Добралась до кладбища только из упрямства. Проходить внутрь не стала, решила постоять у ворот. Дело в том, что я помнила одну старую байку, рассказанную мне бабушкой – матерью отца. Есть поверье, будто после полуночи неупокоённые души, погибшие насильственной смертью, обязательно проходят через ворота погоста на места своей гибели, а потом в "мёртвый час" возвращаются к своим могилам. Ворота служат проходом в потусторонний мир мёртвых. Честно сказать я не верила ни в эту байку, ни вообще в подобный бред, щекочущий нервы. Но почему бы не проверить самой. Где-то в самой глубине души мне очень хотелось, чтобы это оказалось правдой. Тогда бы смогла увидеть сестру и расспросить её. Я находилась ещё довольно далеко от ворот кладбища, когда со стороны реки показался неясный белесый силуэт. Пришлось закусить губы до крови, чтобы не огласить окрестности своим диким визгом. Одно дело рассуждать, а другое встретить что-то чуждое и страшное от невозможности понять и объяснить его. Медленно, как бы плывя над землей, к воротам кладбища приближалась девушка с распущенными по плечам волосами. Что-то очень знакомое почудилось в её фигуре, чертах лица. Я не верила своим глазам: в открытые ворота погоста заходила моя сестра. Вот она медленно повернула голову в мою сторону, словно могла видеть, где я нахожусь. Алёна замерла на миг и глянула прямо на меня. Такого ужаса я никогда не испытывала. Каждый волосок на голове и теле стал дыбом. Я моргнула несколько раз и попыталась отступить назад, но ноги не слушались. Сердце колотилось где-то в горле, во рту пересохло. Я не могла отвести взгляд от её бледного лица с чёрными провалами глаз. Наконец Алёна всё также медленно повернула голову в сторону ворот и вплыла в них. Пока я приходила в себя от страха, она исчезла.
Так, пора прекращать походы по ночам, а то свихнусь, от кошмаров на яву. Что-то не так в этом Вереево. На одно село целая стая ведьм и колдунов. По кладбищу призраки шастают, в лесу маньяки орудуют. Дольмены зачем-то рядком стоят – полный набор аномалий. И тут меня осенило: Алёна не похоронена на этом кладбище, она вообще ещё не похоронена. Тогда почему её призрак здесь бродит?
Чуть успокоившись, но всё равно перепуганная и порядком подрастерявшая веру в свою храбрость, я отправилась домой. Теперь я пугалась каждой тени и каждого куста. Добравшись к дому Полины Андреевны, с облегчением вкарабкалась на подоконник и шлепнулась на пол своей комнаты. Хорошенько прикрыла раму на шпингалет и быстро разделась.
Вот, гадство, придется идти в душ, от меня несло потом, как от рабочей лошади – видимо, я испугалась сильнее, чем предполагала. Тело отреагировало, выделив липкий пот и неприятный запах. Чтобы не разбудить бабу Полю, снова выбралась через окно и потопала в летний душ. Вода была еле теплая, но принесла огромное облегчение. Уже привычным путем вернулась в комнату. Мне или показалось, или так было на самом деле, но в комнате опять пахло ландышами. Я недоуменно принюхалась и пожала плечами. Ложась в постель, впервые в жизни перекрестила подушку, бормоча "Отче наш".
Проснулась я от голоса бабы Поли. Добрая старушка снова звала меня завтракать. У неё уже вошло в традицию будить меня по утрам.
– Попозже, я не выспалась, – пробормотала я, глядя на дисплей телефона. "Господи, только девять утра".
За дверью послышались ворчливые слова Полины Андреевны.
– Впервые вижу таких сонь. Спит половину суток, как сурок.
Проснувшись, я побрела на кухню и попила чаю с конфетами. Бабы Поли рядом не оказалось, и помешать моему сладкому пиру было некому. Происходящее ночью, теперь белым днём показалось бредом.
"Наверно дыму нанюхалась у костерка будущих колдуний?"
Пришлось стирать чёрный костюм, пропахший всякой дрянью. Вдруг ещё пригодится? Со стиркой я провозилась почти час: постирала пару футболок, костюм, сарафан и джинсы. От непривычки стирать руками грубую джинсу, растерла пальцы. Довольная от хорошо выполненного дела, повесила мокрое бельё на веревке в саду. Потом уселась с ноутбуком за стол во дворе. Из открытого окна кухни доносились голоса бабы Поли и бабы Зои. Они вспоминали чьи-то похороны. Фраза соседки о том, как красиво лежала Анна в гробу покоробила меня и напомнила о кладбище. Я старалась не слушать их пересуды, но потом насторожилась, услышав слова Полины Андреевны.
– Хорошо, что моя новая квартирантка не гулена. Никто не задурит ей голову. Правда поспать любит, дрыхнет по двенадцать часов.
– Это всё умственный труд. Коля тоже спит полдня. Сама знаешь, какая у него сложная работа. Вся бухгалтерия леспромхоза на нем.
Ага, значит внучек Зои Ивановны бухгалтер. То-то он выглядит, как ботан.
– Сравнила, у Николая ответственность, а вот с чего Настя такая соня. Зоя, ты слышала, что бабы болтают насчёт наших ведьм и Лёньки?
– Нет, не слышала. Я седни в магазин не ходила.
Я насторожилась и навострила уши. Что там местное сарафанное радио передает?
– Леонид как связался с Варькой и Агнешкой совсем с катушек съехал. Девки воображают себя ведьмами, и парня с панталыку сбили. Тьфу! – сплюнула баба Поля. – Так вот бабы спозаранку за малиной в Дальний кут отправились и видели, как из лесу сначала выбежал чёрт, а спустя время за ним с того же места, где дольмены, вышли девки и два мужика. Одного-то мужика признали – это был ваш Лёнька, а другого не смогли. У него капюшон лицо закрывал. Видать, они чёрта вызвали, что-то просили у него.
Так, значит, местные кумушки меня за чёрта приняли. А я думала, что удалось проскочить в село незамеченной. И сколько же времени женщины просидели в кустах, если дождались выхода поклонников нечистой силы? Словно отвечая на мой вопрос, послышался взволнованный голос Полины Андреевны.
– Бабы так перепугались, что ноги отнялись, они в орешнике почитай час просидели.
Я тихонько фыркнула, усердно делая вид, что печатаю на ноутбуке. У обеих старушек я была, как на ладони. Из окна кухни прекрасно просматривался весь двор.
Почему сборщицы малины не подумали, что у чёрта должен быть хвост? Неужели воображение женщин само его дорисовало?
– А всё девки виноваты. Учились в какой-то Академии магов в Москве, всем стали говорить, будто у них третье око открылось и они теперь способны на многое: будущее видеть, талисманы на богатство спроворить, порчу снять, чакру открыть, – добавила баба Зоя.
Послышалось звяканье ложек о фарфоровые чашки. Бабульки добавили себе чайку.
– Чакры, – поправила подругу Полина Андреевна. – Я фильм про Индийских йогов видела, чакры – это энергетические центры на теле человека.
– Вот-вот их и открывают. Аглая на кофе и костях гадает, Варька с духами разговаривает. Сама видела: к ним люди на приём идут. – Досада чувствовалась в голосе пожилой женщины. – А Лёнька, как телок, на веревочке за ними ходит. Не по душе мне это.
– Самое смешное, что находятся такие люди, что им верят, – возмущалась Полина Андреевна.
– А ведь доиграются, попадут дьяволу в лапы. Боюсь я за Лёньку, какой никакой, а родственник. И Маша мне говорила: совсем сынок от рук отбился. Твердит одно и то же: "Каждый зарабатывает на жизнь, как может".
– Вот идиотки! Поглядели бы на судьбу Феодоры, может, расхотелось бы становиться ведьмами.
– А и правда, Поля, расскажу Лёньке, как Феодора свою жизнь поломала. И умение колдовское не спасло её. А ведь она ведьма природная не то, что эти свиристёлки.
"Ничего себе. Леший – родственник бабы Зои", – удивилась я. И, заинтересовавшись разговором, подошла к окошку.
– Можно и мне с вами чайку попить? – умильным голоском хорошей девочки спросила я.
– Заходи, Настя, – обрадовалась новому собеседнику Полина Андреевна.
– Я тут краем уха услышала про ведьму Феодору. Расскажите мне очень интересно
– Женщины их семьи – ведуньи. Людей лечили, скоту помогали. И Феодора такой была, столько добра сделала. Как-то к нам в село в тридцать четвертом году прислали в колхоз нового ветврача. Он приехал в Вереево с молодой женой. И вот влюбилась наша Феодора в него. Всё сделала, чтобы разлучить их. Приворот сделала на крови, присушила его. Он жену беременную бросил, а та с горя ребеночка-то и скинула. А ветврач чахнуть и болеть стал. Присушить-то Феодора присушила, да видать, он сильно жену любил. Поэтому его душа с телом не в ладах находилась. Жена ветврача пожила здесь ещё несколько месяцев одна, да и уехала домой к родителям. А там через некоторое время умерла. Ветврач, как узнал об этом, в петлю полез. Вернулась Феодора из лесу и вынула из петли уж хладный труп. А спустя три месяца сама родила двух мёртвых младенцев. Больше она вредительством не занималась. Да поздно: жизнь отомстила ей за чужую исковерканную судьбу. С тех пор она помаленьку лечит и живет бобылкой почитай уже лет пятьдесят. Всех родных схоронила, осталась в роду последней.
– А ведь Феодора ездила на родину ветврача покаяться и прощения у его семьи попросить, – вдруг заявила баба Зоя.
– Да ты что! – удивилась Полина Андреевна.
– Знаешь, что её добило? Феодора узнала, что жена ветврача уже дома родила второго ребенка-мальчика и умерла родами. Значит, они как-то преодолели ведьмины чары и сумели увидеться без её ведома. Кстати, у него была фамилия как у тебя, Настя, странная такая. Я ещё подумала: где раньше её слышала? – Зоя Ивановна пристально посмотрела на меня.
Баба Поля смутилась.
– Это я Зое сказала. К слову пришлось. Уж больно занятная фамилия. Ты ж мне паспорт сама показывала, – напомнила мне Полина Андреевна.
– Вы хотите сказать, тот ветврач носил фамилию Зима? – мое сердце колотилось, как перепуганная птица в клетке.
– Точно. Не твой ли родственник это был? Фамилия-то редкая, – предположила баба Зоя. – Ты на всякий случай держись подальше от Феодоры. Мало ли чего.
– Нет, вряд ли, – покачала я головой. – В наших семейных преданиях нет такой истории. Или… мне никто не рассказывал. Хотя… я знаю, что дед Иван рос сиротой. Он потерял родителей в младенчестве. Его воспитали бабушка с дедушкой. А вы не знаете, как звали ветврача? – поинтересовалась я у Зои Ивановны.
Бабулька пожала плечами.
– Не припомню. А ты, Поля?
Полина Андреевна покачала головой.
– Давно это было. Разве упомнишь.
– Понимаю теперь, почему Феодора нелюдимая, – заявила я. – К ней, наверно, никто не обращается за помощью или лечением?
Обе старушки смутились и отвели глаза.
– Ходят люди к ней, чего ж не ходить. Если помогает, – озадачила меня баба Зоя и потянулась за очередным пряником.
А Полина Андреевна добавила:
– Лекарка-то она неплохая, знающая.
– Баба Зоя, а Феодора моложе вас?
Несмотря на устрашающую внешность, походке и фигуре ведьмы оставалось только позавидовать.
– Какой моложе! – возмутились бабульки хором.
– Нам с Полей по семьдесят два, а Феодоре под девяносто, – добавила соседка.
– Извините. У неё вид бабы яги без возраста – трудно угадать, сколько ей лет.
– Это точно, а ведь в молодости она красавицей считалась, – сообщила Полина Андреевна и, добавив мне в чашку кипятка, протянула заварной чайничек. – Ещё чашечку?
Я обреченно кивнула. Напившись чаю, так что он плескался в горле, встала из-за стола.
– Спасибо за чай и интересную беседу, пойду прогуляюсь к реке.
Я переоделась в брюки и рубашку. В два часа на лесной опушке меня будет ждать Сергей. На этот раз я вышла из двора парадным входом и направилась к реке.
На высоком берегу сидел Серега с неизменной бутылкой водки в руке, увидев меня, ухмыльнулся.
– Куда сударыня изволит направить свои ходули? – спросил он и, не морщась, отхлебнул из чекушки.
"Как молоко пьет. Вот она сила привычки", – поглядела я на его манипуляции с бутылкой.
Он любовно вытер горлышко чекушки и сунул бутылку во внутренний карман ветровки.
– Не жарко? – показала я на куртку.
– Нормально. Куда идем?
– В Чёртово урочище. – Я показала направление. – Будем придерживаться реки.
Вскоре мы углубились в лес, но его пересекали многочисленные тропки, поэтому приходилось сверяться с компасом, чтобы не заблудиться.
– Зачем? – он посмотрел на меня внимательным взглядом совершенно трезвого человека и тут же дурашливо ухмыльнулся.
– Что зачем? – усмехнулась я.
– Зачем мы идем в урочище?
– Двух девушек нашли в лесных ямах недалеко от реки в Чёртовом урочище. Труп первой и второй утопленниц могли скинуть с берега в том же месте. Вот и проверим. Река делает изгиб, смотрела по карте, – пояснила я, заметив удивлённый взгляд своего спутника. – Сбросим с берега в воду бревно, и посмотрим, где его прибьет к берегу?
– Что это тебе даст? – удивился Серега.
– Алёну нашли выше по течению. Её никак не могли сбросить в воду на пляже. Никто, будучи мертвым, не плавает против течения. Я это поняла, когда на карте увидела название места, где её отыскали. Следователь сказал: "Алёну прибило к берегу в Кривом логу". Я случайно запомнила. А после, рассматривая карту местности, сообразила: если её ударили на пляже, там обнаружили кровь. Как она попала в Кривой лог? Сестру явно перенесли с пляжа. Куда и зачем?
– Убийца мог ударить по голове, перенести в машину и сбросить в реку выше по течению, – предположил мужчина.
– Как я поняла, он нападал на девушек в разных местах, но всё трупы связаны с Чёртовым урочищем, будто это место что-то для него значит.
– Ты сама хочешь найти убийцу сестры?
– Хочу, если получится. – Я подошла к нему ближе и с удивлением уловила исходящий от Сереги дорогой мужской парфюм.
"Пьет он его что ли?"
– Не лучше ли доверить поиски убийцы ментам, – задал он резонный вопрос.
– Они и за три года не поймали маньяка. Где гарантия, что поймают теперь? – возмутилась я.
– Сдается мне, что расследуя убийство сестры, ты выставляешь себя приманкой. Да ты просто чокнутая! Человек, убивший четырех девушек, тебя прихлопнет, как надоедливую муху. – Серега с жалостью в глазах окинул меня с ног до головы.
– Ну, во-первых, я не кричу на каждом углу, что я сестра Алёны.
– И не надо. Тебя вызывали на опознание. Кто-то мог заметить твою персону возле опорного пункта полиции, ты поселилась у бабки, где до этого жили трое из убитых девушек. Только одно это привлечет к тебе внимание.
– Что? Что ты сказал? – Я открыла рот и долго не могла справиться с удивлением. – Ты откуда об этом знаешь?
– Уши имеются. Может, некоторые уже ставки делают. Какого числа тебя грохнет маньяк?
– Погоди, – я остановилась. – Всё знают, что погибшие девушки жили на квартире у Полины Андреевны?
– Ну да. Хотя, кроме этих троих, у неё ещё куча народу проживала, но их никто не трогал. Я решил, что ты специально сняла комнату у старушки, так сказать, вызвала огонь на себя, – усмехнулся Серега. – Я каждый отпуск провожу в Вереево и в курсе всех местных новостей.
От его сообщения у меня голова пошла кругом. Ничего себе совпадение!
– Я не специально поселилась у бабы Поли. Мне девушка в гостинице дала её адрес.
Сергей поднял парочку блестящих темно-коричневых желудей и принялся ими жонглировать.
– Далеко до урочища? – поинтересовался он, добавляя к двум желудям ещё один.
– Нет. От пляжа всего километра два, мы прошли приблизительно полтора. Скоро должна появиться балка-низина в лесу. Я что смогла, разглядела на карте в кабинете участкового.
Мужчина прекратил жонглировать, выкинул желуди в кусты. Допил свою чекушку, бросил вслед желудям.
– Тогда чего стоим? Пошли.
Я сверилась с компасом. Мы немного сбились в сторону. Пришлось взять чуть левее. Я наступила на корни дерева, торчащие на поверхности земли и сплетенные в клубок. Они очень походили на змей. От неожиданности я вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Серега расхохотался.
– Храбрая ты наша, думаю, маньяк одного твоего визга испугается. – Он остановился, снял ветровку. – И впрямь жарко.
Мы шли через лес, не разбирая дороги, стараясь несильно отклоняться от реки. Я снова сверилась с компасом и присела отдохнуть на поваленное дерево. Стрелка компаса вдруг начала крутиться в разные стороны.
– Что происходит? – Я показала на компас.
– Это признак Чёртова урочища. Я слышал от местных, что здесь легко заблудиться. Компас не работает. Человек начинает себя странно чувствовать.
Я обрадовалась. Неужели столкнусь с настоящей аномалией.
– Вот и проверим. Я отдохнула, ну что, в путь?
Серега с готовностью согласился. По-моему, ему доставляла удовольствие наша прогулка, во всяком случае, вид у него был довольный.
Метров через триста появилось ощущение пристального взгляда. Правда, это ощущение преследовало последнее время меня везде, но здесь стало более явным. Стрелка компаса продолжала свое верчение. Даже Серега замолчал, перестав балагурить.
– Извини за нескромный вопрос. Ты женат? – Спросила я, чтобы только не молчать.
Серега прищурился, оглядел меня с ног до головы и усмехнулся:
– Предлагаешь свою кандидатуру?
Я сердито фыркнула в ответ. Мужчина наигранно возмутился:
– Ты мне не подходишь! Брать в жены чокнутых девиц не в моих правилах. Но скажу по секрету: сейчас я свободен.
Я с удивлением обнаружила, что у него обаятельная улыбка.
– Вот гад! – Мне тоже стало смешно.
И тут, зацепившись за корягу, я не удержалась и полетела по склону вниз. Серега ринулся следом, пытаясь меня удержать. Скатившись, я с трудом поднялась и осмотрела себя. Правая брючина разорвалась до колена, тонкая рубашка порвалась в нескольких местах. Сквозь прорехи виднелись многочисленные царапины. От боли я втянула воздух сквозь крепко сжатые зубы, стараясь удержать слёзы.
– Представляю, сколько новых шрамов появится на шкуре, – с досадой сказала я.
– Скажи спасибо, что на твоей любопытной мордочке только одна царапина – невозмутимо заявил Серега, отряхивая джинсы и поднимая куртку.
Он пострадал меньше: на плече по шву лопнула рубашка и у ворота отлетела пуговица.
Я испуганно дотронулась до саднящего подбородка.
– Ты повредила ногу? Смотри у тебя вся штанина в крови.
Я задрала намокшую левую брючину и озадаченно посмотрела на вымазанную, но совершенно целую без единой царапины ногу.
Серега насторожился и сразу весь подобрался. Сейчас он меньше всего напоминал безалаберного алкаша. Он осторожно приподнял ветки, на которые я упала, скатившись со склона.
– Ни фига себе! Только этого не хватало: вокруг наши следы. Теперь вовек не отмазаться.
Я подошла к нему ближе.
– О Господи!
Под ветками ещё не успевшими завять, лицом вниз лежала девушка. Земля рядом с ней и прошлогодняя листва всё пропиталось кровью. Видимо, я вымазалась в ней. Белая футболка незнакомки на спине побурела от крови.
Серега наклонился, стараясь не наступить на кровь, дотронулся до шеи убитой.
– Мертва. Убита ножом или чем-то острым в спину. Кровь успела натечь на листву. – Он показал рукой на темную вязкую жидкость. – Потом её перевернули лицом вниз и накрыли ветками. Прошло не так много времени с момента убийства. Листва на ветках чуть привяла, правда здесь тень…, но всё равно это произошло не вчера.