Я взглянул на Мишку, а он на меня. А потом он запустил руку в карман куртки и как-то буднично достал оттуда черный мобильный телефон, предмет гордости бандюганов и прочих хозяев нашей так себе придуманной жизни: до этого он никогда нам его не показывал. Костик и девчонки смотрели на это чудо, расширив глаза. Телефон был складной, с короткой торчащей антенной. Он нажал на нем только одну кнопку. Подождал. Затем, приложив трубку к уху, произнес:
- Папа. Нас арестовали. Везут в местный отдел. Поселок Приветное. Да. Поскорее.
Сержант заматерился, тормознул, оглянулся, но было поздно. Мишка уже спрятал трубку и выглядел теперь обессиленным и усталым, как будто и последняя его жизнь уже подходила к концу: game over. В какой это игре, Костик рассказывал, можно было звать на помощь волшебника? Не помню. Тоже какой-то дурацкий квест.
- Ох…еть, у этих мобила, - докладывал сержант по рации. - Вызвали отца своего. Чего? Чего? А, все, понял.
И обернулся к нам:
- Мобилу - сюда. С отцом - так и быть, поговорим. Ежели ему будет что сказать. Такое дано указание.
Мишка передал ему телефон. Сержант, не забывая крутить баранку, принялся его рассматривать. "Моторола, епт, - бормотал он. - По цене мотороллера".
- Была дороже, - равнодушно сказал Мишка. Девки синхронно вздохнули. Даже Шериф поднял брови удивленно.
Мы подъехали к деревянному дому, выкрашенному казенной зеленой краской. "Отделение", - понял я. Из "уазика" к нам вернулся лейтенант. Он был рассержен.
- Значит, папу привлекли? Как девушек наших трахать да руки распускать, это сами, а как чуть что - так папа?
- Мой папа - адвокат, - проговорил Мишка. - Он имеет право.
- Право, лево, - слегка поскучнел милиционер. - Ладно. Ждем папу. Считайте, вам свезло. В КПЗ как раз… полы моют. Поэтому сидеть здесь.
- И нам тоже? - спросила Ирка.
- И ты сиди. Ты - наш вещдок, поняла? - лейтенант ухмыльнулся. - Разберемся, к мамке пойдешь. Я вот ей сообщу.
- Да и сообщай, - огрызнулась Ирка. - Она все равно третий день бухает.
- Во! Никак денег где нашла? Вот и поинтересуемся, - обрадовался лейтенант. И ушел в дом, оставив нас под началом сержанта и еще какого-то бомжеватого рядового. Господин Джавадов злобно покосился на нас, что-то проворчал и тоже скрылся в милицейской избе.
Прошел час, на протяжении которого мы обменивались ничего не значащими фразами, а Мишка и вовсе молчал, как чужой. А когда час прошел, вдалеке показался серебряный лексус и вторая машина, черный мерседес, похожий на большую галошу. Они бесшумно подъехали и остановились. Из мерседеса вышел Борис Николаевич (прямо с работы, на деловой тачке, - понял я), а из внедорожника - еще пара людей в костюмах. Одним был охранник Денис, который успел подмигнуть нам.
Милиционеры стояли поодаль, как будто их это не касается. Видно, ждали распоряжений. Борис Николаевич рванул дверцу и заглянул внутрь нашего автобуса. То, что он увидел, его не вдохновило. Окинув беглым взором девок, он внимательно посмотрел на сына.
- Я только пиво в магазине взял, - виновато проговорил тот. - Ну, и еще… вот…
Островский-старший, похоже, всё сразу раскусил. Он повернулся к девицам.
- Это очень плохо - шантажировать мальчиков, - сказал он им. - Вас разве этому не учили? А ведь всё легко проверить. Одна небольшая экспертиза… Принудительная…
Конечно, адвокат брал на понт. Но девчонки испугались.
- Да ничего не было… То есть, не было изнасилования…
- А что было? - полюбопытствовал Борис.
- Ну, это… любовь…
- Не бросайтесь такими словами, - строго сказал адвокат. - Это вам не мексиканский сериал…
- Да это, Борис Николаевич, местные телки, подружки, блин, - проговорил ему на ухо подошедший Денис. - Их тут все… знают. Ничего, никто не жаловался.
- И сам проверял? - захохотал Борис.
Он еще раз оценивающе посмотрел на сына.
- Так. Любовь. А что это еще за пиво из магазина?
- ИЧП Джавадов, - сказал Шериф. - Его я ударил.
- Зачем?
- Он Мишке по спине вломил, тот чуть не упал, - досказал я эту историю. - Я еще подумал, это ему вредно. Для его глаз. А Шериф…
- Вот оно что, - протянул Борис. - И всё же: зачем мой сын, который плохо видит, пошел в лавочку и украл пиво? И как он это сделал? На ощупь?
- Прости, папа, - сказал Мишка. - Я идиот.
- Ты действительно идиот. Но вменяемый, а для суда это большая разница… А вот мальчики…
- Папа, ты же можешь… решить этот вопрос? Я прошу тебя.
- А вот мальчики попали в историю из-за тебя, - закончил Борис. - Ты это хоть понимаешь?
- Понимаю, папа. Сделай что-нибудь.
Борис Николаевич положил руку мне на плечо:
- Да, Петр. Вы все-таки развлекли моего малыша. Это же вы подумайте: любовь… девочки… После всего того… Да. Ждите меня здесь.
И он ушел в дом.
- Миша, - сказала Ира. - А ты что… Слепой?
- Я буду слепым, - холодно ответил Мишка. - Но пока что я тебя вижу.
- Прости меня.
- Иди домой. Game over, поняла?
И вы знаете, Ирка с Наташкой действительно встали и вышли из автобуса. Они долго стояли рядом, перешептываясь о чем-то. Макс старался не смотреть в их сторону. Потом все-таки выглянул и позвал:
- Наташка!
Она приблизилась.
- Зачем вы нас подставили?
- Я не хотела, - пробормотала Наташка. - Но они же нас тут всех…
- А если бы я сел из-за тебя? На взрослую зону? Ты представляешь себе?
- Да у нас полпоселка сидело, - ответила Наташка устало. - Вы городские. Вы ничего не понимаете. Вы же мальчишки еще. А у нас тут…
Она не договорила, повернулась и пошла прочь. Ирка тоже. Никто их не остановил.
Макс долго молчал. Потом взял сигарету, закурил.
- Приветное, - сказал он. - Ну, и привет.
Борис Николаевич вернулся через пятнадцать минут. Он тонко улыбался. Вошел в автобус и сел, отдуваясь.
- Вы свободны… Насколько это возможно в наших условиях… Пришлось надавить, напомнить о некоторых общеизвестных вещах. О либеральных ценностях…
Мы пожали ему руку. Но он продолжал:
- Михаил, а твои приключения кончились. Это мое условие. Попрощайся с ребятами. Да, кстати…
Он протянул сыну его черный мобильник. Мишка привстал, держась за спинку сиденья.
- Но, папа. Я все понимаю, я виноват, но…
- No way, - сказал Борис Николаевич почему-то по-английски. - Это не называется "виноват". И тебе не надо отвечать. Ты просто вернешься домой и снова станешь ездить на процедуры… А осенью ляжешь на операцию. Только и всего.
- Мы хотели съездить туда и обратно, - упавшим голосом проговорил Мишка.
- Твои друзья вернутся. И приедут к тебе в гости. Если смогут… Кстати, Раевский… вы ничего не хотели мне сказать?
- Ничего, - удивился я. - Кроме того, что… спасибо вам за все.
- Я не об этом. Я вспомнил, при каких обстоятельствах слышал вашу фамилию. Так-таки ничего не хотите сказать? Или попросить?
- Да пожалуй, что и нет, - ответил я.
- Как это у вас: ну как бы нет? Ну как бы да? Избавляйтесь от слов-паразитов, да и от мыслей тоже, - посоветовал Борис Николаевич. Затем вытащил из бумажника свою визитку и дал мне:
- Может быть, когда-нибудь пригодится. Вот здесь мобильник.
- Запиши и мой, - сказал Мишка.
Макс обнял его, Шериф хлопнул по плечу, Костик просто посмотрел с грустью. Мишка выгрузил из автобуса велосипед. Он стоял, держась за руль своего "кэннондейла", как тогда, в первый раз - такой же одинокий и беззащитный, хотя за его спиной нетерпеливо переминались двое здоровенных лбов-охранников. Лейтенант выглянул на крыльцо, посмотрел, сплюнул и скрылся снова. Отец подошел к сыну, что-то прошептал, и Мишка кивнул. А потом сказал:
- Макс, ты хорошие песни пишешь.
- Так это… - смутился Макс. - Забились ведь. Я вернусь, группу будем собирать. Купим компьютер, грув-бокс…
- Грув-бокс? - переспросил Борис Николаевич. - А это громко?
- Да в том-то и дело, что негромко… - начал Макс. Но умолк, осознав важность момента. Мишка глядел на него и как будто слабо улыбался. Охранник забрал велосипед и пошел к джипу.
- Мой сын, ты уже совсем сдурел, - произнес Борис Николаевич. - Ну-ка пошли, пока я не разрыдался сам. Юноши, не забывайте наш адрес. И еще о контрацепции. Это я вам как отец говорю…
- А мы не забывали, - сказал Макс.
И адвокат показал ему кулак.
Эпизод26. Когда мерседес увез домой нашего нового друга, а лексус - его велосипед, Макс вернулся на свое место, посидел, помолчал и вдруг достал из кармана двести долларов:
- Мишка мне сейчас отдал, - сказал он. - Типа за проезд. Сказал: вам нужнее будет.
Я поглядел на него в зеркало и кивнул. Это действительно было очень кстати. Отец прислал денег на одного. Откуда ему было знать, что на дело выехала целая опергруппа.
Макс еще помедлил и протянул деньги мне.
- Держи, Пит. Хоть ты и был против.
- А ты бы взял его в долю, Пит? - спросил Костик.
- Взял бы, - я смотрел прямо на дорогу. - А потом ты бы, Костик, первый на меня обиделся. Деньги - такая сволочная штука…
- Просто вот что, Пит, - заговорил Макс, схватившись за спинку моего сиденья. - Надо сделать так. Когда мы деньги найдем, мы свою долю особо делить не будем. Мы возьмем понемногу, кому сколько нужно, а остальное вложим куда-нибудь… Ну там, в одно общее дело… Так будет справедливо.
- А потом все вместе пролетим, да? - спросил Шериф.
- Почему сразу пролетим. Подсчитаем сперва, чего как.
- А как же компьютерная студия, Макс? - поинтересовался я, запрятав свою иронию так глубоко, как только сумел.
- Студия не окупится, - серьезно сказал Макс. - Я изучал вопрос. А деньги, они твои, Пит.
Я оценил его слова. Но не нашелся, что ответить. Почему-то я был уверен, что наше путешествие окончится совсем не так, как мы думаем. Я старался не думать о будущем, пока в жизни хватало настоящего.
Вскоре село Приветное осталось позади, вместе со своей милицией, с местной шпаной, одетой с колхозным шиком, алкоголиками и вялыми старухами на улицах. Останавливаться там мы не пожелали ни на минуту. Жители проводили наш автобус глазами и вычеркнули из своей жизни. Да что там мы: если бы хоть сам Чубайс проехал мимо на своем бронированном "бмв", они поленились бы даже подобрать с обочины подходящий камень.
Я ошибался. Никакие не радушные люди здесь жили. Скорее просто душные. Именно так, с пробелом.
Шел дождь. Ирка сидела на скамейке у автобусной остановки, накинув на голову дешевую куртку-ветровку. Она промокла насквозь.
Проехав метров сто, я решился. Затормозил. Врубил заднего. Макс и Костик, задремавшие было под утомительный шум дождя, поглядели на меня с недоумением. Шериф загадочно усмехнулся.
Ирка подняла голову. Попыталась пригладить темные от дождя волосы. У нее были тонкие пальцы с небрежно накрашенными ногтями. И свежий синяк под глазом. Но она не плакала. Мне показалось.
Шоссе было пустынным. Никакого автобуса не было и в помине.
Я дотянулся до ручки и открыл переднюю дверцу.
- Тебе куда? - спросил я.
- Я хотела к тетке уехать, - сказала Ирка, забираясь внутрь. - Не хочу дома оставаться.
- Кто тебя так?
- Так… Козел один.
- Этот мент, что ли?
- Он вообще озабоченный какой-то, - пожаловалась Ирка сквозь зубы. - К матери пришел, посидел-посидел, а потом…
Я кивнул.
- А что мать-то смотрит?
- Да эта сука только рада. Она же вечно под статьей ходит. За воровство, за самогонку. А так он ее не трогает.
- Как это - так?
Ирка не ответила. Оглянулась, неловко прикрыв синяк ладонью.
- А Мишка где? - спросила она.
- Домой поехал.
- Есть хочешь? - спросил Макс с заднего сиденья. - На, колбасы поешь. Уже нарезанная.
Несколько минут Ирка с плохо скрытой жадностью жевала колбасу. Я же глядел на дорогу. Вокруг тянулась холмистая равнина. На пригорках зеленели березки. С раскисших полей тянуло русским духом. Всё это казалось до странности знакомым и близким, и уже невозможно было представить, что люди могут жить иначе.
- Тетке твоей сколько лет? - спросил я у Ирки.
- Тридцать восемь, - отвечала она с полным ртом. - Она мне не родная тетка, а двоюродная. Не работает нигде. Пособие на детей получает.
- Ну и чего ты к ней едешь тогда?
- Так…
Я не стал уточнять. Дворники сгребали воду с ветрового стекла и со стуком возвращались на свое место. Чтобы не запотевали окна, я включил обогрев. Двигатель мирно постукивал, сзади под полом привычно выл редуктор. Меня начало клонить в сон, и я понял, что после ночи в Мишкиной сауне нам просто необходимо нормально выспаться.
- Ирка, а у твоей тетки места много? - спросил я. - У нее можно до завтра перекантоваться?
- Вчетвером? - усмехнулась она. - Ты серьезно?
- Я денег дам, - уточнил я.
- На чердаке можно спать, - сказала она. - Внизу ты и сам не захочешь.
- Нормально на чердаке, - откликнулся сзади Макс. - Там хоть ноги вытянуть можно.
- Только денег ей не надо, - добавила Ирка. - Пропьет. Купим лучше детишкам пожрать чего-нибудь.
Я умилился. А после призадумался.
Вскоре мы были на месте. Название этого поселка не запечатлелось в моей памяти, а может, люди просто постыдились дать ему имя. Был там какой-то длинный бетонный ангар с просевшей крышей, кирпичный трехэтажный дом казенного вида и несколько деревянных избушек, окруженных огородами - а больше и ничего. "Это называлось совхозом, - подумал я. - Совковым хозяйством. Вон там, наверно, был свиноконвейер. Свинки сняты с производства, а люди-то остались".
Дождь продолжал лить. Съехав с дороги, я едва не посадил наш крейсер на мель. Пробуксовав с полминуты в жирной грязи, мы подплыли к крайней избе. Тут и жила Иркина тетка.
Ирка осторожно поднялась на крыльцо, постучалась. Я заметил, что она немного нервничает. Дверь отворилась, и на порог вышла простоволосая баба в застиранном домашнем халате, похоже, навеселе. За халат ее цеплялась девчонка лет пяти. Тетка перекинулась парой слов с племянницей, ухмыльнулась, потом с пьяным изумлением поглядела на наш автобус.
Я вышел и захлопнул дверцу.
- Здравствуйте, - сказал я вежливо.
- Здорово, коль не шутишь, - ухмыльнулась баба. "Здравствуйте", - старательно выговорил ребенок.
- Это Петр, - представила меня Ирка. - Нинка, отойди. Мы в дом пройдем. Чего на дожде-то стоять.
Нинкой оказалась девочка. Она сунула грязный палец в рот и исчезла.
- А чего в доме? - поинтересовалась тетка. - В доме ничего. Или у вас что-то с собой есть?
- Понял, - развязно подмигнул я, сделав над собой определенное усилие. - Щас будет. Сельпо где тут?
"Наверно, так нужно себя вести с деревенскими?" - решил я.
- Магазин за углом, - величественно указала тетка. - Рекомендую взять портвейну. Или "Изабеллы". Даже предпочтительнее - "Изабеллы".
Я широко раскрыл глаза и оглянулся на Ирку.
- Наша Клавка городская, - рассказывала она, пока мы вместе с парнями шли к магазину. - В институте училась. Она всегда так говорит, когда подопьет.
- Клавка, - усмехнулся Костик. - Клавка - это клавиатура.
- Чего? - не поняла Ирка.
- От компьютера, - пояснил Костик. - Буквы набирать.
- А-а, - протянула Ирка. - Компьютер. Понятно.
- А чего это ее из города сюда занесло? - спросил я.
- В совхоз распределили. Зоотехником или кем-то. А она, дурища, и осталась. Замуж выскочила. Лет пятнадцать назад.
- А муж-то где?
- Муж-то? - Ирка зло рассмеялась. - А он почти и не заходит. Он, как третьего заделал, к молодой сбежал. У нас тут, чтоб вы знали, с мужиками совсем х…ево.
- А без мужиков-то еще… хуже, - заржал Макс, но сразу умолк.
Мы долго шлепали по грязи, обходя лужи, и наконец ввалились в магазин. Это был низенький кирпичный домишко с окнами, защищенными толстой сварной решеткой. "От алкашей", - понял я. В лавке воняло керосином, хлебом и рыбой. Три эти запаха не смешивались и били в нос попеременно, как бы на разных уровнях. У рыбного прилавка дремал кот; в дальнем углу стояли косы, вилы, корыта из оцинковки и много других удивительных вещей. Я толкнул локтем Костика. Он только языком щелкнул.
- Не хватает игр для playstation, - сказал он.
Ирка оглянулась на него, но ничего не сказала.
За продавца был какой-то мужик нерусской внешности. Он тупо посмотрел на нас, на Ирку и отвернулся. Мы взяли крепленой "Изабеллы". Честно признаться, когда-то мы с Максом пробовали такую Изабеллу и остались довольны. Костик повертел головой и попросил себе пива. Ирка оказалась хозяйственнее: она, не глядя на продавца, набрала каких-то продуктов и даже конфет подешевле. Посмотрела на меня, и я полез в карман за деньгами.
Шериф поступил любопытнее всех. Он переглянулся с лавочником, о чем-то с ним поговорил на непонятном нам языке и помахал нам рукой: "идите". Мы подождали его за дверью, и через пару минут он вышел, таинственно улыбаясь.
- Есть шмаль, - объявил он.
И мы тронулись в обратный путь.
Жилище тети Клавы производило удручающее впечатление. Там воняло подсолнечным маслом. Девочка Нинка за руку таскала по полу младшего брата - тому было года два. Старшего сына не было дома. "Где-то шляется, опарыш, - так выразилась про него мамаша. - Может, и до утра не придет". В наиболее чистой комнате стояла кое-какая мебель и сломанный советский телевизор, накрытый сверху салфеткой. Ирка отнесла продукты на тесную кухню, и они с теткой принялись что-то готовить. Запахло жареным. Потом я услышал отчетливый хлопок: так отлетает пластиковая пробка от винной бутылки, если ее открывать тупым ножом. "Начинается", - подумал я.
- Ой, бл…дь, я-то думал - это у родителей на даче полный п…дец, - промолвил Макс, глядя в окно на убогий огород. - А тут вообще что-то необыкновенное.
- Даже радио нет, - сказал Костик.
- У нас тоже было бедно. Но не так, - оценил Шериф. - Пьют много?
- Так ведь везде пьют, - предположил я.
- А здесь - только пьют.
Сказав это, Шериф вытащил из кармана пачку беломора и занялся некими специальными приготовлениями.
- Мальчишки, садитесь жрать, пожалуйста, - пропела Клава чуть погодя. Она вошла в комнату, сжимая в одной руке бутылку, а в другой - кухонный нож, как разбойничья атаманша. - Пошли, пошли. У меня гости… Да все такие славные… а? Кому рассказать?
Дети получили одну миску на двоих, а нам досталось каждому по тарелке жареной картошки с колбасой. На столе стояли сразу три бутылки "Изабеллы". "Изабелла" пахла искусственной земляникой. Граненые стаканы наполнялись.
- Я говорю - на это государство, бл…дь, трудишься, трудишься… И чего? Что я с этого имею? - пьяная Клава уже забыла о городских манерах. Она закрывала лицо руками, мотала головой, указывала на Ирку: - Вот, смотрите. Девке семнадцать лет. А? Щас залетела - и пошло-поехало. Прощай, молодость. Гляди, Ирка! Двадцать лет просвистит - не заметишь! Не заметишь!
- А мне сейчас жить хочется, - нагло замечала Ирка, ковыряя вилкой в своей тарелке. - Особенно глядя на тебя.
- Что-о? Что ты мне говоришь?