– Обязательно, Галочка. Спасибо тебе, что думаешь о Женечке. Ты такая хорошая девочка!
Гостья смутилась: если она и думала о Жене, то главным образом в связи с его армейской службой. А что будет после его возвращения – об этом пока не стоит и думать. Получив требуемый ответ, она начала ждать удобного момента, чтобы откланяться.
– Галочка, Женя любит тебя, – сказала Рината Таировна. Девушка не сразу ответила: от этих слов чужой матери сердце стучало быстро и пронзительно.
– Я очень хочу, чтобы он благополучно отслужил и вернулся.
– Ты любишь его?
Ну что – сказать правду? А то как бы не попасть в ловушку собственных уклончивых ответов.
– Рината Таировна, я не знаю, честное слово. Мне приятно быть с Женей, очень хочу, чтобы у него всё было хорошо, но можно ли это назвать любовью… Не знаю сама.
Мать Жени вздохнула:
– Не буду тебя неволить, Галочка. Ты права – лишь бы он вернулся благополучно, а там уж вы, молодые, сами разберётесь. Спасибо тебе, что беспокоишься о нём, меня навестила.
Повисла тягостная пауза: девушка не находила повода, чтобы удалиться, а хозяйка делала всё, чтобы такой повод не появился. Гале пришло в голову, что если бы не отъезд в Москву и предстоящие съёмки, она бы могла и дальше заглядывать время от времени в этот дом. Однако надо же, наконец, уходить… Она поднялась:
– Спасибо вам, Рината Таировна. Я буду писать вам. Если получится – позвоню. Пусть у Жени всё будет благополучно! Передайте ему от меня привет, как только сможете!
Хозяйка не отвечала – она отвернулась, и Гале показалось, что Рината Таировна плачет. Не желая продлевать тягостную минуту, девушка направилась к двери.
Сочи, май 1980 года
Галя морщилась и прикрывала глаза ладонью, недовольная тем, что по воле режиссёра, Николая Григорьевича Желтова, приходится уже второй час стоять босиком в морской пене, лицом на солнце. Первые пять минут ничего неприятного в этом не было, морская пена нежно щекотала ступни и щиколотки, а от солнца достаточно было просто отвернуться – главное быть при этом лицом к камере – но попробуйте так постоять часами напролёт!
Едва вернувшись из Перми в Москву, Галя связалась с режиссёром и выяснила, что съёмки начнутся несколько раньше, чем предполагалось. Это как нельзя более отвечало её планам: свернув немногочисленные дела в Москве и отдав, наконец, ключи от своей комнаты в общежитии ГИТИСа коменданту, девушка присоединилась к съёмочной группе, отправлявшейся на юг. Два дня спустя они остановились в одной из гостиниц в Сочи. Что делать потом, по завершении съёмок фильма? На этот счёт планы у Гали были весьма смутны. Поступать во ВГиК она то ли хотела, то ли нет, а если и да, то не факт, что получится.
Письма от Жени не появлялись, но Галя вовсе не была уверена, что он знает её адрес. Ринате Таировне она написала, свой новый адрес сообщила. Ответ пока не приходил, а звонить в Пермь девушка не решалась – дороговато.
– Ассоль, смотри в морскую даль, а не в камеру!
Галя послушно уставилась на горизонт.
– Ты ждёшь! Ты веришь, что вот-вот появятся алые паруса! Покажи мне своё ожидание и веру!
Галя отставила левую ногу назад, сместилась чуть вперёд и потянулась локтем руки, которой прикрывалась от солнца.
– Вот, так лучше! Стой, снимаем!
Девушка послушно застыла в не очень-то удобной позе.
– Да не стой столбом! Двигайся!
Как тут двигаться? Не в глубину же лезть. Вдоль по берегу идти, глядя на горизонт? Галя махнула рукой на призывы режиссёра и, щурясь от солнца, медленно двинулась вдоль по берегу, пристально глядя влево.
– Вот, отлично, умница! Так и иди!
Неожиданно высокая волна захлестнула, окатив платье актрисы. Галя взвизгнула и отскочила от воды.
– Отлично! – обрадовался Желтов. – Дальше, дальше!
Девушка почувствовала, что сбита с толку: похвалу режиссёра она только что получила совсем не за то, чего тот требовал. Ну, коли так, то и вести себя надо естественно…
– Снято! – объявил внезапно Желтов. – Ассоль, молодец, только в следующий раз не держись скованно, как вначале. А потом разыгралась как надо, умница. Перерыв!
Пользуясь моментом, Галя поспешно подошла к своим вещам и взяла солнцезащитный зонтик. Хоть и утро, а солнышко шпарит уже – будь здоров. Набралась храбрости и обратилась к режиссёру:
– Николай Григорьевич, я не поняла: пока я делала в точности по вашим указаниям, вы были недовольны. А когда…
– Когда начала действовать самостоятельно, всё получилось, – кивнул режиссёр. – Галя, привыкай, так всегда бывает. Хороший актёр меньше всего слушает команды режиссёра, а просто старается понять, чего тот хочет. Ты поняла, и сразу всё получилось. Ну-с, песню записывать когда будем?
– Только не сейчас! – взмолилась Галя.
– Понятно, что не сейчас. Можно даже в Москве.
– Мне кажется, лучше в гостинице.
– Хорошо, значит, там, – равнодушно ответил режиссёр. Тут Гале пришло кое-что в голову:
– А сопровождение?
– Вчера я был в здешнем ресторане. Там выступал отличный оркестр, – с видом знатока ответил Желтов.
– А разве нам не нужен симфонический оркестр?
– Ни в коем случае! Ты – Ассоль, живёшь в рыбацкой деревне, откуда там возьмётся симфонический оркестр? Самое большее – кто-то умеет бренчать на гитаре. А лучше всего, если бы ты спела без сопровождения. Как – сумеешь?
– Не знаю, – ошеломлённо пролепетала девушка. Петь совсем без сопровождения? Если только Жене… Правда, ему понравилось…
– Николай Григорьевич, я могу попробовать, но мне кажется, всё-таки лучше с аккомпаниатором. Хоть с гитарой.
Режиссёр великодушно кивнул:
– Так и быть. – Он повысил голос. – Эй, Артур Грей! Иди на корабль! Сейчас снимем заключительную сцену – и ты свободен на сегодня!
Артур Грей, он же заслуженный артист РСФСР Алексей Петрович Луговой, недовольно поднялся: с шезлонга:
– Эх, позагорать не дали!
– Потом позагораешь, когда закончим. Одевайся! Марш на корабль!
Луговой обиженно отвернулся, накинул костюм Грея, отряхнул ноги от песка, забрался в ботфорты и направился к причалу, где с утра дожидалась яхта, традиционно используемая в киносъёмках подобного рода. Сегодня на ней красовалось название "Секрет". Правда, в книге фигурировал трёхмачтовый галиот водоизмещением в двести шестьдесят тонн, но кому из зрителей охота придираться? Галя с удовольствием рассматривала красивое судно и не скрывала, что с нетерпением ждёт того момента, когда, согласно сценарию, окажется на нём.
– Николай Григорьевич, а как же оператор снимает против солнца?
– Умеет и не такое. Ты не об этом думай, а как сыграешь. А лучше не думай ни о чём. Ты – просто Ассоль, и всё.
– Да, Николай Григорьевич. – Она сложила зонтик и вернула его к остальным вещам.
– Ассоль, готовься!
– Мне читать книгу?
– Книгу будешь читать в гостинице. Отойди вон туда, – показал режиссёр в сторону пляжа, противоположную от моря. – Только обуйся. А то получится, что ты босиком сидела дома, читала книгу.
– Могла и босиком, – пожала плечами Галя, но ступни от песка отряхнула и босоножки надела. Каблучки на них были короткими, но вот как в них бежать по песку?..
– Внимание! – крикнул Желтов в громкоговоритель. – На яхте! Готовы?
– Да! – донеслось с корабля.
– Отплывайте!
– Далеко?
– Метров пятьсот! Как только махну рукой, плывёте к нам! Ассоль, на место!
Галя кивнула и направилась к тому месту, куда ей велели. Песок набивался в босоножки, мешая идти, а каково будет бежать? Девушка приметила дорожку из небольших камней – вот оно, спасение.
– Приготовились! – раздалось из громкоговорителя. – Ассоль, стой, пока я тебе не махну рукой! Начали! Статисты – к воде!
Галя отошла в тенёк, образованный небольшим сараем, в котором хранились шезлонги, и с интересом уставилась на яхту. Она уже отплыла на нужное расстояние, развернулась и теперь ждала команду. Статисты – группа человек десять – подошли к кромке воды и остановились, негромко переговариваясь. Желтов стоял с поднятой левой рукой, держа в правой громкоговоритель, чем-то напоминая башенный кран.
– Галиот, пошёл! Снимаем! – и последовал взмах рукой. Галя напряглась в сладостно-тревожном ожидании, поглядывая то на режиссёра, то на оператора, целящегося камерой в море. Корабль направился неторопливо к берегу. Когда оказался примерно на полпути, с него спустилась шлюпка. Стараясь двигаться как можно величественнее и элегантнее, в неё спустился Артур Грей, он же Луговой. Шлюпка отделилась от корабля, Луговой потерял равновесие и чуть не упал, а Желтов громко выругался.
– Болван, стоять не умеешь! А ещё заслуженный артист! Циммер, где твоя скрипка?
Наступила пауза: выяснилось, что вдвоём стоять в шлюпке Циммеру и Грею нелегко, что бы об этом ни написал Грин. После недолгого выяснения, исполнитель роли Циммера сел, поднял скрипку и заиграл. Девушка забыла, что это всего лишь съёмка – сейчас она действительно была Ассолью, ради которой, исполняя её заветную мечту, явился корабль под алыми парусами.
– Ассоль, пошла!
Галя громко вскрикнула и бросилась к воде. Быстро забыла про намеченную дорожку из камней, понеслась, как стрела, не замечая коварный песок, хватающий за ноги, набивающийся в обувь – вперёд, к любимому, к алым парусам, к нежно звенящей мелодии скрипки…
– Я здесь, здесь! Это я!
– Куда, куда! – наперерез бросился один из статистов, изображающих завистливых жителей Каперны. Галя увернулась, но её схватили длинные, сильные руки… Забыв, что это всего лишь игра – рванулась, ударила кулаками, вернула себе свободу – но потеряла равновесие. Упала, тотчас вскочила – и снова вперёд… Она влетела в морскую воду, когда её встретили сильные руки Грея:
– Это я, дитя моё! Ты узнала меня?
– Да! Как хорошо, что ты приехал! Я так тебя ждала! Всю жизнь!
По роли, она должна была сказать что-то другое, но это не имело значения. Мгновение – и она очутилась в шлюпке. Теряя равновесие, опустилась на ближайшее сиденье – и сверху к ней опустились руки Грея… А вслед за ними – его губы…
– Снято! – послышался вдруг совсем рядом голос Желтова, и Галя очнулась. В голове шумело, как от хмеля, и этот шум смешивался со звуком прибоя. А на губах застыл поцелуй Грея…
– Молодец, Ассоль, – негромко произнёс Желтов и вытер глаза. – Чёрт, как ты сыграла, Галя… Умница. Сейчас ещё сцена на корабле – и все свободны до завтра.
– А я – как? – с надеждой в голосе поинтересовался Луговой.
– Молодец. До Ланового не дотягиваешь, но это не страшно, Грей получился. Все – на корабль! Циммер тоже! Массовка Каперны – свободны, загорайте или идите в гостиницу!
Галя направилась к причалу – неуверенно, её покачивало, и несколько минут, которые она перед этим провела в шлюпке, были ни при чём. Луговой шёл рядом, бережно придерживая свою спутницу за талию, и голова девушки как-то сама легла на его плечо.
– Повезло Лёхе, – завистливо произнёс кто-то сзади вполголоса. – Я бы тоже хотел с Галей поцеловаться.
Они ступили на причал, и под ногами задрожали доски. Несколько шагов – и влюблённая пара на корабле. Следом за ними туда поднялись режиссёр и оператор.
– Отплываем на то же место, откуда начали! – скомандовал Желтов, и Галя немного пришла в себя.
– Тебе хорошо? – услышала она вдруг шёпот. Луговой улыбался, и было непонятно – связано ли это с ролью Грея или с чем-то ещё.
– Мне очень хорошо, – выдохнула девушка. – Хочу, чтобы так было всю жизнь!
Желтов посмотрел на неё и улыбнулся:
– Ага, вот она – настоящая Ассоль! Готовься – сейчас сцена свадьбы!
– Я готова, – пробормотала девушка и чихнула: промокшие босоножки и подол платья напоминали о себе.
– Камера, готовься! Все по местам!
Галя смутно помнила, где должна стоять Ассоль, но заботливые руки Алексея поддерживали её, помогали в каждом движении. Артур Грей, самый лучший, заботливый, надёжный, это он привёл корабль под алыми парусами – и отныне предстоит быть с ним вместе всю жизнь, не разлучаясь…
– Можно, отец будет с нами? – сказала Галя, опять перевирая текст роли, но Артур всё понял и ободряюще улыбнулся:
– Да! – и снова его губы приникли к её устам, не давая произнести ни единого лишнего слова…
– Ну что, Ассоль, запишем сейчас песню? – деловито поинтересовался режиссёр, когда все вернулись в гостиницу.
– Можно, – кивнула девушка и провела рукой по лбу: она была как в тумане, тело вспоминало об объятиях Грея, губы – о его поцелуях, а рассудок путался, кто же она такая – Галя Сидорцева или Ассоль из Карпены? – Только как же с аккомпаниатором? – спохватилась она.
– Сейчас будет тебе аккомпаниатор, – коротко сообщил Желтов и вышел. Галя присела на ближайший стул и закрыла глаза, силясь собраться с мыслями. Поцелуй Алексея не был первым в её жизни, даже не вполне настоящий, как в ту минуту, когда она провожала Женю, но в нём таилось нечто необъяснимо-манящее, гипнотизирующее… Только оттого, что Алексей был наряжен Артуром Греем? И ещё потому, что сама себе внушила, что – Ассоль?..
Послышались шаги – это возвращался Желтов. Правда, не один, а с высоким коренастым чернявым парнем, который помахивал гитарой, будто собирался выбросить её.
– Что будем петь? – поинтересовался чернявый у девушки.
– А у вас нет нот? – удивилась она и тут же спохватилась: разумеется, нет, откуда им взяться? – Я вам сначала так спою, а потом вы мне сыграете!
Чернявый кивнул: похоже, ему было всё равно. Галя стряхнула с себя наваждение поцелуя и запела:
Твой белый парус жду на берегу всегда.
Хочу быть вместе не дни – года!
Ты каждый вечер на остров уплываешь…
Далёк твой остров.
И ждать непросто.
Но назавтра снова жду тебя.Милый мой, до завтра!
А завтра встретимся мы вновь.
Дорогой, до завтра!
Солнце нам опять вернет любовь.
У парня глаза поползли на лоб от удивления, а Желтов горделиво усмехнулся, словно говоря: "Знай наших!"
В объятьях наших тихо засыпает день
И снова солнце закроет тень.
Коварный остров мое счастье отнимает…
Морские мили,
Ветра и штили -
Путь, разделяющий сердца.Милый мой, до завтра!
Хочу тебя увидеть вновь.
Дорогой, до завтра!
Солнце нам опять вернет любовь.
Гитарист качнул головой, уставился в сторону и начал еле слышно перебирать струны, нашёптывая что-то про себя. Режиссёр застыл, не отрывая взгляд от девушки.
Нас мир укроет покрывалом облаков,
Поют ракушки нам песни снов.
И песни эти всем влюбленным помогают
Увидеть счастье
Среди ненастья,
Сквозь бури отыскать свой рай.Милый мой, до завтра!
А завтра встретимся мы вновь.
Дорогой, до завтра!
Солнце нам опять вернет любовь.
Милый мой, до завтра!
Хочу тебя увидеть вновь.
Дорогой, до завтра!
Солнце нам опять вернет любовь.
Галя замолчала, перевела дух и добавила:
– Вот такая песня. Ну, как – мелодию поймали? – и она вопросительно посмотрела на режиссёра. Тот стоял так горделиво, будто сам исполнил красивую песню.
– Вроде, да, – задумчиво ответил парень и забренчал на гитаре, прислушиваясь. Через пару минут он, следуя подсказкам Гали, поймал мелодию.
– Отлично! Пойдём к звукооператору! – обрадовался Желтов. Галя покорно встала с места и проследовала за мужчинами.
Звукооператор Семён Гаврилович Левцов, сухонький, но бодрый старичок, прогуливался по холлу – вероятно, в ожидании команды от режиссёра. Желтов бросил на своего подчинённого вопросительный взгляд, и тот кивнул. Все четверо зашли к нему в номер, наполовину забитый аппаратурой. Левцов вытащил из угла микрофон, поставил его перед Галей и подвинул к ней стул. Девушка села, ей стало немного не по себе.
– Как, прямо сейчас? – сказала она неожиданно-жалобно.
– Конечно. Что, я буду тебе искать другого аккомпаниатора? – железным голосом отозвался Желтов. Галя посмотрела на гитариста вопросительно, тот кивнул, глядя мимо неё. Девушка собралась с духом:
– Ну, давайте!
Гитарист, по-прежнему не глядя на актрису, забренчал негромко струнами. Галя снова запела ту же песню, как можно старательнее, не думая ни о чём, кроме белого паруса среди волн… или алых парусов над трёхмачтовым кораблём… Она увлеклась и не заметила, как аккорды гитары становятся всё громче и увереннее. Когда девушка закончила пение и звукооператор выключил аппаратуру, Желтов зааплодировал.
– Вот это да! – с восхищением произнёс Левцов. – Прослушаем запись?
– Да, давайте! – выдохнула Галя, понемногу приходя в себя после песни. Левцов перемотал магнитную плёнку и включил. Все затаили дыхание.
– Браво – ещё раз! – заявил Желтов. – Нечасто даже в студии удаётся записать с первой попытки. Сюда бы ещё плеск волн и крики чаек…
– Наложим! – уверенно ответил звукооператор. – Галя, примите моё восхищение! Вы замечательно поёте!
Девушка польщено улыбнулась. После небольшого испытания, которое она только что прошла, всё тело подрагивало, будто в лихорадке, и нужно было уединиться, успокоиться, прийти в норму. Странно, даже на недавнем концерте в Перми такого не было.
– Я пойду к себе?
– Да, конечно! – энергично кивнул режиссёр. – Всё замечательно, я тебя поздравляю! Завтра снимаем сцены в Каперне. При такой работе управимся за неделю.
– И уедем в Москву, – вздохнул Левцов. – Э-хе-хе… Какой неромантичный финал.
– Галя, чем займёшься в Москве?
– Не знаю, – вздохнула девушка. Она быстро успокаивалась, дрожь уже почти унялась. – Думаю поступать во ВГиК, только там конкурс большой.
– Исполни эту песню – вот так, как сейчас – и тебя примут сразу же, – улыбнулся Желтов. – Впрочем, возможно, к тому времени уже выйдет фильм, так что на экзамене по актёрскому мастерству и стараться не придётся. Просто ответишь на общие вопросы. И будь уверена – на тебя посыплются приглашения. У тебя героико-романтическое амплуа, к тому же ты поёшь так, что за кадр никого приглашать не надо.
– Спасибо, – улыбнулась девушка. Она совсем не была уверена, что её будущее настолько радужно, и всё же слова режиссёра радовали. Желтов посерьёзнел и вздохнул:
– Так, товарищи! Благодарю всех за отличную работу! Все свободны, отдыхайте до завтра!
– До свиданья, – отозвалась Галя, поднимаясь со стула. Она вышла из комнаты звукооператора и направилась к лестнице. В голове немного шумело, и она держалась за перила, не без опасения потерять вдруг равновесие. Подходя к своему номеру, вдруг обнаружила рядом гитариста. Вопросительно посмотрела на него:
– Вы замечательно поёте, – неловко улыбнулся он.
– Спасибо, – пробормотала девушка. Один и тот же комплимент, услышанный в сотый раз, теряет свою привлекательность. – Вы отлично аккомпанировали.
– Мне было приятно стараться.