Не стану тебя особо загружать. Скажу только, что мою фирму они получили. Но чистую. На счетах - ноль. Основную часть средств я обналичил через одну дружественную контору. С потерями, конечно, но тут уж выбирать не приходилось.
И вот мои расчудесные друзья стали искать деньги. Весь офис разнесли, подняли все документы, но не нашли ничего.
Между прочим, речь идет о довольно большой сумме. Это такой тяжелый чемоданчик. В самолет не возьмешь, через таможню не пронесешь. Поэтому я спрятал его так надежно, как только смог.
К несчастью, они что-то почуяли. Они уверены, что вернуться незаметно у меня не получится. Думают, я выжду момент, выйду на связь и скажу вам, где надо искать. Так что, я уверен, за вами следят. Причем очень многие".
Я вспомнил про ментов. И про вскрытые письма. Всё складывалось одно к одному, как бетонные блоки в невидимой стене, выстроенной вокруг нашего города.
"Поэтому надо вести себя очень осторожно. Но, если все пойдет как надо, ты сумеешь найти эти деньги. Это будет твой приз за сообразительность… И тогда уже от тебя будет зависеть, когда и как мы встретимся в следующий раз. И чем потом займемся.
Теперь о том, как нам действовать. Ты ведь можешь уехать, не возбудив ничьих подозрений? Скажем, как бы в лагерь. В южном направлении. Через Волгореченск. Пока это всё, что я могу тебе рассказать. Я не могу подставлять людей, которым доверяю, как тебе. Они мне не чужие. Поэтому надо сохранять полнейшую секретность. Напиши ответ, я каждый день смотрю почту. Как только ответишь, я расскажу тебе, как добраться до места и как отыскать тайник".
"Не хватает только карты острова", - подумал я. Неумело прокрутив текст вверх, я обнаружил внизу еще несколько строк:
"И еще просьба. Когда будешь писать ответ, дай мне знать, что ты - это ты. Ну, скажем, напиши о том, что знаем только мы двое… Ты же хитрый, у тебя все получится".
Дальше было еще немного о личном.
Впрочем, я уже начал понимать шифр: чтобы попытаться провернуть наше дело и прикрыть тылы, мать нужно было на время поселить в безопасном месте. Отец имел в виду один лечебный курорт недалеко от Петербурга. Там главным врачом был его приятель, Борис Аркадьевич Лившиц. Я помнил эти места с детства. Корпуса были построены прямо на берегу залива. Далеко в море уходила коса, на которой были расставлены скамеечки: отдыхающие могли прогуливаться и загорать. Я бы сдох там со скуки, но именно поэтому место подходило как нельзя лучше.
- Спасибо, Костик. Я прочитал. А как ответить? - спросил я. Костик показал, как. Я ненадолго задумался.
"Привет, папа. Мы с мамой тоже очень беспокоились за тебя. Чтоб ты знал: она по-прежнему работает бухгалтером в бывшем нашем магазине…
Я подумал и удалил эти слова.
Извини, что не сразу догадался насчет твоего квеста. Ты все так зашифровал, хорошо еще, что мне помогли друзья…
Тут я остановился. И удалил эту строчку тоже.
Насчет того, что за нами следят - похоже, ты прав. Но я обязательно что-нибудь придумаю. Напиши мне, куда ехать, я жду.
А вот тебе доказательство, что я - это я: помнишь, я с тобой ездил в Москву, и ты меня познакомил с исполнительным директором, с Владимиром? Я сидел в машине и ждал тебя. Так вот. После того, как ты вернулся, ты несколько минут не включал мотор. И молчал. А потом мы засели в "Четырех комнатах" и слушали какую-то питерскую группу, и первый раз вместе нажрались - я с тобой за компанию. Ночью, я помню, мы стояли у реки и смотрели на Кремль. Потом, когда мы поехали на квартиру спать, тебя остановил ДПС и снял 200 долларов. А меня стошнило прямо в машине. Но ты об этом узнал только утром".
Эпизод9. Не помню, что было потом. Кажется, после пары глотков наполеоновского бренди я только и думал, что о предстоящем приключении. И о деньгах. Даже вчерашние угрозы как-то подзабылись. Я чуть не разболтал все Костику сразу же, не отходя от компьютера - но удержался.
Конечно, ситуация бредовая, немыслимая, - думал я. Но бизнесмены с деньгами не шутят, хотя бы из суеверия. А значит, всё это происходит на самом деле: где-то лежат и ждут меня большие бабки. Пройдя квест до конца, я получу их. Зароюсь по локти в сундук с золотом, как граф Монте-Кристо с книжной полки моей мамы. (Мне рассказывали, что эти книги еще до моего рождения покупались по талонам, в обмен на сданную макулатуру. Не могу себе этого представить. Тащить куда-то ворох картонок, среди которых стыдливо спрятаны пачки партийных газет, - и все это лишь для того, чтобы какой-то супермен девятнадцатого века мог перебирать бриллианты в своем сундуке? Ну да ладно).
Да, я хотел взять эти деньги. Такие забавные зеленые бумажки. Я уже вырос и теперь хочу денег. Что непонятно? Деньги - это ведь не талон на графа Монте-Кристо. Это право самому стать этим графом, дать ему пинка под зад, купить его остров, издать роман о своих приключениях, а также о злоключениях кинутого графа (так и быть, во втором томе), купить сколько потребуется рекламного времени и пространства и заставить читать свою книгу всё просвещенное человечество. И пусть где-нибудь в коммунистической Корее ее получают в обмен на пачки старых газет.
"Да ты не граф, а графоман", - усмехнулся внутренний голос, но тут же был грубо послан. "Есть такой миллиардер, - сообщил я внутреннему голосу. - В детстве тоже нихрена полезного не делал, правда, успел трахнуть дочку директора колледжа. Зато потом открыл свою студию, и фирму пластинок, и авиакомпанию… Назвал любимым словом: Virgin. Помнишь такого?" - "Помню, - ответил внутренний голос. - Ты на Светку намекаешь?" Мать Светки была директором нашей школы. "Ни на кого я не намекаю, - мысленно рассмеялся я. - Просто парень них…я не слушал, чего у него внутри происходит, зато приходил и брал, что хотел". - "Посмотрим, как это у тебя получится, мой юный Бонапарт, - тускло произнес голос. - Ты еще многого не знаешь… ни о себе, ни о других". - "Чего это я такого не знаю?" - "Ну, например, есть вещи, которые ты не сможешь получить ни за какие бабки. Станешь кусать локти, но все равно обломаешься". - "Забьемся, что не обломаюсь?" - "Не вопрос", - сказал внутренний голос и заглох.
Но и веселье как-то незаметно улетучилось.
Помню, что ночью долго не мог заснуть. Потом мне приснилась какая-то хрень: как будто все мы снова пришли в школу - и Шериф, и Макс, и некоторые другие одноклассники, и даже Костик, которому вообще с нами быть не полагалось, поскольку он был на два года младше. Во сне мы сидели перед пустой доской, никого из учителей не было, и я всё пытался понять: зачем мы здесь собрались? "Будем снова экзамены сдавать. В прошлом году не засчитали", - сказал кто-то, и все подозрительно быстро согласились. Что было дальше - не помню. Помню только, что Шериф обернулся ко мне и сказал:
- Пит, ты первый отвечаешь.
Сон, как видите, был символическим, даже слишком. Но теперь я думаю так: подобные сны регулярно снятся всем, кто неплохо учился в школе и в особенности тем, кто придавал этому процессу слишком уж большое значение. На самом деле, главное в этом сне - то, что в нашей школе и правда нет никаких учителей.
Но отвечать первому все равно приходилось мне. Причем по всей программе.
Когда я, по дурному своему обычаю, проснулся под утро, на меня внезапно накатилась запоздалая волна ужаса: и все-таки, во что же я ввязался? Да, я помню. Я должен отправиться за припрятанными где-то сокровищами. Почему я? Для чего отец придумал эту безумную поездку - пойди туда, неведомо куда, принеси то, не знаю, что? То есть, как это "не знаю что", - это деньги, Петька, деньги. Это будет твой приз за сообразительность. Но я никогда не любил эти игры! Охота на лис. Веселые, блин, старты. Что там еще? Одно слово это дебильное - "квест" - чего стоит ("Каждый несет свой квест", - тут же подсказала услужливая память. - А вообще-то "conquest" означает "завоевание". По-испански "конкиста". А мы, значит, конкистадоры). Я вспомнил Макса. Если выиграешь игру, тебя выпустят из-под колпака, дадут глотнуть воздуха - так, что ли? Тогда я поеду. Я боюсь, но поеду. А если не выпустят? Ведь меня предупредили: покойнику никто не пишет. Интересно, кого они имели в виду?
Мысли накладывались одна на другую.
Я встал с постели, сел на подоконник и закурил сигарету. Внизу под окном смутно белела крыша нашего автобуса.
За дверью послышались шаги. Мать зажгла на кухне свет и, судя по всему, принялась разогревать чайник. На часах было пять утра. Выйдя на кухню, я подсел за стол.
- Что это ты так рано? - спросил я у матери. - Не спится?
- Не спится, - откликнулась она.
- Я получил письмо от отца, - сказал я, стараясь казаться спокойным.
- Замечательно.
- Он тебе ничего не говорил? Не звонил?
- Не говорил о чем?
- О деньгах. О своих деньгах.
- А что случилось с его деньгами? - ее голос звучал устало.
- Случилась странная история. Я хочу посоветоваться с тобой, что делать.
(Пять минут назад я не собирался ни с кем советоваться).
- История с самого начала была довольно странная, - заметила мать. - С самого первого дня.
Я налил себе кофе и долго дул на чашку, потом пригубил и тут же обжег язык.
- Деньги лежат в тайнике где-то в другом городе, не в Москве. И не у нас. Он их спрятал. Там почти все деньги со счета. Наличными.
Мать подняла глаза:
- Мне говорили, что он успел почти всё перевести куда-то на подставную фирму…
- Кто говорил?
- Да эти наши… магазинщики. Которые теперь уже не наши.
- В том-то и дело, что не успел. Так он мне написал. И еще написал: они, кажется, догадываются обо всем.
- Кто "они" - я догадываюсь. Я тебе не говорила - у меня тут наши… кровельщики и те каждый раз интересуются: "Когда за деньгами поедем, слюшай?" Это они шутят так. Я им пару раз ответила резко, теперь вроде перестали.
- Перестали интересоваться?
- Как бы не так. Перестали шутить.
- Вот он и пишет: за вами следят, и вполне возможно, что многие.
- Насчет многих - не знаю, - сказала она неуверенно. - А почему он пишет об этом тебе?
- Не мне, а нам. В Москве у него никого нет. Ты не думай. Всё кончилось еще до того, как заварилась эта каша. Он хочет, чтобы мы ему поверили.
(Если вы помните, в письме было много личного - и мне не хотелось бы сейчас рассказывать об этом. Я не умею описывать чужие переживания, да и не собираюсь учиться. Хотя бы потому, что мне довольно своих).
- А я думала совершенно другое. Между прочим, его московские сотрудники тоже куда-то делись. - Тут мать болезненно усмехнулась. - Ну, так скажем, некоторые из них. Особо близкие. И я решила…
- Мне кажется, он все-таки написал правду. Никого у него нет.
- И что ты собираешься делать?
- Сделаю то, что он просит. Поеду и найду эти деньги. Понимаешь, это огромные деньги. Мы сможем начать всё сначала. И бизнес, и всё. Я его понимаю: ему нельзя возвращаться. А я могу провернуть все незаметно.
(Еще полчаса назад я сильно в этом сомневался).
- Они читают его письма. Видимо, отслеживают международные звонки. Ты в курсе? - спросила мать.
- Я знаю.
- Они убьют тебя, - сказала мать глухо. - Оставь это дело.
- Еще кто кого убьет, - я глотнул остывший кофе и скривился. - Еще кто кого.
Эпизод10. - Он сам умер. Снова вмазался и умер. Они так говорят.
Шериф стоял у меня в дверях, сложив руки на груди, абсолютно спокойный с виду, как будто вовсе не его старшего брата Данияра нашли ночью мертвым на больничной лестнице, на площадке между восьмым и девятым этажом.
- Они говорят, - ровно продолжал Шериф, - что окно было открыто, он туда шприц выбросил. Милиция даже смотреть не стала.
- Шприц тонкий. Отпечатки пальцев не идентифицировать, - сказал я.
- Да им они и не нужны, - Шериф закрыл глаза. - Слушай, Пит, ты как думаешь, чего им надо от нас? Обыск был. Подписку взяли. Мать ничего не понимает, только плачет. А я… меня, похоже, под статью тянут. Сам колешься? - спрашивают. Нет? Не может быть, покажи руки. Да, странно. А что брату в больницу носил? Так они говорят.
- Я схожу к следователю. Я же все видел…
- Э-э, нет. Не ходи. Пит, спасибо, не ходи. Я сам дурак, зачем спросил. - Шериф скривился, как будто вспомнил о чем-то очень неприятном. - Это же кто был там в "бмв", ты знаешь? Это же люди Арслана были.
- Арслана?
- Ну да.
- Я слышал про Арслана. Что-то отец говорил. Сам его никогда не видел.
- Хорошо, что не видел. Под ним половина наших барыг ходит… Извини, Пит. Не обидел тебя?
- Да чего там, - произнес я. - Мне-то что. Это прошлые дела. Ты мне, кстати, скажи: при обыске ничего не нашли?
- У брата ничего не было. И денег не было.
- Не было - подкинут, - предположил я.
- Много в нашу комнату подкинешь?
- Тебе на срок хватит.
Шериф сплюнул.
- Я пойду, - сказал он.
- Погоди. Наши знают?
- Ты первый знаешь.
- Это… Хочешь, посидим вечером?
- Мы потом посидим, Пит. Я не смогу сегодня.
Я задержал его руку в своей:
- Раиль. Если я буду нужен - я приду в любое время.
А что мне было сказать еще? Я не знал. Шериф посмотрел на меня долгим взглядом и что-то сказал по-башкирски вполголоса - то ли просто попрощался, то ли не просто. Повернулся и пошел вниз по лестнице. Он держался прямо, только походка его изменилась.
Я постоял на площадке и вернулся в свою комнату. С невеселой усмешкой глянул на телефон, на старый добрый playstation. Потом распахнул дверь на балкон и уселся там на колченогую табуретку, положив руки на перила, а голову - на руки. Подо мной ходили люди. Счастливые парочки. Накрашенные бабы торгового вида. Полупьяные старики. Из открытого окна дома напротив тоже кто-то выглядывал.
Да. Окно на лестнице было открыто. Вон они, эти больничные окна, высокие и узкие, верхние этажи отсюда видны как на ладони. Обычно заперты. Значит, Данияр выбросил туда шприц. То есть - он встал, открыл два шпингалета (до второго даже я не сразу бы дотянулся), выкинул баян и уселся обратно на бетонный пол. А после этого взял и умер.
Sorry, chief. Неувязочка. Я же видел, после той вмазки, на берегу, он упал как пришибленный. Двух шагов не прошел. А там дозняк еще был не такой мощный, раз жив остался. Хотя, может, просто студент капельницу вовремя поставил.
Или он сперва окно открыл? Подышал, покурил, полюбовался пейзажем? Нет, он ни минуты не стал бы ждать. Не ждут они никакой минуты.
Другое дело, что он и вмазаться-то сам не смог бы. Вены ушли давно уже.
Ох, не знаю, не знаю.
И ведь кто-то пронес ему эту химию. Из двух вариантов про первый даже и думать не хочется, а второй наша местная милиция, вероятнее всего, предпочтет не рассматривать. К чему им ссориться с Арсланом, который по-любому отмажется, даже если (если верить отцу) знает по-русски не так уж много букв?
Я вздохнул.
У Шерифа было два друга там, где он жил. Их убили. Был отец. Он давно умер. Теперь и брата нашли мертвым. Не слишком ли много для одного?
Вот у меня не было брата. Ни старшего, ни младшего. Со старшим мы бы, наверно, собачились каждый день. Впрочем, нет. Он бы, наверно, уже женился. Обзавелся бы квартирой, машиной, ребенком, приходил бы к нам по выходным - важный, с женой и колясочкой. Ребенок бы пищал, недовольный дядей. Никогда не знал, что надо делать с младенцами, когда они пищат.
А вот младшего я бы любил, наверно. Ловил бы его за шиворот в школе, спрашивал: никто тебе, дураку, морду не успел набить, пока я уроки косил? Он бы говорил: нет, пусти, - а сам бы краем глаза посматривал на своих мелких одноклассников, как они завидуют, и жутко бы этим гордился.
Или он был бы уже постарше, я бы его учил всяким штукам, пиво бы с ним пил иногда. Как это было бы замечательно, и особенно для него, конечно.
Кстати: я же собирался пойти к Костику. Мы вчера договорились созвониться. Я вернулся в комнату и набрал его номер.
- Костик, у тебя интернет еще работает? - спросил я без предисловий.
- Еще работает, - отозвался он.
- Тогда мы идем к вам.
Во втором письме отец благодарил меня за находчивость и сообщал ценные сведения:
"Итак, я ехал на юг через Волгореченск, - писал отец. - Прекрасный город. Там у меня остались друзья еще со старых времен. Поезжай туда. Как доберешься, позвони по местному телефону (далее следовал шестизначный номер). Назовешь себя, тебе все расскажут. А со мной способ связи - прежний".
В письме было и кое-что попроще. Денег на дорогу отец обещал выслать в ближайшие дни.
Итак, меня ждала увлекательная поездка с промежуточным финишем в Волгореченске. Я смутно помнил этот город: по пути на Азовское море мы его проезжали. Неужели всё так просто? Мысли опять теснились в голове и мешали друг другу.
"Ерунда, - говорила одна. - Сядешь на поезд, прогуляешься к морю. Заберешь денежки где-нибудь в банковской ячейке, вот и молодец".
"Ага. Купишь билет, тут-то тебя и вычислят, куда собрался и когда, это дело нехитрое, - не соглашалась другая мысль. - У них везде могут быть свои люди. Даже на почте и на телефоне, ты же знаешь".
"Блин, ну что за лопух. Поезжай в Питер, купи билет там. Лети самолетом через Москву, наконец. Ну что они, в каждом аэропорту тебя стерегут? Не может быть такого".
"А компьютеры им на что? Есть такая единая служба заказа билетов. Помнишь, вы еще два года назад в Египет летали? Так вот: если поставлена задача и уплачены деньги, то человек у них под колпаком. Никуда и не высунется".
"Как Шериф под подпиской о невыезде?"
"Нет. Если Шериф слиться надумает, это его проблемы. Ему и отвечать. А вот если ты лыжи навостришь, то это проблема ихняя, и так просто они этого не допустят".
"И что же делать, а?"
"Хрен на. Откуда я знаю. Ну, например, проводнику дать денег и ехать. Никогда не пробовал?"
"На этом направлении летом не уедешь".
"Значит, много денег дать надо. Но не факт, что они эту тему тоже не отследят. Тебя на коротком поводке держат. Тебе что сказали? Не высовываться. Без тебя разберутся. Звоночки уже сам слышал, громче некуда. Кстати: ты не замечал в доме напротив, на третьем этаже, какого-то перца? Не слишком ли часто он на ваши окна заглядывается? Вот тебе информация, а ты поразмысли".
- Костик, - спросил я. - Ты же детективы читал? Как, по-твоему, человек может исчезнуть из дома, когда его пасут?
- Переодеться, загримироваться, поменять лицо, - откликнулся он, не задумываясь. - Самое простое решение для авантюрного сюжета.
- Для комедии годится разве что. А в натуре, как?
- А ты зачем спрашиваешь? Сбежать собрался? Знаешь, ведь у Светки мама - директор. И еще химию у нас преподает. Она тебя отравит, чтоб не убежал. Она…
- Хватит, я тебе говорю, прикалываться, - разозлился я. - Ты видишь, какая х…йня происходит? Письма загадочные. Пароли. Ты правильно понял, здесь что-то серьезное. Я бы тебе все рассказал, так ведь я и сам толком ничего не понял еще.
- Подожди, подожди. Ты про тех ментов? - Костик нахмурился. - Или про кого?