжелика - мать Малона.
Мозг Марианны на бешеной скорости отматывал назад события последних десяти месяцев.
Их свело вместе расследование. Майор Огресс получила анонимную жалобу на сайт jelanie-ubit.com . Подобных сайтов в интернте миллионы, но именно этот был прописан в Гавре. Марианна вызвала в комиссариат Анжелику Фонтен, и та подтвердила, что много лет назад, в юности, действительно создала сайт dermovaia-jizn , но давно не имеет никакого отношения ни к нему, ни сайту jelanie-ubit.com . Кое-кто иногда размещает там посты, посещений бывает не больше пары сотен в месяц. Анжелика сказала, что не возражает против закрытия сайта, ей плевать, она переросла мрачные подростковые бредни. Марианна отослала стандартный рапорт прокурору республики и забыла об этом деле.
Ей сразу понравилась красивая, улыбчивая молодая женщина, сохранившая остатки ребяческого нахальства. Та позвонила на следующий же день, сказала, что хочет передать документы - то ли старые копии мейлов, то ли счета провайдера. Вечером они встретились, выпили вина, поболтали. Неделю спустя увиделись снова, поужинали в "Уно". Все было подстроено. В том числе та анонимка…
Марианна смотрела на плавающий в воде телефон. Волны захлестывали экран серой пеной, но он не тонул - видимо, благодаря силиконовому чехлу.
Анжелика не вызывала подозрений у майора Огресс. С какой стати? Она практически никогда ничего не рассказывала ей о своих расследованиях. Называла имена Василе Драгонмана и Малона Мулена, но Тимо Солера не упоминала. Когда они ехали брать его в квартал де Неж, Анжелика позвонила ей на мобильный, услышала указания навигатора и поняла, что к любовнику спешит не доктор Ларошель, а полиция. Энджи - умница и хитрюга, она никогда не расспрашивала о ходе дела, только наблюдала и в каком-то смысле контролировала. "Где ты?", "Как ты?" - вот и все вопросы.
Люка Маруэтт что-то кричал из телефона, отправленного в свободное плавание, но Марианна будто оглохла, пытаясь вспомнить, какие детали дела могла выдать Анжелике.
Да никакие! Они говорили о мужиках, тряпках, книгах, фильмах и… детях. Чаще всего - о детях.
Чужих детях.
Вроде как ерунда, пустяк, ничего страшного. Грубейшая профессиональная ошибка…
Она вытащила из кармана листок, который нашла в фотоальбоме Малона. Шесть слов. Нарисованные елка, подарки, три человеческих фигурки.
Веселого Рождества!
Никогда не забывай!
Твой Ангел
Написано женским почерком, четыре слова - вверху листка, над елкой, два - внизу, почти прямо под фигуркой женщины с длинными волосами.
Как она могла быть такой тупицей?
Рисунок был гениальным приемом, он помогал Малону не забывать мать - на подсознательном уровне. Она оставила сыну секретный код, зашитый в два простых слова и записанные сказки Гути.
Твой ангел.
Анжелика.
Теперь Марианна понимала, почему был изменен голос.
Ее провели. Как девчонку!
Утопиться, что ли? Не выйдет, дорогая, глубины не хватит, а вот шею можешь сломать! Бурден стоял уронив руки и ждал приказаний. Наверное, мог бы простоять так до полной воды…
Марианна вышла из ступора и кивком велела подчиненному выловить телефон, в котором все еще надрывался Маруэтт.
Надо же, ничего с ним не делается…