- Привыкай. Я буду в Петербурге еще недели две-три, не больше, и хочу провести их с тобой. А значит, три недели мы будем обедать, а возможно и ужинать в ресторанах. Я хочу, чтоб ты запомнила эти дни, как хочу запомнить их сам.
- А куда ты уедешь? - озаботилась Лика, только это и услышав.
- Домой, в Швецию. Я живу в пригороде Гётеборга.
- Ты иностранец? - удивилась и расстроилась Лика. Она слышала, что брат Егора Аркадьевича живет далеко от Санкт-Петербурга, но не думала, что настолько далеко, через две границы. Швеция в ее понимании была, что любая другая страна, кроме России - цветное пятно на карте мира. Как можно жить за границей, вдали от Родины она не представляла и не хотела представлять. Отчего-то ей всегда казалось, что любой эмигрант подобен самоубийце, который добровольно лезет в петлю ностальгии, и рано или поздно она его задавит.
Лика с сочувствием смотрела на Вадима и чуть не плакала: как же ему трудно, наверное, одному на чужбине? И зачем ему жить среди незнакомых людей, в незнакомой местности, говорить на чужом языке, жить по чужим законам?
- Ты расстроилась, малыш? - удивился Вадим.
- Ты не можешь остаться? Насовсем?
- Нет. Зачем?
- А зачем уезжать?
Странный вопрос, - отвел взгляд мужчина: и как на него ответить? Длинно и нудно изложить любому ясные причины? Залезть в дебри автобиографии, излагая причины его эмиграции, а потом раскрыть карты и объявить свою должность… Что будет потом, ясно уже сейчас - закончится поэзия, начнется проза. Очарование бескорыстных отношений испарится. Будет восторженное: О-о! Или уважительное: А-а! И пойдут `тонкие' намеки на бедность собственного существования, кивки на норковые шубки в витринах, завлекательный блеск ювелирных украшений, о коих мечталось всю сознательную жизнь, но конечно они нужны лишь на память о прекрасных днях проведенных вместе, о таком замечательном, удивительном человеке - Вадиме Грекове.
Мужчина решил играть в открытую, и тяжело посмотрев на девушку, выдал:
- Я бизнесмен и банкир Лика. Весьма преуспевающий, - невесело усмехнулся. Замер в ожидании бурной реакции: давай милая, порадуйся сначала за меня, потом за себя и поведай, что тебе надо.
Лика зажмурилась, сдерживая слезы: вот и все - Вадим принадлежит деньгам, а все что принадлежит деньгам, не может принадлежать человеку. Конец.
Девушка закрыла лицо ладонями, чем озадачила Грекова, заметившего слезинку: так бурно еще никто его профессии не радовался. Отвернулся, почувствовав себя опять одиноким волком. Старым, очень старым, хоть и хищником.
Официант сервировал стол и, удалился, пожелав приятного аппетита.
Вадим грустно посмотрел на расставленные блюда - есть, совсем не хотелось. Пропал аппетит, пропало желание сидеть в этом уютном заведении и, болтая ни о чем, наслаждаться обществом девушки. Он уже хотел предложить Лике покинуть ресторан, пройти в любой бутик, набрать ей шмоток, или что она захочет `на память' о нем, и расстаться, как девушка отняла ладони от лица и с таким сожалением уставилась на мужчину, что Греков всерьез захотел всплакнуть вместе с ней, только не знал: по поводу своей деятельности или `несчастной' жизни на чужбине?
- Тебе, наверное, очень плохо? - всхлипнула девушка. Вадим открыл рот и закрыл, опустил взгляд, покосился на расставленные яства. И захотелось сунуть блинчик с икрой в рот и кивнуть: ага, очень, очень мне плохо!..
Впервые он чувствовал себя не преуспевающим человеком, богатым властителем своей и чужих судеб, а убогим калекой, нищим на паперти.
Вадим скривился, не зная как себя вести, что отвечать на глупый вопрос, и прищурился на Лику, разозлившись: попроси колье, милая, и закончим на том! Давай, не стесняйся! А может колечко тебе? Или брильянтовый гарнитур?.. Не стесняйся! Говори! Только не смотри на меня, как на великомученика…
- Пожалуйста, Лика, объясни, чем ты так расстроена?
- Мне страшно за тебя Вадим. Деньги ломают людей, стирая самое лучшее, что заложено в них Богом. За деньги убивают, предают, подличают. Деньги дают власть и за нее порой льются реки крови. Огромная машина, в которую люди города, страны, перемалываются их, превращая души и судьбы в банкнотные достоинства. Ужасно, Вадим. Я теперь буду думать, что с тобой, как ты… Нет, я буду молится за тебя и Бог отведет беды, обязательно, - разволновалась девушка. Вадим, сведя брови на переносице, схватившись за бокал, как за щит, мелкими глотками пил вино и, внимательно изучал лицо Лики, смотрел в глаза, пытаясь уловить фальшь, уличить ее в искусной игре и находил лишь искреннюю тревогу. Девушка явно не понимала, какую выгоду сулит ей знакомство с Вадимом, зато искренне переживала за него. Видимо психику девушки настолько повредили, что в ее голове смешались все директории, заставляя смотреть глубже, видеть то, на что не обращает внимания любой другой обычный человек. Для нее было важно то, что абсолютно не важно нормальному человеку.
Если в этом ее ненормальность, то Вадим готов был аплодировать.
- У тебя есть, к кому обратится? Там… В смысле, мало ли… У тебя есть друзья, надежные друзья?… Господи, неужели ты там совсем один?!
- А ты бы со мной поехала?
Девушка нахмурилась:
- Ты… серьезно?
- Да, - и предположил, что она сейчас спросит: в качестве кого ты мне предлагаешь ехать с тобой? И тут же засомневался, что она спросит нечто подобное.
Девушка, сжав руки в замок, глубоко задумалась. Минута, другая - Лика так и сидит истуканом. Вадим начал терять терпение, да и любопытно стало, что она скажет? Прав он в своем предположении, или, наоборот - в сомнении?
- Лика? - позвал, заставляя девушку очнуться. Та вздрогнула и виновато посмотрела на него:
- Извини, Вадим, не могу. Я понимаю, тебе тяжело одному, но… Ты сильный, а я нужна слабым. Здесь. Но я буду помогать тебе, буду молится, и ты всегда можешь рассчитывать на меня, всегда, что бы с тобой не случилось, сколько бы лет не прошло.
Вадим кивнул: он был, неожиданно для себя, разочарован, даже несколько расстроен отказом.
- Ты можешь внятно объяснить причину отказа?
- Ты обиделся? Извини, я правда не могу. Егор Аркадьевич нуждается во мне.
`Вот как? Значит, мой соперник собственный брат. Стра-ашный зверь', - холодно прищурился Вадим:
- Давай обедать, - подвинул себе тарелку с салатом.
- Вадим ты не обижайся, а попытайся понять: Егор Аркадьевич одинокий человек…
- У него семья. С утра, во всяком случае, была, - напомнил Греков, пробуя салат.
- Да, но ты же живешь с ними и видишь, что у них много проблем, и у каждого свои. Им не до Егора Аркадьевича, а он о всех переживает, старается для них. Очень расстраивается, когда что-то не получается. Сердце у него больное, на работе проблемы… И поговорить совсем не с кем…
- С женой, - заметил Вадим, стараясь не смотреть на Лику, такую трогательно - несчастную… и глупую! Проявляющую заботу о том, кто и взмаха ее ресницы не стоит.
- Не-ет, Веронике Львовне своих хлопот хватает, с детьми, по дому, а еще она тоже работает. Нет, не может с ней Егор Аркадьевич по душам поговорить, болью поделится. Наверное, считает не по-мужски это, а может, боится, что она его не поймет. С Машей тоже - зачем ее проблемами нагружать, она ведь девочка совсем, пусть живет спокойно и беззаботно пока возможность есть. Да и что она может? Посоветовать? Нет, - вздохнула. - Далека она от отцовских проблем, не до него ей. У Ярослава свои дела, свои пристрастия…
- Выходит ты его единственный оплот? А не подскажешь, с какой радости?
- Так ведь и он нам в помощи не отказывал. И вообще, люди должны друг другу помогать. Да и как не помочь, если можешь? Не хорошо…
- Угу, - раздражаясь на глупую философию Лики, кивнул Вадим, пододвинув ей тарелку. - Ешь.
Девушка сникла, принялась ковыряться вилкой в салате.
- Ты злишься на меня? - спросила тихо, не поднимая глаз.
- Нет, абсолютно, - заверил ровным голосом. И добавил про себя: `Я просто в бешенстве. На братца родного. И жену его… неповторимую тварь'. - У тебя есть подруги? Знакомые? Кто-нибудь кроме Грековых?
- Конечно, есть, очень много. А что?
- Познакомишь?
Лика недоуменно пожала плечами:
- Почему нет? Познакомлю… а зачем?
- Интересно. Мне вообще все, что с тобой связано - интересно.
Лика опять пожала плечами.
- Видишь ли, я уже познакомился с подругой Маши, колоритная блондинка. О-очень занимательная девушка, - пояснил.
Лика рассмеялась, уловив в тоне Вадима иронию:
- Я знаю ее - Катерина.
- Хорошо знаешь?
- Нет, видела пару раз, но мне про нее Ярослав много раз рассказывал. Копировал даже. Правда я его тогда пожурила, и он немного обиделся. Нельзя про людей гадости говорить, а он сказал. Но опять же не со зла, а от прямолинейности.
- Что же он сказал?
- Да, ну повторять…
- Пожалуйста, - просительно улыбнулся Вадим. Лика прикусила губу, удерживая лукавую улыбку, и кивнула:
- В грех вводишь…
- Еще в какой! Попробуй коктейль для храбрости и поведай мне: что же Ярослав про Катерину - распрекрасную сказал?
Лика послушно отпила коктейль, и, смущаясь и смеясь, повторила слова Грекова - младшего:
- Он сказал, что… У Кати всего две извилины, прямые как шпалы уходящие в бесконечность. На одной надпись: деньги, на другой - … мужчины.
`Ах, какой прозорливый мальчик', - рассмеялся Вадим.
- Ах, какое точное определение. Виват юным и умным.
- Не правда, Катя хорошая девушка, только самовольная слишком. У нее комплексов совсем нет.
- Заметил. Их амбиции заменяют.
- Да, - кивнула, задумчиво потягивая коктейль. - Но их жизнь откорректирует. Главное, что она легкая и незлобивая.
- И не очень умная, - хохотнул Вадим. - Кстати, есть предложение: сходить завтра вчетвером в какой-нибудь кафе-бар, повеселиться. Ты как?
- Я - за, - пробасило в стороне. Лика, вздрогнув, развернулась на голос, увидела бритоголового незнакомца, и сжалась, расширенными от страха глазами уставилась на Вадима. Тот хмыкнул - Костя!
- Как нашел?
- Легко, - хохотнул мужчина, проходя. Разместил тело на стуле, и сложив руки на столе, подмигнул белой от страха Лике:
- Привет! Как зовут? - обратился к Вадиму, видя, что девушка находится с легком ступоре.
- Догадайся.
- Понял, - кивнул и протянул Лике ладонь. - Константин, старый друг Вадима.
Девушка посмотрела на руку мужчины, потом на Вадима, и увидев, что тот спокоен, и поощрительно кивает ей, несмело вложила свою узкую ладонь в протянутую руку:
- Лика, - прошептала.
- Ага? Со знакомством… Коктельчик-то давай допивай, да салатики жуй, а мы пока с Вадимом потрещим.
- Тебе что-нибудь заказать? - спросил Греков у Уварова.
- Не отказался бы.
Вадим щелкнул пальцами, привлекая внимание официанта и очертив рукой в воздухе стол, выставил два пальца.
Понял - кивнул официант и испарился выполнять заказ.
- Что скажешь? - спросил у Кости Вадим.
- Сейчас лялька ушки свернет и скажу. Новостей - море, - щедро улыбнулся Лике, окинув ее холодным взглядом. Девушка непонимающе моргнула:
- Меня зовут Лика.
- Слышал, что дальше? Может ты вообще погуляешь пока?…
- Нет, - отрезал Вадим. Костя удивленно посмотрел на него:
- Я что-то не догоняю, да?
- Сейчас Лика пообедает, ты перекусишь, и сообразим где пообщаться.
Уваров насторожился: покосился на девушку, потом на Грека, и предупредил:
- Разговор обещает быть долгим. Я по главному пункту информацией владею, так что, соображай.
- Кассета?
Мужчина распахнул полу куртки, показывая диктофон.
- Как тебя в верхней одежде вообще сюда пустили? - спросил Вадим.
- Догадайся, - с усмешкой парировал Уваров, демонстративно скорчив тупую мину и погладив себя по ежику волос на голове. Греков хмыкнул с пониманием: браткам везде у нас дорога.
- А мне говорили, что в России кончился век тупой пехоты.
- Ага, век кончился, пехота осталась.
Подошел официант и быстро расставив тарелки перед новым посетителем поспешил удалится. Костя принялся поглощать устрицы в сметане, заедая их блинами с икрой, Вадим потягивал вино и поглядывал на Лику, которая с опаской косилась на голодного мужчину.
- Ляля, ты об меня взгляд не мозоль, ты лучше пирожное жуй. Тебе полезно, - бросил тот раздраженно.
Лика озадаченно нахмурилась. Вадим спрятал улыбку:
- Костя прав, кушай, коктейль допивай.
- Может, я лучше пойду?
Уваров согласно кивнул: топай!
Вадим отрицательно качнул головой: нет.
Лика, вздохнув, свесила подбородок на грудь. Костя скривился, покосившись на друга: что за чудеса? На кой тебе эта девица?
Не лезь, - взглядом дал понять Греков. Мужчина хмыкнул: да мне-то, что?
- Кто девушку обедает, тот ее и танцует.
Вадим прищурился: а это идея.
- Лика ты нас с Костей не пустишь к себе в квартиру для беседы?
Девушка нехотя кивнула: Вадиму она отказать не могла, хотя с удовольствием бы избавилась от общества его друга. Нервировал ее Уваров, тревожил одним своим видом.
Тот криво усмехнулся, с пониманием покосившись на Вадима: стратег! И подмигнул девушке. Та сжалась и залпом выпила коктейль, надеясь таким незамысловатым способом, справится с волнением. И понятия не имела, что коньяк с медом довольно коварная штука.
Когда они покидали ресторан, Лика чувствовала себя легкой как пушинка и абсолютно счастливой. Вадим казался ей Ангелом, а его друг Архангелом. Девушку раздувало от гордости и умиления, что ее сопровождают двое из небесного воинства.
Ее изрядно шатало и заносило на каждом шагу, но она лишь слегка удивлялась дискоординацией движений, не более. Да и чему беспокоится, если Вадим рядом и крепко держит ее: значит она не упадет, и домой попадет, и вообще ничего плохого в его обществе с ней не может случится.
Они дошли до машины, и Греков прислонил девушку к авто, под насмешливым взглядом Уварова, открыл дверцу, помог Лике сесть:
- Не страшно?
- Нет. С тобой ничего не страшно, - заверила его девушка, блаженно улыбаясь.
- Хорошо, - сказал, закрывая дверцу.
- Специально накачал? - усмехнулся Константин. Вадим лишь мазнул по его лицу взглядом и сел за руль. Костя, благоразумно смолкнув, бухнулся на заднее сиденье.
- Ты не на машине? - спросил Греков.
- Не-а, ребята на ней работают, сюда подбросили и укатили.
- Что так бедно с транспортом?
- Да три разом встали. Невезуха.
- Бывает, - бросил Вадим, выруливая на проспект. Накрыл руку девушки своей ладонью, отвечая на ее нежную улыбку, немигающий, влюбленный взгляд, что очень нравился ему. Костя покосился на сомкнутые руки и озадаченно отвернулся: чтоб Грек бабу за руку держал, как юнец, должно случится что-то веское. Чудо, не иначе. Да только староваты они для чудес, да и девчонка на прекрасное ведение, от которого голову напрочь сносит, не похожа. Выходит, использовать ее Вадим решил для какой-то надобности? Против Грековых, как слепую пешку? Или погулять да откинуть? А вот это зря, грех так с убогими-то. А что убогая и без специалистов видно. Эх, Грек, что ж с тобой жизнь-то сделала?
- Что молчишь? - покосился на него Вадим в зеркало.
- Потом скажу, - буркнул и в окно уставился.
- Константин… а по отчеству? Нет, скажите, как ваше отчество? Как к вам обращаться? - пристала девушка к Уварову, когда они поднимались в квартиру. Мешала идти, выглядывала из-за плеча Вадима, то и дело, останавливалась. Тот нехорошо смотрел на нее, придерживая за талию, терпел и вот - надоело. Встал, прислонившись к перилам, покосился на друга и Костя понял, о чем подумал Грек: ему явно не нравилось внимание девушки к нему, ревность проглядывала в холодном прищуре Вадима. `Чудеса', - опять подивился Уваров и, зная друга, приготовился к выпаду. Так и случилось.
Тот резко отстранился от Лики, чуть оттолкнув ее к стене, и шагнул вверх. Снова остановился. Девушка оказалась на середине лестницы, меж мужчинами: наверху Вадим, внизу Костя. Он укоризненно глянул на Грека: не вовремя ты экспериментируешь.
Лика, качаясь, стояла и тоже во все глаза смотрела на Вадима, не понимая, почему он отстранился, что она не так сделала? Тот в упор смотрел на нее и не шевелился, хоть и видел, понимал, что она может упасть с лестницы, не устояв на ногах.
- А ты садист, Грек, - протянул Константин обвиняя. Приготовился подхватить Лику если та начнет падать. И опешил, услышав недовольное шипение:
- Не смейте оскорблять Вадима! Вы! А еще другом называетесь! Да какой же вы друг?!
Уваров скрипнул зубами и презрительно скривившись, уставился на Грекова:
- Ну, что? Добился? Это хотел услышать?
Вадим отвел взгляд, закаменев лицом, и шагнув к Лике, подхватил ее на руки:
- Тише, малыш, - попросил виновато. - Костя абсолютно прав. Извини меня.
Уваров успокоено зашагал следом, то и дело внимательно поглядывая на пару: хмурого Вадима, притихшую на его руках девушку. И чудилось ему, что Греков увяз в девчонке, только сам того еще не понимает или боится признаться себе.
`Надо бы ему мозги вправить, пока дел не натворил от большого ума. А то ведь устроит ад, а потом сам кается будет. Ох, Грек… - подумал.
А Вадим уже стоял у квартиры и помогал Лике открыть замок.
Дверь распахнулась, и гости на минуту замерли на пороге, не обращая внимания на приглашающие фразы хозяйки. В квартире пахло так, словно в комнатах цвели сады. Мужчины переглянулись:
- Яблоки, - предположил Костя.
- Черемуха и сирень, а еще мята, - тихо заметил Греков. Взгляд стал тоскливым, как у побитой собаки. - Я помню этот запах - мамин… Сколько лет прошло?… Её не помню, а запах…
- Любопытную ляльку ты себе нашел, - хмыкнул Уваров, подталкивая Вадима внутрь жилища. - Хорош ностальгировать. Лови подругу, пока носом линолеум не собрала.
- Она не лялька, - процедил Греков и пошел за Ликой.
Костя, закрыл дверь и сел на край тумбочки с телефоном, оглядывая квартирку: хороший обзор убогого жилища. Бедненько, но чисто и уютно. В принципе нечто подобное он и думал увидеть. И загрустил: а ведь он и Вадим выросли вот в такой, не особо изысканной, обстановке.
Лика забыв снять куртку закрутилась по кухне, радуясь что в кои-то веке принимает гостей. Ей хотелось проявить максимум гостеприимства, и она, борясь с туманов в голове, принялась вытирать и без того чистый стол.
- Что ты делаешь? - мягко спросил Вадим, отбирая губку. - Сними куртку, сначала.
Девушка смущенно улыбаясь, стянула верхнюю одежду и хотела повесить ее на вешалку, но Вадим не дал, отобрал:
- Я сам, - вернулся в коридор, скидывая плащ с плеч. Замер на пару секунд у стены, разглядывая прибитую к ней железную вешалку с черными шариками на крючках: когда он видел такую последний раз?
Костя повесил свою куртку, хлопнул мужчину по плечу:
- Да, старик, это не твоя импортная прихожая в квартире на Невском.
И пошел на кухню:
- Не хлопочи хозяйка, нам много не надо…
- Ой, да вы что? - всплеснула ладошками Лика. - Как это не надо? Сейчас все будет!