- По его мнению, Алис сообщила мне, что будет в "Астор Майо". С утра мне действительно дважды звонили из отеля, но не назвались и молчали в трубку. Звонивший молчал, но как мне это доказать? По крайней мере, от комиссара я узнал, что она сама забронировала номер. За наличные.
Ингрид подняла другую бровь. Для типа cool и слащавого Диего не пожалел времени, подстегивая свои нейроны. И его решительность, пожалуй, больше подходит конкистадору, чем идальго.
- Она приходила в "Астор Майо" дважды?
- С утра, чтобы заплатить и забрать два своих магнитных ключа у консьержа. И, к несчастью, в то же утро, только позже, чтобы там умереть.
- А два ключа зачем?
- Потому что номер был двойной или потому что она сама попросила, не знаю. Оба ключа были обнаружены в комнате.
- В номере убирались?
- Да, как раз между двумя приходами Алис.
- Значит, в комнату до ее возвращения никто не входил. Это подтверждает и молодой свидетель.
- Комиссар говорит, что она открыла кому-то из знакомых. Мне, например. Знаешь, что я думаю?
- Я не гадалка.
- Возможно, Алис все подстроила нарочно, чтобы меня приговорили за убийство.
- Come on!
- Это звучит дико, понимаю, но я практиковался в психиатрии в Мадриде, так что всего насмотрелся. То, что смерть двойника звезды сняли на пленку, само по себе настоящий бред. Как ты думаешь?
- Будь мы в Лос-Анджелесе, может, и нет, но здесь пожалуй…
- Тут что-то кроется. Думаешь, телевизионщики купили бы фильм, если бы Алис не была похожа на Бритни?
- Потому что несколько секунд телезрители содрогались от ужаса?
- На телевидении даже одна секунда ужаса дорогого стоит. Если так пойдет и дальше, мы еще не то увидим. И полиция обеспокоена. Еще бы! Их министр говорил об этом деле по всем каналам. Все это не к добру.
Прав идальго-конкистадор или не прав, а дело быстро усложнялось. Попытка посягнуть на сферу интересов Груссе, и без того взвинченного вмешательством своего министра, может выйти им боком. Дуэт Ингрид-Лола уже имел случай попрактиковаться в этом виде спорта, и даже если хороших воспоминаний осталось больше, чем плохих, стоит ли приниматься за старое? Пора вернуться домой и спокойно все обдумать. Тут она заметила, что уборщик с глазами кокер-спаниеля не упустил ни слова из их беседы.
- А, Адам! Как дела, старина? - приветливо обратился к нему медбрат Карли.
Однако человечек скорчил мину грустного домового и исчез в глубине коридора.
- Он тоже немного loco, но я его люблю. Воплощенная доброжелательность.
- Ну, мне пора.
- Минутку, Ингрид Дизель. Чем ты занимаешься, когда не помогаешь друзьям?
- Помогаю друзьям.
- А если серьезно?
- Серьезно. Я массажистка.
"А еще стриптизерша на улице Пигаль. Но этого, голубчик, ты никогда не узнаешь. Ни за что". И упрекнула себя за то, что думает о пустяках в такую минуту. Эта мрачная больница определенно сводит ее с ума. Пора уже посмеяться над злым гением, как можно скорее убравшись из этой пагубной среды.
- Забавно, но я скорее представляю тебя на сцене. Танцовщицей, воздушной гимнасткой, или…
- Я только массажистка, с меня и этого хватает.
Он помолчал, обжигая ее взглядом, подобным лазеру.
- В конечном счете ты свалилась с небес очень кстати для меня, прямо как ангел.
- О чем ты?
- Нелегко явиться с соболезнованиями к Морису Бонену одному. Ты меня поддержишь?
Ингрид все сильнее охватывало желание спастись бегством, однако предложение показалось ей заманчивым. К тому же, сопоставив точку зрения Папаши Динамита и медбрата, она получит более ясное представление о подлинной Алис Бонен. "Методы Лолы здорово на меня повлияли", - подумалось ей.
- По-моему, неплохо придумано.
- То есть ты согласна?
- Yeah.
- Я освобожусь меньше чем через час. Можешь пока посидеть в кафетерии, там есть телевизор.
"Торчать здесь еще целый час? Help!"
- Muchas gracias. Телика с меня на сегодня хватит. Я лучше подожду в кафе напротив.
- I Hablas espanol?
- No.
- ¿No?
- No! Absolutly not.
Oн вновь бросил на нее взгляд, способный сразить всех девушек планеты. Почему он то и дело пытается ее загипнотизировать? Наверное, мать внушила ему, что у него незабываемые черные очи. Или же опыт в психиатрии принес ему больше вреда, чем пользы. Она повернулась к нему спиной.
- Ингрид!
- Саrambа. Что еще?
- Угощение за мой счет. Хозяин "Канон-дезами" меня знает.
На этот раз она убежала не оборачиваясь. Но, проходя мимо палаты, где скрылся уборщик, она замедлила шаг и посмотрела в раскрытую дверь. Зажав швабру между колен, домовой печального образа сидел у постели больного и что-то рассказывал. У бедолаги рука и нога были в гипсе, на шее фиксирующая повязка, однако вопреки всему он улыбался. Он производил впечатление человека простодушного, даже умственно отсталого. Что за байки рассказывал ему Адам-домовой?
"Этого я никогда не узнаю", - подумала она, решительно направляясь к выходу.
Покидая больницу, она вспомнила слова медбрата. Ты свалилась с небес очень кстати для меня, прямо как ангел. Почему ангел? Ну конечно, из-за ее заветной майки. "I'm an angel, what about уоu?" И это правда, Диего Карли. What about you, man?
7
Морис Бонен жил на улице Эклюз-Сен-Мартен, неподалеку от больницы Святого Фелиция. Лифта в доме не было, вытертый красный ковер заканчивался на пятом этаже. Добравшись до шестого, Диего Карли с облегчением вздохнул.
- Нужно бычье здоровье, чтобы взбираться сюда ежедневно. - Он перевел дух.
- Не зря же его прозвали Папашей Динамитом.
- Как раз это меня и беспокоит.
- Еще не поздно повернуть обратно.
Она отметила, что для испанца медбрат Карли не слишком смахивал на macho. Хотя бы одно светлое пятно на общем безрадостном фоне.
Они вошли в приоткрытую дверь. И оказались в пустой двухкомнатной квартире, где жужжал телевизор. Соседей дома не было.
- Консьержи в Париже - исчезающий вид, как же нам найти Мориса? - спросила Ингрид.
Предположим, он в "Красавицах". Она объяснила Карли, что эта мирная гавань стала для старика любимым рестораном. Морис подружился с Хадиджей Дюшан, женой хозяина, тоже артисткой.
На Пассаж Бради они нашли расстроенную Хадиджу. Морис Бонен только что ушел. Он узнал о смерти дочери из теленовостей, как раз перед тем как явилась полиция, - накануне он допоздна задержался на работе в студии, и дома его не застали. Рассказав об этих ужасных событиях, Морис резко сменил тему разговора. Он поинтересовался, какое имя дадут новорожденному, с лихорадочным интересом расспрашивал, как будет выглядеть детская, "словно цеплялся за мои пустячные рассказы, чтобы не утонуть", - уточнила Хадижа. Тут она заметила, что у него с собой что-то вроде трубы, завернутой в крафтовскую бумагу. На вопрос, куда он собрался, Морис ответил чудным голосом: "К торговцу иллюзиями и телевизорами".
- Ближайший магазин электротоваров - "Люксания", - сказал Диего. - Пошли туда?
Морис Бонен, казалось, не мог оторваться от целой стены телевизоров, составлявших гигантский калейдоскоп. Был час всевозможных сериалов. Ингрид узнала лысого капитана из "Love Boat". Французское название блистает тем же остроумием. Как же оно звучит? Ах да! "Круиз забавляется".
- Морис!
Он обернулся. Его глаза скользнули по Ингрид, дальше все произошло очень быстро. Крафтовская бумага была сорвана, под ней оказался деревянный меч. Взмахнув им, Морис скользящим движением разнес капитану голову.
- Fuck! Удар западного самурая! - пробормотала Ингрид.
- Madre de Dios! - воскликнул Диего, когда Морис Бонен продолжил избиение телевизора.
- МОРИС, ПРЕКРАТИ! - закричала Ингрид.
Грохот разнесенного вдребезги стекла и покореженного металла лишил покупателей способности к передвижению. Но вскоре те, кто стоял рядом с Морисом, пришли в себя и поспешили ретироваться.
Навстречу им бежали два охранника, но старик успел истребить еще один аппарат. Охранники, обменявшись растерянными взглядами, малость притормозили; тем временем, приняв ритуальную стойку, Морис с бесстрастным видом рубил мечом воздух в поисках воображаемого противника. Ведущий не слишком интеллектуальной телеигры, показывая все зубы разом, улыбался такой же развеселой соискательнице. Вспышка их радости совпала с крушением третьего телевизора, немецкого производства. Контрнаступление развивалось с трудом: самый отважный из охранников подкрадывался сзади, пока его коллега пытался вести переговоры. Морис со своим мечом оказался в опасной близости к телевизорам с плоским экраном по шесть тысяч евро за штуку.
- Морис, умоляю тебя, опомнись! Тебя любит весь квартал! Мы тебе поможем! - кричала Ингрид, сложив руки рупором.
- Смотри-ка, Мартен! Держу пари, это передача-розыгрыш, - прокомментировала происходящее какая-то покупательница. - Старик наверняка актер, а высокая американка ему подыгрывает. Вот здорово!
- Вовсе нет, Одетт. Похоже, это не шутка. Пойдем отсюда.
Когда меч Мориса рассек великолепный плазменный экран в добрый метр шириной, публика испуганно вскрикнула.
- МАДАМ, МСЬЕ, ОТОЙДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА! - приказал один из продавцов.
Зайдя сзади, охранник обхватил Мориса за пояс; меч продолжал вращаться еще несколько опасных мгновений, пока второй охранник не вцепился в него, словно в мачту во время бури, издавая все менее членораздельные звуки. Морис ударил повисшего на нем охранника коленом между ног, тот застонал. Старик выпустил из рук меч, который упал вместе с нападавшим.
- Мартен, этот старик слишком хорош, чтобы быть настоящим.
- Уходим, Одетт! Тут за сто метров разит стопроцентной правдой жизни.
- ДЕЛАЙТЕ ВСЕ, КАК Я! - заорал Морис. - УНИЧТОЖАЙТЕ ЭТИ ДЕРЬМОВЫЕ ТЕЛЕВИЗОРЫ! ОНИ ВЫЛИВАЮТ ПОТОКИ ГРЯЗИ НА НАШУ ЖИЗНЬ! ОНИ ПОХИЩАЮТ У НАС ДУШУ! МЫ ЗАСЛУЖИВАЕМ ЛУЧШЕГО!
- Мартен, поверь, нас разыгрывают.
- Нет, это правда, Одетт.
- Я начинаю понимать, к чему клонит отец Алис, - сказал Диего, взяв Ингрид за руку.
Ингрид посмотрела на руку Диего, на его профиль, потом на ревевшего во всю глотку Мориса с растрепанной седой шевелюрой. Раскрасневшиеся охранники с трудом тащили его:
- ТЕЛЕВИДЕНИЕ - ВАМПИР! ОНО ОСКВЕРНИЛО СМЕРТЬ МОЕЙ ДОЧЕРИ!
- Я тоже начинаю понимать, - отозвалась Ингрид.
- Я уверена, что это новая концепция телехроники, Мартен. У них каждые пять минут что-нибудь новенькое. Если нам повезет, мы тоже окажемся в кадре.
- Ты что, заметила где-то камеру? Пошли отсюда!
- Теперь их делают незаметными, не больше пуговицы. Да ты же сам знаешь.
- Все, что я знаю, это то, что старик и правда в ярости, Одетт. И правда несчастен.
- Нужно позвонить лейтенанту Бартельми, - сказала Ингрид. - Он проследит, чтобы комиссар Груссе не слишком скверно обращался с Морисом.
- А я вот думаю, не Морис ли как раз и уморит нервного комиссара, - возразил Диего. - Теперь я понимаю, от кого Алис унаследовала свой взрывной характер.
Вернувшись домой, Ингрид легла на розовое канапе с чувством, что за день она прожила двадцать четыре дня, хотя вечер еще даже не наступил. Она решила устроить себе передышку перед аромолампой, на нее всегда действовали успокаивающе фиолетовые восковые шарики, танцующие за стеклом.
Папашу Динамита доставили в комиссариат тапи militari, и сейчас, хотя Бартельми и пообещал разрядить обстановку, он наверняка переживает не самые приятные минуты своей жизни, угодив в лапы Садового Гнома, впрочем, и тому наверняка приходится туго. От этого выброса негативной энергии туго приходится всем, а в комиссариате содрогаются стены. А за попавшие под горячую руку телевизоры придется заплатить кучу денег. Диего безуспешно пытался объяснить положение дел директору магазина. Ингрид с ужасом спрашивала себя, сколько жизней понадобится Морису, чтобы полностью возместить нанесенный ущерб.
Все пошло наперекосяк, и Диего предложил выпить что-нибудь для поднятия тонуса. Она не нашла ничего лучшего, как ответить: "Пойду-ка я домой, чтобы разобраться с тем, что творится у меня в голове". И ушла, оставив его на тротуаре с опустившимися руками.
- А домой, это куда, Ингрид? - услышала она у себя за спиной.
Она бросилась бежать. Не столько от Диего Карли, сколько от ссоры. Она бросилась в приют покоя, символом которого был ее массажный кабинет на Пассаж-дю-Дезир.
Идея выпить чего-нибудь бодрящего не так уж плоха. Ничего крепкого она не пила, так что придется отыграться на пиве. В холодильнике она нашла ветчину в целлофане, нарезанный хлеб, арахисовое масло и банку корнишонов. За всем этим был оазис мексиканского пива. Она схватила банку, прижала грудью ветчину, хлеб и масло, чтобы освободить руку и извлечь бутылку. И все полетело на пол. Банка разбилась вдребезги под восклицание: "Holy shit! What the hell?"
Она попятилась, раздавив босыми ногами несколько корнишонов. Чудом не порезавшись осколками, выбежала на улицу. Ощутив под ногами вымощенный булыжником тротуар, она поняла, что забыла обуться и запереть дверь. Вернулась, преодолевая чувство глубокого отвращения, надела свои кеды, закрыла дверь и бегом бросилась к Лоле.
8
В это время дня улица Эшикье была особенно оживленной. Настал час, когда люди, которые не любят возиться на кухне, проголодались. В доме номер тридцать два торговцы пиццей разогревали печи и свои мопеды. Разносчик пиццы сделал резкий поворот, чтобы не столкнуться с бегущей во весь дух Ингрид, и бросил: "Эй ты, дылда, поосторожней!" Она пролетела мимо, спеша поскорей нажать кнопку домофона Лолы Жост. Ворчливый голос показался ей спасательным кругом.
- Кто там?
- Open the door, please!
- О ля-ля! Что, америкашки, не можете и на пять минут оставить в покое старушку Европу?
- Open the fucking door! Now!
Несколько секунд ничего не происходило, потом щелкнул замок, и Ингрид вихрем взлетела по лестнице. Лола ждала в дверях в сиреневом платье, оттенявшем ее седые волосы. Взгляд пустой, а точнее - полный немого упрека.
- Извини за прямоту, но даже пьяный забулдыга вел бы себя приличней.
- Лола, я только что нашла руку в своем холодильнике!
Лицо отставного комиссара осталось невозмутимым, но она распахнула дверь и впустила Ингрид в квартиру. Потом указала на свое старое вольтеровское кресло и пошла на кухню. Ингрид растерянно уставилась на стол, заполоненный семью тысячами кусочков горы Фудзи. Лола собрала их в аккуратные серо-белые кучки, которые больше всего смахивали на унылые холмики пепла. Она вернулась с бутылкой и стаканом, который тут же наполнила и силой вложила в дрожащую руку Ингрид. Та выпила залпом. Похоже на сироп… Это мог быть только старый портвейн, который Лола потягивала, собирая пазлы. Слащавость. Можно так сказать по-французски? Ингрид на дух не переносила портвейн.
- Опиши мне ее, - велела Лола.
- Я ее видела только мельком и сразу убежала!
- Постарайся, Ингрид. Ну же!
Голос смягчился, но сквозь стекла очков Лолы смотрели глаза хищной совы, питающейся только правдой.
- Похоже на мужскую руку. И из нее торчал гвоздь.
Лола опять налила ей вина и знаком велела немедленно выпить. Ингрид повиновалась.
- Какой гвоздь?
- Самый обычный. Длинный и тонкий. Гвоздь как гвоздь.
- Кровь была?
- Не припомню.
- А рука какого цвета?
- Бледная или скорее зеленоватая с черными венами.
- Она может быть из магазина приколов.
- Судя по эффекту, вышло весьма правдоподобно.
- Ну, хватит разговоров. Пошли к тебе. Я посмотрю сама, и, если это не пластмасса, позвоним Бартельми.
Ингрид была оглушена сильнее, чем если бы она выпила все запасы портвейна у Лолы. Мрачная атмосфера больницы, холод, которым веяло в номере в "Астор Майо", и эта жуткая рука… Кусочки рассыпавшегося пазла кружились в безумном танце: осмелься кто-нибудь восстановить картину этого ужаса, она была бы похожа на полотно Моне, загаженное птицами. Затоптанный ногами лучезарный день. Попранное обещание счастья. "Моя голова забита чепухой вроде этих метафор", - подумала Ингрид, следуя за Лолой по лестнице, потом по улице, залитой ласковыми лучами заходящего солнца, которые сейчас казались неуместными. По улице еще носились несколько разносчиков-камикадзе на мопедах.
Ступая спортивным шагом, ее мощная спутница всю дорогу расспрашивала ее о последних клиентах. Только те же, что всегда. О любовных связях. Ни с кем. О случайных поставщиках, нежданных гостях и прочих приставалах. Nobody. Но массажистка на первом этаже была легкой добычей для случайного злоумышленника. Тут они подошли к дверям, и Лола освидетельствовала замок массажного кабинета, найдя его в полной сохранности. Ингрид пояснила, что не успела поискать следы насильственного прохода.
- Говорят "проникновение", Ингрид.
- А что такое тогда "преступление"?
- Будем разбираться в тайнах терминологии в другой раз! - бросила Лола, переступая порог кабинета. - И вообще молчи, мне нужно сосредоточиться.
Несмотря на властный тон, Ингрид радовалась, что вновь обрела свою Лолу. Настоящую, не злую буку. Лолу благородную, готовую горы свернуть ради своих друзей. Давно пора. И в самом деле, как только она оказалась на кухне, служившей также приемной, отставной комиссар не стала терять ни секунды драгоценного времени. Она взяла щипцы для тостов, открыла холодильник, вынула руку и не колеблясь стала ее тщательно изучать, потом понюхала. По ее словам, это была подлинная левая рука, принадлежавшая лицу мужского пола. Сохранившаяся благодаря неизвестному веществу, похожему на цветочную эссенцию. Лола положила ее на место, затем осмотрела квартиру. Следов взлома она не обнаружила.
- Разве говорят не "слома"?
- Помолчи!
- А почему?
- Ты оставишь в покое стилистику? Да или нет, черт побери?