Принялась шарить в холодильнике в поисках закуски и вспомнила: коньяк! А к нему шоколад!
- Мужчины у меня есть очень хороший коньяк, и шоколад. Вот! - достала бутылку из шкафа и с гордостью водрузила на стол. - Господи, шоколад забыла!
- Ляль перестань, а? - попытался остановить ее Константин, чувствуя себя неудобно перед девчонкой. Но та не слышала, продолжала метаться по маленькому пространству: достала рюмочки, блюдце, открыла форточку.
- Это если курить захотите, пожалуйста, я не против, будьте, как дома.
Уваров покосился на Грекова: уйми ее, а?
Но тот не смотрел на друга. Взгляд Вадима был прикован к бутылке дорогого, французского конька. Початой. Выпитой на треть.
Шагнул к столу. Покрутил бутылку: где-то он такую уже видел, недавно… Да, в баре Егора.
- Лика, откуда у тебя коньяк?
Девушка, уловив недовольные нотки в голосе Вадима, подумала, что он заподозрил ее в пристрастии к алкоголю, и поспешила развеять его сомнения. Замахала руками смеясь:
- Что ты, Вадим, мне вообще пить нельзя. Константин Георгиевич когда выписывал строго настрого запретил!
Мужчины переглянулись: Костя обвиняющее уставился на Вадима, а тот озабоченно нахмурился. Девушка же не заметив их переглядов продолжала щебетать, вгоняя обоих в мрачное состояние и без того не радужного настроения:
- Это Егора Аркадьевича. Он иногда заглядывает, расслабляется. Правда ему совсем пить нельзя, как и мне. У него сердце последнее время часто болит… Вадим, ты повлияй на него, пожалуйста, объясни, что нужно беречь свое здоровье. Я пыталась, но разве он слушает?
Греков кивнул, красноречиво покосившись на бутылку: я ему расскажу и объясню, и коньячком напою… до смерти!
Уваров шумно, протяжно вздохнул: `весело'.
- Ляля отдохни, иди-ка телек посмотри, сериал какой-нибудь. Дай нам с Вадимом поговорить.
- Я вам мешаю, - сообразила Лика. - Извините.
Уваров поморщился и сел за стол.
- Это ты нас извини.
- Нет, что вы? Все нормально, я же понимаю… Общайтесь, не буду мешать, - пошла Лика прочь из кухни.
Греков проводил ее взглядом. Взял бутылку, и вылили ее содержимое в раковину:
- Костя, хочешь пятьсот тысяч?
Тот бровь выгнул от неожиданности предложения:
- За что?
- Просто так.
- Э-э, нет, - качнул головой. - Не надо.
- Почему? Пятьсот тысяч долларов. Представь.
- Представляю, поэтому и не хочу. Что я с ними делать-то буду?
- Не знаю. Придумаешь. Еще пару фирм откроешь или в чулок положишь.
- Не-е, Вадим, я зарабатывать привык и мне хватает. На ляльку вон лучше их потрать, если лишние.
- Угу, - сел напротив друга. - Что скажешь по делу?
- Много. Но начну с просьбы: не вмешивал бы ты ляльку в свои дела? Оставь ее, развлекайся с другими…
- Странная просьба, не считаешь?
- Нет. Не хорошо это, дурочку использовать, не игрушка она.
- Узнал что про неё?
- Адрес и общие данные. Но тебе уже без надобности, смотрю.
- Ошибаешься - есть надобность. Покопай, узнай как можно больше.
- Спросить можно…
- Можно Костя, но ненужно. Сам пока ничего не знаю, еще меньше понимаю. Как разберусь - тебя первого в известность поставлю.
Уваров кивнул:
- Ладно. Тогда к делу. Начнем с плохих новостей - Аделаиду Шехову найти не удается. Монашки после пострига имя меняют, и никто не скажет, кто она была в миру, какое имя в монашестве дали. Короче, пустая затея старушку искать.
- А если через церковнослужителей?
- Ага, - хмыкнул Уваров. - Один умный, да? Искали, спрашивали, и чуть крестом в лоб не заработали. Деньги? Предлагали. Еще хуже вышло - ребят анафиме предать обещались, если еще раз сунутся.
- Угу, - задумался Греков. Вытащил мобильный из кармана и набрал заветный номерок:
- Здравствуй, раб Александр. Как твое `ничего' батюшка?… Рад за тебя… Да, хочу и сам порадоваться, поможешь?… Не сомневался… Молодец, что отслужил… Грины-то еще нужны?.. А сколько? Хитер, батюшка. А сколько хочешь, столько и привезут… Да, за дело, бо-ольшое хорошее дело. Богоугодное. Да… А вот мальчики подъедут и объяснят, а ты сделаешь, поможешь им, живота своего не жалея, по-дружбе, ясно, не корысти ради…. Вот завтра к заутренней и явятся. А ты пока прикинь сколько тебе… на храм надобно. Да… Увидимся, естественно.
Греков нажал кнопку отбоя и положил телефон на стол.
- Завтра пошли своих к Стрельцову, он поможет.
- А если нет?
- `А если нет' не будет. Он мне столько должен, что знал бы, день и ночь молился, чтоб отдавать не пришлось.
Уваров хмыкнул:
- Страшным ты человеком стал. Самого в дрожь не бросает?
- Бросает… На Лику вон посмотрю и дрожу. От ярости.
- Зачем же тогда с ней поступаешь, как нелюдь?
- Привычка, - покаялся, с тоской глядя на Костю. - Смотрю на нее - вижу, что не притворяется… а не верю.
- Что так, что этак - разница-то тебе, какая?
- Я может, жениться собрался, - вскинул взгляд.
- Оп-па! Ты? Восьмой раз? На дурочке, да? Нянчится будешь? - и качнулся к Вадиму. - Теперь я не верю. Нянька из тебя, как из меня балерон, а иначе с ляльколй никак, любой, кто с ней больше пяти минут общался, скажет. И не крути, Грек, мне-то не надо. Я ж тебя, волчару, знаю: думал бы о ней серьезно, не она бы нас сюда привела, а ты бы всю компанию к себе увез. Но ты и не подумал. Спорю, лялька о твоей норе вообще не знает. В точку? Так что по ушам мне ездишь?
- Всему свое время, Костя.
- А! Ну, да, да… оттрахаешь в свое удовольствие дурочку безответную и на новообретенную Родину отчалишь. Молодцы вы братцы, Грековы. По одной схеме идете…. с коньячком.
Вадим посмотрел на пустую бутылку и лениво спросил:
- Костя, я тебя когда-нибудь посылал?
- Нет.
- А теперь посылаю. Понял?
- Ага, - хохотнул тот. - Ладно, банкирская твоя душа, оставим, правда. Я ж не поп проповеди тебе читать, да на путь истинный наставлять.
- Вот и давай по делу.
- Угу, - достал диктофон и поставил меж Вадимом и собой. - Еще видеокассета есть. Оцифровать?
Вадим кивнул, разглядывая маленький приборчик, словно банку со скорпионами, куда ему придется сунуть руку.
- Готов? - спросил Костя. Помедлил и нажал кнопку. - Это основная часть разговора по душам с Ливенбах, она же твоя вражина Селезнева. Слушай и наслаждайся. Я пока покурю.
- `… Вадим?… Не удивлена… Дайте сигаретку. Спасибо… Не успокоился выходит, Греков?
- Ты по делу говори!
- Говорю… С чего начинать-то?
- С начала.
- Как скажите. Только длинно получится.
- Ты куда-то торопишься?
- От вас избавится… А не скажите, что дальше будет?
- Как заказчик решит.
- А-а-а… Тогда передайте ему, что я ничего против него не имела, и зла ему не желала. Это Ирка все, любимая его. Хотела она много, и сразу… Венька ей нужен был, не сам конечно, его будущее. Дипломат тоже мне! Дебил. Мало страшный - рыжий, лопоухий, так еще и человек - дрянь. Но со связями, да. Перспективный. Маменькин сынок. С мамашей - один, положительный, вундеркинд, умница, домашний мальчик, а как из дома вырвется - банзай. Выпивка, карты, девчонки. Всех перелапал. В карты мухлевал!
- Короче.
- Куда короче? Грекову это интересно будет, уверена. Знать хоть будет, на кого его Ирка поменять хотела, из-за кого на нары залетел…. А где он сейчас?
- Тетка, ты не поняла, мы спрашиваем, ты - отвечаешь, а не наоборот.
- Все, ладно, поняла. В общем, крутились мы в одной компании: я, Венька этот, Стрелец - Сашка Стрельцов и там еще… не суть кто. Стрелец кокаинчиком торговал, девочек на порошок подсадит, а потом они ради него под любого…
- Сутенер?
- Что-то вроде того. Но больше на картах специализировался, аферист… Я шалая была, азартная. Кокоинчик - нет, а травку - было, нравилось. Игра после неё легкая, и мир в красках. Увязла я по уши. Все думала, отыграюсь, и никак, все больше в долг залезала. Стрельцу, кому ж еще? У Ирки заняла.
- Откуда ее знала?
- Учились в параллельных группах. Она компанейская была, легкая на подъем, зажигали пару раз на дискотеках. Не то что подруги, но хорошими знакомыми были. Она никогда не отказывала, а деньги у нее водились - родители у нее богатенькие. Потом я про Веньку узнала, случайно, ну, что вместе они, что виды у нее на него. Но мимо ушей пропустила, Ирка умная была, мне и в голову не приходило, что она всерьез за этого обормота замуж собралась… В общем назанимала я у неё, а отыграться не могу. Еще занимать? Куда? Должна выше головы. Да и не факт, что даст. Стрелец одолжил, влез змей посреди партии: `Отыграешь, Мариша'. А ставки-то все выше! Дура я, конечно, позарилась, подумала если банк сорву, то из долгов вылезу. Куда там… Стрелец весь банк и забрал. Неделя всего и прошла - долг требовать начал. Другие словно сговорились. Ирка одна молчала. Я еще радовалась: если и она потребует, то мне хоть в петлю… Ирка после пары меня подловила и давай крутить: должок за тобой большой - отдавать, как думаешь? А хочешь разом, и долг прощу и заплачу. Много. Сумму назвала такую, что не верилось. А как сказала за что - страшно стало. Но опять же, потом можно и переиграть… Я неделю думала. Честно скажу - отказаться хотела, да Стрелец стращать начал, что мальчиков на меня натравит, мой долг им передав. А это же хуже смерти, отморозки - одно слово. Короче сказала я Ирке - да. И поехало: свела она меня с братом своего парня, а у того свадьба с Иркиной сестрой на носу…
- Зачем свела?
- А?… Ну, чтоб Вадим не заподозрил ничего. А то будем друг на друга, как незнакомцы смотреть, а так - свои, и вопросов нет.
- Брат его знал, что вы задумали?
- Не знаю.
- А если хорошо подумать?
- Может и знал… оставил же он Вадима-то на ночь, хотя видел, что он пьян.
- Сам напился?
- Да, нет, Ирка мне какую-то ампулу дала, сказала, чтоб подлила, а то ничего иначе не выйдет, мол, влюблен он в нее по уши….
- А не проще расстаться было?
- Не-ет, Ира предложения от Веньки ждала, а какое предложение, если этот под окнами отирается? А чуть погони - в петлю залезть грозится. Да, понятно - упертый, упрямый….
- Дальше что было?
- Дальше? А… да все. Я со страху кроме ампулы ему еще и водки в шампанское подлила, да немного не рассчитала. Скосило Грекова. Мертвый был. Полночи промаялась. Какое изнасилование? Он только мычал. Я уж его, и царапала и по лицу била - ноль. Под утро только и получилось. А потом… знала бы, во что ввязываюсь, и денег бы не надо было. Очные ставки, экспертизы, повестки. Мать в ужасе… Я думала тихо все пройдет, а оно так громко, что хоть гори со стыда! Особенно на следствии. И вот про одно и тоже. Адвокат еще гадкий такой, с ухмылочками, с ехидцей. Грозил гад, что меня посадит за дачу ложных показаний… Греков тоже смотрел - одно - задушить не мог. Но адвокат `порадовал, нагнал на меня страху: мечтает он, говорит, с вами свидится и что сделает, сами понимаете… Я понимала, наслушалась уже кто он да что. Зверь, одно слово. К Ирке побежала, а та не слушает - часть суммы мне дала и выгнала: потерпи еще пару недель. Ага! Ясно почему, Венька же тормоз, жди пока предложение сделает. А у меня дела все хуже: по делу неувязки, все грязное белье вытащили, родню оповестили. Мать шумит - шлюха! Отец убить готов. И оба пилят - забирай, говорят, заявление и пусть тот женится… А еще Стрелец пасет с парнями - должок выбивает. Я ему, что Ирка дала - отдала, да толк? Треть всего… Следствие тоже - не сегодня-завтра посадят. Меня уже. Короче, кошмар. Я опять к Ирке, думаю не вернет деньги - все расскажу про неё, и про то что сотворили, и пусть что будет то будет… Прибежала, а там Верка воет…Венька-то Ирку бросил, женился, и вообще из города уехал. Мать денег хватилась. Ирка оказывается их украла. Свадьбу-то Веркину перенесли из-за всей кутерьмы, а деньги в шкатулке хранились, вот она их оттуда и вытащила. Короче Ирка повесилась, а кашу, что она заварила, я расхлебывай. А куда мне? С одной стороны тюрьма, с другой Стрелец, с третьей Греков… Под прессом куда не смотри. Спасибо сказать некому: Ирка мертвая, смылась на тот свет от ответа. Чистенькая, несчастненькая для всех - на мне ответ сошелся. Но я ж тоже жертва! Да кому объяснишь, чем докажешь?… Согласилась я на все. Что адвокат просил, и родители, подписала все бумаги, да толк?…Я ж не дура, понимала: выйдет Греков, копать под меня начнет, про Ирку узнает и конец мне. Стрелец мне про него красок не жалея рассказывал, пугал гад профессионально, не хуже адвоката. А еще из института меня попросили. Ни до учебы было, завалилась - ни одного зачета…. Вышла я из деканата, стою на улице и думаю - куда теперь, зачем? Не сегодня - завтра - убьют. Не один, так другой: Грекова выпускают…Домой прибежала, что схватила то в сумку кинула, документы, деньги что у матери были взяла и на поезд, неважно куда. Лишь бы с глаз. В купе с мужчиной познакомилась. Пожилой, интеллигентный. Пригрел, а потом и расписались…Я ведь даже домой ни разу не звонила, даже не знаю. Живы ли родители - как же вы меня нашли? …
Палец Грекова нажал кнопку стоп.
- Теперь веришь, что я не ошибся? - спросил Уваров. Вадим медленно встал, подошел к окну, хмуро уставился на кроны облетевших деревьев. Костя вздохнул, понимая состояние друга:
- Нд-а-а… Братан конечно у тебя на зависть. Но меня другое в этой истории прикололо: он сам-то понял, на ком женился? И прикинь ситуевина: одна сучка, другой… вместе. Друг друга судят, друг друга наказывают. Не жизнь - сказка. А ты еще в их бочку дегтя тротиловую шашку положить хочешь. Зачем? Да жизнь сама все на места расставила и наказание придумала такое, что тебе и в голову бы не пришло.
- Мне другое не понятно, - протянул Вадим. - Почему Вера повесилась? Сама ли? То, что Егор не знает на ком женат - точно. Значит, Аделаида дочь не выдала, не оговаривалась, иначе б Егор заподозрил. Покрывала… Почему?
- Узнаем, если Стрелец твой поможет. Кстати, как он батюшкой-то стал при такой биографии?
- Он хитрый. Всегда таким был. Пока мог, крутился, а потом его друзья уходить стали: кто от наркоты, кто от ножа да пули. Перестройка опять же. Вот он в семинарию и пошел, благополучно пережил смуту. Нюх у него на тепло и сытость… Как ты Селезневу разговорил?
- Просто: припугнули. Дочь у нее восьмиклассница.
Вадим сжал пальцами переносицу, понимая, что нет у него больше сил на злость и ненависть. Внутри лишь боль и тоска.
- Не трогай их, пусть живут, - бросил тихо.
Костя кивнул, соглашаясь: он и не собирался. Нелюдь, что ли?
- Ты мне одно не сказал тогда: как тебе в голову мысль про сестер Шеховых пришла? - спросил Вадим, вскинув полный горечи взгляд.
- А их путали постоянно. Все, кого не спроси. А потом один интересный факт всплыл: у Веры в карточке стоял диагноз - непроходимость каких-то труб. Бесплодие. А буквально через год после свадьбы она рожает. Я и задумался - что за чудо? Начал копать, узнал, что Шехова дочь к своему гинекологу устроила. Тоже странно - зачем? Поговорил и узнал, что тот списал чудо излечения на воздействие стресса, смены климата и длительное лечение. С шестнадцати лет, как с воспалением по-женски в больницу попала, на учете стояла и лечилась - бесполезно. И диагноз однозначный - не мечтай. А тут раз и здравствуйте: сначала один ребенок, потом второй. Это что ж она такое приняла? Карточку второй сестры поднял - Ира в восемнадцать лет аборт сделала, как раз по времени, когда ты в армию только отбыл. Видимо вы всю ночь отвальную праздновали, - усмехнулся.
- Не знал. Даже об этом промолчала, - поморщился Греков. - Да-а… теперь я понимаю, почему Шеховы были не против свадьбы Веры и Егора, зато против нашей… На младшую дочь ставку делали, а на старшую рукой махнули.
- Хуже нет, по расчету жить, - кивнул Костя.
- А я всю жизнь по расчету, как они, как Егор… Брат, - скрипнул зубами Вадим.
- Да не лезь ты: бизнес у него чахлый. Жена? - ладонью махнул. - Лучше с каторгой повенчаться, чем с такой сучкой жить. Вот оно наказание несоизмеримое вине. Ты Бога благодарить должен, что отвел тебя от такой гадины. Слушай, неужели ты ее действительно любил?
- Представь - да. Где ум и глаза были - не спрашивай.
- А сейчас прозрел? Ненавидишь?
- Не знаю. Скорей брезгую. Поэтому и раздавить хочу. Я ведь о ней, как о святой всегда думал. И отомстить за нее мечтал, за то, что рядом меня с ней не было, когда она….
- Как, удается?
- Фигуры расставлены, партия началась. Посмотрим, что будет дальше. Одно скажу - не уеду, пока у них хоть один шанс подняться останется. У обоих.
- Короче топить будешь до последнего.
- Угу. Чтоб на дно с камнем на шее, и больше не всплыть.
- А лялька?
- Лика со мной, а не против.
- В слепую, как пешка?
- Я не Егор.
- Думаешь, они любовники?
- Вот ты мне это и скажешь. Узнай про Лику и Егора все, что можно.
- Узнаю. Если ты обещаешь, что не будешь девчонку использовать, как пустую фигурку. Я серьезно, Грек, подло это. Говоришь - не как брат, а сам делаешь, как он. Не тронь ляльку, ей и так не сладко. Поживи пескарем среди акул, сам поймешь, как весело.
- Противно, - протянул Греков. - Все это - противно. А бросить не могу.
- Ну, понятно… Я б тоже нагадил от души, каждому. Но опять же: кто знает, что и как? Ты реально на ситуацию посмотри: где они, где ты? Кто они и кто ты? У тебя ж власть такая, что щелчком любого раздавишь. Смысл мараться на возню пауков смотреть? Может, забьешь?
- Не могу. Они должны заплатить, - глухо процедил Вадим, не спуская хмурого взгляда с деревьев под окнами. - Я столько лет с виной жил, никого не любил, никому не верил - душа выгорела. Они должны за это ответить. И ответят.
- Не сомневаюсь, но опасаюсь, как бы ты в погоне за сатисфакцией самого себя не наказал, да левых не покалечил, как ляльку.
- Что тебе Лика? - подозрительно посмотрел на него Вадим.
- Терпеть не могу, когда убогих обижают!
- Я ее не обижу. И другим не дам, - сказал Вадим таким тоном, что Костя сразу поверил. Успокоился и глубоко задумался: к добру или худу Вадим с девчонкой связался? Кому худо, кому хорошо?
- Ладно, как что еще накопаю, отзвонюсь. Да и сам не теряйся. Мы в следующие выходные на шашлык собрались, у Татьяны моей день рождения - приглашаю.
- Буду, - заверил Вадим.
Глава 12
Вадим закрыл за Костей дверь и прошел в комнату к Лике. Девушка смотрела какую-то телепередачу, но, увидев мужчину, тут же выключила телевизор:
- Вы поговорили?
Греков еле заметно кивнул, сел рядом с девушкой, внимательно разглядывая ее. Лика встревожено нахмурилась, заподозрив неладное: вид Вадима, взгляд навевал мысль, что он узнал нечто плохое, и расстроился, огорчился. Она очень хотела помочь ему, развеять печаль, забрать боль, но боялась вспугнуть повисшую тишину и его размышления. Возможно, в эту минуту в сердце мужчины рождалось успокоение, и она не хотела мешать его рождению, как не хотела смутить неловким вопросом, и тем более усугубить плохое настроение Вадима.