Вот это да! Мой предок и эта старуха. Та жуткая история все-таки произошла с прадедом. А родился тогда у прабабки Анны мой дедушка Иван. Это он остался сиротой, его Феодора лишила родителей.
– Вы сильно любили моего прадеда? – ляпнула я.
Феодора глянула на меня так, что моя душа от страха прыгнула в пятки
– Полина рассказала?
Я промолчала.
– Слишком сильно хотела заполучить Степана, на всё пошла. Да только зря. Что сверкаешь глазенками? Вот полюбишь, может, немного поймёшь меня. У него хоть сын остался, а у меня никого. Я как услышала от посетительницы фамилию "Зима", чуть с ума не сошла. Оказалось, правнучка Степы в Вереево приехала. Твоя сестра на него похожа, а ты, наверно, в мать.
– Ничего подобного, Алёна копия мамы, а я отдаленно на папу смахиваю. Неужели прадедушка походил на белокурого кучерявого херувимчика? – удивилась я.
– Сама ты херувимчик! – обиделась бабка. – Он был мужчина редкой красоты: холодной, отстраненной, по-настоящему мужской. А ты, балаболка, лучше постарайся пережить эту ночь. – Старуха окинула меня пронизывающим взглядом, покачала головой и направилась в сторону дольменов.
Я вернулась домой, переоделась в сухие брюки те, что были на мне, вымокли в росе. Меня занимала только одна мысль: я должна снова посмотреть на фото утопленницы. Что-то упустила на снимке. Что-то важное. И теперь мне кажется, там не моя сестра".
В милицейском участке наблюдалось оживление. В коридоре Александр Васильевич разговаривал с Ильей и Иннокентием. При виде меня они замолчали. Участковый отчего-то смутился.
– Вот товарищи отдыхающие зашли ко мне по делу…
Илья улыбнулся и подмигнул мне.
– Она знает, кто мы, можно не конспирироваться.
Александр Васильевич неодобрительно покосился на них и официальным тоном спросил:
– Что ты хотела, Анастасия?
– Мне нужно ещё раз посмотреть на фото сестры, возникло одно подозрение.
– Хорошо.
Участковый открыл дверь в кабинет. Жестом пригласил зайти. Из сейфа он достал папку, покопался в ней и протянул мне жуткий снимок. Я глубоко вздохнула и попыталась отстраненно смотреть на утопленницу.
Так родинка на шее с правой стороны, именно она убедила, что передо мной Алёна, цепочка с колокольчиками на ноге, светлые волосы и все… Лица-то почти нет. Может у неё имелись на теле шрамы или ожоги. Надо бы маму спросить. Вот крохотный шрам от аппендицита. Стоп, а сестре не делали операцию. Или все-таки делали? Не помню. И тут я увидела уши. Краска отхлынула от лица. У Алёны чуть заостренные уголки ушей.
Она ещё смеялась: "Я такая красивая потому, что эльф, а ты серая мышка, наверное, гном".
У этой девушки оказались обычные округлые кончики ушей. Что-то удержало меня, и я не поделилась своим открытием с новыми знакомыми и участковым. Иннокентий не спускал с меня глаз и сейчас совсем не походил на добродушного толстячка, каким выглядел минуту назад.
– Разглядела? – Участковый взял протянутый мной снимок.
– Да. Ничего нового. – Кажется, я справилась, даже голос не дрогнул.
***
В половине пятого вечера возле калитки бабы Поли остановился мотоцикл. К моему разочарованию за мной приехал Олег. Возле столовой меня поджидали ученицы. Их оказалось больше десяти.
– Добрый вечер. Нашему полку прибыло, – обрадовалась я. – Предлагаю разделиться на три группы и через неделю устроить концерт-соревнование.
Еле удалось уговорить женщин, кроме "цыганочки" разучить ещё польку и греческий танец сиртаки. Я понимала, что за семь дней невозможно научиться танцевать по-настоящему, поэтому показывала простые, но самые эффектные движения. Женщины и я выложились на совесть. После душа отправилась в столовую со своими ученицами. Моя надежда увидеть Ангела таяла, как дым. Отужинав, я отправилась на поиски Громова. Щуплый мужичок, встретившийся на моем пути, подсказал:
– Олег на конюшне. – И показал направление.
Деревянное строение с высокой крышей, небольшими оконцами и широченными, как ворота, двухстворчатыми дверями находилось метрах в трехстах от турбазы. Двери были широко распахнуты. В загоне рядом с конюшней бродило с десяток ухоженных лошадей разной масти. Изнутри здания слышались голоса. Я прошла в открытую дверь. Пряно запахло свежим сеном. По обе стороны от центрального прохода длинными рядами располагались стойла. В одном из них испуганно всхрапывала лошадь, и раздавались голоса мужчин. Я прошла, ориентируясь на звуки, вглубь конюшни. Белая кобыла с раздутым животом снова заржала и покосилась на людей, стоящих рядом. На меня никто не обратил внимания.
– Олег, я вижу, ты занят. Я сама могу вернуться в село.
– Нет. Матвей попросил не отпускать тебя одну. Подожди немножко. Рябинка вот-вот ожеребится, и я отвезу тебя домой.
– Хорошо. Поброжу по турбазе.
На выходе я подняла голову вверх и поняла: зачем такая высокая крыша. Потолком служили широкие лаги, на них уложили сено. Видимо его заготовили в июне. Вот оно-то и пахло так одуряюще вкусно.
"Может в прошлой жизни я была лошадью? Раз мне так нравится запах сена", – пришла мне в голову забавная мысль. Я послонялась по тропинкам и прибилась к компании, игравшей в волейбол. Помешала им немножко: со мной в команде они быстро проиграли и порекомендовали больше им не мешать. На другой площадке две "грациозные" стокилограммовые лани играли в бадминтон. Они попросили составить им компанию. Я удивилась:
– Как, третьей?
– Зачем же. Оленька иди сюда, поиграй с девушкой.
Девочка лет пятнадцати, сидевшая на лавочке под березой, резво встала и быстро подошла ко мне.
– Сыграем на интерес, все-таки это теперь президентская игра.
Я улыбнулась шустрой малолетке.
– Если следующий лидер нашей страны начнет играть в шашки, и их объявим игрой президента. Извини, на интерес не могу, нет с собой денег, вчера меня даже бабульки обули на двести рублей.
Девочка нетерпеливо переступила с ноги на ногу, и фыркнула, как молодая лошадка.
– Просто так играть скучно. Тогда давай на желание.
– Согласна, – ответила я и ухмыльнулась про себя: – "Ты ещё не знаешь, с кем связалась. Я в институте турнир по бадминтону выиграла".
Ох и погоняла меня Оленька по площадке, ну и ей победа досталась нелегко. Со счетом тридцать шесть: тридцать семь выиграла моя соперница. Стемнело. Мы с трудом могли разглядеть летящий воланчик.
– Завтра выполнишь моё желание, – заявила акселератка.
– Какое? – поинтересовалась я, понимая, Оленька постарается и придумает какую-нибудь пакость. Уж очень злорадно блестели глаза у девочки.
– Поцелуешь Ангела в столовой при всех, – ошарашила меня Оля и тут же смилостивилась: – Можно в щеку.
– Только не это, – взмолилась я. – Желание у тебя глупое.
– Я хочу посмотреть, как Элька и Соня взбесятся. Терпеть их не могу! – сообщила девочка и, подражая подругам засюсюкала: – Деточка, тебе не рано на взрослых дядечек заглядываться?"
– Тебе нравится Матвей, – сообразила я. – Хочешь им пощекотать нервы с моей помощью? А почему сама не поцелуешь?
Девочка с вызовом ответила:
– Да. Мне очень нравится Ангел и … ещё Сережа.
– В твоем возрасте и у меня так бывало. Не могла выбрать, кто же больше нравится? – усмехнулась я.
– Что, правда? А я-то считала себя ненормальной, – повеселела девочка.
– Так почему сама не поцелуешь? – повторила я вопрос.
– Они только посмеются потому, что относятся ко мне, как к ребенку. А в тебе увидят конкурентку.
Я махнула рукой.
– Да какая конкурентка.
– Блин! Да самая настоящая. Я чуть от злости не лопнула, когда увидела, как Матвей на тебя смотрит. Тебе он тоже нравится, – заявила Оля.
Я смутилась.
– Совсем чуть-чуть.
К нам подошли женщины, пригласившие меня поиграть в бадминтон.
– Оля, мы идем на дискотеку, а тебя, наверно, папа обыскался.
– Да. И мне пора, – спохватилась я. – Наверно Олег уже освободился.
Вдоль дорожек зажглись круглые белые шары и цветные светильники. Турбаза вмиг стала нарядной и яркой. Любуясь красивыми светящимися бабочками и птичками, я добрела до конюшни. Олег и Петрович ещё занимались кобылой. Бедная Рябинка никак не могла ожеребиться.
– Послушай, – отвлекла я Олега на минуту. – Я доберусь сама. Тут ведь недалеко, со мной всё будет в порядке.
Громов нетерпеливо кивнул.
Вся моя храбрость быстро прошла, как только я отошла от базы на километр. Дорогу прекрасно освещала луна, но мне было очень неуютно. Стало казаться, кто-то крадется следом и дышит в затылок.
Я рассердилась на себя: трусиха. Надо было остаться. Нет же, поперлась домой. Чего теперь-то дрожать?
Как в фильме ужасов сначала заухала сова, потом послышался странный звук, будто провели железом по стеклу. Следом раздалось противное мяуканье – это филин подражал кошке. Мерзкая птица: звуки, что она издает самые отвратительные. Первому филину ответил второй, потом третий, любят они собираться компаниями. Зашелестела листва на кустах. Краем глаза я заметила метнувшегося ко мне человека и среагировала молниеносно – отскочила назад. Мужчина, промахнувшись, упал. Я не стала рассматривать, кто это? Сорвалась с места и побежала в сторону села. Бегаю я хорошо, пусть попробует догнать. Возле первых домов притормозила и оглянулась. Никого! Со стороны турбазы донесся треск мотоцикла. Через три минуты возле меня притормозил Ангел.
– Ты что, чокнулась! – закричал он на меня. – Я же просил не ходить по ночам одной.
– Ничего же не случилось, – возмутилась я – Меня обидел его крик, но порадовал испуг. А вдруг он ко мне неровно дышит? Я решила: не стоит ему говорить про попытку нападения в лесу.
– Садись, подброшу до дома.
Он что-то пробурчал, я не расслышала.
Возле дома бабы Поли слезла с мотоцикла и стала прощаться:
– Пока. До завтра.
– Подожди. Извини, что накричал. Как узнал, что Олег отпустил тебя одну, чуть не прибил его. Ты понимаешь, я испугался. Никогда ни за кого так не переживал…
Мое сердце колотилось в грудной клетке, как бешеное. Он волновался за меня. Ура! Я ему не безразлична.
– Завтра в столовой мне придется поцеловать тебя. Говорю заранее, чтобы ты не свалился со стула от удивления.
– Прямо детский сад какой-то. Придется? Тебя можно заставить?
– Заставить нельзя. Я проиграла в бадминтон, и девочка Оля озвучила свое желание. Она захотела, чтобы я при всех поцеловала тебя.
Веселый смех раздался в ответ на мои слова. Я удивлённо уставилась на него. Ангел умеет так заразительно смеяться?
– Я готов. Можешь потренироваться прямо сейчас, – предложил Матвей.
– Ничего, я как-нибудь без тренировки справлюсь.
– У тебя на щеке грязь. – Он показал рукой, где именно.
Я потёрла щёку.
– Вытерла?
– Нет. Подойди.
Я не просто догадалась, почувствовала: он хочет дотронуться до меня. Ну что ж, и я умею играть в эту игру.
Она называется: ой, совсем не знаю, чего ты желаешь на самом деле.
Подошла к нему ближе. Матвей протянул руку и легонько провел пальцами по моей щеке, а потом притянул к себе и поцеловал. Я и не подумала отстраняться. Его губы были чуть солоноватые, горячие и упругие. Если в седьмом классе от взгляда Сережки во мне проснулась будущая женщина, то теперь я поняла, что такое страсть. Он, задохнувшись, отпустил меня. По его глазам я поняла: Ангел не ожидал, что так получится. Иногда интуитивно чувствуешь: не надо никаких слов. Между нами проскочила даже не искра, вспыхнул пожар. Он смущенно кашлянул:
– Не будешь играть со мной.
– А ты со мной, – усмехнулась я. Нашёл кого дурить, я прекрасно видела: ему понравилось целоваться со мной.
Баба Поля видимо уже спала. Свет во всем доме был погашен. Осторожно ступая, я прокралась в свою комнату.
– Не включай свет, – раздался до боли знакомый голос. От него душа ухнула в пятки, а сердце на секунду дало сбой. – И не вздумай орать.
– Значит, я сделала правильный вывод, та утопленница только похожа на тебя. Откуда у неё твоя цепочка?
Я села рядом с Алёной на кровать. У меня к ней накопилось много вопросов. А ещё я так была на неё зла, что даже не успела обрадоваться появлению сестры.
Алёна тоже не изъявила желания обнять меня, свою младшую сестричку.
– Всё шло по плану, пока не явилась ты. Будь человеком, уезжай.
– Я устроилась на работу и пока не уеду.
Алёна встала и подошла к окну.
– Видела я твою работу. Не будь дурой, Матвей на такую, как ты, два раза не посмотрит.
От обиды у меня сжало горло. Сразу вспомнились детские обиды. Вот мама говорит соседке, не замечая меня:
– И в кого только Настя уродилась – нескладеха. Ей бы толику от красоты Алёнушки взять.
– И не говори. Жаль, когда природа, потрудившись над одним ребенком, потом отдыхает.
Я прогнала воспоминания: нашла время.
– Так как цепочка попала на ногу девушки, – повторила я вопрос.
– Ты подозреваешь, что её грохнула я? – оскорбленным тоном произнесла сестра. – Нам с Вадей просто сильно повезло, в Чёртовом урочище наткнулись на ещё теплый труп.
Меня передернуло от её слов. Алёна сообразила, что проговорилась.
– Веденин тоже не сгорел в машине. Вы всё спланировали заранее, – сообразила я. – Когда?
– Идея пришла ко мне во время первого посещения Вереево.
– Ты была здесь раньше? – удивилась я.
– Мы с Вадимом отдыхали на турбазе в прошлом году. Помнишь, мы уезжали на две недели из Краснодара. Вот тогда и услышали про местного маньяка, которого не может найти наша доблестная полиция. Обдумали и решили: меня убьет маньяк, а Вадим сгорит в машине. Ты не знаешь, но поверь, нам грозит серьёзная опасность.
– Почему же, знаю. – Меня охватила апатия, вот теперь я поняла выражение "воротит с души". Моя сестра должна быть близким мне человеком, а оказалась совершенно чужой незнакомкой. Рядом со мной сейчас находилась расчетливая, лживая и жадная женщина. Она не пожалела родителей, особенно маму, обожающую её. Алёна не могла не осознавать, какой удар нанесла маме. Она любит свою белокурую красавицу, гордится ей.
– Что ты можешь знать! У тебя запросы деревенской дурочки, – ехидно сказала сестра.
– Куда уж мне. Чтобы удовлетворить твои запросы, тебе пришлось с твоим подельником, – при этих словах Алёна дернулась и зашипела, – украсть наркотики, – добила я её. – Из-за них вы устроили спектакль со смертями.
Я не видела выражение её лица, но почувствовала исходящую от сестры ярость.
– Откуда ты знаешь? Как ты их нашла? Куда дела?
– Они лежат там, куда вы их положили. Соседи двигали тяжёлый шкаф, сдвинули коврик и плитку.
Алёна прекратила бегать по комнате и плюхнулась на кровать.
–Чёрт! Вот такие глупости и сводят на нет всю замечательную задумку.
– Вы нашли девушку в лесу и что сделали с ней? – не отставала я, не понимая, что меня тревожит.
– Ничего. Вадим осмотрел её – понял, что убита ножом в спину. Сказал мне:
– Смотри, у неё на шее родинка, прямо, как у тебя, и цвет волос похож, правда, причёска немного другая. Фигуры схожи. Это подарок нам. Выход из тупика. Лицо ей пришлось подпортить, а труп сбросить в реку, – сестра запнулась: – Но ведь ей уже было не больно.
Меня затошнило от спокойных слов сестры. А она продолжила:
– Мы её раздели. Ведь по вещам её могли опознать. На ногу одели мою цепочку.
За окном филин завёл свою отвратительную песню, словно аккомпанировал жутким словам Алёны.
– У неё шрам от аппендицита, – пробормотала я, чувствуя во рту горечь.
– Мне тоже вырезали аппендицит.
– Я не знала.
– Чего ты так расстроилась? Её никто искать не будет, – заявила сестра.
Вот, что меня задело в её словах. Откуда сестра знает, что девушку никто не будет искать? И не слишком ли удачное совпадение родинок и телосложения для случайно найденного трупа. Я поняла: Алёна мне врёт, и правды не скажет.
– Кто погиб вместо Вадима?
– Бомж из морга. Бесхозный труп.
На душе стало непросто противно – мерзко. И тут случайный труп. Какое совпадение. Опять вранье!
Сестра словно не замечала моего состояния, рассказывала дальше:
– Пришлось пожертвовать часами, телефоном. У этого бомжа был похожий перелом ноги, как у Вадима.
– Как удачно, – съязвила я.
Алёна рассердилась:
– Да удачно. Трупу же всё равно. Свою стоматологическую карту Веденин уничтожил. У нас получилось. Сначала организовали его аварию, потом приехали сюда и совершили моё "убийство". Заранее сняли квартиру у местного алкаша любителя астрономии и решили пересидеть шум и расследование. Вадим сказал: никто не догадается искать нас под носом у целой толпы полиции. Но тут явилась ты, а за тобой Сергей Прянишников с Владимиром Волковым.
– А это кто такой?
Я не понимала, о ком она говорит.
– Серега играет под рубаху парня, его амплуа умный алкаш, свой парень в доску. Владимир толстенький такой мужичок, в круглых очёчках, недотепа с виду, кажется безобидным, мухи не обидит, но на самом деле страшный человек. Лучше тебе не знать, чем он занимается.
Спокойные слова сестры вызвали у меня озноб.
Господи! Я совсем не знаю её. Передо мной сейчас сидит совершенно чужой человек, и рассуждает о слежке, инсценировке убийства, краже наркотиков.
Мне захотелось потрясти головой и прогнать наваждение – эта злая, холодная женщина не может быть обаятельной и весёлой Алёной. Я разомкнула закушенные губы и с трудом произнесла:
– У меня несколько раз возникало ощущение: кто-то смотрит мне в спину. Чувствовала себя неуютно.
– Чувствовала она! – прошипела сестра. – За всеми вами следили ещё двое: высокий парень и среднего роста рыхлый увалень. Этих мы не знаем. Кого ты притащила по нашу душу? – Алёна нервно хрустнула пальцами.
Я поняла, о ком она говорит: об Илье и Иннокентии, но благоразумно решила промолчать.
– Не понимаю, о ком ты говоришь? – соврала я. Меня всё больше тяготил разговор. Сестра ни капельки не раскаивалась в содеянном. – Откуда вы знаете о слежке за мной?
– Я же сказала: у алкаша, бывшего учителя астрономии, имеется классный телескоп. Вот он-то нам и пригодился. Твои похождения разглядывали, где могли, конечно. В лесу не больно-то понаблюдаешь.
– Ты собираешься сообщать родителям, что жива?
– Настя, ну не настолько же ты идиотка, чтобы не понимать: тогда нам с Вадимом точно крышка! За всеми вами следят. Сейчас мама убита горем. А узнает правду, повеселеет или проболтается. Мы пять лет по мелочи возили эту дрянь, каждый раз рисковали. Наконец, нам доверили большой куш. Мы не собираемся упускать этот шанс. Ты не представляешь: каких деньг стоит героин.
Я посмотрела в окно: сад освещала луна, вышедшая из-за туч. Лицо сестры белело в полумраке.
– Алёна, зачем вы это затеяли? Вам придется скрываться всю жизнь. Неужели оно того стоит?
– Стоит. Мы знаем, кому толкнуть "снежок". Ты должна уехать и за тобой потянутся всё топтуны. А местной полиции и с маньяком дел хватает.
– А вы не заметили: кто девушек убивает? Ведь последнее убийство произошло недавно.