20
В этот раз Людмила хотела обойтись без традиционной чашечки кофе, но потом подумала, что изменять своим привычкам не стоит - это похоже на маленькую уступку своему страху. И в конце концов, сегодня ей нечего бояться. Ведь Плетнев пообещал, что все будет под его личным контролем. Если тот, кто надумал на нее напасть, заявится, он будет иметь дело с настоящим афганцем, а не с теми, кто на каждом углу любят говорить о своих подвигах, а на самом деле просидели всю войну в штабах.
Мобильный заиграл "жабью" музыку - так Светочка называла мелодию, которую сама же и подобрала маме.
На экране высветилось имя Павлика.
- Слушай, Мороз, у тебя там все в порядке? - услышала она его хриплый голос.
- У меня все. А вот с тобой что? Хрипишь, как придушенный.
- Да подстыл малость. Вчера закинул удочку, крючок за корягу зацепился. А вода холодная. Пока нащупал, пока отцепил, потом заодно поплавал.
- Полощи горло содой с йодом, - посоветовала она генералу.
- Содой? - хмыкнул Павлик. - А где я тебе ее на островах найду? Полощу водярой.
- Да я уже догадалась. - Людмила слышала пьяноватые голоса дружков Воронца, да и он сам, чувствовалось, был здорово под хмельком.
- Нашла Плетнева?
- Нашла.
- Помог?
- Помогает.
- Привет ему от боевого товарища. Не забудь передать! Найду… - Он осекся. - Ой, забыл, что хотел сказать.
- Наверное - "урою". - подсказала Людмила.
- Тебя? - удивился Павлик. - Да ты что? Тебя - такую лапочку, такую красотулечку? Да ни за что! Обидчика твоего урою. Так и передай ему.
- Кому? - не поняла Людмила.
- Плетневу.
Телефон отключился, и Людмила в недоумении покачала головой. Наверное, с рыбой уже давно покончено, потому что голоса в трубке раздавались соответственно той степени опьянения, когда начинаются провалы в памяти.
Она допила уже остывший кофе и подхватила мешок с мусором. На этот раз он был совсем легкий, одни бумаги да коробки из-под пиццы. "Все-таки как неправильно питается коллектив…" - неодобрительно подумав о сотрудниках фирмы, Людмила пошла к выходу.
- Уходите? - как ванька-встанька возник за стеклянным окном кабинки охранник. Из чего Людмила сделал вывод: опять дрых. Потому что за секунду до этого ей показалось, что на "боевом посту" никого нет.
- Ухожу.
- Ну, вы теперь там на помойке осторожнее, - напутствовал он ее, словно провожал на передовую. - А то из-за вас мне нагорело от начальства, что я ничего им не сказал о ночном происшествии. А я ведь тогда смотрел телевизор и ничего не видел, - соврал охранник.
Людмила точно помнила, что телевизор позавчера не работал. Обычно охранник его отключал, когда собирался поспать.
- Спите дальше, - не удержалась и съязвила она.
На улице было прохладно, и Людмила похвалила себя, что догадалась прихватить сегодня курточку. Она прислушалась: было тихо, только на соседней улице прошуршали колеса машины, потом второй и, бешено затрещал мотоцикл. Она оглянулась: что-то ей не понравилась тень от дерева. Секунду назад возникла дополнительная ветка идеально правильной формы. У Людмилы забилось сердце, и она с мешком наперевес двинулась к дереву, но сразу вспомнила, что мешок почти ничего не весит.
Дверь открылась, и выглянул охранник. Надо же, не спит, выполняет свои обязанности. Наблюдает, когда она выбросит мусор и покинет территорию.
- Что-то не так?
- Не знаю, - громко сказала она. - У вас электрошокер или что?
- У меня боевой пистолет, - заорал охранник и побежал к дереву.
Никакого пистолета у него, конечно, не было. Людмила уже собиралась броситься охраннику на выручку, но из-за угла дома выскочил Плетнев.
Одновременно с ним из кустов на удивление резво выпрыгнул крупный Демидов. Человек с бейсбольной битой в руках отделился от дерева и кинулся наутек. Все трое мужчин, а за ними и Людмила с мешком в руках, бросились его догонять. Плетнев оказался самым быстроногим. Он прыгнул на спину незнакомцу, они вдвоем рухнули на землю, и сыщик ухватил руку, чтобы заломить, но не тут-то было. Тот сопротивлялся, как зверь, и когда Демидов навалился всей тушей на обоих, послышался голос Плетнева:
- Выруби его!
Послышался рев и все стихло.
- Кажется, я ему сломал руку, - растерянно сказал, вставая и отряхиваясь, Демидов.
- А меня придушил, я чуть не задохнулся под тобой, Володька.
Охранник растерянно бегал вокруг и не знал, что делать.
- Да успокойся ты, - сказал Плетнев. - Мы свои.
- Они мои! - гордо заявила Людмила, не расставаясь с мешком, который блестел антрацитом под фонарем и поэтому выглядел очень нарядно.
- Вызывайте милицию, - подсказала она. Потом вгляделась в лицо незнакомца и отметила:
- А это не тот. Их что, целая банда за мной охотится?
- Мы выйдем через другой выход, так что милицию вызывай на Орловскую. А вы, Людмила, выбросьте наконец свой мешок. Сколько можно с ним таскаться? - сказал Плетнев.
Плетнев и Демидов защелкнули наручники на запястьях типа, и тот вскрикнул от боли.
- На хрен наручники? И так инвалидом сделали! - выругался он.
- Скажи спасибо, что не за спину заковали, - рыкнул Демидов.
Только теперь Антон присмотрелся к бандиту. Здоровый бандюга, накачанный. Шея, как у борца, руки оттопыриваются из-за мышечной массы, хотя вторая и висит, как плеть, и приходится поддерживать ее, насколько это позволяют наручники.
- Кто такие? - наконец угрюмо спросил бандит.
- Смерть твоя, - ответил Плетнев. - А вот ты кто такой?
- Так я вам и сказал, - пробурчал тот.
- Да мы все равно узнаем, так что не играй несознанку. И не таких раскалывали.
- Вот и поработайте, - ехидно ответил тип, бережно держа перед собой обе руки.
- Да прямо сейчас и начнем, с обыска, - пообещал Демидов и стал обыскивать бандита.
- Не имеете права, - злобно ругнулся он.
Демидов, деловито выворачивая его карманы и шаря за пазухой, а потом охлопывая ноги по всей длине, не поленился ознакомить обыскиваемого со статьей Уголовного кодекса. Говорил он занудным голосом, но с явным превосходством:
- Личный обыск может быть произведен без соответствующего постановления при задержании лица или заключении под стражу. Сейчас приедет милиция и заключит, а пока мы тебя задерживаем, поскольку у нас есть основания полагать, что ты скрываешь предметы или документы, которые могут иметь важное значение для уголовного дела.
- Ну-ну, - криво усмехнулся задержанный.
- Смотри, все документы вынул, - невозмутимо заметил Демидов. - Предусмотрительный, ешкин кот. И мобильный отключен. Профессионал, что ли?
Демидов включил мобильный. Тут же зазвучали позывные, и Владимир посмотрел на высветившийся номер. Приложил телефон к уху.
- Леха, куда ты сгинул? - услышал он взволнованный мужской голос. - Мы же договорились, как закончишь с бабой, сразу звонок!
- Скажи - закончил, - шепотом приказал Демидов и сунул мобильный к уху бандита. Тот покосился на наручники, ненавистным взглядом смерил Людмилу, непонятных конвоиров, что-то прикинул и процедил в трубку:
- Закончил.
- А чего такой нерадостный?
- Потом скажу, при личной встрече, - угрюмо бросил бандит, имя которого Демидов уже знал.
- Кто звонил? - сразу спросил Демидов, когда отключил мобильный и сунул себе в карман.
- Мог бы и не говорить, так ведь вы все равно пробьете по своим каналам.
- Догадливый! - удивился Плетнев. - Мент, что ли?
- А что, видно?
- Да как-то осенило враз, - признался Плетнев. - Ну так чей звоночек был?
- Дружка моего.
- Не того ли, кто по кумполу получил от слабой женщины?
- А какая разница?
На самом деле новость о том, что его подельник не просто так отсиживался дома, для задержанного оказалась неожиданной, потому что в его вопросе прозвучала нотка неуверенности.
- Да есть небольшая. Если твой дружок - по голове долбанутый, так тебе нет никакого резона его скрывать. Потому как засветился он уже в системе кровушкой своей. Как профессионалу напоминаю: по экспертизе крови определяется ДНК. А также и по другим биологическим следам в виде спермы, слюны, соплей и пота.
Алексей остановился как вкопанный, и на его лице Плетнев наконец увидел страх.
- Ну ты шагай, шагай, у нас еще есть время поговорить.
Они вышли на Орловскую улицу, куда через пять минут подкатила патрульная машина.
Из нее вышли двое милиционеров и с изумлением уставились на задержанного.
- Лешка, ты чего в браслетах? А вы кто такие? - сразу пошел в наступление один из патрульных.
- Представители генпрокуратуры.
Алексей даже замычал от досады, что так влип. А менты в недоумении переглянулись: и что за интерес у генпрокуратуры к их товарищу, рядовому сотруднику правоохранительных органов?
- Он что, из вашего отделения? - удивился Плетнев.
- Из нашего… Так он хороший работник, у него куча поощрений! - сразу вступились за коллегу милиционеры.
- Поощрения - это здорово. Можете гордится своим товарищем. Но тут за ним еще кое-что числится. В данный момент, например, попытка убийства вот этой гражданки. Ну и много чего другого. Так что едем к вам, а потом - даже говорить не хочется. В общем, всему свое время.
- Я с вами! - сразу заявила Людмила.
- Конечно, - согласился Плетнев. - Как потерпевшая. Будете давать показания, а мы как свидетели, подтвердим.
Еще ночью, когда в родном отделении милиции дознаватель составлял протокол задержания, Симонов понял, что влип по-крупному. И главное, как обидно: он специально отключил телефон, чтобы спокойно покончить с бабой. И велел Вовану не дергаться, а главное, не дергать его. Сделает дело - сам и позвонит. Так нет, этот урод не выдержал, видите ли, нервы у него! И позвонил в самый неподходящий момент. С той самой секунды все пошло наперекосяк. Номер Вована засветился на мобильном Лехи, не найти его теперь мог разве что ленивый. А тут еще чертов сыщик сообщил, что Вован, оказывается, два дня назад засветился в системе. То есть не играло никакой роли, что его ДНК не было в базе данных среди осужденных преступников. Достаточно было так по-глупому подставить свою тупую башку этой бабе, и следы его крови остались на какой-то стеклянной хрени. Таким образом он преподнес на блюдечке свой генетический код этим сыскарям. А они, даром что работают в частной лавочке, сотрудничают с генпрокуратурой, и у них доступ ко всем экспертизам. Когда Симонов понял это, он едва не взвыл. Ведь ясен пень, что, получив такой подарочек, эксперты примутся шарить в неопознанных образцах. И в конце концов идентифицируют ДНК Вована, а ведь есть с чем! Вряд ли та девчонка, которую они подхватили на автобусной остановки и завезли в парк, ходила на экспертизу. Они ее так запугали, что она и встать не могла поначалу, так и лежала покорно, как агнец на заклании. А уличные проститутки, которых они отлавливали и завозили в излюбленные места, и подавно не заявляли. Им как раз есть что скрывать от закона. Но вот тех, из элитных, кого они убрали, эти сыскари в конце концов обнаружили. И хотя никакой информации о следствии в отделение не поступало, Симонов знал: конечно, следственные действия ведутся. А раз ведутся, там все по полной программе - всякие экспертизы и прочая хрень. А они с Вованом тогда вошли в раж и даже не стали зарывать трупы. На кой чикаться, если это безымянные проститутки незнамо из каких краев и никто о них и не вспомнит? От них просили избавиться, заплатили неплохо, но так ведь неинтересно, хотелось получить удовольствие. Да и Вован дал волю своим черным фантазиям. Не раз намекал Симонову, что любит смотреть порнуху, где по живому мясу, да с хрустом шейных позвонков. Леха тоже завелся - беспомощность девок, а главное, то, что они чувствовали близкий конец, завела так, что он не мог с собой совладать. В отличие от тупого и примитивного Вована, Леха почитывал психологическую литературу, и как раз тогда понял: его тянет к ущербным женщинам. Нет, с виду у них все - тип-топ. Фигурки, сиськи и все прочее, но эмоциональная подавленность притягивала почище всяких этих мест. Так бывает с собаками, которые улавливают страх на уровне гормонов и нападают на жертву, излучителя этих гормонов. Поэтому с девками из элитного борделя он вел себя как зверь, возбужденный запахом страха.
У него было полночи, чтобы обдумать свою перспективу. И он мысленно представлял каждый шаг следственной группы. Прежде всего, задержат Вована. Предъявят его Морозовой, и та опознает. Такая не станет путаться, у нее глаз что прицел на винтаре. А когда обнаружится, что Вован наследил на тех девках на Киевском, да к тому же был не один… И когда возьмут кровь на ДНК у него самого, выяснится, что он, Леха Симонов, и есть тот второй. И уже не отвертишься. Либо сразу все выкладывать, может, зачтется, как чистосердечное, либо… А разве есть еще какой-нибудь выход? В петлю, что ли? Нет, и в тюрьмах люди живут. Тем более, там он будет среди своих. Ментов отправляют к своим. А там, в случае чего, он тоже может за себя постоять.
Симонов стал готовить себя к долгой отсидке… И к утру уже убедил себя, что все когда-нибудь заканчивается. И суд, и срок. Хотя могут намотать лет десять, если не больше. Угрызения совести его не замучат, это уж хрена всем им. Но Вована не пожалел бы, придушил собственными руками. Если бы этот тупоголовый вовремя избавился от Морозовой, так и гуляли бы они на воле да сшибали бабки у Кен… А про бордель-то он и не подумал! За крышевание тоже срок добавят. Но это показалось такой мелочью по сравнению с тройным убийством, что Симонов даже не стал развивать свою мысль.
Голованов явился с запозданием и в таком элегантном костюме, что все обзавидовались.
- Ты что, на свидание сегодня собрался? - спросил Агеев, чувствуя себя в скромненьком свитере нищим на паперти. А опустив глаза, и вовсе расстроился. На фоне узконосых штиблет начальника его ботинки выглядели так, словно он их носил еще в десятом классе.
- Я сегодня приглашен на прием, - важно ответил Голованов.
- А куда? - полюбопытствовал Демидов.
- Во французское посольство.
Голованов разложил бумаги на столе и приготовился работать, но сотрудники не скрывали своего интереса к личной жизни начальника.
- А чего там будет? Жрать дадут? - не унимался Демидов.
- Там не жрут. Там изысканный фуршет, - дал ему достойную отповедь Голованов.
- Ну, это бедновато, - сразу потерял интерес Демидов. - Вот подруга моей тещи ходила! на прием в китайское посольство, так им сначала три документальных фильма про ремесла показали, а потом в зал завели. Столы по периметру и - ни одного стула. А жратвы - завались. Говорит, если бы не тесные туфли, то ела бы и ела. Правда, и так от пуза наелась.
- А туфли при чем?
- Стоять больше не могла. Ноги разболелись. Пришлось уйти, сесть все равно негде было.
Голованов недоверчиво выслушал Демидова.
- И когда это было? Сейчас все посольства перешли на режим экономии, нигде от пуза не кормят.
- Ну… - задумался Демидов, - кажется, лет двадцать пять назад. Она тогда еще молодая была.
Все расхохотались, а Турецкий сделал вывод:
- Представляете, какая память у людей? Двадцать пять лет прошло, а она помнит, где на халяву налопалась. И друзья ее помнят. Наверное, и я теперь не забуду. Надо бы Ирине рассказать. Ей, как психологу, будет интересен такой феномен. Ведь двадцать пять лет назад голода в нашей стране не было.
- Я заезжал к экспертам. - Голованову наконец удалось вернуть народ к рабочему настроению. - Здесь результаты экспертиз, прошу всех ознакомиться.
Агеев только приступил к чтению дактилоскопического отчета, как тут же сообщил:
- С пальчиками Саталова все понятно. За ним тут грабеж, изнасилование и убийство. Думая, затерялся в Москве. То-то он так себя вольготно чувствовал. А где еще бабки зарабатывать, если он отвык от человеческой жизни? Нашел себе работу - девушек похищает и в бордели продает, судя по всему.
- Но он ведь работает с подельником. У кого результат экспертизы по второму?
- У меня, - отозвался Демидов. - Некто Прошкин Геннадий, в прошлом судим за грабеж. А-а, здесь год указан, освобожден в 1998 году. А когда сидел Саталов?
- Позже, он вышел на волю только в 2004 году. Нашли же друг друга где-то…
- В Москве, наверное, и встретились. Здесь адрес Прошкина указан.
- В каком районе обитает?
- На Юго-западе. Думаю, нужно ехать прямо сейчас. Поедешь со мной, Антон?
- Давай, - согласился Плетнев.
- Ну вы там аккуратненько, - напутствовал их Турецкий, зная горячий нрав Антона.
- А мы сначала - к участковому. Может, он что и знает про Прошкина. Потом к соседям. Разведаем обстановку. А на задержание уже милицию пригласим. На готовенькое.
Позвонил Щеткин и пригласил Турецкого поприсутствовать на допросе Алексея Симонова.
- Считаешь, мне это будет интересно? - спросил Турецкий.
- Ты ведь все еще занимаешься делом той девочки, Лены Савельевой?
- Да, еще есть вопросы.
- Вот сегодня я и собираюсь его дожать.
- А что, клиент такой трудный?
- На контакт идет неохотно, но видно, что уже смирился со своей участью. Они с подельником друг дружку валят, слушать тошно. В убийстве девушек на Киевском шоссе уже сознались. А куда им деваться, если экспертиза подтверждает, что это они? Кстати, имена заказчиков пока не называют. Но Петренко признался, что заказа убивать у них не было. Хозяин просил просто завезти подальше и бросить, как отработанный материал. Потому что с ними у него возникали проблемы. Ну и проучить немного, запугать. Девчонки приезжие, Москвы не знают, никого у них здесь нет, где бордель - понятия не имели. А эти мерзавцы сами решили казнь устроить. Ну и друг перед другом, как звери, которые при виде крови не могут остановиться. Петренко более разговорчивый, надеется, что срок скостят. У этого нелюдя и семья есть - детей двое, близняшки. Жена вполне нормальная. В общем, среднестатистическая семья, каких много.
- А Симонов женат?
- Ну приезжай, что я тебе все по телефону стану выкладывать. Даже неинтересно. Симонов тот еще тип, временами кажется, что все человеческое ему чуждо.
- Псих, что ли?
- Да нет, нормальный. Хотя настаивает на психиатрической экспертизе.
- Приеду, конечно. Поскольку ДНК подтверждает его причастность к изнасилованию Лены Савельевой, интересно послушать, что он скажет об этом…
Симонов, набычившись, сидел на стуле и рассматривал Турецкого. Под его тяжелым взглядом Турецкий чувствовал себя не то чтобы неуютно - навидался он таких взглядов за свою жизнь и даже примерно представлял, что все они желали ему скорейшей погибели, - взгляд же этого нелюдя давил, словно это он, Симонов, собирается допрашивать Турецкого. "Взгляд мента-беспредельщика, - подумал Турецкий, - который всю свою милицейскую карьеру провел, патрулируя улицы, и считал, что город - это его вотчина. А посему он имеет право на все. В том числе хватать беззащитных девушек, насиловать и даже предавать их смерти. Сам назначает казнь и сам приводит ее в исполнение".