Когда опытный следователь Берт Гиллинс в надежде заполучить обещанное признание допрашивает пришедшего в участок гражданина, он не подозревает, что жертвой убийства окажется он сам. Что именно подтолкнет убийцу решиться на крайние меры, и кто на самом деле является первостепенным источником преступления? Симбиоз ярких персонажей каждый со своей драмой вольются воедино для того, чтобы раскрыть читателю несовершенный мир подлости, предательства, боли и таинственности, окутавших главных героев. Вопрос остается лишь один: окружающий трагизм – это неизбежность либо все-таки дело выбора с пониманием того, что за все на этом свете приходится платить?
Содержание:
Саймон 1
Эрик 3
Елена 4
Мэри 5
Денни 6
Логан 6
Берт 7
Евгения Романчук
Времени мало
Если б мы знали ответы на все вопросы, мир бы заскучал в тишине.
Неловкое молчанье затянулось. В воздухе царило напряжение. Из коридора раздался звук работающего бойлера. За окном ревели двигатели проезжающих машин. Ветер из приоткрытого окна теребил вялые листья комнатного растения. Из-за нехватки воды, спатифиллум выглядел жалко. Его хозяйка ушла в отпуск, а полить цветок никто из оставшихся сотрудников так и не догадался. Завтра фиолетовый горшок на подоконнике будет содержать бездыханный засохший корень и лишь память о красивых белых бутонах. Оставить сохранность цветка в руках коллег было большой ошибкой.
Пауза от поставленного вопроса потихоньку начинала раздражать. За письменным столом двое мужчин изо всех сил терпеливо ожидали ответа, пока третий боролся со своими сомнениями. Невероятно громкое тиканье настенных часов, кашель за дверью, звук включенного компьютера и даже серая краска на потолке – все в этой комнате действовало на нервы.
– Вы, кажется, хотели в чем-то признаться, – поторопил, наконец, следователь, облокачиваясь на стол. Одной ладонью он медленно провел по лбу, вытирая проступивший пот. Голова жутко раскалывалась после вчерашней попойки. Мешать водку, виски и коньяк было весьма опрометчиво. Однако кто виноват, что у людей одной компании часто нет единства в выборе спиртных напитков. Умирая от жары, тучный мужчина, не вставая с удобного кресла, снял пиджак и небрежно повесил его на спинку соседнего стула. Его напарник, молча, налил стакан воды, видимо зная наперед желания и ощущая весь дискомфорт коллеги. "Это так кстати, дружище… В горле Сахара" – подумал Берт, признательно кивая в ответ на проявленную заботу. "Господи, ну когда же этот олух заговорит уже?.." – поинтересовался про себя следователь в ту самую секунду, когда застенчивый гражданин, сидящий напротив, заикаясь, пробормотал:
– Я… Да… Конечно… Сейчас-сейчас…
Пришедший в участок человек выглядел помято. Создавалось такое впечатление, что этой ночью он не сомкнул глаз. Мятая рубашка демонстрировала пару внушительных пятен на животе. Рукава были неаккуратно закатаны по локоть. Из бокового кармана пыльных брюк свисала часть запрятанного галстука неоднозначного цвета. Вдобавок ко всему от мужчины веяло таким резким перегаром, что Берт не мог понять: то ли ему лично было все еще нехорошо со вчерашнего вечера, то ли благодаря исходящему амбре, следователь стремительно пьянел заново. Гражданин, прибывший в участок в самую раннюю минуту начала рабочего дня, начинал постепенно раздражать своей нерасторопностью. Лишить своим присутствием возможности сотрудников полиции выпить свой привычный утренний кофе, а теперь сидеть и тянуть резину – было верх неприличием. Следователь пристально наблюдал за гражданином. Взглядом вытягивая слова, он обратил внимание на кожаный слегка потрепанный портфель, который поначалу стоял в ногах у пришедшего человека, а затем переместился к нему на колени. Мужчина стискивал его настолько крепко, будто боялся, что вот-вот у него отнимут его собственность. Глаза человека метались по сторонам. Губы то смыкались, то размыкались. Он нервничал. Но затруднять себя попыткой это скрыть он не стал. Терпение Берта иссякало, в то время как его напарник уже давно сдался, переключив внимание на установку приложений в новом телефоне. У молодого Раяна профессионализма было пока немного, а выдержки – и того меньше.
– Я убил его, – вдруг негромко произнес мужчина с портфелем, словно надеясь, что никто не услышит. Взгляд его был опущен, щеки горели. Сделав это ужасное признание, человек почувствовал сильное желание кинуться в бега, но в тоже время ноги мужчины стали ватными, и его самого как будто пригвоздило к стулу.
Все-таки отчетливо расслышав три сокрушительных слова, следователь подвинул корпус тела вперед, нависая над столом, а Раян резко поднял голову и впился глазами в нетрезвого сидящего напротив человека.
– К…Кого? – решился спросить Берт после непродолжительной паузы, предварительно откашлявшись. Следователь не просто пристально смотрел на допрашиваемого, он буквально испепелял его взглядом в ожидании информации. Однако человек с портфелем на коленях, казалось, в одно мгновенье передумал в чем-либо сознаваться. Словно очнувшись от глубокого сна, он подскочил на месте и громче привычного воскликнул:
– Нет! Нет! Никого!
"Очередной чокнутый" – мысленно умозаключил Раян, вновь фокусируясь на своем гаджете.
– Но как же так?! – заметно теряя самообладание, поинтересовался следователь. – Ведь вы только что сказали, что убили… А теперь опровергаете собственное заявление, сделанное минуту назад.
Берт поспешно взял стакан и отпил несколько жадных глотков воды. Затем расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, он облегченно откинулся на спинку кресла. Невыносимая жара нарастала в душном помещении вместе с палитрой эмоций, заточенных внутри следователя. За долгие годы службы ему приходилось усваивать много уроков, и далеко не все дались ему легко. Однако один из них Берт оттачивал практикой: терпение – предвестник успеха.
– Нам нужна правда, – уравновешенно протянул следователь, глядя в лицо растерянному гражданину, который снова играл в молчанку. Сверяясь по настенным часам, Берт прождал ровно две минуты, прежде чем снова заговорить. – У нас так мало времени. Пожалуйста, не тратьте его зря. Признайтесь нам, кого вы убили? – невозмутимо протянул следователь. Не рассчитывая на скорый ответ, Берт скучно огляделся по сторонам. Чем бы развлечь свое сознание? Кабинет был изучен уже до мельчайших деталей, за последние семь лет здесь мало что поменялось. Не отыскав ничего интересного, куда бы направить свое внимание пока молчаливый гражданин собирался с мыслями, Берт достал из левого кармана брюк носовой платок. Августовская аллергия уже начинала давать о себе знать. А это значит, что через недельку-другую придет время бежать срочно в отпуск да желательно куда-нибудь подальше от этого пыльного города, скучных лиц коллег, тошнотворного офиса и безрезультативных допросов. Не успев поднести платок к носу, следователь замер. Мужчина нахмурился, заметив кровавые пятна на клочке ткани в его ладони. Берт усердно пытался вспомнить, где и когда он мог так испачкать на днях купленный платок, а главное его ли это кровь была или… Затуманенная память напрягалась в надежде вот-вот родить крохотный луч просветления, как вдруг человек с коричневым портфелем на коленях отчетливо и громче привычного произнес:
– Вас.
Не предоставляя возможности своим собеседникам переварить сказанное, гражданин в одно мгновение вытащил из потрепанного портфеля пистолет. Действия мужчины оказались гораздо быстрее, нежели реакция следователя и его молодого напарника. Берт попытался встать из кресла. Однако его опередили. Зажмурив глаза, мужчина выстрелил три раза по заранее намеченной цели. Пули молниеносно вонзились в грудь Берта, необратимо поражая сердце и легкие. Хмельная память так и не успела произвести ожидаемого объяснения. Все с тем же тупиковым вопросом в сознании о принадлежности крови на носовом платке бездыханное тело следователя упало на стол.
Саймон
Дорога домой. Долгожданная приятная и такая знакомая. Любимая дорога домой. Что может быть лучше, чем после тяжелого трудового четверга обуть домашние тапочки, ослабить галстук, закинуть ноги на диван и, обняв ту, которая ждала тебя весь день, обсудить события за вкусным ужином. Все хорошо, разве что последнее условие весьма сомнительно. Есть ужин, есть новости, есть разговоры и даже объятья, нет блеска в глазах и радости в голосе. А это никак не сыграешь…
Красный свет наконец-то переключается. Темно-синий Рено поворачивает направо, проезжает два квартала и останавливается напротив двухэтажного недавно покрашенного дома с деревянной беседкой рядом. Водитель автомобиля выходить не торопится. Он глушит двигатель, приоткрывает окно и подкуривает сигарету. Мужчина делает звук радио громче, наблюдая, как в нескольких метрах от машины дорогу медленно переходит серая кошка. Новости часа читаются поставленным строгим женским голосом, но человек в машине не улавливает ни единого слова. Он целиком и полностью летает в своей примитивной философии. Вечерний допрос самого себя уже успел превратиться в привычку.
"Я люблю ее? Да, скорее всего. Все еще да. Но временами кажется, что уже больше как троюродную сестру маминого дяди… Я в ответственности за нее. Мне не все равно, что будет дальше. Она – моя семья. Так многое связано именно с ней, но в тоже время так мало уже осталось между нами. Это трудно объяснить. Проще почувствовать. Наверное, я украл чье-то счастье, которое в моих руках лишь томится. Я не знаю, как с ним обращаться, чтобы оно сверкало. А быть может и знаю, но не вижу смысла стараться… Сейчас пришел тот возраст, когда хочется все чтоб было проще, легче, доступнее. Мне не нужны сложности. Они меня напрягают. Одно я знаю точно, эта женщина была предназначена кому-то другому. Я не вовремя решил посоревноваться… Чтобы я не делал, мне не удается вызвать у нее улыбку на лице. Она со мной скучает, мучается и теряет цвета. Но отпустить ее я не могу, а она и не уходит. Наверное, лучше было бы для нее самой одним днем собрать вещи и, ничего не объясняя, сбежать. Я бы, наверное, все понял. Не простил бы, страдал, искал, злился бы, но все понял. Почему?.. Почему она все еще со мной?..".
Сделав финальную глубокую затяжку, мужчина тушит окурок, берет букетик гортензий с пассажирского сиденья и выходит из машины. Входная дверь не заперта. Стало быть, она ждала его. А быть может, и что скорее всего, сын, выбегая из дома, забыл воспользоваться ключом.
С тапками в пасти, мужчину встречает его излюбленный восьмилетний ретривер. Он весело виляет хвостом и спешит лизнуть мужчину в нос, как только тот дружественно приветствует его поглаживанием. Майлз – это существо, которое, не смотря ни на что, рад хозяину больше всех на свете. Ему плевать, почему ты опоздал к ужину, принес ли ты зарплату и трезв ли ты. Главное, что ты пришел. Остальное мелочи.
– Мэри? Ты дома? – вопрос в никуда повис в воздухе. – Дорогая?..
Саймон снял пиджак и принялся бродить по комнатам. Когда кухня, гостиная и рабочий кабинет были обследованы, мужчина поднялся на второй этаж. На застекленном балконе с полотенцем на голове сидела его жена. Она не отрываясь, наблюдала, как ветер колыхал листья деревьев за окном. На низеньком столике перед молодой женщиной стоял опустошенный винный бокал.
– Вот ты где! Привет! – радостно произнес Саймон, подходя ближе и протягивая Мэри цветы.
– Здравствуй… – вяло проговорила женщина, не переводя взгляда. Она на ощупь приняла букет и положила его рядом с собой. Благодарности не последовало.
– Ты снова пила? – спросил мужчина, хорошо зная ответ. Женщина проигнорировала вопрос.
– Ужин на столе, – раздалось, наконец, вслед спускающемуся по лестнице Саймону.
"Вот и поговорили" – подумал мужчина, включая кухонный телевизор. Как прошел день? Устал? Что нового? Подобных расспросов Мэри давно перестала проводить. Саймон уже и забыл, когда в последний раз они разговаривали начистоту открыто и непринужденно. Все их беседы вот уже годы сводились исключительно к бытовым вопросам. Ни грамма романтики, ни доли душевности.
Саймон сел за стол и без энтузиазма посмотрел на тарелку грибного супа. Переключив телевизор на канал BBC, мужчина принялся неохотно кушать, в то время как в кухню вошла Мэри. Она достала с верхней полки шкафчика узкую вазу и налила воды.
"Как долго еще будет властвовать зима в наших с тобой отношениях, девочка моя?" – поинтересовался про себя мужчина. "Разве тебе нравится эта ледяная стена между нами? Когда ты вернешься ко мне? Когда переживешь наше горе, наконец? Когда все станет как раньше?.. И станет ли?…".
Еда на вкус была посредственной. Мало соли, переваренный картофель. Мэри никогда не умела толком готовить, в отличие от Саймона первой жены. Царство небесное Елене. Она была прирожденной хозяйкой. Все и всегда у них в доме было на высоте. Грязное белье и не поглаженные рубашки никогда не накапливались. Мебель всегда наполирована, полы вымыты. Холодильник не пустовал ни дня. Признаться, Саймон временами скучал по тем моментам, когда он возвращался со своей первой работы, а на пороге приветливо встречала мать его будущего ребенка. Она дарила ему теплые объятья и поцелуй в щечку, в то время как на столе уже стоял только что приготовленный вкуснейший ужин. Пока мужчина ел, Елена всегда сидела с ним рядом, рассказывая, как прошел ее день, а зачастую просто молчала. И этого было достаточно, чтобы в следующий вечер у Саймона по-прежнему было желание поскорее вернуться домой. Как только его тарелка была пуста, Елена переходила к своим заранее подготовленным вопросам касательного его дел, впечатлений, настроений и просто мыслей по поводу совершенно отдаленных гипотетических ситуаций. Да, им вдвоем всегда было о чем поговорить. И Саймон прекрасно знал, что в том не было его заслуги. Это все Елена со своим правильным и мудрым подходом. Пускай между ними никогда не было большой любви и безумной страсти. Пускай если бы не ранняя беременность Елены, возможно, Саймон никогда бы и не надумал на ней жениться. Пускай он планировал расстаться с ней, прежде чем окончит аспирантуру. Но то, что между ними имело место уважение и способность общаться, слушать и слышать друг друга даже в моменты, когда тяжелые времена давили своими проблемами, этого было не отнять. На простых постулатах стоял их крепкий брак. И не важно, что за все годы его прошлой семейной жизни Саймон ни разу ни сказал своей жене "Я люблю тебя". Он уважал Елену как женщину, как мать их сына, как друга. Именно поэтому ему и в голову не приходило изменять ей, несмотря на отсутствие сильных чувств. Сегодня же совершенно противоположная картина выставлена в его галерее: есть любовь, но как ни странно, ему этого мало.
Мэри поставила вазу с цветами на подоконник и, повернувшись спиной к мужу, замерла, в который раз рассматривая фотографии на холодильнике. Вдруг раздался звук пришедшего Саймону сообщения. Оценив реакцию жены, которая даже не шелохнулась, мужчина бегло прочитал присланный текст: "Милый, ты забыл у меня свой галстук. Уже скучаю J До завтра". Сохраняя невозмутимое лицо, мужчина поспешил удалить улику. Стыдился ли он своей относительно юной связи на стороне? Немного. Однако каждый раз как совесть начинала его грызть, он находил идеальное оправдание: холод жены вынуждает, и к тому же эта интрижка совсем не имела серьезности. Возможно, так оно и было. Мужчина даже в самом страшном сне не мог себе представить, что он решается вдруг уйти от Мэри к кому-то другому. Определенно они не были самой счастливой парой на свете. Но как бы плохо им не было вдвоем, Саймон знал, что ему будет в сто раз хуже с кем-то другим. Он не просто привык к ней, он любил ее какой-то необъяснимой аномальной любовью. Причем чем хуже их отношения становились, тем сильнее эта женщина врезалась ему в душу. Он мог легко ее обидеть в своем сознании, заведя роман с другой женщиной, мог не прийти домой ночевать, мог обмануть, причинить моральную боль. Но уйти от нее – никогда. Такая сильная эгоистичная любовь им вертела. Дурацкая любовь. Ненужная. Страшная. Разрушительная.
В полном молчании Саймон доел остывший суп. Мэри наполнила очередной бокал красным полусухим.
– Может тебе не стоит так часто пить? – наконец, нарушил эпоху тишины мужчина.
– Не знаю… Хочется, – ровно ответила жена.
– Посиди со мной, – попросил Саймон, откусывая овсяное печенье.
Мэри послушалась. Она села напротив. Взгляд устремился вниз на стол, где хаотично рассыпались хлебные крошки.
– Как настроение? – снова спросил мужчина.
– Радужное.
– А если без сарказма?
– Паршивое. Все как обычно, – призналась женщина. Она сделала большой глоток вина и слегка улыбнулась. Разговор не клеился. Инициатива по-прежнему исходила только от Саймона:
– Тебе не надоела эта депрессия?
Мэри, наконец, подняла глаза и испепеляющим взглядом посмотрела на мужа.
– А тебе не надоело мне изменять?
Вопрос прозвучал непринужденно, но настолько резко, что Саймон опешил.
– Полагал, что я никогда не узнаю? Люди помогли. Благодари соседей, – проговорила женщина чуть громче обычного. – Не напрягайся ты так. До тех пор пока твоя интрижка не грозит разводом, меня она мало трогает.
Мэри снова повернулась к окну. Саймон, опустив голову, после минутного обдумывания, решительно произнес:
– Я порву с ней.
– Конечно. Даже не сомневаюсь.
– Скажи честно, тебе что все равно?! – вдруг выпалил мужчина, разводя в воздухе руками.
– Нет. Мне неприятно, – все также уравновешенно произнесла Мэри. – Особенно когда меня обсуждают за спиной и дарят сочувствующие взгляды. Это унизительно. Но меня спасает алкоголь…
– Перестань! – перебил ее муж. – Ты прекрасно понимаешь, что дело совсем не в этом. Моя измена здесь ни причем… Мэри, уже прошло больше четырех лет. Жизнь не вечна. Времени итак мало. Пора забывать.
– Не смей говорить, что мне нужно делать, Саймон! – вдруг закричала женщина, ударяя ладонью по столу. – Это тебе нужно было быть рядом, когда ты был так нужен…
– Дорогая, пожалуйста, успокойся. Ты сама не знаешь, что говоришь, – ласково и умоляюще произнес мужчина, взяв жену за руку. – Никто не виноват. Давай будем просто жить дальше… Вместе. Как раньше.
– Верни время назад, волшебник… Сотри тот ужасный день. Ты же ведь такой сильный у нас, – иронично проговорила Мэри, освобождая свою руку от прикосновений мужа. – Как прежде уже никогда не будет… Прими это, наконец.