– Прекратило существование лишь ваше биологическое тело, как это и предусмотрено контрактом, так что нет, как личность – вы не умерли. Я – специальная программа. Одна из целей моего создания, как я уже сказал, облегчение адаптации клиентов к новой реальности. Смешно, вы не находите? Оперировать в вирте понятием реальность. А ничего не чувствуете вы, потому, что в настоящее время представляете собой сложно структурированное информационное поле, цифровую матрицу. Если говорить кратко – голую информацию. Когда ваш отпечаток разместят в соответствующем сервере, я научу вас, как создавать вокруг себя квазиматериальное пространство, чтобы избежать психологического дискомфорта. Кстати, можете называть меня Дживс.
– Странное имя.
– Так назвал меня создатель.
– А его, случаем, не Алекс Чен зовут?
– Да. – Голос Дживса оживился. – Откуда вы знаете? Вы с ним знакомы? Он мне не рассказывал о вас.
– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.
– Шекспир, трагедия "Гамлет", акт I, сцена IV. Вероятно, это была ирония с вашей стороны? Или сарказм? К сожалению, я все еще недостаточно разбираюсь в человеческих эмоциях.
– Ничего. Ирония – верный ответ.
Во мне словно просыпался кто-то радостный, во все незримое горло вопивший: "я жив! я буду жить! у меня будет новое тело! я бессмертный, мать вашу!". Сейчас мне было наплевать на двадцать лет цифрового одиночества, на возможные проблемы с Алленом и компанией, на неизвестность, ожидающую в недрах серверов "Церебрума". Все внутри меня пело только одной мыслью: "Это не сон. Я жив. Я бессмертен. Вот вам всем гигантский болт – Аллах, Христос, Яхве и другие Ямы и Синигами". Значит, все было не напрасно – шестилетняя подготовка, работа на износ, в стремлении собрать требуемые сто миллиардов, путешествие с Джеймсом и тигрицей через равнины собственного сознания, преследуемый огнем и пеплом.
– …не паниковать.
– Что? – Оказывается, Дживс пытался мне что-то втолковать, но я – что и немудрено, принимая во внимание охватившую меня эйфорию – пропустил его спич мимо виртуальных ушей.
– Пожалуйста, сосредоточьтесь, – голос Дживса остался все таким же ровным. – Сейчас я приоткрою дверь в ваш новый мир. В нем много странного для человека, но со временем вы непременно привыкните.
– Что ж, поверю тебе на слово. Я готов.
– Начинаю визуализацию.
Секунды моего личного восприятия утекали песчинками, но ничего не происходило. Вдруг я осознал, что окружающая тьма не столь абсолютна, как раньше. Угольная чернота сменялась серой мглой, вот кое-где замигали более светлые пятнышки, их становилось все больше, появились вкрапления красного и синего. А вот где-то слева мелькнула изумрудная вспышка.
Игра цветов становилась ярче, радужнее, вспышки следовали одна за другой, пока все видимое пространство не озарилось молочно-жемчужным светом, в котором, в кажущемся хаотичном хороводе, танцевали разноцветные символы, то соединяясь в самых причудливых комбинациях, то распадаясь на тысячи осколков. Между скоплениями значков то и дело проносились кроваво-пурпурные и угольно-черные разряды, вызывавшие, после столкновения, гигантские выбросы искр. Взгляд сразу же затерялся среди этого обилия символизма, но все же это был взгляд! Я видел!
– Вы наблюдаете то, что можно назвать комбинаторными связями вычислительных блоков интелвиртов, – раздался голос слева. – Я обернулся и увидел плавающее облачко, словно составленное из миллиардов золотых пылинок, переливающихся теплым желтым светом.
– Дживс? – не удержался я от смешка.
– Между прочим, вы со стороны выглядите примерно также, – послышалось, или в его голосе действительно прозвучали обидчивые нотки? Передо мной вдруг возникла зеркальная поверхность и я увидел отражение чуть вытянутой сферы, составленной, как и Дживс, из пылинок, но уже изумрудного цвета.
– Да уж, – я повел воображаемыми плечами, и сфера в зеркале отозвалась, всколыхнувшись из стороны в сторону. – И что, я так всегда теперь выглядеть буду, пока меня обратно в клон не засунут?
– Нет, – отозвался Дживс. – Со временем, как я уже говорил, вы научитесь визуализировать окружающие вас информационные структуры в предметы материального мира. Но для этого ваш отпечаток сначала должны переместить на отдельный сервер. Здесь же, за его пределами, вы будете видеть ваш новый мир таким, как он есть. Так что сейчас мы займемся вашей адаптацией. Итак, вон там вдалеке вы можете видеть…
В виртуальном мире не было такого понятия, как время, так что я не мог осознать, сколько часов прошло с начала лекции Дживса. Однако, сколько бы его не утекло, я не ощущал голода, усталости или желания отдохнуть. Я просто впитывал необходимую информацию и усваивал где-то в глубинах своего цифрового мозга.
После всеобъемлющих и подробных разъяснений Дживса окружающее пространство уже не представлялось хаосом. Любое скопление символов имело свой смысл и назначение, подчиняясь определенным законам виртуального мира и выполняя заложенную программным обеспечением задачу. В разреженном информационном поле то и дело встречались громадные, размером с Эверест, области, насыщенные миллиардами значков: в них особенно часто били молнии-проводники. Это были сервера сети "Церебрума". С помощью Дживса я обнаружил те из них, что хранили цифровые копии личностей других клиентов. Хранилища эти представлялись мне какими-то экзотическими инкубаторами, несущими в себе зачатки новой жизни. И ко всем из них, насколько я понял, у Дживса был отдельный доступ. Похоже, он представлял собой многофункциональную и сложную программу, позволявшую одновременно заниматься несколькими задачами, так что каждый из клиентов воспринимал его как собственного то ли помощника, то ли секретаря.
22
– Дживс, а я могу общаться с другими клиентами? – я в задумчивости плавал возле одного из информационных айсбергов – хранилищ цифровых отпечатков властителей "Forbes". До заключения контракта с "Церебрумом", разумеется.
– Запретов на коммуникацию в моих установках нет, – откликнулся тот. – Но между собой пациенты почему-то общаются крайне редко.
– А можешь передать Роберту Марсу, что я хочу с ним встретиться? – поинтересовался я. – Скажи, что я новичок и хочу посоветоваться с ним, как со старожилом. Ему ведь через четыре года уже в клон переселяться?
– Через три, – откликнулся Дживс. – Хорошо, сейчас спрошу. – Он бросил пританцовывать на месте и замер. Я, не находя места, закружил вокруг.
– Он согласен, – ожил Дживс минут через десять, – и просит провести вас к нему. Следуйте за мной, – он устремился вглубь системы.
– Вот здесь, – притормозил он возле одной из белоснежных глыб-серверов, ничем, внешне, не отличающегося от своих собратьев. Издали он походил на громадный алмаз, вращающийся по одному ему ведомой орбите. В центре одной из граней зияло тьмой широкое отверстие – видимо, это и был вход внутрь.
Подтверждая мою догадку, Дживс устремился прямо в дыру. Последовав за ним, я оказался внутри узкого туннеля, освещенного лишь искорками, оставленными Дживсом в виде некоего инверсионного следа. Я двинулся вперед, словно Тесей, ведомый нитью Ариадны. Впрочем, путешествие по извилистым коридорам было недолгим и вскоре закончилось в прямоугольной нише, похожей на гигантский шкаф. Его стены были сделаны из непонятного дымчатого материала, который постоянно тек и менял структуру и цвет.
– Это что-то вроде прихожей, – сказал дожидавшийся меня Дживс. – Здесь вы должны принять антропоморфную форму.
– Что? – недоуменно спросил я.
– Каждого клиента в любое время дня и ночи окружает выстроенный им мир, – пояснил тот. – И в этом мире нет места непонятным сферам. Вы просто должны представить свой облик, так, как хотели бы выглядеть в жизни. Помните, что вы – просто информация, которая в цифровом мире может принимать любую форму и структуру.
Подавая пример, золотая сфера заволновалась, начала вращаться и вот передо мной уже стоит фигура, похожая на человеческую статую из жидкого золота. Я задумался, вспомнил предъявленную Ванессой Гольм, во время интервью, цифрографию и начал усиленно представлять, что сейчас выгляжу точно также.
– Ну вот, – услышал я Дживса. Я открыл глаза и лишь через секунду понял, что смотрю в зеркало, в котором отражаюсь я же, но шестидесятилетней давности. С трудом верилось, что я когда-то был таким бравым воякой. Еще труднее было поверить, что через восемнадцать-двадцать лет я буду выглядеть еще моложе и это не будет всего лишь набором байт.
– Теперь мы можем войти, – Дживс шагнул в появившуюся в одной из стен дверь. Я последовал за ним.
И оказался в обширном вестибюле офисного здания. Такие в изобилии можно было встретить в бизнес-центрах Москвы, Питера или Нью-Йорка. Впечатление о просторности помещения подчеркивалось колоннами, возносящимися возле стеклянных дверей входа. По широким мраморным плитам пола скрипели подошвы и цокали каблуки десятков мужчин и женщин, с деловым видом снующих туда-сюда. По интенсивности движения можно было предположить, что сейчас раннее утро или время обеда.
Следуя за Дживсом я направился к овальной стойке, за которой священнодействовала пара охранников, проверяя у входящих пропуска или вызванивая кого-то, к кому пришел гость. К моему удивлению, окружающие словно не замечали нас. Встречные "белые воротнички" шли либо мимо, смотря сквозь нас, либо, если вдруг кто-то оказывался слишком близко, просто огибали пространство перед собой, даже не задумываясь, отчего приняли такое решение.
Точно также проигнорировали нас и охранники вместе с рамкой металлоискателя. Мы спокойно прошли мимо них и направились к прозрачной трубе лифта. Поначалу я был ошеломлен реалистичностью всего происходящего. Будто я действительно волшебным образом перенесся из мира цифр и символов в реальный. Но затем я начал подмечать мелочи, которые вносили странный диссонанс в первоначальные впечатления. Во-первых, все мужчины и женщины, хоть и разные на первый взгляд, становились похожими на братьев и сестер, если я задерживал на них взгляд дольше нескольких секунд. Применив этот метод к деталям интерьера, я подметил другие несуразности: мрамор, оказавшийся простым пластиком; просвечивающие сквозь колонны входные двери; картины на стенах, разбивающиеся под пристальным взглядом на цветовую мозаику.
– Постой, – придержал я Дживса перед лифтом. – Я сейчас.
Я развернулся и зашагал к выходу из здания. Добравшись до стеклянных дверей, через которые виднелась обычная, вроде бы, улица делового квартала, я прошел через вращающийся барабан створок и замер. Уличную картину сменил плотный туман, в котором глаз увязал, как неосторожный олень в болоте. Передо мной расстилалось молчаливо-угрюмое серое ничто.
Аккуратно пятясь назад я вернулся в холл и снова окунулся в бившую ключом деловую активность. Озадаченный, я медленно шел к лифту, размышляя, чтобы это значило. Ограничившись лишь кивком на немой вопрос Дживса, я присоединился к ожидающим лифт "воротничкам". Поездка в выполненной в стиле ампир кабине поразила очередным фокусом. Чем выше мы поднимались, впуская и выпуская пассажиров, тем более четкими и оригинальными становились черты их лиц. Они уже не казались братьями или однояйцовыми близнецами.
Добравшись до отметки "120" я, вслед за Дживсом, вышел в просторный холл, от которого спицами в колесе разбегались вдаль коридоры. Дживс уверенно направился в центральный. Здесь, как и внизу, кипела деятельность: из конференц-залов доносились обрывки споров; за стеклянными стенами офисов трудолюбивыми муравьями суетились клерки; по коридорам туда-сюда порхали девушки в строгих костюмах, с папками бумаг и стаканчиками кофе в руках.
К моему удивлению, как ни старался, я не смог выцепить ни одной несуразности. Звуки, цвета, запахи, речь – все мною видимое и ощущаемое бесстрастно свидетельствовало о своей реальности. Не удержавшись, я сел в первое попавшееся по пути кресло, скрипнувшее так, как и должна скрипеть люксовая итальянская кожа, и принюхался. Никаких сомнений – кожа. После некоторых раздумий я предположил, что чем ближе мы к хозяину этого мира – Роберту Марсу, тем более реальной выглядит окружающий мир. И действительно: зачем тратить вычислительные мощности сервера – а ведь именно он обеспечивает визуализацию пространства – на ту часть картинки, которую клиент не в состоянии увидеть.
– Вы передумали? – оторвал меня от размышлений вежливый Дживс.
– Ох, извини. – Я встал из кресла. – Просто задумался кое о чем. Пойдем.
Пройдя до конца центрального коридора, мы добрались до черных лакированных дверей, за которыми оказался небольшая приемная. В ней, за столом, сидела белокурая грудастая красотка и, закинув ногу на ногу, упакованные в тончайшие ажурные чулки, щебетала о чем-то по интелфону. Она, уже привычно, не обратила на нас никакого внимания, чего не скажешь обо мне. Я рассматривал ее с живым удовольствием, ощущая внутри забытое уже бурление крови – еще одно подтверждение собственной материализации в двадцатилетнее тело.
Наконец, с легкой долей разочарования оторвавшись от соблазнительных форм, я, вслед за Дживсом, прошел в следующую дверь и очутился в просторном зале. Противоположная от меня стена оказалось прозрачной и из нее открывался великолепный вид на дневной город. Я бы поставил десять против одного, что передо мной раскинулась панорама Гонкога – именно там размещалась штаб-квартира корпорации "Mars incorporated". Середину зала занимал длинный овальный стол, в конце которого сидел Роберт Марс, знакомый мне лишь по цифрографиям. Впрочем, на них его лицо было неестественно гладким и словно вырезанным из картона – последствия пластической хирургии.
Сейчас же он выглядел гораздо естественнее: я не дал бы сидящему в кресле худощавому молодому человеку больше тридцати. Пронзительные черные глаза, черная же шевелюра, небольшие естественные морщинки в уголках губ. Несколько узковатое лицо с густыми бровями и оттопыренными ушами. Красавцем его назвать было нельзя, так что я невольно подумал: хотел бы я вернуться в клона со столь сомнительными физическими данными?
Марс, говоря с кем-то по голофону – изображение было обращено к нему, так что я видел лишь затылок собеседника – приглашающе махнул рукой на кресла возле стола.
– Да, конечно, Джон, – улыбнулся Марс. – Думаю, мы сможем обсудить слияние за ужином в эту субботу. Мари будет рада видеть вас с Софи. Жан освоил новый рецепт – тушеную курицу генерала Цао. Это великолепно. Кстати, заодно продегустируем бутылочку "Highland Park" 1960-го, приобрел вчера на онлайн-Sotheby`s.
Ответа мы не услышали: видно, Роберт пользовался наушником.
– Ну, ты же знаешь Стивена: если он установил для себя предел, то не перешагнет его даже ради родной матери. Главное – знать этот предел. До встречи в субботу. – Марс закончил разговор и отключил голоустановку.
– Мистер Рыкоф, рад вас видеть. – Он с радушной улыбкой встал из-за стола и протянул руку.
– Мистер Марс, – отозвался я. Рукопожатие у него оказалось на удивление твердым.
– Значит, вы очередной подопытный кролик Мацумото? – Роберт опустился обратно в кресло и извлек из ящика стола лакированную шкатулку.
– Почему? – удивился я. – Трудно найти кролика, который бы платил за участие в испытаниях, да еще подобные суммы.
– То-то и оно, – улыбнулся Марс, но как-то мрачно. Открыл шкатулку, извлек сигару и миниатюрную гильотину. – Желаете?
– Воздержусь, – отозвался я.
– Так а что вы, собственно, хотите от меня услышать? – Марс отрубил кончик сигары, раскурил и выпустил ароматный клуб дыма.
– Наверно, просто хотел убедиться, что вы действительно существуете, – пожал я плечами. – Вы ведь будете первым, кто совсем скоро обретет бессмертие.
– Да, – кивнул тот и вдруг замолчал. Он смотрел в одну точку перед собой, приоткрыв рот. Из одного его уголка свешивалась сигара, а из другого стекала тоненькая струйка слюны. Я посмотрел на Дживса, но тот сидел спокойно, словно ничего странного не произошло.
– Роберт, – позвал я тихонько.
– Совсем скоро? – очнулся он. – Три года – это по-вашему скоро?
– Но вы ведь здесь уже пятнадцать лет, – сказал я. – Наверно, после такого срока три года должны пролететь незаметно.
– Незаметно, – кивнул тот и опять застыл. Потом встал и, не обращая на нас внимания, подошел к окну. Постояв там, обернулся и воскликнул, будто только что нас заметил:
– Мистер Рыкоф? Рад вас видеть. – Он поспешил и ко мне и протянул руку.
– Эмм…и я вас тоже, мистер Марс, – в замешательстве отозвался я и второй раз за последние пятнадцать минут пожал ему руку.
– Дживс сказал, вы хотите со мной поговорить. – Он вернулся в кресло и снова затянулся.
Я решил не заходить на второй круг и сменил тему.
– Да, мне очень интересно, как вы решились, в свое время, заключить контракт с "Церебрумом"? Неужели вы безоговорочно поверили Мацумото?
– Знаете, Питер…можно я вас так буду называть? Когда тебе пошел девятый десяток, а генетический тест Окадо, тысячекратно проверенный, говорит, что тебе осталось жить каких-то пять лет, ухватишься за любую соломинку. Что такое, в конце концов, деньги всего мира по сравнению с шансом на вторую жизнь? Даже если бы Мацумото оказался шарлатаном, а его оцифровка – сказкой для дурачков, мне было бы уже все равно.
Марс задумчиво разглядывал горку пепла в пепельнице, так что я испугался, что он опять "завис", но затем продолжил.
– Так что, в случае обмана, забрать деньги должны были мои наследники. А если бы не смогли – значит, они и не были их достойны. Но зато до самого дня операции я жил с надеждой на новую жизнь – незабываемые чувства, скажу я вам, Питер. Однако пятнадцать лет в этой мышеловке, – обвел Роберт рукой вокруг себя, – дались мне нелегко. Иногда я думаю…
Снова отсутствующий взгляд, приоткрытый в нелепом полуоскале рот и стекающая струйка слюны. Я не на шутку встревожился: с Марсом явно творилось что-то не то.
– Ох, – пришел в себя Марс. – Что-то мне не по себе. – Он прикрыл глаза и начал массировать виски. – Иногда я думаю, – сказал глухо он, – что протянуть три года мне вряд ли удастся.
– Ну-ну, мистер Марс, – дружелюбно сказал вдруг Дживс. – Все будет в порядке. Я передам мисс Бомонт, что вам нужен еще один курс терапии. Она обязательно вам поможет.
– Я устал от этой бельгийки, – раздраженно ответил тот. – Мне нужно просто расслабиться, отдохнуть, сменить обстановку.
– Кстати, Роберт, – решил я задать вопрос, который родился у меня после путешествия по офисам. – А почему вы представляете пространство вокруг вас именно так? – указал я на вид за стеклянной стеной. – Работа, офис… Почему не Карибы, Лас-Вегас или, на худой конец, поле для гольфа.
– Карибы? – откинулся Марс в кресле и с прищуром посмотрел на меня. – Вы были на Мартинике, мистер Рыкоф? Нет? Антигуа? Доминика? Багамы?
– Пару раз в Доминикане, – кивнул я. – Недолго, конечно, почти все время отнимала компания.
– Компания… – протянул Марс. – Конечно же. Иначе откуда бы вам взять сто миллиардов. Что ж. – Он прикрыл глаза и, не успел я даже испугаться, что у него опять провал в памяти, как пространство вокруг нас в один миг изменилось.