– Перестаньте! Неужели вы будете отрицать, что явились сюда, дабы защитить кого-то от законного преследования?.. Начинай, Арчи!
Едва я закончил чтение, Вульф произнес:
– Я советую вам принять мои условия, мисс Барстоу. Ведь так или иначе я все равно буду продолжать расследование. И когда ситуация, которой вы боитесь, подтвердится, вам понадобится моя помощь. Пока я действую из чисто эгоистических побуждений. Но если мы достигнем соглашения, я уже смогу рассчитывать на сотрудничество с вами, а стало быть, на скорейшее завершение дела, что выгодно для нас обоих. Пытаясь вставлять мне палки в колеса, вы лишь затянете работу. Не надо считать меня добряком. Я самый обычный человек, который нуждается в деньгах. Вы сказали, что в моей оранжерее слишком красиво. Это правда. Но такая роскошь требует массы расходов. Имеете ли вы представление, во что выливается содержание подобной оранжереи?
– Нет! Откуда?
– Ну вот видите. Я люблю цветы. Они очень много значат в моей жизни. Я вас больше не задерживаю, мисс Барстоу. Идите покупать шляпки, назначать свидания, ухаживать за матерью, словом, занимайтесь привычными делами и ни о чем не тревожьтесь, поскольку все поручается мне. Предоставляю вам право как следует поразмыслить. Позвоните сегодня вечером между шестью и семью часами. Я вовсе не хочу быть вашим врагом. Наоборот, искренне желаю вам помочь. Надеюсь, вы примете правильное решение. До свидания.
– До свидания, мистер Вульф.
Я проводил ее до выхода, посмотрел, как она садится в небольшой элегантный лимузин, и помахал на прощанье рукой. А когда вернулся к Вульфу, тот заявил, что проголодался, и мы оба отправились на кухню.
Мисс Барстоу позвонила раньше шести часов. Трубку снял я. Очень кратко и сухо она сообщила, что ожидает меня завтра к десяти.
Вульф остался очень доволен.
Глава 8
Во вторник, тринадцатого июня, в десять часов утра я подъехал к воротам поместья Барстоу. Кроме сторожа их охранял какой-то здоровенный парень, и мне долго пришлось объяснять обоим, что я и есть тот самый Арчи Гудвин, которого ждет Сара Барстоу. Похоже, семья Барстоу сильно натерпелась от непрошеных репортеров за последнее время.
Преодолев дорогу через парк, я подрулил к высокому дому, окруженному пристройками и подсобными зданиями. Перед фасадом был разбит обширный газон с яркими цветами.
Я позвонил в дверь, и она тотчас же открылась. Ко мне вышел высокий статный человек, одетый в черное, и спросил:
– Вы мистер Гудвин?
– Да. Мисс Барстоу меня ждет.
– Пойдемте, пожалуйста. Мисс Барстоу примет вас в саду.
Мы прошли через дом и оказались по другую его сторону, среди густого кустарника и цветников. Мисс Барстоу сидела в тени на садовой скамейке. Дворецкий поклонился мне и зашагал обратно.
Сара Барстоу выглядела даже хуже, чем при нашей первой встрече. Видимо, события последних дней сильно ее волновали. Она предложила сесть рядом, и мы приступили к беседе. Накануне вечером Вульф не дал мне никаких инструкций, надеясь на мою опытность в подобных делах.
– Похоже, у вас в доме, – начал я, – не хватает только орхидей, других цветов более чем достаточно.
– Да, верно. Я попросила Смола провести вас сюда, чтобы нам никто не помешал.
– Здесь очень хорошо. Мне искренне не хочется надоедать вам, но, к сожалению, приходится собирать факты. Вот Вульф работает исключительно на вдохновении, не покидая кабинета. Пожалуйста, мисс Барстоу, расскажите мне о своей семье, окружающих вас людях, своих подозрениях и так далее.
Кое-какие вещи мне были уже известны из газет, справочников и других источников. Однако я не прерывал ее, предоставляя возможность говорить так, как она считала нужным.
Семья Барстоу состояла теперь из трех человек: матери, брата и ее. Брату было двадцать семь лет, на два года больше, чем Саре. В двадцать один год он закончил Холландский университет и потом еще четыре не находил себе занятия, испытывая терпение отца. Однако около года назад он увлекся авиаконструированием и теперь продолжал работать в этой области. Отец и мать прожили вместе в полном согласии тридцать лет. Сара не помнила начала болезни матери, поскольку тогда была еще ребенком. Семья никогда не скрывала от окружающих недомогания миссис Барстоу. Никакие лекарства доктора Брэдфорда и других специалистов так не помогали матери, как забота, ласка и любовь Сары.
Поместье, в котором мы находились, издавна принадлежало семье Барстоу, но они проводили здесь только лето: с сентября по июнь мистеру Барстоу полагалось быть в Холландском университете. Однако в этом году Барстоу приехали сюда на три недели раньше обычного: мать плохо себя почувствовала. Перебирались они обычно сразу всем домом, вместе с прислугой. У них было множество знакомых в округе Уэстчестер. Я тщательно переписал их фамилии, а также фамилии слуг.
Неожиданно над нашими головами раздался рев самолета. Мисс Барстоу вскочила со скамейки, выбежала из-под деревьев и, запрокинув голову, стала изо всей силы махать платочком. Аэроплан летел на небольшой высоте. В его окошке мы даже видели руку, махавшую нам в ответ. Самолет покачал крыльями, затем взмыл вверх, лег на обратный курс и через мгновение пропал.
Мы вернулись на скамейку, и девушка с восторгом произнесла:
– Это мой брат, сегодня он впервые поднялся в воздух с того времени, как отец… Брат безрассудно смелый человек, и, кроме того, у него замечательный друг и наставник – Мануэль Кимболл.
Я кивнул и опять начал спрашивать.
Выяснилось, что Питер Оливер Барстоу не очень-то увлекался гольфом. В университете вообще играл редко, а летом, во время каникул, не чаще одного-двух раз в неделю. Правда, среди любителей он слыл неплохим игроком. Сражался он чаще всего со своими знакомыми, изредка с сыном или дочерью. И никогда с женой.
Четверка, встретившаяся на поле в то роковое воскресенье, прежде вместе не играла. Вряд ли они договорились заранее. Очевидно, сошлись случайно и тут же составили партию. Мистер Барстоу рассчитывал тем же вечером уехать в университет.
Рассказав все это, Сара Барстоу остановилась и грустно промолвила:
– Теперь он уже не сумеет туда вернуться и осуществить задуманное не сможет…
На глазах у нее появились слезы.
Я немного подождал и задал новый вопрос:
– Извините, мисс, свой мешок с клюшками ваш отец оставил на зиму в клубе "Грин-Мидоу"?
– Нет. Конечно нет! Я уже объясняла, что иногда он играл и в университете.
– У него был только один комплект?
– Да.
– Значит, он привез его с собой?
– Естественно.
– Вы переехали сюда в субботу на легковой машине, а багаж прибыл следом на грузовой. Припомните, на каком автомобиле доставили клюшки.
По выражению ее лица я понял, что затронул какое-то больное место, но притворился, будто ничего не увидел.
– Право, не знаю… – пробормотала она, – совершенно не помню… Но наверное, на грузовике: отец бы вряд ли пожелал себя стеснять такой громоздкой вещью.
– А где эти клюшки сейчас?
Я боялся, что мой вопрос снова ее испугает и насторожит, но она ответила спокойно и очень уверенно:
– Тоже не знаю. Полагаю, вам известно об их исчезновении?
– Ах вот оно что! Клюшки искали?
– Да. Сыщики из Уайт-Плейнса и Плезентвилля обшарили весь дом, клуб и даже площадки для гольфа, но нигде ничего не обнаружили. Мальчик, который прислуживал моему отцу, заявляет, будто при отъезде с поля клал их в нашу машину на сиденье возле шофера. Но Ларри и доктор Брэдфорд ничего не помнят. Когда они везли тело отца домой, им было не до клюшек.
– Странно! Очень странно.
– Нисколько. Тогда они были в таком состоянии…
– Я здесь не затем, чтобы собирать мнения, мне нужны факты. Ведь по приезде мешок должны были вытащить: прислуга, шофер или кто-то другой.
– Никто не в курсе.
– Могу я поговорить с прислугой?
– Конечно.
Заметив, что она начинает сердиться, я решил ускорить допрос:
– Скажите, какие клюшки были у вашего отца, деревянные или стальные?
– Деревянные. Стальные он не любил.
Головки простые или со вкладышем?
– Простые, по-моему. Но это не точно. Вот у меня со вкладышем и у Ларри тоже.
– Ага, значит, клюшки брата вы хорошо изучили, а…
Она подняла на меня глаза и сдвинула брови.
– Это еще что такое?
– Простите, пожалуйста. – Я улыбнулся. – Мне обязательно нужно отыскать этот мешок, и я его найду непременно.
– К сожалению, я…
– Неправда! Вы что-то скрываете. Ваш отец умер насильственной смертью, после чего убийца где-то спрятал или уничтожил свое оружие. Кто это был – вы? Ваш брат? Или, может, доктор Брэдфорд? Как удалось избавиться от такой громоздкой вещи?
Она встала во весь рост.
– Ну довольно! В нашем соглашении не оговаривались столь наглые расспросы.
– Браво, мисс Барстоу! Вы совершенно правы, но я не хотел вас обидеть. Просто меня тоже расстроила эта потеря. Ведь если бы мы мешок нашли, дело быстро продвинулось бы вперед. А теперь, не откажите в любезности, разрешите мне повидать вашу маму. Клянусь, я буду держать себя в руках.
– Нет, это исключено.
– Но такой пункт входил в наше соглашение.
– Вы сами его нарушили.
– Отнюдь, мисс Барстоу, все было в пределах допустимого. Сомневаюсь, что полиция станет вести себя скромнее, чем я. Еще раз прошу позволить мне встретиться с вашей матерью.
Она подозрительно взглянула на меня.
– Ладно, пяти минут хватит?
– Не знаю. Постараюсь уложиться в кратчайшие сроки.
Мисс Барстоу направилась к дому, и я последовал за ней. Изнутри он выглядел великолепно. Прекрасная обстановка, чистота, уют, много света и масса живых цветов в вазах.
В маленькой комнате, куда мы добрались, сидела женщина, раскладывающая на столе какие-то кубики.
– Мама, это тот самый мистер Гудвин.
Похоже, миссис Барстоу была когда-то очень красива, но сейчас она выглядела намного старше своих лет. По ее лицу было заметно, как она напрягает свою волю, чтобы держаться в рамках, естественных для здоровых людей.
Не зная, с чего начать беседу, я лихорадочно принялся подбирать в уме нужные слова, но она неожиданно заговорила первой:
– Я наслышана о вашем деле, мистер Гудвин.
– Вообще-то оно не мое, а Ниро Вульфа, я здесь только по его поручению. Он просил поблагодарить вас за любезное разрешение посетить этот дом.
Глубоко посаженные серо-зеленые глаза смотрели на меня в упор.
– Спасибо мистеру Вульфу, что он признает за мной право распоряжаться в собственном жилище.
– Мама!
– Да, Сара! Не ты и даже не твой отец лишили меня возможности быть полновластной хозяйкой. Сама судьба оказалась против. Наверное, Бог меня покарал!
– Мама, пожалуйста! – Сара обняла ее и гневно произнесла, обращаясь ко мне: – Если хотите о чем-то спрашивать, так начинайте.
– Да, у меня два вопроса. Вы позволите, миссис Барстоу?
– Ну конечно. Это ваша обязанность.
– Хорошо. Скажите, имел ли ваш муж врагов? Таких, которые ненавидели бы его и желали ему смерти?
– Мой ответ будет очень краток: никого, кроме меня.
Я вытаращил на нее глаза.
– Мама, ведь ты обещала…
– Да, Сара, но мистер Гудвин должен знать правду. Питер всегда говорил: никогда не пытайтесь скрыть истину.
Тут Сара тихо прошептала мне:
– Мистер Гудвин, пожалуйста, прошу вас…
– Чепуха, – перебила ее миссис Барстоу. – Я никого не боюсь. Ну ладно, я ответила на первый вопрос, каким будет второй?
– Не спешите, миссис Барстоу. Я еще не закончил. Ведь кроме вас у мужа могли быть другие враги, питавшие к нему злобу.
– На свете нет и не было человека, который бы желал ему смерти. Этого доброго и справедливого человека все любили. Дай бог, чтобы вы меня поняли.
– Хорошо, миссис Барстоу. А теперь объясните, зачем вы предложили вознаграждение за поимку преступника.
Сара вновь попыталась вмешаться, но миссис Барстоу громко запротестовала:
– Я сама, дочка. Это мое искупление. Неужели ты встанешь между мною и папой? Да, я не жалею о том, что посулила награду. Тогда мною владело желание отомстить убийце. Я не сумасшедшая и только изредка позволяю себе уходить в мир иллюзий. Никто не мог желать смерти моего мужа, кроме меня, да и то лишь в минуты мучений, которые Господь посылает грешникам. Только Бог сумеет нас рассудить. И если кто-то вознаграждение заслужит, оно будет выплачено.
– Благодарю вас, миссис Барстоу. Теперь объясните, кто такой Тэн.
– Что?
– Вы говорили, что некий Тэн рекомендовал вам отказаться от самостоятельности.
– Ах, да. Тэн – это Натаниэль Брэдфорд.
– Спасибо. – Я встал и спрятал блокнот в карман. – Мистер Вульф просил поблагодарить вас за любезность.
– Передайте мистеру Вульфу привет.
Глава 9
Мисс Сара Барстоу пригласила меня остаться на завтрак. Я поддавался ее обаянию все больше и потому принял решение остаться. Тем более что мне нужно было еще выяснить целый ряд вопросов.
За завтраком, кроме ее брата, присутствовал Мануэль Кимболл.
Комната, в которой мы уселись за стол, наверняка не использовалась семьей Барстоу в качестве обычного места для трапезы, она была невелика и тесна. Я сидел напротив Сары Барстоу, справа от меня ее брат и слева Мануэль Кимболл. Лоуренс Барстоу не был похож на сестру. Он как две капли походил на свою мать. Хорошо сложенный, Ларри держался с уверенностью, присущей людям его круга. Барстоу-младшего ничто бы не отличало в толпе подобных ему богатых и уверенных в себе юношей.
Зато Мануэль Кимболл выглядел совершенно иначе: смуглый, темноволосый, крепкого сложения, с черными беспокойными глазами. В его мягких движениях было что-то кошачье. Звонкий, высокий голос вызывал невольное раздражение. Даже сочетание испанского имени и английской фамилии было в нем необычно.
Утром Сара объясняла мне, что между семьями Барстоу и Кимболл очень мало общего. Связь поддерживали только Мануэль и Лоуренс. Мануэль Кимболл обучал Ларри пилотированию. Сара видела Мануэля всего два или три раза прошлым летом в присутствии своего брата.
За завтраком беседовали в основном о воздухоплавании: похоже, Сара сознательно не давала разговору выскользнуть за эти рамки.
Едва все поднялись из-за стола, ко мне подошел Лоуренс Барстоу:
– Вы хотели поговорить со мной?
– Да. Я отвлеку вас на каких-нибудь пятнадцать минут.
– Извини, Мануэль, мне придется пообщаться с этим господином.
Сверкнув глазами, Кимболл обратился к мисс Барстоу:
– Может, ваша сестра будет настолько любезна, что составит мне компанию?
– Конечно… – нехотя кивнула Сара.
– Весьма сожалею, – вмешался я, – но вынужден напомнить, мисс Барстоу, что вы обещали присутствовать при нашей беседе.
По правде сказать, об этом никто и не заикался, но мне хотелось остаться в ее обществе, и я решился на смелый ход.
– Ах… да, да, – оживилась она. – Простите, мистер Кимболл, но вам придется остаться наедине с чашкой кофе.
Мануэль поклонился Саре, а затем сказал Лоуренсу:
– В таком случае я поеду взглянуть, как проводят газопровод. Можно мне взять одну из твоих машин?
– Ну естественно, бога ради. Бери ту, что у подъезда.
– Спасибо, старик. Завтра жду в ангаре, в любое время. Благодарю вас, мисс Барстоу, за прекрасный ленч.
Ларри проводил его к выходу и вернулся.
– Мы разыскиваем убийцу Питера Оливера Барстоу, – произнес я. – Полагаю, вы и ваша сестра заинтересованы в этом?
Ответа не последовало.
– Ларри! – сказала Сара со значением. В голосе ее звучали просьба и напоминание.
А Ларри глядел на меня, распустив губы, точно ребенок, собирающийся заплакать, и одновременно как вполне взрослый парень, готовящийся послать меня к черту.
– Хорошо, – кивнул он наконец. – Чего вы от меня хотите?
Я начал задавать вопросы. К моему удивлению, он отвечал быстро и без всяких колебаний. Даже поинтересовавшись мешком с клюшками, тем самым, который так волновал его сестру, я услышал простые и точные слова о том, что мешок находился в грузовике, а в легковой машине вещей не было, за исключением небольшого чемодана матери.
Около трех часов дня грузовик подъехал к дому, и его тотчас разгрузили. Ларри предположил, что клюшки отнесли прямо в комнату отца, хотя сам он этого не видел.
– Не могли бы вы поподробнее, как очевидец, рассказать об игре в день смерти Барстоу-старшего?
– Да, да… конечно, – нерешительно произнес Лоуренс. – О гольфе мы договорились с папой еще в воскресенье утром.
– От кого исходило предложение, от вас или от него?
– Право, не помню. Так вот, отец спустился вниз после завтрака как раз с этим мешком. Мы сели в машину и поехали в клуб "Грин-Мидоу". Отец сразу направился на площадку к первой лунке, а я зашел в здание клуба, чтобы нанять мальчиков посмышленее. Вообще-то мне было безразлично, кого брать. Но там оказался тот, что прислуживал отцу еще прошлым летом и чем-то ему понравился. Вот с ним я и договорился. А потом взял второго мальчика для себя. Выходя на поле, я столкнулся с отцом и сыном Кимболлами. Поскольку мы с прошлого года не встречались и меня весьма интересовал их самолет, то я охотно принял предложение сыграть в гольф с ними. В паре с отцом мы и составили им партию. В это время папа уже разминался, гоняя мячи, и потому сразу отправил нанятого для него подручного их разыскивать. Мы переждали, пока не закончилась предыдущая игра, и приступили. Первым ударил Мануэль, затем я, отец и, наконец, мистер Кимболл. Не помню, видел ли я, как папа вытащил клюшку из мешка, находившегося в руках у мальчика. Сперва я беседовал с Мануэлем, а затем сам бил по мячу. Но я точно запомнил удар отца, потому что здесь случилось нечто необычное. Отец неожиданно вскрикнул, потеряв обычную выдержку. Мы бросились к нему с расспросами, и он ответил, что его ужалила оса. А когда он поднял рубашку, я увидел на коже небольшой след-царапину. Потом отец сразу успокоился. Игра продолжилась.
Ларри вздохнул.
– А еще через три минуты папа упал лицом вниз, судорожно дернулся и застыл в полной неподвижности. Когда подбежал его мальчик, отец был еще жив. Мальчишка изо всех сил старался помочь ему встать, но у него ничего не получалось. Когда же подоспели другие игроки и зрители, между которыми находился доктор Натаниэль Брэдфорд, старый друг семьи Барстоу, отец был уже мертв. Мануэль Кимболл подвел машину к самому краю поля, а мы с доктором Брэдфордом втащили тело на сиденье. Потом доктор уселся рядом и положил голову своего старого друга на колени. Я сел за руль. Все шесть миль до дома я вел машину очень осторожно, а когда мы приехали, заметил, что до крови искусал нижнюю губу.
Он замолчал, на глазах его блестели слезы.
Тогда я начал расспрашивать о семье Кимболл, но выяснилось, что между их семьями никогда не было никаких недоразумений. Ларри безмерно уважал своего отца и утверждал, что тот умел поладить со всяким, а значит, не завел никаких врагов ни среди близких, ни на работе.