18
После вскрытия школьницы Дора Мироновна первоначальный вывод подтвердила: девочка задушена, искусана человеком и зверски изнасилована. И вся работа переместилась на поле уголовного розыска, потому что для следственных действий мне нужен был физик, а его требовалось поймать.
Теперь уже в официальном порядке, в присутствие инспектора детской комнаты или родителей, я допрошу половину школы. Многие ребята видели, как Зуева сел в белый автомобиль, но не видели, кто сидел за рулём.
Кто мне сказал, что я не Шерлок Холмс? Они, холмсы, исчезли в позапрошлом веке, вытесненные кримтехникой, экспертами, обилием преступлений, неопытными следователями и отсутствием у них элементарной любознательности.
Чего же я со своим опытом и любознательностью дуюсь на дело физика, как мышь на крупу? Что меня не устраивает? Не знаю. Нет, знаю - меня пугает ясность дела, доходящего до примитивности. Осталось лишь поймать учителя. Но мой жизненный опыт давно вывел мудрый закон: очень плохо, когда всё слишком хорошо.
Вошедший Леденцов пожал мне руку с вопросом:
- Что смурнеешь?
- Думаю об этом деле…
- Сергей, может, Дора Мироновна права: преступник - вампир?
- Особый вампир.
- Что за особый?
- Он кровь не пьёт. Боря, это сексуальный вампир. Насильник жертву бьёт и кусает, чтобы появилась кровь. Только в этом случае он испытывает сексуальное наслаждение.
- Ну и урод…
- Кровь жертвы обостряет его чувства. Поразмыслив недоверчиво, майор спросил:
- И ты вёл такие дела?
- Одно хорошо запомнил. Некоторые потерпевшие вампира защищали. Думаешь, почему?
- Всё потому. Не идут в понятые, не являются по повесткам, дают ложные показания…
- Тут, Боря, другое. Укус насильника женщины принимали за страсть и любовь.
- Ну и дуры, - удивился майор.
Что делать в свободную минуту двум мужикам, которые не курят и пиво в рабочее время не употребляют? Пить кофе. Из шкафа я достал причиндалы: не очень чистые чашки и не очень хороший порошковый кофе. Да ведь он нам, в сущности, не для питья, а для беседы.
- Боря, у сексуальных маньяков дури больше, чем записей в вашем журнале происшествий.
- Чего там… Изобьют да изнасилуют.
- Не скажи, один тип мог получить сексуальное удовольствие только на кладбище, туда женщин и водил.
- Чего ж они шли?
- Другой мог изнасиловать, только когда женщина казалась безжизненной. Набрасывал ей петлю на шею и велел закрывать глаза…
- Идиот.
- Ещё секс-экстрим. Убив женщину, ложился рядом с трупом, получая от этого сексуальное удовольствие.
- Сергей, дай спокойно допить.
Я понимал реакцию майора: он с изнасилованиями сталкивался редко, потому что эти дела были подследственные прокуратуре. Его светло-рыжие усики потемнели. Неужели от злости? От кофе, намокли.
- Боря, допустим, все эти сексуальные загибы объяснит психиатрия. Я не понимаю другого… Насильник убивает жертву. Почему у него после близости с женщиной не возникает к ней хоть какое-то чувство?
- Ты имеешь в виду людей, а они…
Разговор о насильниках майору не нравился. Я сделал ему вторую чашку: по-моему, порошковый кофе производят в одном месте, по одному рецепту, а фасуют в различную тару под разными названиями. Видимо Леденцову захотелось сменить тему:
- Тамару Леонидовну, учительницу, видел. Шла из школы.
- Как она?
- Мне едва кивнула. Бледная, на шее марлевая нахлобучка…
- Ещё не сняла? Ещё не сняла… Мне показалось, что я коснулся оголённого провода. Видимо, я вздрогнул и расплескал чашку. Майор спросил:
- Что с тобой? Разве мысль имеет какой-то заряд? Нет. Заряд имеет догадка: чем она неожиданнее, тем сильнее дёрнет. Я отринул кофе и вскочил.
- Да что с тобой? - заволновался майор, инстинктивно коснувшись рукой того места, где под курткой висел пистолет.
Но я уже бежал. Майору ничего не оставалось, как пристроиться рядом.
- Боря, ты на машине?
- Само собой.
- Понимаешь, ведь у неё нет кошки.
- Значит, мы несёмся ловить для неё кошку? Я не ответил и велел ехать к больнице, точнее, в травмпункт. Там нас знали хорошо, потому что простреленные-порезанные в конечном счёте попадали к нам. Их, простреленных-порезанных, был полон коридор. Женщина-врач вышла к нам и отвела в тихую комнату:
- Что случилось?
- Наталья Осиповна, учительницу Ясницкую знаете?
- Очень хорошо.
- Она к вам обращалась?
- Да!
- С шеей?
- С укусом в шею, - поправила врач.
- И что за укус?
- Зубы человека. Да что там шея, у неё все груди искусаны, словно её пытали.
- А вы не ошибаетесь? - усомнился я.
- Как ошибаться, если у Тамары Леонидовны учится моя дочь?
Мы с Леденцовым переглянулись и впали в долгую молчанку, словно одеревенели. Врач тоже молчала, не понимая нашей деревянности. Майор нашёлся первым:
- Наталья Осиповна, как она объяснила эти укусы?
- Мол, собачка покусала. Я, конечно, не поверила и рекомендовала обратиться в милицию. Она только сейчас к вам пришла?
19
Утром позвонил Палладьев и удручённо сообщил, что зря просидел ночь в засаде. Белая машина не приехала. Я успокоил его:
- Игорь, машины нет, но теперь мы знаем, что произошло на пикнике. Майор тебе расскажет.
Тамара Леонидовна затруднила расследование: достаточно было ей всё рассказать. Теперь пикник глянулся мне, словно освещённый белым светом. И то, что я увидел, не совсем укладывалось в голове.
Получалось, что на Катю Зуеву и Тамару Леонидовну нападал один и тот же человек. Одну покусал, изнасиловал и задушил, вторую искусал и наверняка тоже изнасиловал. И всё это имело как бы один корень: обе потерпевшие и преступник были из одной школы.
Я сидел в своём кабинетике и ничего не делал, то есть размышлял. Все мои мысли были всего лишь догадками, которые надо превратить в версии и проверить следственным путём. Ведь были неясности: прямо-таки мистический испуг школьников.
Казалось бы, современных ребят эротикой не удивишь - на телеэкранах демонстрируют откровенную порнуху. Как-то, бессмысленно гуляя по программам, наткнулся я на урок садомазохизма. И долго не верил: симпатичную девицу хлестали плетью по голому заду, и она жмурилась от удовольствия. Открыто говорят о размерах половых членов и оргазме… На пенсии буду сочинять книги о своей следственной работе. Но первой напишу политическую и назову "Секс, как основа Российской демократии".
Почему же ребята испугались? Они знали, что в кино играют артисты, а здесь увидели реальность. Учительница наверняка кричала и звала на помощь. Её грыз и насиловал в белом "Москвиче" на глазах школьников…
И я понял её молчание теперь: не могла она рассказывать, и ребята не могли, в чём поклялись своей любимой учительнице. Как ей жить в городе с таким клеймом. Всё тайное в конце концов становится явным. Обыватель не станет вникать, что и как. Всё, клеймо поставлено. "Это та учительница, которую изнасиловали на пикнике?"
Телефон звонил с добрую минуту. Деловитый до грубости голос майора почти приказал:
- Сергей, за тобой выехала машина, а я уже здесь. Мы слишком долго работаем вместе, чтобы переспрашивать. Происшествие: опера уже там, и лишь не хватает следователя прокуратуры. Значит, труп.
- Борис, сегодня я не в силах…
- Когда приедешь, силы мгновенно появятся. Он отключился, а я взял следственный портфель.
Очень плохо, когда всё слишком хорошо. Разве?
Водителя я не спрашивал, куда едем. Он знает. Но по мере движения начала закрадываться тревога. Уж больно знакомый маршрут. Вот повернули на знакомую улицу. Я напряг волю, чтобы своим биополем заставить водителя миновать этот дом. Но он не миновал, приткнувшись к знакомому подъезду…
В этом доме жила Тамара Леонидовна.
По лестнице я поднимался, словно на ногах был свинцовые сапоги. И опять-таки сконцентрировал биополе, чтобы оно отвратило нас от квартиры учительницы… @
На этот раз оно сработало - в квартиру Тамары Леонидовны было не пройти. Обычный и полный набор: судмедэксперт, криминалист, понятые. Они передо мной расступились, но в квартиру всё равно было не пройти, потому что перед дверью лежал человек. Я поправил очки, добавляя хотя бы одну диоптрию…
И вздохнул облегчённо - мужчина. Вернее, труп мужчины, и не только окоченевший, но, по-моему, начавший разлагаться. Уже стоял запах.
- Физик, - тихо сообщил майор.
Я вздохнул облегчённо, потому что Тамара Леонидовна была жива. Но если это физик, то не умерла ли она с горя? Надо мне работать. Я вопросительно глянул на Дору Мироновну. Она сообщила:
- Задушен недели две назад.
Я начал осматривать труп. Руки связаны за спиной. Поза странная, эмбриона: колени чуть ли не достают до подбородка.
- Тело возили в багажнике, - резонно предположил майор.
Лицо синюшное. Костюм, видимо, когда-то светлый, разодран во многих местах и в грязи. Следы волочения. Волосы уже не поймёшь, какого цвета слиплись в жёсткий колтун.
- Привезли ночью, - сообщил майор. - Дворничиха видела белую легковушку.
- Тамара знает?
- Сказали, но не показывали.
- И не надо. Тело опознает кто-нибудь из учителей.
Криминалист искал следы и отпечатки, судмедэксперт осматривал тело, участковый вызывал труповозку, понятые смотрели… Только у меня протокол не выходил, словно рука замёрзла.
- Теперь этот гад смоется из города, - предположил майор.
- Нет, Боря.
- Так говоришь, будто он тебе известен.
- Известен, - согласился я.
- Чего ты молчишь?
- Надо кое-что проверить.
- Значит, интуиция, - разочарованно усмехнулся Леденцов.
- Войду, - сказал я, будто попросил разрешения. Открыв дверь квартиры, я шагнул, как в пропасть.
Страшно мне было увидеть Тамару Леонидовну…
Она сидела в кресле, поджав под себя ноги. Я хотел поймать её взгляд, но он уходил в никуда. Да видит ли она меня? Бледность лица слилась со светлыми волосами, и казалось, что на ней мучнистая маска.
- Тамара, заплачь, - глупо посоветовал я. Она как-то встрепенулась:
- Я убила его.
- Нет, не ты.
- Если бы вам рассказала…
- Расскажешь потом. Она смолкла, вновь уперев взгляд в никуда. Мне показалось, что и её тело готово отправиться вслед взгляду. Я вышел на лестницу и сказал майору:
- Надо к ней прислать врача или подругу…
- Как только труп увезут, придут учителя. Работа кипела. Опера ходили по квартирам, собирая информацию. Палладьев на лестничной площадке опрашивал дворников. Криминалист что-то паковал в полиэтиленовые мешочки. Дора Мироновна звонила в прозекторскую…
- Боря, я всегда считал убийство самым тяжким преступлением…
- Знаю.
- Есть преступления отвратнее: убить любимого человека женщины и принести его обезображенный труп ей под дверь.
Я спустился вниз по лестнице к Палладьеву. Оторвал его от дворников, сообщил лекторским тоном:
- Игорь, преступник не гриб, за одну ночь из земли не вылезет.
- Хотите сказать, что нужны условия?
- На неухоженной земле ничего не растёт.
- Крапива, Сергей Георгиевич.
- Глянь-ка одну крапивку. Вот эту фамилию проверь по всем возможным каналам. И не только по компьютерным.
20
- Сергей Георгиевич, я выполнил ваше задание, поэтому и звоню.
- Молодец, Игорь. Есть что интересное?
- Навалом. Но по порядку. Вырос он в неблагополучной семье. Был мелкой шпаной. Носил в кармане отточенную вилку.
- Почему вилку?
- Нож-то - холодное оружие, за ношение - статья, а вилка… Летом залез на дачный участок за огурцами. Хозяин у забора его догнал и хлестанул подтяжками. А ночью в огороде взрыв. Специалисты предположили, что граната РГД.
- Он швырнул?
- Больше некому, да не доказать.
- Ну и мальчик…
- В пятнадцать лет угнал машину, иномарку. Правда, уехал недалеко. Объяснил, что хотел познакомиться с дочкой владельца машины.
- Отец пил?
- Его вообще не было. Мать изнасиловали, в результате чего он и родился. Узнал об этом и решил насильника отыскать и расправиться.
- Не нашёл?
- Мать отговорила простой логикой: если бы не насильник, то не было бы тебя.
- Мудро. Игорь, ну а чем он занимался уже во взрослом состоянии?
- Или криминалом, или околокриминалом. Таскался по спортзалам и ночным клубам. Одно время владел коммерческой сауной, но по пьянке сжёг её. Чем только нe промышлял… Экзотическими способами.
- Это как?
- Представьте, в ресторане сидит приятная девушка… Одна. К ней мгновенно кто-нибудь начинает клеиться. Шутки, комплементы, в щёчку чмокнет, руку на плечо положит… И появляется наш маньяк с ультиматумом к ухажёру: плати. За что? Мне, за моральный ущерб - моя девушка. Ты её домогался. Про Клинтона с Левински слышал? И некоторые платили. Ну, и различные кражи и кражонки.
- Не попался?
- Выкручивался разными путями.
- Ну а секс?
- Не знаю, первый ли это был эпизод… У себя в квартире в нетрезвом состоянии изнасиловал студентку. Она хотела бежать в милицию. А он всё заснял на плёнку и ей показал. Мол, это все увидят. Девушка никуда не пошла, стыдно.
- Он по этому поводу хотя бы допрашивался?
- Да, потом. Все свои сексуальные загулы объяснил одним: жена оказалась не девственницей, обманула его.
- И поэтому надо насиловать?
- Взрослые женщины редко бывают девственницами, поэтому ему были нужны девочки, школьницы. Что бы, значит, и быть первым.
- Философ.
- Целая система. Возмущался идеей французское закона о кастрации педофилов…
- Игорь, педофилов хотят кастрировать, а педераста поощряют, уж не говоря о проституции.
- Сергей Георгиевич, в старых протоколах я много вычитал его мыслей. Почему насилуют главным образом ночью? В полнолуние кровь приливает к нижней част тела, и жажда секса возрастает. А почему он насилует в разных позах? Чтобы проверить те позы, которые показывают в порнофильмах и по телевизору.
- Он, конечно, не женат?
- Был. Тут киношная история. Жена стала ему изменять, поскольку его дома месяцами не бывало. Он проведал, когда свидание и как проходит. Видимо, женщина устала от его хамства. А с любовником… Накрыт стол, вино, цветы, музыка… Всё это оформлял любовник, которому она дала ключ от квартиры…
- А квартира её?
- Да. Возвращается она с работы. Полный кайф. Стол накрыт, вино, цветы, музыка… И любовник за столом с бокалом в руке. Но мёртвый.
- Как "мёртвый"?
- Якобы упал. Вся грудь разбита. Спортсмены мне объяснили, что удар опытного кикбоксёра ломает грудную клетку.
- Как же этому маньяку удалось избежать уголовного дела?
- У него много способов. Например, косить под шизика. Походка скачками, глаза вылуплены, слюни… То признается в убийстве, то в шпионаже, то заявит, что подложил бомбу под атомную станцию.
- Да, жестокости нет предела.
- Сергей Георгиевич, жестокость порождает жестокость.
- Нет, Игорь, безнаказанность порождает жестокость.
- Сергей Георгиевич, вы можете дело с женой запросить и приобщить.
- Сперва надо разобраться с нашими убийствами.
- Вроде бы теперь всё ясно…
- Игорь, не хватает последнего штриха.
- Какого штриха?
- Доказательственного.
21
Однажды на встрече с молодёжью подростки рассказали, как им видится мой кабинет. Будто бы я сижу у компьютера и подсчитываю пойманных бандитов, рядом сидит секретарша с чашкой кофе - для меня. На моём боку пистолет, сзади висят наручники.
Я сидел в кабинете, ждал майора и размышлял о любви.
Этот маньяк не мог любить по определению. Но, допустим, влюбился. Почему именно в неё? Потому что престижно, по школьным меркам. Тамара Леонидовна на виду, лучший педагог в районе, её любят дети. Социологи установили, что шестьдесят процентов мужчин мечтают о сексе со знаменитостями.
Влюбился безответно. Можно ли возненавидеть за то, что тебя не любят? Бывает, если очень сильная страсть: тогда за эту страсть хочется отомстить. Убийство из-за любви - это как раз месть за свою страсть. Один арестованный мне сказал: кто сильно не любил, тот не убивал.
Пришёл майор:
- Капитан сейчас будет. Мы хотели обсудить ситуацию в свете добытых Палладьевым фактов. Майор ждал от меня слов по этому поводу. И дождался:
- Боря, знаешь, почему истинная любовь встречается, например, реже, чем лебеди в городе?
- Ты пива выпил?
- Потому что любовь - чувство духовное и нравственное.
По растянутым от едкой улыбки усикам я мог предположить его ответ, но ответить он не успел - вошёл капитан. А потом зазвонил телефон. Я взял трубку и едва узнал голос директора школы, настолько он был глух и обескуражен. Опера следили за моим лицом, выражение которого им явно не нравилось. Я положил трубку и сообщил опадающим голосом:
- Поехали, братцы, в школу.
- На труп? - резонно предположил майор. - Нет.
- На что же?
- Угадайте.
- На тяжкие телесные повреждения? - отгадывать взялся капитан.
- Нет.
- Массовое отравление школьников?
- Нет.
- Потолок обвалился, пожар?
- Не угадаешь. Едем на укус.
Они вскочили, не спросив, кто, кого и за что укусил. Они уже могли догадаться, кто в школе кусается. Мы сели во внедорожник майора, который всё-таки спросил почти обиженно:
- Сергей, преступника давно вычислил?
- Да нет.
- Путём интуиции?
- Элементарной логикой. Тамара Леонидовна, погибшая школьница и физик - все из одной школы. На ней всё завязано. Я и допустил: а не здесь ли преступник?
- Мужчин же в школе нет, - усомнился майор.
- Есть один, - за меня ответил капитан.
Мы подъехали к школе. Не то чтобы она гудела, но какое-то необычное состояние чувствовалось - сам воздух казался напряжённым. Младшие школьники поглядывали на нас с любопытствующей тревогой. Директриса скинула с головы платок и оказалась седеющей дамой:
- Он укусил девочку!
- В руку? - повёл я расспрос.
- В живот.
- Где это было?
- В зале, на уроке физкультуры. Объяснил это шуткой.
- Где девочка?
- В травмпункте.
- А где сам учитель физкультуры? - решительно вмешался майор.
- Михаил Бесюк где-то здесь…
Мы с оперативниками разошлись по всем укромным местам школы. Бесюка нигде не было. Охранник удивился.
- Да он с полчаса как улетел.
- Убежал, что ли? - спросил капитан.
- Проскочил мимо меня и уехал на белом "Москвиче".
- Не путаешь? - оборвал его майор. - Откуда у него "Москвич", да ещё на школьном дворе?
- Я и сам глазам не сразу поверил. Сходил к запасному выходу, за школу. Там Мишка приткнул к стене что-то вроде сарайчика: на реечный каркас набил виниловые листы. Сказал, что для громоздкого спортинвентаря. А сам держал там машину.
- И ездил?
- Наверное, по ночам.