Разыскивая Сола, стражи порядка несколько раз набирали его домашний номер, и он собирался заночевать у приятеля. Вполне вероятно, полиция до того рьяно искала встречи с Солом, что могла установить за нашим домом слежку, а я все еще собирался оказать Эстер Ливси услугу и дать ей шанс объясниться в более дружественной атмосфере.
Я с самого начала ожидал, что опознание ее Солом выльется в простую формальность. Так и случилось. Мы встретились с ним утром понедельника и вместе явились в вестибюль здания на Уильям-стрит, где выбрали стратегически верный пункт для наблюдения за потоками людей, спешащих от дверей к лифтам.
Ноги стучали, маршировали, пританцовывали, шаркали и щелкали каблучками, унося владельцев к платежному чеку за очередную трудовую неделю. В толпе я даже заметил несколько знакомых лиц.
Без двух минут девять я уже начал опасаться, что мы пропустили мисс Ливси и придется подняться наверх, где устроить опознание не так уж просто, но тут Сол пихнул меня локтем, бормоча:
– Справа, в тридцати футах. Как раз оборачивается. Те же пальто и шляпка. За высоким мужчиной в очках, заходит в лифт…
– Ясно, – сказал я, когда она исчезла за дверцами лифта, уже начавшими смыкаться. – Как думаешь, сколько пальто у нее в шкафу? Она честная, работящая девушка.
– Не моего ума дело, – проворчал Сол.
– Ее честность, но не имя. Оно тебе известно. Если случайно наберешь номер Вульфа, а он спросит, можешь сказать: "Да". И добавь, что я приведу ее побеседовать с ним, но пока не знаю, в котором часу. Мне еще предстоит выяснить, работаю я здесь или уже нет. Заседание совета директоров… Ты не слушаешь!
– Я наблюдаю. Ты, случайно, не знаешь того парня? – скосил глаза Сол. – В сером плаще и шляпе. Высокий рост, широкие плечи, мясистое лицо. Теперь уже спиной к нам… Вот он заходит в лифт…
– Да, я его знаю. А что?
– Я его видел.
– Кто бы сомневался! – Продвинутая система учета, спрятанная в недрах черепа наблюдательного Сола, не уступала любой из существующих картотек. – Скорее всего, ты видел его семнадцатого августа тысяча девятьсот тридцать восьмого года, когда он перешел Мэдисон-авеню на красный сигнал светофора…
– Нет. Я видел его в пятницу, причем дважды. Когда Нейлор встретился с той женщиной на перекрестке Первой авеню и Пятьдесят седьмой улицы, этот тип стоял в проеме двери на дальней стороне улицы и наблюдал за ними. Спустя час, когда они разошлись в разные стороны на углу Второй авеню и Пятьдесят седьмой улицы, он маячил в сорока футах, опять-таки в дверном проеме, и, когда женщина направилась к центру по Второй авеню, увязался за ней. Большего я не увидел: нужно было догонять Нейлора.
– Это точно он?
– Лично я уверен.
– Тогда я тоже. На случай, если плющитель голов примется за старое и возьмется за меня, этого парня зовут Самнер Хофф. Он работает на "Нейлор – Керр" и сидит в отделе фондов, в собственном кабинете. Запомни это.
– Уже. Здесь мы закончили?
Я дал утвердительный ответ, и Сол ушел.
Поднимаясь в лифте на тридцать четвертый этаж, я не знал, чего ожидать. В холле меня вполне могла встречать делегация официальных лиц компании с советом уносить ноги и никогда не возвращаться. Но там вообще никого не оказалось. Правда, обогнув заставленный столами "стадион" и двигаясь по проходу, я поймал на себе множество самых разных взглядов, но не заметил ничего такого, чего не наблюдал бы на прошлой неделе.
Оставив плащ и шляпу в своей каморке, я сразу вышел, пересек "стадион" поперек, открыл дверь кабинета Эстер Ливси, вошел и прикрыл дверь за собой.
– Чего вы хотите? – требовательно вопросила она.
Мисс Ливси выпрямилась над столом, который протирала. Она показалась мне взволнованной, несчастной и раздраженной. Будь здесь Фриц, он сказал бы, что ее внешность не выдает человека с отменным аппетитом. Я так и не утратил впечатления, будто она попала в беду и только мне одному под силу ее понять и спасти, но теперь и последний дурак догадался бы, что мисс Ливси в опасности. Эту очевидную истину следовало донести до нее.
– Мое имя Арчи Гудвин, – сообщил я, – и я работаю на Ниро Вульфа.
– Знаю. Чего вы хотите?
По-видимому, не стоило и пытаться скрывать что бы то ни было в отделе фондов. С тем же успехом вы могли прятать шило в мешок.
– Боюсь, – сказал я ей, – что не смогу дать на этот прямой вопрос столь же прямой и ясный ответ. Я расскажу вам, чего хочу, но не стану объяснять, зачем мне это потребовалось. Хочу назначить свидание… Встретиться с вами в пять часов, сразу после работы, и вместе отправиться к Ниро Вульфу. Он желает поговорить…
– О чем?
– Где ваши манеры? – упрекнул я. – Не могу сказать, о чем конкретно пойдет разговор. Он будет связан с убийством Керра Нейлора. Об этом вы и сами могли догадаться, сколько бы ни закрывали глаза. Давайте испробуем другой подход. Сначала я просто спрошу: вы согласны?
– Нет, разумеется. С какой стати?
– Теперь мне придется объяснить, почему вы должны согласиться. Я бы с радостью обошелся и без этого, но в мире нет совершенства. Мистеру Вульфу стал известен некий факт, имеющий касательство к вам и Керру Нейлору. Он намеревается расспросить вас о нем. Природа этого факта такова…
– Что еще за факт?
Я только головой помотал.
– Его природа такова, что в случае отказа прийти и поговорить Ниро Вульф будет вынужден уведомить полицию, и тогда расспросов вам все равно не избежать. Не пойдете – приведут силой. Причем атмосфера беседы будет совершенно иной.
– Боже мой, – без всякого выражения произнесла она, словно испытала удар, лишивший ее возможности что-то чувствовать.
Это мне не понравилось.
– Ваше счастье, что я не работаю в полиции, – заявил я. – Если дойдет до ареста, потрудитесь придумать реплику пооригинальнее. И сделайте что-то с лицом, у вас челюсть отвисает.
Тут она подскочила ко мне, с силой уперла ладони мне в грудь (чуть не опрокинула), подняла лицо и отчасти скомандовала, отчасти взмолилась:
– Что… за… факт?!
Такая тактика чуть не сработала, но я успел прикусить язык и решительно замотал головой:
– Дудки! Мистер Вульф все объяснит.
– Не скажете?
– Нет.
– Значит, ничего нет. Я не верю. Нет у вас никаких фактов.
– А вот и есть! – Меня даже возмутил такой явный промах. – Вас же насквозь видно. Сами проговорились, что факт не один. Их два или больше. И вам позарез надо узнать, какой именно стал известен Вульфу.
Мисс Ливси определенно прокололась, но признать свою оплошность не спешила. Более того, была готова схватить быка за рога. Она отошла к вешалке в углу, сняла пальто и сунула руку в его рукав.
– Отправляюсь немедленно, – объявила она.
– Не получится. – Я подошел забрать у нее пальто. – Единственное свидание, которое никак не может пропустить мистер Вульф, это утренняя встреча с орхидеями, с девяти до одиннадцати. – Я опустил взгляд на запястье. – Можем отправиться через час с четвертью. Без пятнадцати одиннадцать встретимся в вестибюле внизу.
Но мисс Ливси так легко не сдавалась.
– Я не стану просто сидеть здесь, – возразила она, – а работать тоже не смогу. Лучше уйти прямо сейчас и дождаться мистера Вульфа. Погодите минутку, я только предупрежу мистера Розенбаума.
Оставшееся в моих руках пальто я повесил на крючок и объяснил, что у меня в любом случае остается одно важное дельце, которое требует внимания прежде, чем я мог бы покинуть офис. Мисс Ливси пришлось уступить, но только потому, что у нее не было другого выхода. Мне же осталось лишь сбежать: я не был уверен, что выдержу, если она выйдет вдруг из ступора и возьмется за меня по-настоящему. Она согласилась встретиться в вестибюле в десять сорок пять, и я вернулся в свой кабинет, поднял телефонную трубку, позвонил Вульфу и попросил ждать нас к одиннадцати. Кроме того, я рассказал ему, что Сол узнал Самнера Хоффа. Затем обратился к телефонистке на коммутаторе "Нейлор – Керр" и назвал ей добавочный номер президентского офиса.
Чтобы добиться разговора с Пайном, мне пришлось повоевать. Президент участвовал в крайне важном совещании и запретил отвлекать его по пустякам, но в итоге мне удалось убедить секретаршу, что этим утром никакое совещание не может быть важнее нашей с Пайном встречи. Меня попросили повисеть на линии.
Висел я долго. Пять минут спустя я задался вопросом, с кем сейчас целуется секретарша, а по истечении еще трех начал подозревать, что обо мне напрочь забыли. И уже занес палец над аппаратом, когда в трубке снова раздался женский голос:
– Мистер Гудвин?
– Еще здесь, и исполнен надежды.
– Поднимитесь, пожалуйста, в зал совещаний на тридцать шестом этаже. Вас пропустят.
Тон, каким это было сказано, подразумевал, что мне выпала немыслимая удача, и я от души ее поблагодарил.
На тридцать шестом этаже мне объяснили, где находится зал для совещаний. Когда я дошел до него, стоявший у двери начальник службы безопасности сперва убедился, что я тот, кем назвался, и лишь потом распахнул дверь. Входя, я напустил на себя величавый, представительный вид.
Это оказалось очень кстати. Зал был огромен, с высоким потолком и ярким освещением. Простым смертным вроде меня, работающим пять дней в неделю, такие внушают благоговение. Пол едва ли не целиком был покрыт гигантским ковром. Стол из выбеленного орешника размером равнялся моей спальне, хотя и отличался от нее контуром. Вокруг него стояли вместительные кресла, обитые кофейного цвета кожей, – не менее двадцати, но лишь четыре или пять из них пустовали. По два кресла в концах стола, остальные – вдоль.
В одном из кресел на дальнем конце сидел Джаспер Пайн. Во втором расположился мужчина, от которого осталось столь немногое, что кресло не казалось занятым и наполовину. Едва бросив взгляд на этого иссушенного возрастом человека, я сразу признал в нем старого Джорджа Нейлора, одного из основателей фирмы и отца миссис Пайн (для меня – Сесили) и Керра Нейлора, ныне покойного. Портрет старичка украшал стену в офисе президента компании.
Не вставая, Пайн произнес:
– Джентльмены, позвольте представить вам мистера Арчи Гудвина. Гудвин, вы присутствуете на совместном заседании совета директоров и избранных членов руководства. Эта встреча особая. Она была созвана для обсуждения вопросов, связанных с трагической кончиной мистера Керра Нейлора. Мы обсуждали их в течение долгого времени и во всех подробностях. В частности, прозвучало предложение поручить Ниро Вульфу, вашему работодателю, продолжить расследование и распространить его на обстоятельства гибели мистера Нейлора. Кое-кто из присутствующих высказал мнение, что перед принятием окончательного решения нам следует…
Он оборвал себя, потому что старина Джордж Нейлор проскрипел крепкое словцо. Подобные выражения в ходу среди лесорубов, шоферов-дальнобойщиков и усталых детективов, но я никак не ожидал услыхать нечто подобное на совете директоров.
– Все уже решено! Конечно, Вульф может продолжать! – добавил к сказанному отец-основатель. Своим тенорком сын явно пошел не в родителя. В стариковском баритоне присутствовали и глубина, и сила, но преклонный возраст также был различим.
Директора зашептались. Сдержанно и почтительно, хотя и не без заметного раздражения, Пайн заметил ему:
– Мне казалось, мистер Нейлор, мы сообща решили, что должны сначала выслушать Гудвина. Расскажите нам, Гудвин, чем вы занимались с тех пор, как впервые явились сюда в прошлую среду.
Несмотря на пять пустующих кресел, никто даже не заикнулся насчет того, чтобы я устраивался поудобнее. Поэтому, заметив поблизости одно незанятое место, я так и поступил.
– Вам нужны только основные блюда, – спросил я, – или подать с гарниром?
Пайн распорядился начинать. Они остановят меня, если рассказ выйдет чересчур подробным. Я повиновался. Пересказал достаточно, чтобы совет остался доволен, но даже близко не подступил к уровню своих изнурительных отчетов перед Вульфом, а несколько событий и вовсе опустил. Скажем, свою первую встречу с Гвинн Феррис, когда та прикинулась неграмотной.
По ходу отчета они перебивали меня когда вздумается, чтобы задать вопрос или подпустить шпильку, а едва я дошел до сцены у двери кабинета Самнера Хоффа, где Керр Нейлор сообщил мне, что знает убийцу Уолдо Мура, навалились всем скопом. Очевидно, здесь уже сложились две противоборствующие точки зрения, а может и больше.
Один весельчак бросил мне в лицо:
– Я знал Керра Нейлора двадцать лет, Гудвин, и он ни разу не произнес лживого слова. А вас я впервые вижу!
Этот прохвост с самого начала мотал мне нервы, и я уже начинал свирепеть. Явно старше меня, он так же явно уступал в возрасте основателям компании, одевался лучше всех присутствующих, обладал широким мясистым ртом и обожал прерывать людей на полуслове. Подходящий ответ уже вертелся на языке, но старик Джордж Нейлор меня опередил:
– Глупости! Керр с пеленок был неисправимым вруном!
Это ничуть не остудило пыл пижона.
– Ну, разумеется, – сказал он мне, – Керр Нейлор мертв. Но вы-то живы!
Тон сказанного намекал, что это обстоятельство кажется ему прискорбным.
– Знаете, я веду список, – произнес я, – всех, кто посмел обозвать меня лжецом. Вас как зовут?
Его широкий рот сложился в снисходительную усмешку.
– Вы слишком стары, чтобы задать вам трепку, – признал я, поднимаясь на ноги. – Но мне известен прием, который научит говорить бессловесную тварь, и я был бы не прочь испробовать…
– Его фамилия Фергюсон, – вставил сухонький малый с усиками. У него была сухая внешность и сухой голос. Он весь хрустел, словно сухарики "Мельба" . – Садитесь, Гудвин. Эммет Фергюсон – адвокат, владелец контрольного пакета акций одного из банков. Он десять лет боролся за то, чтобы сделать Керра Нейлора президентом этой компании. В последний раз его одолели девятью голосами против пяти, и…
– А это нормально? – вознегодовал кто-то. – При постороннем…
– Сделай вы Керра президентом, – объявил старина Джордж Нейлор, – я лично явился бы сюда, чтобы пинками выставить его вон! Керр – мой сын, но он не смог бы руководить этим бизнесом!
– Хотя очень хотел попробовать, – пробормотал усатый "сухарик".
Я утонул в своем кресле и постарался поддержать иллюзию, что меня в нем нет, надеясь, что они не прекратят семейную склоку, которая казалась интересной. Они продолжали в том же духе, и достаточно долго, чтобы я успел понять: с акциями компании Керр Нейлор расстался специально, метя на ведущую роль, а именно на президентское кресло. Очевидно, последнее слово формально отводилось совету директоров, но две трети его выступили за Пайна, хотя и в этом случае Керр Нейлор собрал пять голосов в свою поддержку. Мне было любопытно, кого поддерживала Сесили и какие силы мог бросить в битву старик Джордж Нейлор. Пока мне удалось составить лишь самое общее представление: восседавший во главе стола Пайн вскоре прекратил споры и велел мне продолжить рассказ.
Когда с вопросом, кто из нас лжец, Керр Нейлор или я, было покончено (или он утратил актуальность), мне разрешили говорить без особых заминок. Я достаточно подробно остановился на событиях недели и довел свою историю до конца, однако все равно опускал детали, без которых они вполне могли обойтись, скажем недавние подвижки с Эстер Ливси.
Когда я умолк, меня забросали вопросами, причем пижон явно превысил свою квоту. Я отвечал, пока не вмешался Пайн:
– Мы уже два часа ведем разговор, джентльмены. Настало время принять хоть какое-то решение. Первый вопрос: что делать с Ниро Вульфом? Скажите, Гудвин, если мы поручим Вульфу продолжить расследование, распространив его на смерть мистера Нейлора, чем он сможет помочь?
Половина собравшихся громко высказались вразнобой. Пайн постучал председательским молотком и призвал их к порядку:
– Дайте Гудвину ответить.
Я оглядел обращенные ко мне лица, на полсекунды задержав взгляд на Эммете Фергюсоне.
– Мистер Вульф мог бы поймать убийцу, – объявил я, – в том случае, если вы этого хотите. Он…
– Почему не полиция? – нагло встрял Фергюсон. – Это их работа.
– Я не стану, – пообещал я столу, – спорить с Болтуном Фергюсоном. Можно продолжать?
Сухонький малый захихикал, запрокинув голову. Кто-то сказал:
– Молчите, Фергюсон, а не то мы проторчим тут весь день.
– Возможны варианты, – уточнил я. – Если вам кажется, что какие-то обстоятельства этого дела чересчур щекотливы, немедленно отзовите мистера Вульфа. Если вы не против поимки убийцы, но не сильно переживаете о том, понесет ли он наказание, предоставьте копам выполнять их работу. В конце концов, мистер Вульф может не добиться результата, а его услуги обходятся недешево. Если же вы считаете, что обязаны – перед собой или кем-то еще – предпринять все возможные меры, и подозреваете, что рутинное полицейское следствие может зайти в тупик, не поскупитесь и наймите мистера Вульфа. Что до…
– Вас не просили расхваливать свой товар, – ощерился Фергюсон. – Вас попросили…
Я заговорил громче:
– Что до способностей мистера Вульфа, то я не возьмусь о них судить. Когда мистер Вульф берется за очередное дело, никто не скажет наверняка, чем это кончится, пока он не поставит точку. Я мог бы доложить вам о его достижениях, но рассказ отнимет неделю. В любом случае многие из вас наверняка уже что-то слышали.
– Вношу предложение, – сказал сухонький малый, – уполномочить президента компании поручить мистеру Вульфу…
Хлопнул молоток.
– Минуточку! – Пайн обратился напрямую ко мне: – Гудвин, вас не затруднит выйти в приемную и подождать там?
Я глянул на наручные часы.
– Вообще-то, я опаздываю на встречу.
– Как и все мы! – проворчал кто-то.
Пайн заверил, что это не займет много времени, и я вышел.
Судя по нетерпению клиентов, ерзавших в креслах приемной, они уже давно ожидали приема и число их росло. Одного из посетителей я узнал. Это был заместитель окружного прокурора, что дало мне повод задуматься: а которую банду из зала для совещаний поддерживает он?
Я в самом деле ожидал, что меня промаринуют за дверью полчаса как минимум, и уже раздумывал, не сбегать ли вниз предупредить Эстер Ливси, как начальник службы безопасности явился с вестью: меня просят войти. Очевидно, важные боссы согласились с Пайном, что пришло время завязать с болтовней и что-то решить. Если только они не собирались задать мне новые вопросы.
Но нет, голосование состоялось. Когда я подошел к столу, Пайн заговорил со мною:
– Гудвин, мы желаем, чтобы мистер Вульф распространил свое расследование на смерть мистера Керра Нейлора. Вам понадобится официальное письмо?
– Нет, всех этих свидетелей вполне достаточно. Значит, мы имеем дело с банальным убийством и вы вполне можете вычеркнуть меня из списка работников, если за мной сохранится право свободного доступа в отдел фондов. Полагаю, мы можем надеяться на ваше сотрудничество?
– Конечно.