Все присутствующие, кроме меня, естественно, не могли понять, что произошло. Особенно сторона потерпевшего. Пацаны подбежали к адвокату, тот только пожимал плечами и не мог ничего толком объяснить.
Через полчаса судья вернулась и зачитала решение суда, в котором мое ходатайство было полностью удовлетворено. Суд постановил: "В связи с тем, что судебно-психиатрическая экспертиза на следствии в отношении подсудимого Князева не была проведена, назначить ее стационарно, дело направить на доследование, ходатайство адвоката удовлетворить".
Воспользовавшись тем, что в зале началась суматоха, так как братва Вороны засуетилась, стала подбегать то к адвокату, то к прокурору, пытаясь что-то выяснить, я быстро вышел из зала. Теперь необходимо было найти мою охрану. Но, как назло, я их не видел. Я спустился на второй этаж - там их тоже не было. Я вышел на улицу и увидел, как со стороны площадки, где стояли автомобили, появились четыре человека в темных очках. Это явно были люди из группировки Вороны. Они пристально посмотрели на меня. Один из них тут же достал мобильный телефон - вероятно, собрался звонить своим коллегам, которые оставались в зале суда, чтобы выяснить, почему адвокат вышел.
Мне нужно было торопиться. Я еще раз огляделся по сторонам и, выругавшись про себя, хотел идти, как неожиданно меня кто-то взял за руку.
Я обернулся и увидел своих "телохранителей", улыбающихся во весь рот.
- Ну что, все закончилось, командир? - обратился один из них ко мне.
- Да, закончилось. Быстро уходим!
Ребята торопливо пошли за мной. Мы прошли несколько шагов, затем я свернул во двор. Вскоре мы вышли к моей машине. Попрощавшись с ребятами, я сел в автомобиль и нажал на газ.
Проехав приличное расстояние, я достал мобильник и набрал номер Алексея.
- Суд закончился, - сказал я. - Надо бы встретиться.
- Где? - коротко спросил Алексей.
- Где тебе удобно. - Я решил, что теперь пусть Алексей сам выберет место для встречи, чтобы потом не было никаких разборок, если его задержат.
- Давай под глобусом. - Это было кафе, находящееся на Новом Арбате, сверху которого был поставлен большой глобус.
Вскоре я подъезжал к кафе в начале бывшего Калининского проспекта. Я сразу заметил машину Алексея с охраной. Ребята стояли возле автомобиля и о чем-то разговаривали. Я припарковал машину неподалеку и вошел в кафе.
- Ну, как дела? - тут же спросил Алексей после короткого приветствия.
- Все нормально. Дело отложили, Виктора направили на психиатрическую экспертизу.
Алексей удивленно посмотрел на меня:
- А что это такое?
- Виктор очень хорошо сыграл - типичный психбольной. Его же взрывали, ты же помнишь, полтора года назад…
- Конечно, помню. Аркадий тогда погиб…
- Я добился, чтобы Виктора отправили на психиатрическую экспертизу.
- И что дальше будет?
- А дальше будет экспертиза в институте Сербского. Если экспертиза его признает…
- А что сделать надо, чтобы она его признала? - тут же спросил Алексей.
- Это ты сам думай, - улыбнулся я.
- Понял, - кивнул Алексей.
- Так вот, если экспертиза его признает, его будут лечить некоторое время.
- А когда он может выздороветь?
- Это зависит от многих факторов…
- Ясно, - ухмыльнулся Алексей.
- Вот видишь, как ты все хорошо понимаешь!
- Так что мы в итоге сделали?
- Мы сделали то, что если удастся убедить экспертов, что Виктор психически болен, - сказал я, - то тогда все будет о'кей.
- Отлично! - Алексей похлопал меня по плечу. Я понял, что у него созрел определенный план в отношении Виктора, как сделать так, чтобы экспертиза признала того невменяемым.
- А с остальными проблемами все нормально? - продолжил Алексей. - Мне братва звонила, сказали, что те чуть ли не всю бригаду к суду подогнали.
- Слава богу, все обошлось, - улыбнулся я.
- Спасибо тебе большое! Все остальное мы сделаем. Да, ты к Виктору когда пойдешь?
- Думаю завтра пойти, узнать, как там и что.
- Хорошо. Тогда ты передай ему записку от меня. - Алексей достал листок и стал что-то писать. Вероятно, он давал ему инструкции в отношении экспертизы. - И еще скажи… Кто экспертизу-то делает?
- Институт судебной медицины имени Сербского.
- А где он находится?
- Где-то в центре. Ты узнай сам, где точно. Или поручи своим подчиненным. Их у тебя вроде много.
На следующий день я был у Виктора. Войдя в кабинет, он пожал мне руку и сказал:
- Слава богу, вроде все нормально прошло. Мне объявили, что через неделю-полторы меня направят на экспертизу.
Я протянул ему записку Алексея. Виктор внимательно прочел ее, затем разорвал, часть сжег в пепельнице, а часть выбросил в форточку.
- Как тебя обратно доставили?
- Ничего. Потом ко мне судья подошла с прокурором, стала интересоваться…
- А ты что?
- А я слюну пустил.
- Как это?
- Да очень просто. Я про психбольных прочел, что у них время от времени слюноотделение происходит.
Я засмеялся:
- А в штаны не надул случайно?
- Нет, штаны остались сухими, - засмеялся Виктор, - приехал в норме.
- А как камера?
- В камере, конечно, часть с пониманием отнеслась, а другие так ничего и не разобрали, говорят: Витек придурком стал. А я никак на это не реагирую, только улыбаюсь всем.
- Молодец! А что касается экспертизы, то это уже не мой вопрос.
- Это я понял, - сказал Виктор, показывая на пепельницу. - Алекс обещал, что все будет путем.
Действительно, забегая вперед, могу сказать, что экспертиза признала Виктора невменяемым. Через два года нахождения в стационаре Виктор вышел на свободу. Правда, еще через полгода он был убит в перестрелке при очередной бандитской разборке… Когда я узнал об этом, то подумал: вот получил бы он свой срок - может быть, жив остался. А так жизнь его закончилась очень быстро - всего-то в тридцать два года…
После моего возвращения с Кипра прошло более месяца. За это время я регулярно, два раза в неделю, посещал Антона Рубашкина и приносил ему те документы, которые передал мне его коммерсант Максим.
Я обратил внимание, что Антон всецело был поглощен изучением этих документов, при этом совершенно забыл о своем уголовном деле, с которым он должен был знакомиться. До суда оставалось совсем немного, и нужно было как-то вырабатывать основную позицию защиты. Но каждый раз, когда я предлагал обсудить это, Антон только махал рукой.
- Да бог с ним, что-нибудь придумаем! - говорил он, откладывая разговор все дальше и дальше. При этом он очень внимательно изучал бумаги, привезенные мной.
Все это казалось мне очень странным. Получалось, что Антону грозит минимум двадцать лет по новому Уголовному кодексу по совокупности его преступлений. Ведь его обвиняли и в заказных убийствах, и в бандитизме, и в похищении человека. А у меня создавалось впечатление, что он изучит папку, скажет: все, я пошел - и спокойно выйдет из изолятора. Но в то же время никаких подозрительных контактов Антон с волей не имел, за исключением одного. По его просьбе я переслал пару записок банкиру, с которым Антон сидел раньше в камере. Банкир через какое-то время прислал ответ. И вот здесь между ними началась переписка.
У меня возникли определенные мысли в отношении Антона. Создавалось впечатление, что Антон вовсе и не бандит, не авторитет, а кто-то вроде казначея, хранителя бандитского общака. Он очень четко разбирался в финансовых схемах и счетах. Пару раз он попросил меня перезвонить банкиру на Кипр и уточнить кое-какие цифры. Более того, как-то Антон попросил, чтобы я послал на Кипр факс и получил от банкира ответ тоже по факсу с определенными цифрами, уточняющими ту или иную позицию отчета. Я понял, что Антон переправил свои деньги и деньги своей группировки на Кипр, на офшорные счета. Банкир же, его доверенное лицо, эти деньги "прокручивал", вкладывал в разные виды деятельности, такие, как строительство. Затем, перепродавая построенные виллы, он направлял деньги на счет. По каждой операции велся отчет с кучей цифр. Поэтому любая операция с недвижимостью, которая состояла из покупки земли, строительства и продажи дома, обосновывалась серьезными расчетами. Поэтому Антон и проверял все эти расчеты и цифры.
Каждый раз я приносил ему калькулятор, и он тщательно пересчитывал все, пощелкивая при этом "Паркером", который я также приносил ему, и делая какие-то пометки.
Теперь я к Антону стал ходить три раза в неделю и просиживал с ним по два-три часа. Домой возращался усталый. Атмосфера в следственном изоляторе как-то выматывала. Вечерами я предпочитал никуда не ездить, а проводить досуг перед телевизором.
Но однажды мой вечерний отдых был нарушен. Примерно к 23 часам я получил сообщение на пейджер с просьбой срочно позвонить по указанному номеру.
Набрав этот номер, я услышал голос своего старого клиента Юры Воробьева, которого в прошлом году освободил через три дня после его задержания. Юру "приняли" два месяца назад, быстро доставили на Петровку и начали выбивать показания о принадлежности его к преступной группировке.
Под сильным физическим и психологическим воздействием Юра дал показания о своей принадлежности к бандформированию. Но в спешке или по незнанию оперы забыли тогда ознакомить его со статьей 51 Конституции РФ и взять соответствующую подпись. А эта статья разрешала подозреваемому, как в американских фильмах, не давать против себя признательных показаний.
Такая формальная подпись имела колоссальное процессуально значение. Дело в том, что суды признавали получение таких показаний незаконным и отменяли их как доказательные документы. Этим я и воспользовался.
Я тут же написал жалобу городскому прокурору о грубом нарушении процессуальных прав, и вскоре Юра вышел из изолятора временного содержания на Петровке.
Теперь взволнованным голосом Юрий сообщал мне, что его ребята находятся в Лужниках в местном отделении. Он очень просил срочно приехать туда, пока ребят не начали "прессовать". Я быстро оделся и поехал по направлению к Лужникам.
Я приехал туда через 20 минут после того, как всех задержаных привезли в Лужники.
На лицах милиционеров было написано нескрываемое удивление тем, что я так быстро появился. Дежурные долго делали вид, что пытаются найти в журнале задержанных имена моих клиентов, но так и не нашли их. Поняв, что просто теряю здесь время, я отправился к начальнику отделения. В то время им был майор Глебов.
Начальник принял меня подозрительно вежливо и с вниманием, стал угощать чаем, затеял долгий разговор. Я понимал, что начальник отделения тянет время, но не мог понять, для чего это ему нужно.
Ответ пришел мне на пейджер через 10 минут. Мне сообщили, что ребят только что вывезли в 140-е отделение милиции. "Быстро сработали! - подумал я. - Ну ничего, я и туда успею!" И быстро стал прощаться со столь любезным майором.
- Куда же вы торопитесь? Сейчас мы узнаем, у нас они или нет, - удерживал меня майор.
- Спасибо. Но в этом уже нет необходимости, - резко ответил я. - Спасибо за чай и беседу!
Через несколько минут я уже несся по направлению к 140-му отделению милиции.
По дороге я начал размышлять о мобильных средствах связи. Не было бы у меня мобильного телефона, я преспокойно ехал бы сейчас домой, отдыхал, а тут мчись как "Скорая помощь" или пожарная команда по вызову! И еще неизвестно, сколько пробудешь… Конечно, можно было и отказаться, но тогда лишишься хороших клиентов, высоких гонораров.
А сейчас, в период острой конкуренции с параллельными коллегиями адвокатов, такие потери становятся весьма ощутимыми! С другой стороны, мобильные средства связи - сотовые телефоны и пейджеры - это дополнительные возможности для правоохранительных органов добыть интересующую их информацию.
Специальная организация ФАПСИ, созданная на основе одного отдела бывшего КГБ, разработала множество вариантов сканирования и прослушивания телефонных разговоров. И пусть не удивляются клиенты, когда им при ознакомлении с уголовным делом приносят один или два тома их телефонных разговоров и отрывки сообщений на пейджеры.
Если такое сканирование мобильной информации санкционировано народным судом, то она приобретает силу вещественных доказательств. Так что мобильные средства связи удобны и опасны одновременно.
Вскоре машина уже въезжала во двор отделения милиции. Я бывал здесь раньше по другим делам. Тут располагался изолятор временного содержания, состоящий из четырех камер и обслуживающий три соседних отделения.
Чтобы не повторять предыдущей ошибки со своей расшифровкой в дежурной части, решил сказать дежурным, что я оперативник с Петровки.
Оставив "дипломат" в машине и взяв в руки мобильный телефон, как будто рацию, я спокойно подошел к стойке дежурного. Стараясь выглядеть как мент, я небрежно произнес:
- Здорово, командиры, куда двоих злодеев из Лужников привезли?
- Да вон, в двадцать втором наши оперы с ними работают… - услышал я в ответ.
Довольный своим успехом, я быстро поднялся на второй этаж и остановился у кабинета номер 22, откуда доносились обрывки разговора. Но стучать в дверь я не спешил.
Я понимал, что клиентов от меня прячут не случайно, чтобы иметь возможность допросить их со своими ментовскими "примочками". Это прежде всего запугивание, шантаж или применение психологического и физического воздействия. Если задержанный не заговорит в этот период, то потом, с приходом адвокатов, у оперов шансов очень мало.
Поэтому я понимал, что, если я сейчас постучу в дверь, мне могут с честными глазами ответить, что моих клиентов здесь нет.
Значит, нужно как-то предупредить ребят, что их защитник находится здесь, чтобы они смогли продержаться до утра, даже если меня не пропустят к ним сегодня.
На пейджер пришло сообщение от Юры, что он с ребятами подъехал к отделению и сидит внизу в машине. И тогда я решил себя подстраховать.
Я подумал: "Сейчас я войду в кабинет. Меня, скорее всего, попросят оттуда. Тем временем я подброшу "жучок". Пусть ребята слушают информацию о себе и решают, где понт, а где правда". Я достал спичечный коробок и вложил в него радиомикрофончик, купленный недавно на радиорынке в Митино.
После этого я как можно громче постучал в дверь и прокричал:
- Сыщики, откройте, свои!
Дверь тут же открылась. Я отодвинул в сторону застывшего на месте и обалдевшего от такой наглой выходки опера и вошел в комнату. Указав на сидевших у стола ребят, я сказал:
- Я их защитник. Вот мои документы. Допрос проводите в моем присутствии.
Менты растерялись, а на лицах ребят засветилась надежда. "Так, первый акт прошел успешно!" - подумал я.
Старший опер опомнился первым.
- Послушайте, что вы себе позволяете? Ворвались в служебный кабинет! Никакого допроса без следователя мы не проводим, только беседуем. Вот завтра утром будет следователь, тогда и приходите!
Второй опер, обретя дар речи, тоже перешел в наступление.
- А кто, интересно, вас нанял? - поинтересовался он.
- Нанимают лошадей на ипподроме, а нас, адвокатов, приглашают, - выдал я дежурную фразу всех защитников. - А документы у их баб мы не спрашиваем и не интересуемся, кто они - жены или любовницы. Надеюсь, - продолжил я, - протокол личного обыска оставлен и вы ничего у них не нашли?
- Нет, ничего не нашли, - автоматически ответил старший и, поняв, что защитник разбивает всю их работу, резко добавил: - Все, разговор на сегодня окончен. Прошу покинуть кабинет!
- Хорошо. Только можно я им оставлю покурить и скажу на ухо, от кого я? - сказал я.
Оперы кивнули головами. Я наклонился к парню и прошептал:
- Я от Юры. Держись, я тебя вытащу.
Парень, обрадовавшись, затряс головой.
- Я ухожу до утра, - продолжил я. - Ждите утром, прессовать вас не будут и ничего уже не подбросят.
Довольный своей маленькой победой, я покинул помещение отделения милиции.
На улице меня ждал Юра. Я сел к нему в машину и коротко рассказал о своих приключениях, добавив:
- Они правы - уже одиннадцать вечера, и мое присутствие в это время действительно незаконно, я ведь без ордера. Но страшного уже ничего не будет. На всякий случай вы дежурьте у ментовки, а чтобы вам скучно не было, послушайте радио.
Я быстрым движением включил автомагнитолу, поймал диапазон своего радиомикрофона, и обалдевший Юра со своими ребятами услышали прямую трансляцию допроса в своей машине.
- А как это? - спросил Юра.
- Секрет фирмы! - усмехнулся я и добавил: - Завтра к десяти я подъеду с ордером.
Усталый, но удовлетворенный я приехал домой. Стрелки на часах показывали половину первого ночи.
В девять утра мне на мобильный позвонил Юра и сказал:
- Их отпустили - приезжать не надо. Спасибо за все.
На следующий день около 12 дня я снова пришел в изолятор к Рубашкину. В тот день Антон дал мне задание, которое меня сильно удивило. Он попросил меня связаться с его адвокатом.
- У тебя есть адвокат? - удивленно спросил я.
Антон понял мое удивление.
- Да, у меня есть адвокат, который ведет мои дела по бизнесу моей фирмы.
Мне стало ясно, что я был адвокатом по уголовному делу Антона, а второй его адвокат занимался другими делами.
- А у этого адвоката есть лицензия? Почему он к тебе не ходит?
Антон помолчал, а потом попросил, чтобы я наклонился к нему, и прошептал мне на ухо:
- Специально я ее сюда не вызываю, чтобы опера с сыскарями не знали, какие у меня фирмы. Понимаешь меня?
Я кивнул головой. Антон взял листок бумаги, написал номер телефона.
- Зовут ее Жанна, Жанна Перепелкина. Позвонишь ей, скажешь, что от меня. Я записочку для нее напишу, она ответит. Только у меня большая просьба. Ей нужно позвонить сегодня. Прямо сразу, как отсюда выйдешь. Есть время?
- В принципе у меня были другие планы. Но для тебя я это сделаю.
- Я тебя очень прошу! У нее офис в центре города находится, ты ее без труда найдешь.
Через несколько минут я уже покинул следственный изолятор. Выйдя на улицу, я подошел к машине, достал мобильный телефон и хотел набрать номер, но остановился. Я почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Сделав вид, что осматриваю машину, я оглядел стоящие поблизости автомобили. Машин около следственного изолятора было достаточно много, люди приехали сюда по разным делам - кто-то привез адвоката и ждет его, кто-то доставил передачу родственникам. Несколько человек, сидевших в машинах, смотрели в мою сторону. Может быть, они просто перевели взгляд в сторону человека, который вышел из следственного изолятора. Но я чувствовал, что кто-то наблюдает за мной не из любопытства, а по чьему-то заданию.
Вскоре я заметил неприметную серую "девятку" с тонированными стеклами. В машине сидели два человека, которые смотрели в мою сторону. Но, как только я посмотрел на них, они тут же отвели взгляды. "Ну что же, - подумал я, - сейчас я вас проверю".