Полина с улыбкой кивнула. Он сказал "к нам", значит, уже что-то решил. И ни словом не заикнулся о матери. Впрочем, она и сама подумала о ней лишь сейчас.
- Созвонимся завтра. Сегодняшний вечер - подарок Глебу. Свечи, Элтон Джон, бифштекс с кровью и соусом "Муссолини". По-твоему, после всего этого он выдержит сообщение?
Андрей Дмитриевич развел руками, изобразив преувеличенное сомнение. Шутка скрывала странную неуверенность. Ему нравился Глеб, у него радостно сжалось сердце при вести о внуке. Но почему Полина ни разу не обмолвилась: "муж" или "мой будущий муж"? Почему сам Глеб не попросил руки своей избранницы? - "Старомоден ты до противности, старый хрыч", - сказал себе директор, но не мог подавить тревоги, глядя вслед убегающей дочери.
Глава 2
Андрей Дмитриевич не относился к людям, склонным задумываться над превратностями судьбы, мучительно анализировать все стороны своего поступка, даже весьма серьезного, а потом дотошно копаться в нюансах, отыскивая причину неудач. "Армейский служака", проработавший в рядах Вооруженных Сил более четырех десятилетий, считал себя человеком чести и совести. Что бы ни говорили вокруг о неблагополучных факторах переходного времени, как бы ни роптали на обстоятельства, Андрей Дмитриевич не сомневался: личная совесть превыше всего, а долг офицера - превыше совести. Даже конфликты между этими двумя высшими инстанциями терзали его редко. Возможно поэтому парнишка из белорусской деревни, попавший в пехоту по призыву прямо из школы, двигался по служебной лестнице весьма успешно. Остался сверхсрочником, окончил военное училище, отличился в пресечении конфликта на Чукотском море, попал по личной рекомендации командира Дальневосточного округа в военную академию и получил назначение на закрытый завод в подмосковном городке.
Андрея Дмитриевича любили и "сверху", и "снизу" - начальству нравилось иметь исполнительного, аккуратного руководителя, чье подразделение держалось на образцово-показательном уровне, подчиненные души не чаяли в суровом, но справедливом командире из породы "отцов родных". Он не спускал разгильдяйства и аморальности, жестокости, хамства, но и умел защитить несправедливо обиженного, "взять под крыло" способного парнишку, помочь солдатской матери или заждавшейся невесте. Даже самый злобствующий диссидент, списывающий положительных героев "советской кинолетописи" в отход конъюнктурного брака, не мог не признать - такой герой существует на самом деле в лице майора Ласточкина.
Злобствующего диссидента представлял в застойные годы ближайший дружок Андрея Дмитриевича - Кирилл Сергеевич Рассад. Они вместе начинали с рядовых и вместе окончили военную академию, а затем пути друзей круто разошлись военный инженер Ласточкин пошел по технической части, Рассад - "по шпионской".
Он возглавил в "Пентагоне", как обзывали чуждые элементы Министерство вооруженных сил, отдел, занимающийся идеологическими диверсиями. В ту ночь, когда Кирилл Рассад сообщил другу о назначении его командиром артиллерийского дивизиона в ограниченном контингенте войск, направляемом в Афганистан, оба они здорово выпили на "даче" Ласточкина - в условиях собственноручно собранного на шести сотках хозблока.
Интеллигентный до чуждого народу аристократизма, Рассад проявил себя с неожиданной стороны, расцветив разговор виртуозной матерщиной. Свидетелей задушевной беседы друзей не было. К счастью, поскольку ответственное лицо МВС позволило себе высказать такие идеологически невыдержанные соображения, за которые в районном суде по головке не погладили бы, а уж в трибунале… Андрей Дмитрич ерошил коротко подстриженные жесткие волосы и упрямо глядел в тарелку, где рядом с разварной картошкой лежали куски самосольных патиссонов и "русской" колбасы.
- Да тише ты, Кир, чего впустую воздух сотрясать. Меня перековывать поздно. Ты лучше своему главному пару этих слов на ушко шепни. Из того, что здесь мне про "дружескую помощь" Афгану рассказывал. А я воевать пойду, и что от меня зависит - выполню честно.
- Честно! - Кирилл Сергеевич сдержал очередную ненормативно-лексическую тираду. - Кой хрен здесь вспоминать о чести! Бандитизм и варварство.
- Валю жалко оставлять. Только-только душа в душу ужились… Сокрушался Андрей, пропуская мимо ушей "злобные антисоветские" формулировки друга.
Семейная ситуация у Андрея Дмитриевича в самом деле не располагала к военным походам. Он женился поздно на молодой, красивой, горячей Валюше Ястребовой. Клубному работнику воинской части исполнилось 23, а Ласточкину - 36. У него было мужественное лицо актера Урбанского из фильма "Коммунист" и немногословная, убедительная речь; у неё - талия Людмилы Гурченко, затянутая широкими поясами, смешливый характер и фантастические фиалковые глаза. Все в городке знали, что такие глаза имеются только у двух женщин некой Лиз Тейлор и Вали Ястребовой. Чем там завлекала бесчисленных мужей голливудская дива - не очень понятно. А вот Валя, кроме яркой внешности и зажигательного нрава очаровательно пела под Жанну Бичевскую, аккомпанируя себе на гитаре, исполняла на вечерах самодеятельности "кубинскую румбу" и владела однокомнатной квартирой в военгородке с лоджией в новой девятиэтажке, выходящей к озеру.
На праздничном вечере, посвященном октябрьским торжествам, Ласточкин пригласил Ястребову танцевать. Среди столиков клубного буфета, накрытых пирожными и бутербродами, нерешительно толкались несколько пар. ВИА "Ракета" разыгрался по полной программе - от Пахмутовой к мелодиям зарубежной эстрады. Наблюдавших за красивой парой, вдумчиво исполнявшей модернизированный фокстрот под душераздирающие вопли солиста-лейтенанта Лобкова "С другим танцует девушка моя", забавляло сочетание "птичьих" фамилий. Все шутили, что при заключении брака майору лучше взять фамилию супруги.
Они, действительно, скоро поженились. Ласточкин получил завидную семью - супругу-хозяюшку, красавицу, умницу и впридачу трехлетнюю Полюшку. Про отца дочки Валя особо не распространялась. "Дура была, всему верила. А он отслужил и уехал. У них, у эстонцев, свои правила, интернациональные браки не котируются. Слишком ценные персоны, чтобы свою кровь с инородной мешать". Плод запретной связи имел задумчивое личико, насупленные бровки над синими глазами и тонкие льняные волосенки, сохраненные Валей для завязывания бантов.
Ласточкин опешил от неведомой щемящей радости, когда незнакомая девочка, едва глянув на него исподлобья, постановила: "папа". И забралась на колени. Потом, правда, брякнула подъездная сплетница тетка Клава гулявшему с девочкой Ласточкину: "Вот Валька-то умная! С пеленок дитя научила - чуть мужик рядом объявится, сразу - "папа"!" Ласточкин только поморщился и больше на площадку у дома с дочкой не выходил. А потом и вовсе перебрались они на соседнюю улицу в новую двухкомнатную квартиру.
Их считали образцовой семьей - все красивые, нарядные, ухоженные, в доме - сытно, ковры да хрусталь, в детсаду Полина самая примерная и способная, лучше всех стихи запоминает и песни. Только исполнять на утренниках стесняется, и вообще не очень общительная, молчунья.
- Дочка в меня. Я тоже не больно разговорчив. У нас за всех Валюшка, как по радио, вещает, - отшучивался Андрей Дмитриевич. - Три программы, новости плюс концерты.
В конце августа 1977 года Андрей Дмитриевич пришел домой с запозданием и, предвидя упреки жены, с порога заявил: "Я в столовой обедал, борщ не грей".
- И не собираюсь. У нас сегодня торжественный ужин. Иди в ванну, куревом просмолился. Голубую индийскую рубашку на кнопках надень и серые брюки. - Чмокнув мужа, Валя поторопилась в спальню. - Сюда пока не заходи. Мы сюрприз готовим.
Освежившийся и переодевшийся в праздничное, Ласточкин обнаружил накрытый в гостиной стол, подсчитал приборы - гости вроде не ожидались. Он сел у телевизора, но включать не стал, задумался: и откуда Валя могла узнать? Приказ о назначении майора Ласточкина в Афганистан был официально оглашен час назад в кабинете начдива. Может, почувствовала? Пирог загодя поставила?
Послышался смех, двери в спальню распахнулись и на пороге появилась Полина в школьной форме, белом фартуке, с портфелем и грандиозным капроновым бантом.
- У меня ещё колготки белые будут и букет… - Сразу заметив озабоченность отца, девочка бросилась к нему. - Не дрейфь, папка. Я тебя огорчать не буду. Больше всех стану пятерки носить… А ты за это меня на рыбалку возмешь.
Андрей Дмитриевич прижал бросившуюся ему на грудь девочку. Из-за торчащего банта обменялся долгим виноватым взглядом с Валей. Та сразу поняла и как подкошенная рухнула на стул.
В последовавшие два года они пробовали устроить свою жизнь по-всякому: то оставив Полю бабушке, переселились вдвоем в Кабул. Только и там Валя редко виделась с находившимся на отдаленных позициях мужем. Взяла к себе дочь, а через полгода вернулась вместе с ней домой. Страшно там и противно, никаких денег не захочешь. Живешь за решетками и заборами, как в зоопарке, ещё под охраной бэтээров. Если кого из местных встретишь, так лицо поднять страшно - ненавистью, как кислотой, того и гляди плеснут. А уж сколько цинковых гробов на родину переслали, лучше не вспоминать.
Андрею везло целых четыре года, хотя он и лез в самое пекло. А вскоре после того, как Ласточкину было присвоено звание генерала, доставили его в Москву спецрейсом на носилках, без сознания, прямо в Бурденко. Врачи обещаниями не радовали, но Ласточкин выкарабкался - контузия, конечно, ампутация левой ноги и почки. Только это, считай, чудо, если учесть, из какого кровавого месива откопали солдаты раненого командира.
Стал генерал Ласточкин инвалидом войны, орденоносцем-героем, но дома не засиделся. Хорошие руководители и специалисты везде нужны. Тем более, на "военке", да ещё с таким опытом и послужным списком. Доверили Ласточкину весьма ответственное предприятие, предупредив о строжайших правилах соблюдения секретности и важности производства. А он и обрадовался поспешил голову проблемами трудного производства забить. Чем меньше о личной жизни думаешь, тем лучше.
Не сложилась она, а как из окружения проблем выбраться - не ясно, - не на фронте. Рядом - любимая женщина, молодая, горячая. Врачи говорят: восстановить половые функции, товарищ генерал, можем только частично. Скажите спасибо, что при таком ранении хоть что-то в штанах осталось.
Он предложил жене: "Ты за меня, Валя, не держись. Если хороший человек попадется - не отталкивай. Другом и помощником я сколько потроха выдержат, при вас останусь. Полюшке всегда отцом буду".
Она зарыдала, обнимая колени мужа, поливая слезами трикотажные спортивные брюки, скрывавшие ещё не оформившуюся культю:
- Тебя люблю. Никого другого на дух не надо. Кобелей полно, любимый мужчина - один.
Жизнь в семье вроде пошла по-старому. Только не все раны, видать, затягиваются. Не мог отделаться Андрей Дмитриевич от чувства, что тяготит он Валю, заставляя скрывать и прятать от него часть своей женской жизни. То она на какие-то культпросветсеминары в Москву зачастила, то в турпоездку по соцстранам отправилась, а после вся группа, чрезвычайно в путешествии сдружившаяся, в ресторане регулярные встречи наладила. И мужской голос, молодой, бодрый, Валентину Федоровну нередко к телефону спрашивал.
Полина вытянулась, ссутулилась и веселее не стала. Она стеснялась длинных рук и ног, втягивала голову в плечи, говорила мало, подругу имела всего одну. Училась без всяких проблем, но общественной активностью не отличалась. Посидит у подружки, Бэллы Казаковой, - и домой, валяться на диване с книгой или что-нибудь рисовать черным фломастером на грубой упаковочной бумаге. Только однажды среди громоздящихся черных бликов мелькнуло солнечное пятно - золотая рыбка…
Андрей Дмитриевич теперь виделся с Рассадом редко. Остались неизменными лишь ритуальные выезды на рыбалку. Добычи привозили мало. "Мы же не воевать ездим. Важна не победа, а участие", - объяснял Ласточкин. Полина рассматривала трофеи с печалью и разочарованием. А потом стала проситься взять её с собой. Выбрав не дальний маршрут, девочку повезли на Плещеево озеро. Она целый день не отходя просидела у воды, следя за поплавками, и ни за что не хотела идти спать в уютный вагончик спортивной базы. Друзья переглянулись, Андрей недоуменно пожал плечами. Рыбалка - не самое популярное занятие у десятилетних девочек.
Наконец, Полина призналась:
- Вы надо мной не смейтесь. Я знаю, - золотые рыбки только в сказках водятся. Но я все равно буду ждать.
- И вовсе ничего смешного нет, если человек хочет загадать какое-нибудь желание, - спокойно возразил дядя Кир. - Вот я чуть постарше тебя, и всякий раз, как увижу - звездочка падает, - тут же загадываю.
- А что? Что загадываешь? - Глаза Риты блеснули живым любопытством.
- Да как тебе сказать… Когда был пацаном, очень хотел иметь перочинный ножичек со множеством всяческих там раскладных штучек. И все время о нем думал. До сих пор не успеваю загадать ничего другого - все по привычке: "ножичек с прибамбасами".
- И до сих пор его нет?
- Давно получил. И не один.
- Только зачем теперь, да? Ведь у тебя пистолет есть и точилка для карандашей механическая.
- Верно, детка, - вмешался Ласточкин. - Все так хитро устроено, что загаданное получаешь, но уж после того, как расхочешь…
- Надо хотеть самое главное, что всегда нужно. - Полина явно не собиралась выдавать свой секрет. - А вот я стихи про золотую рыбку запомнила. Не Пушкина, другого. Эта рыбка ничего не делала, только звучала, как музыка, и всем приносила счастье… Я её жду.
После этого случая Андрей Дмитриевич сочинил песенку на слова Бальмонта и подарил дочке ко дню рождения круглый аквариум с парой чудеснейших золотых рыбок.
Полина печально посмотрела на тыкавшихся в стекло глазастых красавиц и печально произнесла:
- Чего их мучать, лучше в озеро выпустить…
Непонятная росла девочка. Активную, энергичную Валентину зачастую раздражала её замкнутость. Порой она и не знала, как подступиться к дочери, подсылая в качестве парламентария Андрея.
- Там у Рясковых, кажется, банкет. Сюда слыхать, - кивнул Андрей Дмитриевич на потолок. Этажом выше жил одноклассник Риты.
- Дискотека. Валерке тринадцать исполнилось, - не отрываясь от учебника немецкого языка, пояснила Полина.
Ласточкин присвистнул:
- Оригинальное хобби. Сейчас все в английский уперлись.
- При чем здесь хобби? Интеллигентный человек не имеет права отрываться от своих корней. - Она упрямо замолчала.
Ласточкин приумолк, размышляя, что имела в виду эта странная девочка. Свитер удручающего вида: обвислый, серый, волосы связаны кое-как, ноги в шлепанцах на шерстяной носок деревенской вязки. Наверху идет пляс, кипят любовные страсти, а она выписывает неправильные немецкие глаголы в узкую разлинованную тетрадь.
- Тебе лучше заниматься по хорошему лингофонному курсу, - посоветовал Ласточкин. - Я принесу.
Полина повернулась к отцу.
- Не темни. Я все знаю и не понимаю, из-за чего взрослые столько хитрят и наворачивают целую гору всяких глупостей. - Она в упор смотрела на отца исподлобья своим пристальным, казалось, насквозь все видящими фиалковыми глазищами.
- Мы никогда не врали и не пытались внушить тебе, что я биологический отец. Глупо… - Ласточкин пожал плечами. - Не знаю, как надо любить родных детей, но я сильнее не умею. Ты - моя. Вот и все.
- Ты тоже, папка, мой. Самый настоящий и самый единственный. Но… Ведь был ещё кто-то… И я знаю, кто. Урмас - наполовину эстонец, наполовину - немец. Его мама любила фашиста и родила мальчика. Их очень стыдили. Тогда было такое время. Наверно, он поэтому и вырос злой и чужой. Мне мама это сказала, чтобы я никогда ни о чем не жалела. А я, наоборот, стала его жалеть… Нет, ты не подумай, мне чужой дяденька совсем не нужен. Ни про него, ни про того фашиста-дедушку я ничего знать не хочу… - Полина поджала губы и опустила глаза.
- Ну почему обязательно фашист? Возможно, этот человек был разведчиком, работал на Красную армию. А может, обычным солдатиком-мальчишкой, ненавидящим Гитлера… Ты же много читала и знаешь курс жизни вырисовывается иной раз с такими загогулинами… Сплошные недоразумения. И никто вроде не виноват.
- Знаю. И никого не осуждаю… Ни его, ни маму. Ни их… - Она кивнула на потолок. - Вообще-то Валерка меня пригласил, но ему Татка Звонарева нравится… А мне никто. У нас в школе все мальчишки противные.
- Верно. Буквально ни одного я бы не взял в свою группу, - живо согласился Ласточкин, которого внезапно осенила светлая и настолько очевидная мысль, пренебрегать которой до сих пор мог только сугубо эгоистичный, целиком зацикленный на себе дубина. Полюшка-малышка становится девушкой! Закомплексованной, скрытной, готовящей себя к некой одинокой жертвенной судьбе… Елки-палки! Он ещё клялся ей в отеческой любви! Андрей Дмитриевич подсел к дочери:
- Слушай, я как раз раскидал рабочие проблемы. Взял хорошего зама и повесил на него всю самую ответственную работу. Кое в чем должен признаться, - моя физическая форма не на высоте. Пора заняться собой: собрать обломки истерзанного организма, скрутить волю жгутом и… Ласточкин хищно щелкнул зубами. - Вернуть утраченную боевую хватку.
- Ого! - Полина аж подпрыгнула, правда, сидя на стуле, - просто дернулась в знак радости и одобрения. - Одобрямс и поддержамс!
Она протянула руку, Ласточкин прихватил её своей огромной шершавой ладонью.
- Только одно условие: ты мне поможешь. Извини, девочка, больше мне рассчитывать не на кого.
В спортивном комплексе возглавляемого Ласточкиным предприятия его давно ждали. Главный методист по спортивным программам и реабилитации, Василий Кимчев, не раз пытался объяснить Ласточкину благотворное влияние различных физических комплексов на изувеченный организм. Ласточкин обещал заняться собой явно из деликатности. И вдруг явился в спортзал, понаблюдал с четверть часа за тем, как кидают друг друга на маты начинающие дзюдоисты, и сказал Кимчеву:
- Возмешь шефство над инвалидом? Только учти, мне позориться никак нельзя. У меня "начальник" очень требовательный. - Он улыбнулся потеплевшими глазами. - В понедельник и приступим. Сразу вдвоем. По рукам, товарищ тренер?
Кимчев опешил, увидев явившихся на занятия "учеников" - Ласточкина на пристегнутом поверх тренировочных рейтуз протезе и нескладную худую девочку явно неспортивного типа. И призадумался, чем занять необычную пару, предупредившую хором: "Мы будем заниматься вдвоем".
Кимчев начал с общеукрепляющего комплекса и понял, что его подопечных объединяет страстное желание помочь друг другу и что для каждого из них нет ничего более желанного, чем успехи "соперника". В такой игре совсем другие показатели и другие законы. Кимчев пустил в ход новомодные тренажеры и объявил, что выбрал в качестве основы занятий систему восточного единоборства дзю-дзюцу, позволяющую творить чудеса.
- Разумеется, сделать из вас сихана, то есть мастера, учителя, я не в состоянии. У самого нос не дорос, да и требует это занятие всей жизни. Вася прищурил и без того узкие корейские глаза. - Но уровень "А" - это тоже, я вам скажу, в жизни не помешает. Базовая техника самообороны без оружия или с подручными видами… Ну, что под руку попадет: камень, палка.