Странно, подумал Ярнебринг, возвращаясь к телефону, если бы у меня был письменный стол, я бы хранил в верхнем ящике всякие нужные мелочи. Почему у Эрикссона там ничего нет?
- Нашел, - доложил он в трубку.
- Замечательно! - обрадовался Бекстрём. - Приходи прямо сейчас, пойдем посмотрим, что у него там, в Торговом банке.
Хольт решила остаться.
- Поезжай, а я займусь книгами, - сказала она, и Ярнебринг вряд ли смог бы объяснить, почему он почувствовал нечто вроде разочарования, когда в одиночестве сел в служебную машину и повернул ключ зажигания.
Бекстрём был в на редкость приподнятом настроении. Оказывается, утром поступил интересный сигнал.
- Терпеть не могу, когда чего-то не знаю, - заявил он. - Ты помнишь, у нас остались пустыми три часа - между двенадцатью и пятнадцатью, в двенадцать Эрикссон ушел с конференции, а в пятнадцать вернулся на работу.
- Что-то такое помню, - сказал Ярнебринг. - Если ты не забыл, этим занималась Хольт.
- Да-да, - отмахнулся Бекстрём. Его нелегко было сбить с мысли. - Теперь все ясно. У него банковская ячейка в отделении Торгового банка на Карлавеген, как раз на полпути от ЦСУ В полвторого в четверг он там объявился и спустился в хранилище, где просматривал содержимое своей банковской ячейки до двух сорока пяти, то есть час с четвертью. Позвонила девушка из банка. Она прочитала в каком-то таблоиде, что его убили. Думаю, будет интересно.
Через час они уже стояли в хранилище Торгового банка под наблюдением корректного банковского клерка и ждали, пока молодая кассирша откроет ячейку двумя ключами - тем, который хранится в банке, и тем, что принесли они. Она возилась довольно долго и наконец вытащила на свет божий банковский сейф - довольно большой.
- Прошу меня извинить, - решительно сказал Бекстрём, натягивая резиновые перчатки, - мне бы хотелось взглянуть первому.
Ну и клоун, подумал Ярнебринг. Сейф был пуст. В нем ровным счетом ничего не было, даже пыли.
- Черт! - жалобно выругался Бекстрём, когда они уже ехали назад на Кунгсхольмен. - Он, должно быть, все оттуда забрал.
Поздравляю, мысленно усмехнулся Ярнебринг. Вот теперь я не сомневаюсь, что снова имею дело с добрым старым Бекстрёмом.
- Вполне может быть, - сказал он серьезно. - Особенно если вспомнить, что сейф пуст.
- Час с четвертью! За час с четвертью можно весь банк опустошить, не только этот ящик. А через пять часов какой-то сукин сын его кончает… - размышлял вслух Бекстрём.
Никогда не доверяй случайным совпадениям, случайность всегда подозрительна, подумал Ярнебринг, но, чтобы не усложнять мыслительный процесс для этого жирного болвана, выразился по-другому:
- Если учесть, что последний раз он был в банке месяц назад, несомненно, совпадение в высшей степени странное.
- А откуда ты знаешь? - подозрительно спросил Бекстрём.
- Спросил у клерка, - ответил Ярнебринг, а про себя добавил: пока ты строил глазки этой маленькой кассирше.
Он довез Бекстрёма до Кунгсхольмена, поставил машину в гараж, заглянул в следственный отдел - нет ли новостей? Новостей не было. У него свирепо сосало под ложечкой, поэтому он, не мудрствуя, заскочил в ресторан управления и наконец-то пообедал.
В ресторане он встретил пару старинных знакомых, они теперь работали в государственной комиссии по убийствам. Они разговорились, пошли вместе пить кофе, и, когда он вернулся на Родмансгатан, было уже совсем темно.
- Как с книжками? - спросил он, переступая порог квартиры Эрикссона.
- Хорошо, что ты пришел. Я только что закончила.
Ни хрена себе, подумал Ярнебринг, но вслух, разумеется, не сказал.
- Быстро работаешь. Нашла что-нибудь интересное?
- Не знаю, интересное или нет, но кое-что мне показалось необычным. Что у тебя?
- У меня? - с нажимом произнес он. - Потом расскажу. Давай, выкладывай свои открытия.
- Начну с начала, - сказала она. - Боюсь, тебе покажется странным…
Давай-давай, подумал он. Чтобы тебе не сомневаться, дошло ли до дядюшки Бу или не дошло.
- Слушаю, - отозвался Ярнебринг.
Она перелистала все книги, чтобы посмотреть, нет ли там заметок или вложенных листков. Вообще говоря, стандартная библиотека состоятельного шведа, такую можно найти чуть ли не в любом приличном доме. Собрания сочинений - все известные шведские писатели, классики - Достоевский, Бальзак, Пруст, Музиль, Манн, Хемингуэй и другие, кроме этого - нашумевшие современные писатели, и шведские, и иностранцы, много книг по истории - главным образом биографии знаменитых людей, энциклопедии и словари. Все в соответствии с характером Эрикссона и его вкусами. Книги, естественно, в алфавитном порядке - по фамилиям авторов.
- И что же тебе показалось необычным?
- Вот это. - Она кивнула на стопку книг, штук двадцать, лежавших на журнальном столике.
Бекстрём был не из тех, кого мог бы надолго выбить из колеи пустой лотерейный билет в банковском хранилище. Добравшись до своего стола, он первым делом убедился, что разработка намеченной им версии идет полным ходом.
Поскольку фикусы из ведомства омбудсмена уничтожили отменную картотеку гомосексуалистов, он за неимением лучшего попросил Гунсан пошарить по базам данных: не фигурирует ли Эрикссон в судебных архивах? Коллега Дуболом получил задание поговорить с сотрудниками, занимавшимися ограблениями, сотрудники из группы по наблюдению за ресторанным бизнесом должны были выяснить, не всплывало ли имя Эрикссона в каких-либо эпизодах, связанных с сексуальными отклонениями. Наконец-то он нашел применение трем молодым кретинам из полиции правопорядка: они были посланы в забегаловки и клубы, где обычно встречались гомосексуалисты. Результаты оказались, мягко говоря, скромными.
Если даже Эрикссон и подвергся за последние годы какому-либо нападению, он об этом не заявил.
Гунсан сообщила, что в базе истцов его фамилии нет.
Скоро в полиции останутся одни бабы, подумал Бекстрём. Куда мы идем?
Дуболом тоже вернулся ни с чем, да Бекстрём и не рассчитывал на успех.
Таких, как Эрикссон, и надо убивать, подумал Бекстрём.
Три недоноска из полиции правопорядка кое-что накопали. В одном клубе на Свеавеген один из посетителей, как ему показалось, узнал Эрикссона по фотографии. Он же назвал место, куда, по его мнению, Эрикссон ходил довольно часто.
- Он напомнил ему одного гомика в коже, которого он видел летом, - доложил самый молодой из них. - Такие тусуются в клубе "СМ" на Волльмар-Укскулльсгатан в Сёдере. Это клуб для тех, кто любит… ну, пожестче, - пояснил он.
Чертовы кретины, подумал Бекстрём, имея в виду не тех, кто любит пожестче, а тех, кто сидел напротив него.
- Я займусь этим сам, - буркнул он. - Напишите адрес.
Все эти книги были с автографами шведских писателей. И те, кому автографы предназначались, тоже были шведами, если судить по именам. Кроме романов были еще пара биографий известных шведов, одна книга по истории и две научные.
- Может быть, купил у букиниста? - вслух подумал Ярнебринг. - Есть же такие люди - собирают автографы.
- Я сначала тоже так подумала, - покачала головой Хольт. - Но кое-что не сходится.
- Что именно? - спросил Ярнебринг, не удержавшись от улыбки.
- Во-первых, все книги изданы между тысяча девятьсот шестьдесят четвертым и тысяча девятьсот семьдесят пятым годом, - ответила Хольт. - Во-вторых, эти книги никто не читал, даже не листал, разве одну или две. А в-третьих… Я, конечно, не библиофил, но они все такие разные, эти книги… Мне кажется, коллекционеры собирают более… однородные объекты, что ли…
- Понятия не имею, - сказал Ярнебринг.
- Как и я. Я бы хотела захватить их на работу и поразмышлять немного.
Какое все это имеет отношение к делу? - подумал Ярнебринг. Чересчур уж замысловато…
- Хорошо, - согласился он. - Положи это барахло в мешок и давай закругляться на сегодня. Завтра продолжим.
Когда Ярнебринг открыл дверь уютной квартирки своей будущей жены, оказалось, что ее нет дома, так что ему пришлось ужинать в одиночестве. Ничего необычного в этом не было: его любимая ушла на ночное дежурство, но перед уходом приготовила еду. На кухне в духовке стояла огнеупорная миска со всякими вкусностями, а на столе лежала любовно написанная инструкция, как с ними поступать.
Поев, он уселся в кресло перед телевизором посмотреть спортивные новости, но сосредоточиться не мог: из головы никак не шел Эрикссон.
Странная фигура, думал Ярнебринг. Чем он, собственно, занимался? Тут он невольно вспомнил своего лучшего друга, обер-интенданта полиции Ларса Мартина Юханссона. Надо ему позвонить, решил он. Они не виделись целый месяц, и за это время накопилось много тем для разговоров.
Но дома у Юханссона никто не брал трубку, а автоответчика у него, очевидно, не было. Завтра позвоню ему на работу, решил Ярнебринг. Интересно, работает ли он еще на Министерство юстиции? Последний раз Ларс Мартин рассказывал, что занимается сейчас каким-то срочным расследованием по их поручению.
Собираясь на охоту на гомосексуалистов, Бекстрём подумал, не взять ли на всякий случай служебный пистолет, но тут же отказался от этой мысли. Это было бы глупо, потому что потом он собирался зайти в какой-нибудь кабачок выпить пару кружек пильзнера и посмотреть, не попадется ли подходящая телка. Этих гомиков он прижмет, если что, одной левой, подумал Бекстрём. Поиграв жирными плечами, он натянул на себя широкий плащ и сунул в карман фотографию Эрикссона.
Разумеется, Бекстрём взял такси: шло следствие по делу об убийстве, и он набрал столько купонов, что хватит на все и еще останется. Из следственно-технических соображений он попросил водителя остановиться чуть поодаль, чтобы можно было подойти к клубу как можно более незаметно - какой нормальный человек заказывает такси, чтобы ехать в гей-клуб?
Вход был с улицы, окна закрыты, и свет внутри не горел. Однако Бекстрёма было не так легко обмануть. Он несколько раз настойчиво позвонил, и дверь отворилась. Перед ним стоял здоровенный, коротко стриженный парень во фланелевой рубашке и потертых синих джинсах. Дать ему шляпу и лошадь, подумал Бекстрём, - вылитая реклама "Мальборо". Должно быть, техник-смотритель или что-нибудь в этом роде.
- Закрыто, - сказал здоровяк, хмуро уставившись на Бекстрёма.
- Я из полиции, и мне наплевать, закрыто у вас или открыто, - резко сказал Бекстрём и ответил этому типу не менее суровым взглядом.
Очевидно, этого разъяснения было достаточно, потому что тип явно проявил интерес. С преувеличенной вежливостью он распахнул перед Бекстрёмом дверь.
- Заходите, - сказал он, - буду рад принести пользу.
Что-то тут не так, подумал Бекстрём.
Ну и местечко, поежился он, оглядывая полутемный зал. Какая-то камера пыток. Что стало со страной, в которой мы живем? С потолка свисают крюки, цепи и наручники, на стенах развешано несметное количество плеток и еще какой-то дряни, назначения которой он не знал и не хотел знать. Все это давно пора запретить, нервно подумал Бекстрём.
Тип уселся на какой-то странный стул, напоминающий королевский трон, и кивком указал Бекстрёму на табуретку у своих ног. Определенно, все это очень странно.
- Садитесь, - сказал тип и еще раз показал на табуретку.
- Я уже сказал, что я из полиции, - повторил Бекстрём. - И вы могли бы мне кое в чем помочь.
За кого он меня принимает, сукин сын?
- Я помогал многим полицейским, - весело сказал тип.
Он, наверное, обычный осведомитель, мелькнула у Бекстрёма мысль. Неоценимая штука - иметь глаза и уши в таком месте. Хотя… все равно что-то не так.
- Знаете ли вы этого человека? - Бекстрём показал фотографию Эрикссона.
Здоровяк внимательно рассматривал снимок. Даже перевернул и поглядел с обратной стороны. Покачал головой и вернул фото.
- Не мой типаж, - произнес он. - С такими тощими бедолагами очень сложно работать. Он выглядит, как сверчок Бенджамин.
- Значит, он вам незнаком…
О, черт! - подумал он и покосился на дверь за спиной. Все это нравилось ему все меньше и меньше.
- Нет, - сказал детина, с вожделением глядя на Бекстрёма, - но я бы с удовольствием поработал…
- Значит, так! - крикнул Бекстрём и поднял руку, словно защищаясь от возможного нападения. - Все успокоились! Все успокоились! Нервничать ни к чему!
- Я и не нервничаю, - ухмыльнулся здоровяк, - это дорогуша комиссар нервничает…
- Ну и местечко! - облегченно выдохнул Бекстрём, вырвавшись на улицу.
И как раз в этот момент, когда он пытался отдышаться после пережитого потрясения, он увидел идущего по направлению к нему этого поганца Ларса Мартина Юханссона под ручку с какой-то чернявой дамой. Он-то что здесь делает? Если он идет сюда… Но в такие места не ходят с девушками.
Юханссон остановился и уставился на него. Неизвестно почему Бекстрём вспомнил прозвище Юханссона - Мясник из Одалена. Лучше не высовываться, подумал он.
- Добрый вечер, Бекстрём, - приветствовал его Юханссон ухмыляясь. - Решил исследовать неизвестные стороны своей личности? - Он с намеком кивнул на дверь за спиной Бекстрёма.
Бекстрём нашелся мгновенно, как и следует такому профессионалу, как он:
- Следствие по убийству. Мы расследуем гей-убийство. - Он значительно выставил подбородок и несколько раз кивнул, чтобы придать своим словам больший вес.
- Да, я что-то видел в газетах, - сказал Юханссон небрежно. - Береги себя, Бекстрём.
Сукин сын кивнул и двинулся дальше со своей девкой, которая в довершение ко всему, отойдя на несколько шагов, оскорбительно захихикала. Юханссон что-то ей сказал, но что именно, Бекстрём не расслышал.
Сукин сын! - мысленно произнес Бекстрём с выражением, поймал такси и поехал в ресторан.
10
Среда, 6 декабря 1989 года
В кабинете Эрикссона было огромное количество бумаг. Аккуратно подшитые в папки с маленькими этикетками на корешках, они были расставлены в строго хронологическом порядке. Что касается его биржевой деятельности, то она была отражена в двух десятках папок, занимающих целых две полки. Папка за папкой, расчеты, выписки из счетов в брокерской фирме его друга Тишлера. Судя по количеству документов, в последние годы Эрикссон произвел сотни крупных и мелких биржевых операций и почти всегда оставался в выигрыше. Многие, даже крупные, сделки заняли не больше одного дня.
- Наш парень прямо какой-то финансовый гений, - заключил Ярнебринг, - покупает акции на сотни тысяч, даже на миллион, в тот же день продает и ложится спать богаче на несколько тысяч. К разговору о риске…
- Мы, по-видимому, его недооценили, - улыбнулась Хольт. - Биржевой тореадор.
- У меня есть приятель, работает в отделе экономических преступлений… - задумчиво произнес Ярнебринг.
- Вот и позвони ему, пусть придет прямо сюда.
- Блестящая мысль, Хольт! И тебе не придется мешками таскать эту муру на службу!
Его знакомый, к счастью, оказался не сильно загружен: он работал над одним налоговым делом уже семь лет, так что днем больше, днем меньше - разницы нет. Прокурорша не стала бы возражать, но он предпочел вообще ничего ей не говорить. Уже через час он сидел за кухонным столом в квартире Эрикссона и листал папки. Хольт занялась кофе, а Ярнебринг продолжал обшаривать кабинет.
- Кофе готов, - сказала Хольт, и в тот же момент детектив из отдела экономических преступлений захлопнул последнюю папку.
- Думаю, здесь можно курить, - сказал он, показывая на стоящую на столе хрустальную пепельницу.
- Рассказывай. - Ярнебринг поощрительно кивнул и отхлебнул свежий кофе. - И кури на здоровье. Покойник вряд ли будет возражать, а коллега Хольт сама с сигаретами на дружеской ноге.
- Умираю от любопытства. Нет, спасибо, я бросила, - улыбнулась она, когда коллега из экономического отдела протянул ей пачку сигарет.
Детективу, работающему в отделе экономических преступлений, все было ясно как дважды два: обычный человек, вроде Эрикссона, не может заработать на коротких биржевых сделках - это теоретически неосуществимо.
- Это нулевая игра, - объяснил он и задумчиво затянулся. - Ты можешь сорвать куш, бывает, что даже несколько раз подряд, но рано или поздно обязательно проиграешь, так что со временем в лучшем случае останешься в нулях…
- А если он хорошо информирован? - возразила Хольт. - Тогда он может…
- По-моему, ты сказал, что он работал в Центральном статистическом управлении, - прервал ее экономист, обращаясь к Ярнебрингу. - Забудь. Для тех, кто играет на бирже, там нет ничего интересного.
- Нет, мы имели в виду не то. Его лучший друг - владелец этой самой брокерской фирмы, через которую он пропускал все свои сделки.
- А почему сразу не сказали? - вздохнул экономист. - Тогда бы мы все решили по телефону.
- Слушаю с все возрастающим вниманием, - улыбнулся Ярнебринг.
- Если ты брокер, эта деятельность - как механическое пианино. Ты покупаешь пакет акций, если цена растет, ты продаешь их и зарабатываешь деньги, и все тип-топ. Если цена падает, ты сплавляешь их кому-то из твоих клиентов, кто оставил заказ, чем, вообще говоря, оказываешь ему плохую услугу. А если дело совсем плохо, всегда есть какой-нибудь фонд или управление, где ты рулишь, и там это все легко закопать. В любом случае у тебя на все готов ответ, а биржа за один день может повернуть - ой как!
- Все равно не понимаю, - призналась Хольт. - Ну, скажем…
- Я приведу пример, - перебил ее экономист. - Допустим, ты мой клиент, а я твой брокер. - Он показал пальцем сначала на Хольт, а потом на себя, чтобы не осталось никаких сомнений. - Утром, еще до открытия биржи, ты мне позвонила и выразила желание купить тысячу акций по цене не больше ста крон за штуку. Ну, например, компании "Муттер и сын" - известные шведские заводы. - Он слегка улыбнулся.
- Ясное дело, - подхватила Хольт. - Я так и делаю каждое утро. Только я пользуюсь услугами Нордбанка, туда мне переводят зарплату. Десять тысяч в месяц после вычетов.
- Чтобы мне много не возиться… - продолжил экономист. - Есть, конечно, множество комбинаций, но, чтобы, как сказано, не возиться, я просматриваю распоряжения на продажу от других клиентов, они уже лежат у меня на столе. И вот, представь себе, я нахожу клиента, который хочет продать акции "Муттер и сын" по цене не меньше девяносто крон за штуку. Ну так вот. Если не усложнять, я уже заработал пять тысяч. Он продает по девяносто, ты хочешь купить по сто. Я получаю разницу, которая после вычета налогов и прочего дает пять тысяч.
- Я бы съел пирог сам, - оскалился Ярнебринг. - Зачем делиться с каким-то Эрикссоном?
- Они так и поступают! - театрально воскликнул экономист. - За исключением редких случаев, когда, скажем, хотят помочь приятелю. И помогают при этом и самим себе.
- Что ты имеешь в виду? - удивилась Хольт. - Что значит "помогают самим себе"?