Я отметила про себя, что мне приятнее было выслушивать откровенное мнение Уолли Слейтера, который называл меня странной особой с нездоровыми пристрастиями! Однако я не могла перечить начальнику Бена. И все же его покровительственная улыбочка меня злила.
– Да! – отрывисто ответила я. – Очень жаль, что вы не принимаете женщин на работу в Скотленд-Ярд. Но я искренне надеюсь, что настанет такой день, когда у вас будут служить и женщины.
Не знаю, который из двух моих собеседников смотрел на меня более ошеломленно. Я наградила их лучезарной улыбкой и оставила обсуждать ужасное будущее женщин. Вот и хорошо! Если суперинтенденту Данну нужны лишние доказательства того, что Скотленд-Ярд только выиграет от приема на работу детективов в юбках, я сделаю все от меня зависящее, чтобы он их получил.
Глава 7
Инспектор Бенджамин Росс
Очень досадно, что мы с Лиззи разминулись у дома миссис Джеймисон. Мне в самом деле весьма важно было расспросить мальчишку Джоуи. Но для этого надо было его найти, на что я особенно не надеялся. Джоуи наверняка понимает, что я буду его искать, и постарается не попадаться мне на глаза. И все же он не может прятаться вечно. Район вокруг вокзала Ватерлоо – его охотничьи угодья. По его же признанию, именно здесь он обходит ресторанчики и кухни частных домов. Здесь его хорошо знают, да и он знает, что и от кого можно ожидать. Джоуи не станет голодать, потому что регулярно получает свою порцию объедков. На какое-то время он заляжет на дно, но потом вернется. Голод победит осторожность.
После разговора с Данном Лиззи вдруг убежала, взметнув юбками, и мне показалось, что она за что-то обиделась на Данна. И очень жаль, потому что я знал, как Данн восхищается ее острым умом. Но, женившись, я понял: женщины иногда обижаются на то, что нам и в голову не придет посчитать обидным. Невинное замечание о слегка пересушенных свиных отбивных истолковывается как то, что весь ужин испорчен, причем по вине кухарки. И даже комплимент по поводу платья, в котором муж всегда рад видеть жену, вызывает в ответ сердитое замечание, что ей приходится вечно носить одно и то же. Похвали ее слишком усердно – и это тоже оказывается подозрительным! Ничего не говоришь – и рискуешь навлечь на себя обвинения в ненаблюдательности или равнодушии. Конечно, Лиззи не такая, как другие женщины. Она значительно превосходит остальных чуткостью и умом. Надеюсь, мы с ней хорошо понимаем друг друга и не погрязнем в мелочных ссорах такого сорта. Я рассуждаю о женщинах вообще, вспоминая жалобы своих женатых коллег. Миссис Моррис, например, особенно чувствительно относится к критике своих кулинарных талантов.
Итак, я приготовился ждать завтрашнего утра, когда люди прочтут в вечерних выпусках репортаж об убийстве. В Лондоне слишком много пропавших без вести и немало тех, кому не терпится их разыскать. Если повезет, скоро последние начнут обивать порог Скотленд-Ярда.
К середине дня ко мне пришли трое взволнованных посетителей, и все в ответ на сообщение в прессе об убийстве. Все трое были убеждены, что жертва – тот пропавший, которого они разыскивали. К сожалению, ни в одном случае приметы пропавших даже отдаленно не напоминали приметы нашего покойника.
Гости восприняли мои слова недоброжелательно. Все настаивали, что покойник – непременно их пропавший муж, сбежавший жилец или мужчина, который убедил их вложить деньги в акции. В двух случаях я был уверен в отрицательном результате, в третьем случае это был домовладелец, у которого сбежал жилец, я отправил его в морг в сопровождении Биддла. Вернувшись, Биддл сообщил, что джентльмен не опознал труп и отбыл в глубоком возмущении, жалуясь, что Скотленд-Ярд понапрасну отнял у него драгоценное время.
Пробило два часа пополудни, и я вспомнил, что не успел пообедать. Проголодавшись, я размышлял, не послать ли Биддла за пирогом с телятиной, когда объявился сам Биддл. Он еле слышно сообщил, что некий мистер Джонатан Тапли изъявляет мне свое почтение, шлет визитную карточку и хочет поговорить со мной. Дрожащей от волнения рукой Биддл протянул мне визитную карточку.
Тапли! Сердце у меня екнуло.
– Немедленно ведите его сюда! – приказал я и встал, чтобы приветствовать гостя.
Мне бы следовало вначале прочесть маленькую белую карточку, протянутую Биддлом, тогда я был бы предупрежден. Но, в нетерпении увидеть человека, носящего фамилию Тапли, я этого не сделал. Я небрежно положил карточку на стол и стал ждать, такой же взволнованный, как и Биддл, хотя и надеялся, что лучше, чем Биддл, смогу скрывать свое состояние.
Поскольку я время от времени встречал Томаса Тапли рядом с домом и видел его труп, я, наверное, ожидал встретить человека, очень похожего на него, может быть, даже его двойника. Во всяком случае, я рассчитывал увидеть человека невысокого роста и, возможно, бедно одетого. Поэтому я страшно удивился, когда в мой кабинет вошел очень высокий, стройный и величавый джентльмен, излучавший властность. На нем был безукоризненно сшитый пиджак – настоящее чудо портновского искусства. В руке он держал ротанговую трость с набалдашником из слоновой кости. Он сел, не дожидаясь приглашения, и положил на мой стол свой шелковый цилиндр, на котором я не заметил ни единого пятнышка. Его черные курчавые волосы серебрились на висках. Должен признать, мой гость выглядел настоящим красавцем.
– Вы инспектор Росс? – осведомился он. Голос у него был не громким, но звучал внушительно, заполняя всю тесную клетушку, которую мне отвели в Скотленд-Ярде. Держался он по-хозяйски.
Преодолев изумление, я поспешил взять инициативу в свои руки. Следствие веду я, и здесь мой кабинет.
– Да, я инспектор Росс, – согласился я, – а вы… – Я украдкой взглянул на визитную карточку и, к своему ужасу, прочел: "Дж. Дж. Тапли, королевский адвокат".
Конечно, я слышал о Джонатане Тапли, партнере солидной и почтенной адвокатской конторы. Но Тапли в основном защищал богачей. В уголовных судах он почти не появлялся. Поэтому я никогда не видел его в действии на судебных процессах, в которых участвовал сам. И конечно, когда Биддл объявил о его приходе, я не ожидал, что моим гостем станет тот самый Джонатан Тапли. Что бы ни привело в Скотленд-Ярд знаменитого адвоката, тайна, окружавшая Томаса Тапли, скромного жильца в доме миссис Джеймисон, лишь усугубилась. Если, конечно, предположить, что мой гость и Томас Тапли связаны узами родства. Мне показалось, что мой гость предполагает наличие такой связи. И все же… наш бедный старичок и этот во всех отношениях выдающийся джентльмен, сидящий в моем скромном кабинете? От такого у кого угодно закружится голова!
Выведенный из равновесия, я был сама вежливость.
– Мистер Тапли, я хорошо знаю вашу фамилию. Знакомство с вами – большая честь для меня, сэр. Чем я могу вам помочь? – И слегка подпортил приветственную речь вопросом: – Может быть, у вас имеются какие-либо сведения для нас?
Тапли без труда парировал мой вопрос:
– Надеюсь, инспектор, у вас имеются кое-какие сведения для меня!
Он сложил руки в замшевых перчатках на набалдашнике из слоновой кости и выжидательно посмотрел на меня. Увидев прямой взгляд его черных глаз, я вспомнил своего старого директора школы. Мне снова стало не по себе. Я почувствовал себя двенадцатилетним мальчишкой, которого распекают за драку с одноклассниками, и поспешно сел.
– Мистер Тапли, может быть, вы объясните, что привело вас сюда?
"Какое безобразие, Росс, негодник! Не забывайте, что сюда вы попали только по милости вашего благодетеля! Если не хотите опозорить доброе имя нашей старинной и почтенной школы и огорчить своего великодушного покровителя, хотя бы ведите себя прилично!"
Мой гость, разумеется, ничего подобного вслух не сказал, хотя его взгляд был весьма красноречив.
– Инспектор, вам наверняка известно, что во вчерашних вечерних газетах появилось сообщение об убийстве рядом с вокзалом Ватерлоо. Возможно, вы даже сами способствовали тому, что новость появилась в прессе так скоро.
– Да, – признался я. – Труп обнаружили позавчера вечером. Я позаботился о том, чтобы на следующий день новость попала в газеты. Мы не до конца уверены в личности покойного. Его квартирной хозяйке почти ничего о нем не известно. Он не сообщал ей ни о каких своих родственниках. Следовательно, мы не знаем, есть ли у него родные. Его до сих пор никто не хватился. Последняя хозяйка знает его всего полгода, и он ничего не рассказывал ей о своем прошлом. Возможно, он поселился у нее под вымышленной фамилией. До тех пор, пока мы не подтвердим его личность, мы не можем двигаться дальше.
Джонатан Тапли перебил меня, подняв руку в замшевой перчатке:
– Я хотел бы увидеть тело. Надеюсь, с этим затруднений нет?
– Нет, сэр, никаких. Но позвольте спросить, почему вы…
Он снова перебил меня:
– В газетной статье не говорилось, как он умер. Но поскольку было заявлено, что его убили, очевидно, смерть наступила не от естественных причин.
– Мистер Тапли, причиной смерти стали удары по голове.
– Лицо изуродовано? – спросил королевский адвокат на удивление холодно. Неужели наш покойник – его родственник?
– Нет, мистер Тапли. Вся сила ударов пришлась на затылок.
– В таком случае, – мой гость встал, взяв шелковый цилиндр, – будьте так добры, проводите меня туда, где в настоящее время находится труп.
Мне не терпелось выполнить его просьбу. Может быть, по пути в морг он снизойдет до меня и сообщит, что привело его к нам. Но он, как говорится, не спешил раскрывать свои карты. Если Томас Тапли ему не родственник, он, скорее всего, уйдет, так ничего мне и не сообщив. И все же я догадывался, что к нам адвоката привело сильное беспокойство. Интересно, как он поведет себя, увидев труп? Мой спутник, впрочем, ничем не выдал волнения – во всяком случае, внешне.
– Да, – сухо произнес он, не сводя взгляда с безжизненного лица.
– Что "да", сэр? – с надеждой спросил я.
– Что? – Он покосился на меня, слегка вздрогнув, как будто его мысли были далеки от печального зрелища, открывшегося его взору. Он тут же пришел в себя и отрывисто произнес: – Да, я могу подтвердить его личность. Покойный джентльмен – мой двоюродный брат, Томас Тапли.
Он снова посмотрел на труп:
– Он поселился на квартире под своей фамилией?
– Да… раз вы подтверждаете, что так его звали.
Джонатан Тапли бросил последний взгляд на тело своего кузена, потом отвернулся и заметил:
– Любопытно!
Выйдя из морга, он аккуратно надел на голову цилиндр.
– Инспектор, мне предстоит сообщить скорбную весть остальным родственникам. Как вы понимаете, это моя печальная обязанность… Очень надеюсь, что сегодня во второй половине дня вы сможете навестить меня в моей конторе на Грейз-Инн-Роуд… Часов в пять.
– Может быть, лучше не откладывать? – возразил я. – Наш разговор много времени не займет, зато у нас, возможно, появятся следы…
– Инспектор, едва ли я наведу вас на след – кажется, у вас так говорится? Мы с кузеном уже довольно давно не виделись и не поддерживали отношений. Я не знал, что он в Лондоне. Но мне так же, как и вам, не терпится выяснить, что же с ним произошло. Надеюсь, вы меня понимаете?
– Да, сэр, конечно! – У меня с языка рвались вопросы, но я так и не задал их. Я понимал, что настаивать в данном случае бесполезно. Королевский адвокат заговорит, только когда сам захочет, и мне остается лишь смириться с этим. Для меня трудность представляло то, что он, как, впрочем, и другие родственники покойного Томаса Тапли, получали отсрочку, во время которой вполне могли обсудить свои будущие показания и о чем-то договориться…
Прощаясь, мой гость поднял трость, держа ее за середину. Я заметил, что набалдашник сделан в форме черепа. Судя по всему, его вырезали из цельного куска слоновой кости.
Джонатан Тапли обладал большим опытом и умел предугадывать реакцию свидетелей. Его губы слегка дернулись в безрадостной гримасе.
– Да, инспектор, это тонкая резьба. Малайская работа. Я всегда ношу трость с собой. Но я не бил ею кузена по голове. До свидания, инспектор. До встречи в пять.
Он быстро вышел. Я увидел, как он снова поднимает на улице трость – на сей раз, чтобы подозвать кеб.
Время до визита к Джонатану Тапли я потратил с толком. Постарался выяснить как можно больше и о нем, и о других членах семьи Тапли. Я послал сержанта Морриса в Сомерсет-Хаус, а сам засел в ближайшей справочной библиотеке. Перед встречей с Тапли мы с сержантом обсудили все, что нам удалось узнать.
Найти сведения об адвокате не составляло труда. Джонатан Тапли был сыном полковника гвардейской пехоты. Родился в 1816 году, так что сейчас, весной 1868 года, ему было пятьдесят два. Отвлекшись, я подумал, что его отецвоенный вернулся домой, усмирив тщеславие Наполеона Бонапарта в битве при Ватерлоо, и ему пришлось смирить собственное тщеславие – он женился и растил детей.
Джонатан учился в Оксфорде и делал явные успехи на избранной им стезе юриспруденции. В 1846 году он женился на некоей мисс Марии Харт. Никаких записей об их браке мы не нашли. Мне интересно было узнать, что в Лондоне он живет на Брайанстон-сквер. Кроме того, у него имеется загородный дом в Букингемпшире. Королевский адвокат Джонатан Тапли сделал блестящую карьеру и был очень богат. Унаследовал ли он свое состояние, получил ли его в результате своей блестящей карьеры в зале суда или, как говорится, женился на деньгах?
Его двоюродный брат, Томас Тапли, оказался личностью совсем другой. Сведений о нем я нигде не мог найти. Наверное, дата его рождения записана в приходской книге там, где он родился. Но я понятия не имел, где искать, потому что он родился задолго до закона, согласно которому всех новорожденных официально регистрировали в государственном учреждении. Он не числился ни в одном справочнике людей благородного происхождения, которые занимались свободной профессией; он не был ни врачом, ни священником. Мы ничего не нашли и в архивах армии и военно-морского флота. Судя по всему, у Томаса Тапли имелся независимый доход, благодаря которому ему не приходилось зарабатывать себе на пропитание. И несмотря на это, он окончил свои дни жильцом в доме миссис Джеймисон, владельцем всего одной смены белья и коллекции подержанных книг.
Поиски Морриса оказались более успешными. Места рождения Томаса Тапли он не нашел, зато отыскал в Сомерсет-Хаус запись о том, что в январе 1848 года Томас Тапли, джентльмен, живший в Харрогите , сочетался браком с Евлалией Сандерс, дочерью Александера Сандерса, джентльмена. Свадьба состоялась в Харрогите. Был ли женихом наш Томас или другой, носящий то же имя? Наверняка Джонатан сможет меня просветить. Моррис, проявив чудеса находчивости, обнаружил запись, сделанную там же, в Харрогите, о рождении младенца женского пола, названного Флорой Джейн. Она родилась у Томаса Тапли, джентльмена, и его жены Евлалии в октябре 1848 года. Судя по записям, других детей у этой пары не было.
– Моррис, сюжет все больше запутывается! – вскричал я. – Возможно, нам грозит опасность броситься не по той дороге, но, если Томас Тапли из Харрогита – наш покойник, где сейчас его жена и дочь?
– Вполне возможно, он от них сбежал, бросил их в тяжелом положении, – ответил Моррис, не питавший иллюзий относительно человеческой натуры. На его взгляды, конечно, большое влияние оказала служба в полиции.
– Посмотрим… – протянул я, надевая шляпу.
Старший клерк в конторе Тапли оказался бесстрастным с виду малым, чей цвет лица позволял предположить, что он редко видел солнце. Провожая меня в кабинет Тапли, он снял с носа пенсне и шел, держа его на отлете.
– Мистер Тапли, к вам инспектор Росс! – провозгласил он сухим и невыразительным голосом, соответствовавшим его внешности.
Кабинет Тапли оказался уютным и хорошо обставленным. Я мысленно сравнил его с моей клетушкой в Скотленд-Ярде – плодом экономии Столичной полиции. Здесь в очаге весело потрескивали поленья. По обе стороны от камина располагались кожаные кресла; на столике под рукой стоял графин с хересом. Письменный стол был очень красивым, из красного дерева. На стеллажах выстроились книги в кожаных переплетах. Пробежав глазами названия, я понял, что почти все тома посвящены разным сторонам юриспруденции. Если Тапли в чем-то сомневается, ему достаточно лишь протянуть руку и проверить все по книгам.
Мой осмотр не ускользнул от его внимания.
– Кабинет удобный, но не слишком большой, – заметил Тапли. – Я делю его с коллегой. Сейчас он уехал из Лондона и не помешает нам. Садитесь, пожалуйста!
Я сел в одно из указанных хозяином кожаных кресел. Сам же он остался стоять. Таким образом, Тапли возвышался надо мной, и я оказался в несколько невыгодном положении. Я раздраженно подумал: королевский адвокат отлично знаком со всеми трюками, какие применяются в зале суда.
– Хереса, инспектор?
– Спасибо, сэр, но нам не разрешается, – ответил я, едва удержавшись, чтобы не съехидничать: "О чем вам прекрасно известно!"
– Ну, конечно! – Он подошел к окну и, сцепив руки за спиной, посмотрел на улицу.
– Удалось ли вам сообщить родственникам печальную весть? – спросил я, начиная разговор. Мне не хотелось, чтобы Тапли манипулировал мною, словно марионеткой.
Он отвернулся от окна и зашагал в мою сторону.
– Да, действительно… То есть я сообщил обо всем жене. Она, естественно, очень огорчилась, но обещала, что сама обо всем расскажет Флоре… нашей племяннице. – Он сел в кресло напротив моего.
"Флора? – насторожился я. – Все больше доказательств того, что Томас Тапли из Харрогита и несчастный жилец миссис Джеймисон – одно и то же лицо!"
– Буду очень рад, – вежливо продолжал я, – если вы сообщите какие-нибудь подробности, касающиеся вашего покойного кузена.
Джонатан Тапли изящно наклонил голову:
– Так я и сделаю, хотя рассказывать о моем покойном родственнике мне нелегко. – Он глубоко вздохнул. – Мы с вами, инспектор, оба защищаем закон и порядок. Нам с вами известно, что иногда самые добропорядочные граждане и самые уважаемые семьи хранят тайны, которые им не хотелось бы делать достоянием гласности. Нам с вами известно: когда происходит убийство, за ним следует тщательное расследование. Можно надеяться, что в результате следствия виновному будут предъявлены обвинения. Кроме того, на поверхность неизбежно выплывут некоторые семейные тайны, хотят того причастные к делу люди или нет. Необходимо тщательно подготовиться, чтобы выступать обвинителем или защитником в такого рода делах. Иногда в ходе предварительной работы также открывается много неприятных секретов.
У него было достаточно времени, чтобы подготовить свою эффектную вступительную речь. Я понял, куда клонит адвокат, именно этого он и добивался. Я дал ему такой ответ, на который он и надеялся: