* * *
Ларикова не было в офисе. Я почему-то чувствовала озноб и была не столь наивна, чтобы приписывать эту дрожь лишь своему нервному состоянию.
Конечно, в квартире было немного подозрительно холодно. Но не могла же я поверить в то, что этим зверям хватило ума ко всем моим несчастьям еще и отключить отопление в четырнадцатиградусный мороз!
Когда я все-таки решилась потрогать батарею, то просто пришла в ужас. Они были ледяные!
– Ну вот, – окончательно захлестнуло меня уныние. – Мало мне убийств сегодня с утра, так еще и заморозить меня решили! Просто какое-то наступление на мою несчастную психику!
Найдя у Ларикова одеяло, я закуталась в него и достала фотографии.
Те самые, которые делала в течение трех недель, неотступно следуя за Владиком Мещерским, ныне покойным.
Помимо меня за ним следовал кто-то еще. Равно как и за тем неизвестным, которого Люся Нещадова нашла в собственной квартире.
Пока, кроме сходности убийств, не было ничего общего. Кроме того разве, что обоих убитых связывал Нещадов.
Не так много, но и не так мало, Александра!
Я всматривалась в лица на фотографиях, пытаясь определить по ним, кто мог это сделать. Совсем необязательно, что кто-то из них, и все-таки…
Дрожь не унималась. Мне было так холодно, что я закуталась еще глубже. За окном завывала начинавшаяся вьюга. Стало темно.
– Кофе, – вспомнила я и тут же прогнала мысль о кофе.
После сегодняшних впечатлений меня от него запросто вытошнит. Так что уж лучше попытаться согреться без него…
Ну и денек нынче выдался. Просто хуже не бывает…
Глава 5
– Зачем же ты к нему пошла?
Лариков встретил известие о смерти Мещерского-младшего стоически. Единственное, что его интересовало, – это отчего вдруг мне пришло в голову податься туда?
– Потому что я не верю, что Нещадовы не знают этого человека, – ответила я. – Но, по моему наблюдению, ни тот, ни другая не собираются откровенничать. Вот поэтому я туда и пошла. К Мещерскому. Он все-таки близкий друг младшего Нещадова, так? Значит, мог что-то знать. Да и знал – иначе зачем его было убивать точно так же?
– А зачем тогда Нещадову было тащиться к тебе?
– Вот уж не знаю, – развела я руками. – Может, решил, что я полная идиотка и можно запудрить мне мозги… Ладно, что там менты сказали?
– Ни-че-го, – вздохнул Лариков. – Подозревают, как и ты, Людмилу Нещадову. Кто этот мужик, пока еще не установили. Единственное, что мне удалось почерпнуть, – что он, в общем-то, не ожидал смерти. Более того, ванну он действительно принимал, что еще более сгущает тучи подозрений над Людмилиной головой.
– Лично у меня просто голова идет кругом, – призналась я. – Какая-то история запутанная… Если бы не Мещерский, я бы тоже думала на Людмилу. Но Мещерский был убит в то время, когда я лично разговаривала с ней! Если только его не перетащили позже, что опять же отпадает. Кто его мог перетащить? И Людмила, и Нещадов были у меня перед глазами. Они же не могли раздвоиться, правда?
Судя по лариковскому лицу, он в этом совсем не был уверен!
– И вообще, когда они включат отопление? Я скоро превращусь в ледышку, честное слово! Это же садизм – выключать его в такую холодрыгу!
– А там внизу какой-то мажор себе офис делает, – сообщил Лариков. – Только не такой, как у нас с тобой. Он, кажется, главврач восьмой горбольницы и изображает у себя кабинет для частной практики. Сейчас вот наращивает батареи.
– Ага, он, значит, их наращивает, а мне надо мерзнуть, – отказалась я понимать нужды главврача. – А потом я заболею туберкулезом ему на радость и приду в тот самый кабинет. Он решил заодно позаботиться и о клиентуре?
– У тебя денег не хватит, – успокоил меня Лариков. – Я его видел. Не советую к нему обращаться. У него наитипичнейшая внешность убийцы.
– Вот и повод избавиться от него, – проворчала я. – Сейчас звоним и сообщаем, что именно он и почикал Владика и этого неизвестного. Таким нехитрым способом мы от него избавимся – и нам включат отопление!
– Сашка, ты сейчас напоминаешь мне обиженного ребенка! – вздохнул он. – Я не знаю, надо ли мне смеяться над твоей шуткой или оплакать твою горькую судьбину.
– Ну и что? Я и есть обиженный и брошенный ребенок. Может, мне этим воспользоваться?
– Чем?
– Брошенностью, – мстительно усмехнулась я. – Брошусь в ответ я в пучину разврата!
– Лучше делом займись, – посоветовал Лариков. – А именно – посмотри, нет ли среди вот этих фотографий нашего знакомого из ванны?
С этими словами он бросил передо мной пачку разнокалиберных фотографий.
– Кто это у нас?
– Все крупные бизнесмены, так или иначе подозреваемые в продаже наркотиков.
– Ну так всех в этом подозревать надо, – протянула я. – Деньги в хороших руках не растут! Они, как трюфеля, растут в дерьме, а свиньи разыскивают их, разыскивают, разыскивают!
– Да уж, настроение у тебя нынче, – вздохнул Лариков. – Просто кошмар какой-то!
– Было бы странно, если бы оно было у меня безоблачным и радостным после сегодняшних впечатлений, – заметила я. – Так что терпи, если не хочешь остаться наедине с собственными мыслями!
– Не хочу, – честно признался он. – Лучше уж терпеть твои инсинуации и фрустрации! Уж больно мысли у меня сегодня мерзкие, чтобы оставаться с ними наедине!
– Ага! – обрадовалась я. – Тогда почему ворчишь на меня? Со мной ведь куда больше неприятностей случилось в это утро, между прочим!
– Ладно, успокойся, бедный ребенок! Сейчас сварю тебе кофе, чтобы ты немного согрелась! А то руки уже у тебя стали похожи на ледышки!
Он ушел на кухню, а я благодарно вздохнула.
Все-таки хорошего ты мне босса послал, господи! Что бы я без него делала?
* * *
Лица на фотографиях изо всех сил пытались казаться приятными и интеллигентными, но почему-то у них это не получалось.
Со вздохом признавшись, что мне придется всю жизнь провести в трудах, поскольку в противном случае надо выйти замуж за "крутого", а судя по этим фотографиям, никто из них не отвечает моим эстетическим претензиям, я отложила фотки в сторону.
Нашего "незнакомца" там не было.
Когда Лариков появился на пороге с чашечками горячего и ароматного кофе, я как раз просмотрела их еще раз и теперь сидела, обдумывая наше положение.
– Его там нет, – сообщила я Ларикову неприятное известие.
– Странно, – пожал он плечом. – Судя по впечатлению, которое у нас сложилось, он из этой компании.
– Может, приезжий? – предположила я, отпивая глоточек кофе. Тепло проникло внутрь, и мне стало немного легче. Даже голова прояснилась. – Между прочим, холод влияет на мой мозг. Я не могу раскрывать преступлений. Как ты считаешь, можно мне обратиться по этому поводу в суд с иском?
– К главврачу? – спросил Лариков. – Его не переиграешь…
– Вот уж кто наверняка наращивает богатства благодаря наркоте, – смело предположила я. – Доступ у него неограниченный… Наворует в родной больнице наркотиков – и толкнет вот этому…
Я указала на щуплого очкарика с вороватой физиономией.
– Этот самый крутой, – усмехнулся Лариков. – Он твоего главврача знаешь где видал?
– А с виду прямо-таки душка, – удивилась я.
– Они все душки, когда спят зубами к стенке. И желательно на нарах.
– Так вот, какие еще могут быть ниточки?
– Без понятия. Надо бы проверить саму Людмилу.
– Опять!
– Саша, ну ты же сама понимаешь, что она все еще входит в число подозреваемых!
– А соседка?
– Кстати, о соседке… Она сейчас проживает на Мамонтова. Это недалеко от тебя. Северный район.
– Ну конечно, – хмыкнула я. – Совсем недалеко. Просто ближний свет! Это вообще другой район. Но я буду доброй и заеду к ней.
– Только завтра. Потому что сегодня я ей уже звонил. Ее нет, она придет поздно. Как мне сообщила ее мать.
– Ладно, завтра так завтра… Кстати, как ее зовут? И кто она такая?
– Зовут ее Мариной Андреевной. Она искусствовед. Так что вам легко будет найти общий язык.
– Да уж легче, чем с твоими наркодельцами.
– А напрасно, – рассмеялся Лариков и достал из кипы одну фотографию. – Вот этот парень тебе бы понравился.
– Почему это? – спросила я, рассматривая лицо на фотографии. Кстати, он и впрямь был симпатичным. Неожиданно для меня.
– Потому что он, ма шер, огромный поклонник Франсуа Вийона, – ехидно заметил Лариков. – Что, впрочем, не мешает ему быть самым безнравственным из этой компании…
– Ох и вредный же ты тип, – возмутилась я, – только бы посмеяться над бедной девушкой! Кстати, наш милый Франсуа тоже был довольно безнравственным типом. И твои ехидства по поводу моей наивности и порочности этих людей меня не трогают. Если ты именно этого добивался.
– Да нет, просто хотел сказать, что они вовсе не тупые. Вот этот обладает кандидатской степенью. Это я говорю, чтоб ты не заблуждалась. Вся эта компания – люди очень хитрые и умные.
"И жестокие", – подумала я.
– А почему ты связываешь их с Мещерским? Потому что их компания отлавливала наркоманов?
– Может быть, – проговорил Лариков. – А может, дело не только в этом. Оказывается, у ментов есть определенные подозрения, что вся Владикова компания сама не прочь была разбогатеть за счет зелья. Конкуренция, моя милая девочка! Это вещь жестокая, особенно среди них… Там платят головой, в этом чертовом наркобизнесе.
– И тем не менее у нас нет доказательств, что младший Мещерский этим занимался, – задумчиво прознесла я. – Хотя он и не вызывал у меня особых симпатий, но я все-таки не уверена в этом.
* * *
Я шла по заснеженному проспекту, мимо людей, прячущих носы в воротники, и, как это ни странно, не замечала холода.
Наверное, так основательно промерзла в офисе, что теперь мне уже все равно.
Завтрашний день уже был расписан по минутам – ох уж эта мне работа! По дороге я не удержалась от соблазна и купила себе парочку пирожных. Все равно вряд ли я буду способна на такие подвиги, как приготовление серьезной пищи.
То здесь, то там раздавались голоса и смех, и я улыбнулась. "Скоро Рождество, – напомнила сама себе. – И неважно, что ты будешь встречать его в гордом одиночестве – вместе с попугаем. И с Пенсом".
Резкий удар в плечо заставил меня вскрикнуть от боли.
– Ослеп, что ли? – услышала я за своей спиной женский голос.
Обернулась я скорее на этот голос, чем на того придурка, который толкнул меня.
В этот миг меня снова толкнули – на этот раз сильнее. Обернувшись, я увидела сузившиеся глаза и черную шапочку, круглую, с ушками.
– Отодвинься, – процедил несчастный обладатель протокольной морды и помчался вслед за тем парнем, который толкнул меня первым.
Тот удалялся с такой быстротой, как будто преследователь представлял для него смертельную угрозу.
Противный тип в шапке развил совершенно потрясающую для своей коренастой фигуры скорость. Я присвистнула.
– Надо же, – пробормотала. – Какая у них интересная жизнь! Сплошные погони и перестрелки…
– Молодцы, – одобрительно высказалась женщина. По тембру голоса я определила, что первую фразу тоже изрекли ее уста.
– Кто? – переспросила я.
– Да "трудовики". Это ж он за наркоманом побег. Сейчас поймает и поучит жизни…
Удовлетворенная женщина пошла дальше, с достоинством неся свое внушительное тело над скользким тротуаром.
– Интересно, – пробормотала я. – Похоже, либо последователей Владика Мещерского развилось неимоверное количество, либо они преследуют меня…
Догнать их уже нет никакой возможности. Разве что на самолете… Самолета у меня не было, а были усталость и два пирожных, обещавших приятный вечер.
Поэтому я решила не встревать в разборки между наркоманами и "трудовиками" и побрела дальше.
* * *
Как всегда в начале расследования, меня обуревала хандра. Стоишь перед загадкой, да еще связанной с двумя убийствами, и думаешь: "Да справитесь ли вы, любезнейшая моя, со всей этой трагической галиматьей?"
В принципе, все закономерно. Владик Мещерский свел ценность человеческой жизни до минимума, и его жизнь сама стала стоить недорого… Но все чаще и чаще я начинаю задаваться вопросом: неужели люди не задумываются об этом? Или всерьез уверены в собственной исключительности в глазах господа?
В моей сумке лежал пакет с фотографиями, и я еще сама не знала, почему я пытаюсь найти ответ на проклятущую загадку именно там.
Интуиция? О, как часто спала моя интуиция, как безгрешное дитя, выталкивая меня совершенно на другой берег океана вопросов и зыбких ответов!
Где-то завыла милицейская сирена, словно отвечая моему настроению. Больше всего мне не хотелось сейчас домой. Если бы там была мама, с ее безгрешно-ироничным отношением ко всему на свете, с ее проблемочками, которые она выдвигала передо мной в качестве неоспоримого доказательства, что простая, реальная жизнь довольно суетна, но приятна!
А я открою дверь в темную квартиру, зажгу свет и останусь наедине с уродливой стороной жизни, от которой никто не поможет мне сбежать! Только попугай встретит меня немного сварливым "Паша красивый!".
Воспоминание о попугае заставило меня прибавить шагу. Бедная моя тропическая птица сейчас трагически мерзнет в темной квартире, и ей одиноко. Я опять бросила Пашу на целый день!
– И не думай о двух трупах, – приказала я себе. – На ночь это вредно. Тебе приснятся кошмары, ты заорешь и напугаешь беднягу Пафнутия!
Толкнув дверь, я вошла в подъезд. И сразу же увидала знакомую фигуру, подпирающую стенку. Фигура отделилась от стены почти бесшумной тенью.
Я, подчиняясь первому импульсу, немного подалась назад.
– Саша? – услышала приглушенный голос. – Я жду тебя уже почти час…
– Зачем? – поинтересовалась, рассматривая озабоченное нещадовское лицо. – Мы же договорились на завтра… Пока я ничего не знаю.
– Владика убили, – грустно сказал он. – Не нравится мне все это. Я, Сашка, начал бояться…
Я могла бы ответить ему резко, объяснив, что все происходящее теперь закономерно. Но почему-то осеклась – мне было его жалко. Слишком вдруг стал беззащитен этот "Буффало Билл" с крутым лбом и глубоко посаженными глазами.
– Проходи, – сказала, открывая дверь в свою темную квартиру.
По крайней мере, все-таки не буду одна в этот вечер! Правда, грядущий вечер в обществе Нещадова напоминал мне пародию на "Красавицу и Чудовище", впрочем, чудовище было симпатичнее.
Но не выгонять же замерзшего и испуганного человека, не укрепив его слабую душу поддержкой!
* * *
Я щелкнула выключателем. Моя пустынная квартира осветилась холодным светом. Пафнутий тут же выдал свое коронное и ворчливое: "Паша красивый". Почему-то прозвучало это у него как ругательство. Кажется, это произвело впечатление на моего гостя, поскольку он резко остановился и начал испуганно озираться по сторонам.
– Не бойся, – сказала я, стаскивая ботинки. – Это мой попугай. Наследство от несостоявшегося брака с вором в законе… Потом как-нибудь расскажу тебе эту душещипательную историю.
Нещадов мялся на пороге, как ходок к Ленину, сжимая в руках отвратительную черную шапочку.
– А это удобно, что я пришел? – неуверенно спросил он.
– Но ведь уже пришел, – вздохнула я. – Так что решать вопросы этикета уже неуместно. Проходи…
Он обрадовался. И достал из сумки бутылку водки.
– А это еще зачем? – грозно округлила я глаза.
– Э… Надо бы Владика помянуть, – прогундосил он.
– Я твоего Владика не знала, – мотнула я головой. – Но если ты хочешь, чтобы я его помянула, так и быть – разорюсь на свечку в церкви.
– Ладно тебе, Сашка, – улыбнулся он мне. Наверное, эта улыбка шла у него в разряде наиболее обаятельных, но меня не тронула. Скрестив руки на груди, я смотрела на него с безжалостным отрицанием.
– Нещадов, я не пью, – холодно подчеркнула. – Даже в лютые морозы. Так что поминай своего друга один. Тем более что моим другом он не был.
– Ладно, – расстроился Нещадов, убирая свою злосчастную бутылку назад. – Ты, Данич, все-таки странная баба. Все у тебя не как у людей…
– Да уж какая есть, – мрачно сказала я. – И кончай хамить. Я не баба. Понял? Бабы были у вас с Владиком.
С этими словами я прошла в кухню и включила огонь под чайником.
– А живешь ты бедно, – снова раздался голос Нещадова. – Вроде бы детективы не так живут.
– Смотря какие, – меланхолично ответила я, твердо решив не обижаться на него. Дурак он, что с него возьмешь?
– Хочешь к нам пойти?
– Нет, не хочу. Мне и у себя неплохо.
– Саш, ты только не обижайся, ладно? Но вот что я тебе скажу – неправильно ты живешь! Сейчас люди другие стали. Я одного сыщика знаю. Он знаешь сколько огребает? У него уже особняк в Раздуеве.
– Не хочу особняк, – ответила я. – И дырку промеж глаз мне тоже не надо. Лучше жить в скромности, но подольше. Да и Лариков мне куда симпатичнее, чем твои дружбаны.
Он сидел в кресле, вальяжно раскинувшись.
– Саш, а мне выпить можно?
О боже! Я возвела глаза к небесам. И какого черта пустила в свой дом этого кретина? Сидела бы сейчас спокойненько, смотрела кино идиотское какое-нибудь! Так нет же, не хотелось одной оставаться!
– Так можно?
– Оставь меня в покое, – пробормотала я. – Можешь пить. Но в двенадцать ты должен отсюда отчалить. Понял?
– Понял, – кивнул он с преувеличенной готовностью. И налил себе в стакан этой своей паршивой водки.
– Ну, поехали, – подмигнул он мне. – Чтоб Владьке земля была пухом…
Выпив, он крякнул и тоскливо посмотрел на пустой стол.
– Сашк, а у тебя жратвы нет?
– Нет, – отрезала я. – Сижу на диете.
– Ну и ладно. И кто мог Владьку шлепнуть, ума не приложу… Вроде врагов у него не было.
– Ну конечно. Тебя послушать, так он был ангелом с крылышками!
– Да не ангел, Саш. Я знаю, на что ты намекаешь. Но ведь эти наркоманы – гады, разве нет?
– А по мне, они просто больные люди, – изложила я ему собственную точку зрения. – И то, что вы с ними делаете, прости уж меня, не нравится мне.
– Потому что у тебя среди этой швали дружки, да? – недобро сощурился он.
– Нет, не поэтому, – вздохнула я. – Потому что твой Владик был довольно гнусным типом. И деньги, которые вы так любите, зарабатывал на этих самых наркотиках.
– Ты что? – спросил он зловещим шепотом. – Зачем зря парня порочишь?
Я усмехнулась и достала одну из фотографий.
– Сам посмотри. Куда как мило – одной рукой он "травку" продает, а другой указывает нам назидательно на "порок наркомании", объявляя себя спасителем отечества от "энтой западной заразы"! Так что был он просто гаденышем, к тому же до отвращения жадным гаденышем. Но кто его убил, мне и самой интересно. Поскольку думаю, что тот парень, который полоскался в вашей ванне, убит тем же человеком… Если, конечно, ты еще хочешь, чтоб я помогала тебе.
Он рассматривал фотографию, и его лоб теперь прорезали морщины. "Кажется, для него сегодня чересчур много потрясений, – констатировала я очевидный и грустный факт. – Как бы парень не лишился рассудка".
Вернув мне снимок, он некоторое время молчал, беззвучно шевеля губами.