– Возможно, возможно. Так что она вам рассказала?
– О, не беспокойтесь по таким пустякам. Когда статья будет готова, вы с мисс Брандт сможете изменить в ней все, что не понравится, выбросить что угодно. Так когда состоялась ваша помолвка?
– Э-э-э… Она лишь подразумевалась.
– До убийства?
– Формально помолвки как таковой не было. Это имеет значение?
– Возможно, что не имеет. Наша милая дама кому-то обещана или надеется, что скоро будет обещана, но в то же время испытывает сострадание к другому мужчине. Было бы чудесно, если бы мы могли сделать какую-нибудь ссылку, разумеется в минорном ключе, на убийцу. Мы имеем право так его называть, поскольку жюри присяжных уже вынесло свой вердикт. Вот только вы, по-моему, не были знакомы с Питером Хейзом, не так ли?
– Увы, нет.
– Вам о нем что-нибудь известно? Ну хотя бы то, что они с миссис Моллой влюблены друг в друга?
– Нет. Я впервые услышал о нем, когда его арестовали.
– Может, мисс Брандт вам о нем рассказывала? Я думаю, Моллой говорил ей о Питере Хейзе.
– Откуда вам это известно? От нее?
– Не помню. – Я задумался. – Придется заглянуть в свои заметки, а их со мной нет. Она говорила вам, что Моллой звал ее с собой в Южную Америку?
– Нет, не говорила. – Лессер снова принял заносчивый вид. – Я пришел к вам не за тем, чтобы пересказывать все то, что она мне говорила. Я пришел узнать у вас, чт́о она говорила вам.
– Ну разумеется. – Я был сама любезность. – Но даю вам слово, мы не напечатаем ничего такого, что вам не понравится. Я не имею права пересказывать вам свой разговор с мисс Брандт, поскольку работал на клиента и мой отчет о нашем с ней разговоре является его собственностью. Однако мне кажется…
– Значит, вы мне не скажете.
– С удовольствием сказал бы, но не могу. Однако мне кажется…
Он встал и вышел. Со спины он казался еще тоньше, чем спереди. Я, чтобы не выглядеть невежливым, тоже направился в прихожую, но он уже снял с вешалки пальто и взялся за ручку двери. Когда она с грохотом захлопнулась, я вернулся в кабинет.
Настенные часы показывали без двадцати шесть. Делия Брандт, должно быть, уже пришла с работы, а может, сегодня она взяла выходной – ведь они с Лессером получали разрешение на брак. Я потянулся к телефону и набрал номер ее квартиры. Никто не ответил.
Я стал думать о Лессере. Да, в отличие от всех остальных из нашего списка подозреваемых, у него, по крайней мере, было кое-что, пусть отдаленно, но смахивающее на мотив преступления. Он запросто мог узнать о Питере Хейзе ровно столько, сколько требовалось, чтобы заманить его в ловушку. Но как ему удалось добиться, чтобы у Фанни Ирвин разболелась голова и она осталась дома, а Рита Аркофф пригласила вместо нее Сельму Моллой? Фокус-покус!
Ладно, пускай Лессер просто дожидался возможности убить Моллоя. Тогда каким образом он узнал, что таковая представилась? Откуда ему стало известно, что миссис Моллой нет дома и что она придет не скоро? Нам стоило немедленно заняться поисками ответов на эти вопросы, ибо по закону жена не может давать показания против мужа.
Я снова набрал телефон Делии Брандт, и на этот раз она взяла трубку.
– Только что узнал кучу новостей, – сказал я. – Оказывается, вы собираетесь выйти замуж. Позвонил вам, чтобы пожелать удачи, счастья и всего-всего наилучшего.
– О, благодарю вас! Огромное спасибо. Билл у вас?
– Нет. Он ушел несколько минут назад. Замечательный молодой человек. Мне доставило удовольствие с ним познакомиться. Он слегка волновался по поводу будущей статьи в журнале, но я пообещал, что у него будет возможность запретить все, что он захочет. Вы знали, что он собирался ко мне?
– Да, разумеется. Он сказал, что очень хочет поговорить с вами. А поскольку он мой будущий муж, я решила, что это в порядке вещей. Вы ему все сказали?.. Что вы ему сказали?
Не слишком радужные предпосылки для семейной идиллии. Он хочет выяснить, чт́о сказала мне она, а она – чт́о сказал он, а ведь эти двое еще даже не женаты.
– Совсем немного, – заверил я ее. – Практически ничего. После обещания, которое я ему дал, в дальнейшем разговоре не было нужды. Да, кстати, раз уж я позвонил вам… Вчера вечером я упустил из виду одну важную деталь: ближе к концу статьи в виде кульминации надо сообщить читателю, чт́о вы делали вечером третьего января. В ту самую минуту, когда Моллой был убит, то есть вскоре после девяти. Помните, да?
– Хорошо помню. Я была с Биллом. Мы ужинали и танцевали в "Дикси Бауэр", ушли за полночь.
– Чудесно, целиком и полностью созвучно той идее, которой я поделился с Биллом. Как вы все время оказывали внимание Моллою, потому что сострадали ему, а сами были страстно влюблены в молодого человека, за которого…
– О, звонят в дверь! – прервала она меня. – Это, должно быть, Билл.
Щелчок – и нас разъединили. Так или иначе, мне самому скоро пришлось бы свернуть разговор.
Раздался шум лифта, на котором спускался Вульф. Едва он переступил порог кабинета, как зазвенел дверной звонок, и мне пришлось направиться в холл, чтобы встречать честн́ую компанию. Я уже упоминал, как Рита Аркофф приказывала супругу повесить шляпу на вешалку, и о том, как Том Ирвин пододвинул свой стул вплотную к стулу жены и взял ее руку в свою.
Однако, мне кажется, я не упомянул в своем рассказе Сельму Моллой, а ведь я не собираюсь ничего скрывать. Тем более что не несу ответственности за свое подсознание. Если оно не позволило мне упомянуть Сельму и тем самым выдать себя, то только потому, что всегда настороже.
Итак, я пишу о ней сейчас. Она вернулась от Паркера около пяти вечера и, последовав приглашению Вульфа, поднялась к нему в оранжерею взглянуть на орхидеи. И теперь Сельма спустилась в лифте вместе с ним и, поздоровавшись с друзьями, села в красное кожаное кресло.
Глава одиннадцатая
Обмен приветствиями между Сельмой и квартетом вновь прибывших носил довольно сдержанный характер, чего и следовало ожидать. Ведь она всячески способствовала тому, что одного из четверки могли обвинить в убийстве. Кроме того, приглашение в офис знаменитого частного детектива последовало от нее.
Когда все расселись, Сельма устремила взгляд на Вульфа и уже не сводила с него глаз. Остальные больше смотрели на нее, чем на сыщика.
Я сконцентрировал свое внимание на вновь прибывших.
Сельма дала очень точные описания наружности Тома и Джерри. Джером Аркофф был массивным широкоплечим мужчиной выше меня ростом, к тому же крайне важным, хотя, вероятнее всего, страдал от язвы желудка. Том Ирвин, смуглокожий, с тонкими усиками, больше смахивал на ресторанного саксофониста, чем на менеджера, даже когда держал в своей руке руку жены.
Жена Тома, Фанни, определенно выглядела неважно. Лицо ее имело такое выражение, точно она старалась не поддаваться все усиливающейся головной боли, но даже сейчас на нее хотелось смотреть. Должно быть, в нормальном состоянии она делалась неотразимой. Она была блондинкой, а на них головная боль сказывается гораздо сильнее, чем на брюнетках, – брюнеткам даже к лицу легкая мигрень.
Однако брюнетка Рита Аркофф и без мигрени была обворожительна. В ее движениях чувствовалось что-то неуловимо змеиное, глаза едва заметно косили, искусно накрашенные губы казались капельку надутыми. Роковая женщина – фамм фаталь. Только вот страсть отдавать воинские приказы не красила ее, нет, не красила.
Вульф переводил взгляд слева направо – с Аркоффов на Ирвинов и обратно.
– Я не беру на себя смелость благодарить вас за то, что вы пришли, поскольку об этом попросила миссис Моллой, – начал он. – Вам объяснили, чт́о мне нужно. Мистер Альберт Фрейер, адвокат Питера Хейза, пытается найти основания для апелляции и пересмотра дела, а я изо всех сил стараюсь ему в этом помочь. Надеюсь, вы приветствуете мои усилия?
Они переглянулись.
– Разумеется, приветствуем, – заявил Джером Аркофф. – А шансы есть? Столько времени прошло…
– Думаю, есть. – Вульф явно чувствовал себя в своей тарелке. – Кое-какие аспекты этого дела исследованы не до конца. Полиция не стала заниматься ими, поскольку слишком многое говорило не в пользу Питера Хейза. А у мистера Фрейера не оказалось ни средств, ни возможностей, чтобы опровергнуть улики против его клиента.
– А сейчас у него появились средства? – поинтересовался Том Ирвин, голос которого не соответствовал комплекции. Казалось, Том должен пищать, а он говорил низким густым баритоном.
– Нет. У меня в этом деле обнаружился свой интерес. Неважно, каким образом. И я позволил себе потратиться на дальнейшее расследование. Вчера вечером я направил по следу своего человека по фамилии Кимс, Джонни Кимс, которого очень ценил за профессионализм. Ему надлежало выяснить, не было ли приглашение миссис Моллой в театр в вечер убийства, то есть третьего января, подстроено убийцей, желавшим устранить ее с дороги. Разумеется, это не…
– Значит, этого Кимса подослали вы? – спросил Аркофф.
Его жена с упреком глянула на подругу:
– Сельма, дорогая, неужели? Ведь ты прекрасно знаешь…
– Прошу вас! – Вульф выставил вперед руку, тон его стал резче. – Приберегите свое негодование до подходящего момента. Я ни в чем не обвиняю никого из вас. Хочу лишь сказать, что убийство могло быть спонтанным. Не исключено, что убийца просто воспользовался подвернувшимся случаем. Но если даже если оно и планировалось заранее, это вовсе не значит – боже упаси! – что у кого-то из вас руки в крови. Вы могли даже ничего не подозревать. Вот каким расследованием предстояло заняться мистеру Кимсу. Он должен был начать работу со встречи с вами. И первой в его списке значилась миссис Аркофф, поскольку именно она пригласила по телефону в театр миссис Моллой. – Вульф сконцентрировал взгляд на Рите: – Вы с ним встретились, мадам?
Она уже раскрыла рот, чтобы ответить, но тут вмешался ее муж:
– Молчи, Рита! – Оказывается, он тоже умел отдавать приказы. Супруг глядел на Вульфа в упор: – Если это вы его подослали, то у него и спрашивайте. Зачем было тащить нас сюда? Или, может, его все-таки подослали не вы?
Вульф кивнул, закрыл на мгновение глаза, открыл их, снова кивнул:
– Логично, мистер Аркофф, но, увы, теперь невозможно. Да, его, как вы выражаетесь, подослал я, но ничего не могу у него спросить, потому что он мертв. Вчера за несколько минут до полуночи в районе Риверсайд-драйв его сбила машина. Разумеется, то мог быть лишь несчастный случай, но я думаю иначе. Я думаю, это убийство. Мне кажется, работая по моему заданию, он откопал нечто, чреватое для кое-кого смертельной угрозой. Вот почему мне так необходимо встретиться с теми, с кем виделся он, и прояснить буквально каждое слово. Итак, вы виделись с ним, миссис Аркофф?
И снова муж не дал ей ответить.
– Это меняет дело, – сказал он, обращаясь к Вульфу. Теперь тон у него был совсем иной и вид тоже. – Если, как вы говорите, он был убит умышленно. А может, все-таки есть основания предполагать несчастный случай?
Вульф не спускал с него глаз:
– Не станем вдаваться в подробности, мистер Аркофф, поскольку я высказываю не только свое мнение, но и мнение полиции. Сегодня мне позвонил сержант из отдела по расследованию убийств и спросил, не по моему ли заданию работал мистер Кимс, а если по моему, то что это было за задание и с кем он встречался. Пока мистеру Гудвину удалось…
– Он звонил еще раз, – уточнил я.
– Да? И что ты ему сказал?
– Что мы постараемся проверить кое-какие факты и сразу их сообщим.
Вульф снова обратился к своим гостям:
– Я хотел поговорить с вами первым, раньше полицейских. И выяснить, чт́о вы сказали мистеру Кимсу, не обнаружил ли он чего-то опасного для убийцы.
– От меня он ничего не узнал! – вырвалось у Фанни Ирвин, которая крепко сжимала руку мужа.
– В таком случае мне придется сообщить полиции, какое у Кимса было задание и с кем ему предстояло встретиться. Я, пожалуй, не стану этого откладывать. Однако для вас было бы гораздо лучше, если бы я мог уведомить полицию, что уже побеседовал с вами. Правда, многое зависит от того, что вы мне скажете. Или вы предпочитаете беседовать с полицией?
– О господи! – простонал Том Ирвин. – Вот влипли! Чушь собачья!
– За что следует благодарить вас, – укорил Аркофф Вульфа. – Это вы натравили на нас своего проклятого сыщика. – Он обернулся к вдове: – Сельма, за что ты нас так?..
– Оставь Сельму в покое, – велела Рита. – Ей и без того тошно. – Она смотрела на Вульфа, и я обратил внимание, что ее губки уже не кажутся надутыми. – Давайте поскорей закончим. Да, ваш человек виделся со мной у меня дома. Он пришел, когда я уже собралась уходить, – мы с мужем условились поужинать вместе. Ваш парень сказал, что ищет основания для пересмотра дела Питера Хейза. Я решила, что его интересует алиби Сельмы, и сказала, что он может не суетиться, поскольку Сельма не отходила от меня ни на минуту. Но его, оказывается, интересовало все касающееся ее приглашения в театр. Он спросил, когда мне впервые пришла в голову мысль пригласить Сельму. Я ответила, что это случилось в ресторане, после того как позвонил Том и сообщил, что Фанни не сможет пойти в театр. Он поинтересовался, почему я пригласила именно Сельму, и я ответила: потому что она мне нравится и мне хорошо в ее обществе. Кроме того, я справилась у Тома, кого бы он посоветовал, и он назвал Сельму. Ваш человек спросил, обосновал ли это Том, и я ответила, что в этом не нуждалась, потому что и сама хотела ее видеть. Он собирался задать еще какой-то вопрос, но я опаздывала и объявила, что больше ничего не знаю. Вот и все… Хотя нет, он спросил, когда может встретиться с моим мужем, и я ответила, что мы придем домой около десяти, и тогда он, если захочет, сможет с ним увидеться.
– И они увиделись?
– Да. Мы пришли домой в одиннадцатом часу. Он ждал в вестибюле.
Вульф перевел взгляд:
– Мистер Аркофф?
Джерри пожал плечами:
– Я разговаривал с ним прямо в вестибюле. Не стал приглашать его к себе, потому что мне еще нужно было просмотреть несколько сценариев. Он задавал те же самые вопросы, что и моей жене, но я знал меньше, чем она, поскольку по телефону с Томом разговаривала Рита, а не я. Я вообще почти ничего не мог сказать. Он умничал, изобретал каверзные вопросы, касающиеся того, как это нам пришло в голову пригласить в театр именно миссис Моллой. Наконец я почувствовал, что сыт по горло, и сказал, что нечего ему торчать в чужом доме.
– Он не говорил, виделся ли с мистером и миссис Ирвин или нет?
– Нет. Кажется, нет. Нет.
– И он ушел?
– Он еще был в вестибюле, когда мы шли к лифту.
– Вы поднялись к себе?
– Да.
– Как вы провели остаток вечера?
Аркофф сделал глубокий вдох:
– Господи, если бы час назад кто-нибудь сказал мне, что у меня спросят, где я был в момент убийства, я бы решил, что этот человек спятил!
– Несомненно. Но вы не ответили, где находились тогда.
– В своей квартире. Долго сидел за чтением сценариев. Моя жена находилась в соседней комнате, так что, выйди один из нас, другой непременно услышал бы. Мы были одни.
– Звучит убедительно. Если тут не имеет место сговор. – Вульф покосился вправо: – Мистер Ирвин, так как мистеру Кимсу сообщили, что это вы посоветовали пригласить миссис Моллой, я полагаю, он искал встречи с вами. И что, встретился?
Судя по выражению физиономии Тома Ирвина, ему, чтобы не упасть, нужно было за что-то уцепиться. Он открыл было рот, потом захлопнул его, как крышку люка.
– Боюсь, мне это не нравится, – изрек он наконец. – Если уж придется отвечать на вопросы, касающиеся убийства, то я предпочту делать это в полиции.
– О господи, да он же такой добряк – не укусит! – воскликнула его жена. – Бери пример с Риты. Вы хотите, чтобы я рассказала? – спросила она у Вульфа.
– Если вы находились рядом, мадам.
– Находилась. Этот человек… Как его фамилия?
– Джон Джозеф Кимс.
– Было около девяти, когда Кимс пришел. Мы как раз уходили. Обещали заглянуть на вечеринку, которую наши друзья давали в честь своих друзей. Мы бы уже ушли, если бы горничной не пришлось подшивать подкладку моей пелерины. Кимс спрашивал все то же самое, что и у Риты, поведал насчет возможности пересмотра дела Питера Хейза, расспросил моего мужа относительно этого звонка в ресторан. Рита уже рассказывала вам. На самом деле…
– Рассказ вашего мужа совпадает с рассказом миссис Аркофф?
– Разумеется. Разве может быть иначе? Именно я предложила пригласить Сельму Моллой. Когда Том говорил по телефону, я сказала ему, чтобы пригласил Сельму, потому что я ей доверяю. Знаете, я из ревнивых жен. Кимс собирался еще что-то спросить, но моя пелерина уже была готова, да и мы сообщили ему все, что знали.
– А ваш муж сказал ему, что именно вы предложили миссис Моллой?
– Да, я уверена, что сказал. Да, Том?
– Сказал.
– И вы отправились на вечеринку. Как долго вы там пробыли?
– Совсем недолго. Было скучно, муж устал. Мы попали домой около одиннадцати и легли спать. У нас одна спальня.
Вульф скорчил гримасу, но тут же постарался от нее избавиться. Мысль о том, что можно спать с кем-то в одной комнате, будь то мужчина или женщина, казалась ему чудовищной.
– Выходит, у вас с мистером Кимсом состоялся лишь короткий разговор. Вы больше не встречались с ним?
– Нет. Каким образом мы могли с ним встретиться?
– Мистер Ирвин, вы с ним больше не встречались?
– Нет.
– Можете что-нибудь добавить к тому, что сказала ваша жена по поводу разговора с Кимсом?
– Нет. Больше ничего. Я только могу добавить, что наша горничная ночует у нас. Так было и в ту ночь.
– Спасибо. Это очень полезная информация. Я включу ее в свой отчет полиции. – Вульф снова обратился к его жене: – Еще одно небольшое обстоятельство, миссис Ирвин. Если вы решили заранее, что не сможете пойти вечером в театр, вы могли кому-нибудь сказать об этом. Кому-нибудь из друзей. К примеру, даже пошутить, что, дескать, миссис Моллой займет ваше место. Было что-нибудь вроде этого?
Она покачала головой:
– Нет. Дело в том, что я решила не ходить в театр уже перед самым приходом мужа.
– У вас что, случился внезапный приступ головной боли?
– Я не знаю, что вы подразумеваете под словом "внезапный". Я пролежала с нею почти целый день, приняла лекарство в надежде, что все пройдет. Но в итоге пришлось отказаться от театра.
– У вас часто бывают головные боли?
– Черт возьми, какое это имеет отношение к делу? – не выдержал Том Ирвин.
– Возможно, что никакого, – согласился Вульф. – Я, мистер Ирвин, ловлю рыбу в мутной воде и забрасываю удочку наугад.