– Да, беготни вам предстоит много. – Олеся состроила сочувственную гримаску. – Дня три… Но как только что-то – сразу ко мне.
– Сразу же!
Он, подражая ей, приложил руку ко лбу, как к козырьку. Олеся засмеялась, махнула ему. Пошла туда, где осталась ждать машина. Антон смотрел во след уходящей девушке и чувствовал, что прямо сейчас начнёт рыть землю, чтобы поскорее прийти к ней в кабинет, сесть рядом… Впрочем, лирика, конечно, здесь тоже присутствует – он рад, что вновь привелось работать с Лукашиной. Но и азарт, предчувствие, желание поймать того, ускользнувшего, пока неуловимого, – это было сильнее.
Глава 4
В двери постучали, и когда майор громко сказал: "Войдите" – в кабинет шагнула полная, но энергичная и подтянутая фигура сержанта Васильева. Именно эта фигура, а также всегда приветливо-весёлое настроение сержанта, сподвигли как-то майора назвать его бравым солдатом Швейком. Поразительно, но через время Васильев сказал ему:
– Читаю эту книгу, товарищ майор, что вы сказали, про Швейка. Толстая очень, но я одолею.
Ляшенко кивнул приветливо сержанту, вспомнил, что утром видел того на входе в Управление, за застеклённой стойкой дежурного. Догадался: прислали что-то сообщить.
– Товарищ майор, – браво отрапортовал дежурный, тараща смешливые круглые глаза. – Приказано доложить вам. По делу о сегодняшнем убийстве на вокзале.
– Слушаю, докладывайте, – тут же встрепенулся Антон.
Он как раз сидел за компьютером, составлял план розыскных работ по этому случаю. Его сотрудники уже определили три поезда, пришедших на вокзал приблизительно в нужное время, да ещё две электрички. С электричками дело будет сложное, с поездами шансов больше, но предстоит повозиться. Однако дело делается. В проходящем поезде из Адлера поехали двое оперативников. До станции Лозовая они опросят всех проводников и пассажиров. Вдруг повезёт: кто-то вспомнит погибшую девушку и что-то, связанное с ней. Для двух других поездов – из Донецка и Феодосии, – Харьков конечная станция. И, увы, бригады распущены по домам. Сейчас уточняют фамилии проводников и их адреса.
Но то, с чем пришёл сержант, явно не по этой линии. Оперативники, будь у них новости, вышли бы прямо на него. Значит – звонок? Неужели объявился свидетель?
И точно, Васильев доложил:
– Звоночек только что поступил, про девушку эту. Как зовут и каким поездом ехала.
– Отлично! – Майор быстро встал, кивнул. – Пойдём, послушаем запись.
Уже давно все звонки на телефон дежурного автоматически записывались. Ляшенко сел к столу за стеклянной перегородкой, нажал кнопку воспроизводства, отступил на два звонка назад – за короткое время успели ещё позвонить сюда. Вот она, эта запись! На всякий случай глянул на Васильева, тот кивнул.
Три раза прослушал Антон короткое сообщение: "Хочу сказать о девушке, которую убили на вокзале. Она приехала Донецким поездом, садилась в Ясиноватой. Звать Елена. Ехала к человеку, за которого хотела выйти замуж". Всё.
_ Сделайте мне прямо сейчас эту запись на кассету, – приказал Ляшенко.
У себя в кабинете он ещё несколько раз прослушал сообщение. Но уже и сейчас мог кое-какие выводы сделать.
Звонил молодой мужчина, не юноша, но явно очень молод. Голос одновременно мягкий и звонкий, и такой, о котором говорят "интеллигентный". Обороты не казённые: не "могу сообщить", а "хочу сказать". Не волновался, значит свои несколько коротких чётких фраз продумал заранее. Скорее всего, увидел сюжет в городских новостях – там бегущей строкой шли телефоны, по которым можно позвонить…
Антон ещё дважды прослушал запись, и уловил-таки небольшую паузу перед последней фразой. Похоже, молодой человек собирался закончить чуть раньше – на имени девушки. Но в последний момент решился, добавил: "Ехала к человеку, за которого хотела выйти замуж". И положил трубку сразу, не ожидая ответа и вопросов, словно дал понять: "Больше ничего не знаю".
"Нет, дорогой анонимный абонент, знаешь!" – мысленно воскликнул Антон. Построение последней фразы говорит именно об этом. Во-первых, звонивший знал о планах погибшей девушки. Значит, у них были доверительные отношения, возможно дружба, давнее знакомство… Нет, сам себе возразил Антон, тогда бы этот парень назвал её фамилию – он ведь явно хотел помочь следствию. Но всё равно: о женихе он знал. Хотя не сказал этого слова – "жених". Почему? "…Человек, за которого хотела выйти замуж". Она хотела, а он, этот человек? Хотел на ней жениться? Ждал её приезда? Звонивший явно сомневался и, возможно сам того не желая, дал ему, майору Ляшенко, почувствовать это сомнение.
Антон мысленно поблагодарил неизвестного парня: тот очень облегчил им работу. Теперь личность погибшей будет быстро установлена, а там – потянутся ниточки. В первую очередь, конечно, к "жениху"…
Позвонили из Лозовой. Лейтенант сообщил, что адлеровский поезд тщательно "прошустрили", но результатов нет.
– Всё в порядке, – успокоил его Ляшенко. – У нас уже есть кое-что, погибшая не вашим поездом ехала, возвращайтесь.
Следом был звонок из анатомической лаборатории.
– Майор, полные результаты вскрытия я сделаю завтра, но главное, что вам может уже пригодиться… Девушка была беременна, срок – около двух месяцев.
– Спасибо, Сергей Михайлович, вы подтвердили реальное существование "жениха". У нас как раз появились такие сведения.
– Рад стараться, – устало ответил патолог.
Дальше дело пошло по накатанной дорожке. Запрос на станцию Ясиноватая: кто садился вчера вечером на поезд Донецк-Харьков? И быстрый ответ: было продано пять билетов, в разные вагоны. Еленой звали одну пассажирку – молодую девушку по фамилии Крикуненко. Она села в седьмой вагон на двенадцатое место.
Антон приказал свернуть все работы по определению проводников Донецкого и Феодосийского поездов. Быстро выяснил, кто работал в седьмом вагоне состава Донецк-Харьков. По адресу Лидии Васильевны Бойко отправился сотрудник с заданием доставить её прямо в кабинет майора Ляшенко.
Вокзалы, поезда, вагоны, тамбуры, короткие и длинные остановки в пути, попутчики, знакомства… Всё это можно назвать "романтикой дальних дорог". Но можно и по-другому: неожиданности железнодорожного путешествия. И далеко не всегда приятные, как в старом фильме "Девушка без адреса": знакомятся в поезде парень и девушка, влюбляются, теряются, ищут друг друга, находят. Хорошие парень и девушка… А если не хорошие? Если девушка определённого типа, ищущая богатого попутчика? Или парень – уголовный тип, ловец хорошеньких девушек?
Майор Ляшенко много знал криминальных историй, связанных с железной дорогой, вокзалами, поездами, вагонами… Потому и хотел лично поговорить с проводницей. Женщины этой профессии обычно наблюдательны, они ведь тоже много чего видели на своём "пути".
Лидия Васильевна не знала, зачем её попросили приехать в Управление милиции: сказали, что нужна её помощь. Молодой симпатичный майор попросил называть его Антоном Николаевичем, усадил за свой стол, сказал:
– Я покажу вам фотографию девушки. Вы посмотрите внимательно, вспомните – не ехала ли она сегодня в вашем вагоне.
Фотография была сделана с мёртвой девушки. И хотя фотограф постарался найти щадящий ракурс, проводница, вглядевшись, ахнула и подняла испуганный взгляд на майора.
Тот подтвердил, что ещё оставалось:
– Увы, эта девушка мертва. Вы узнаёте её?
– Ехала в моём вагоне. – Лидия Васильевна не кивнула, а скорбно покачала головой. – Такая славная девочка, молоденькая…
– Расскажите, пожалуйста, всё, что запомнили. Где садилась, с кем ехала в купе, что говорила. У неё было двенадцатое место?
– Так она на своём месте не ехала, – оживилась проводница. – Мест свободных было много, так я ещё и удивилась, что девочке дали это купе. Там в Донецке семья села, муж, жена и двое детей. Старший мальчик лет тринадцать, с детским местом, а младшему пять лет, он без места. Две нижние полки и одна верхняя. Женщина эта меня сразу спросила: подсадят ли к ним кого-то? А я и сказала: "Во всех купе свободные места есть, вряд ли". Так она попросила, можно ли занять четвёртое место? Говорит: "Муж и старший сын наверх лягут, а я с малышом внизу. Разрешите нам матрас взять, а постель для него у нас есть". – Женщина улыбнулась. – Что же, мне не жалко. Я понимаю, что с маленьким ребёнком на одной узкой полке что за сон! Я только сказала: "Смотрите, чтобы он не упал".
– Значит, появление девушки нарушило их планы?
– Она и сама была расстроена, – подхватила проводница. – Я её завела туда, смотрю, женщина огорчилась, и девочка так растерянно оглядывается. Ясное дело, ночевать в купе с маленькими детьми не всякий любит. А эта девушка такая… задумчивая была. Наверное, ей покоя хотелось.
– Вам так показалось?
– Показалось, что даже грустная. Много я видела разных пассажиров, двадцать лет по дороге езжу. И весёлые компании, и хулиганы, и пьяницы, и молодёжь туристическая песни всю ночь поёт, и недовольные пассажиры, что требуют шум прекратить. И вот такие грустные, которые часами стоят в коридоре у окна или курят в тамбуре…
– Я так понял, – мягко прервал её майор, – что вы девушку пересадили?
– Да, – охотно подтвердила Лидия Васильевна. – Выручила и её, и эту семью. В пятом купе, на девятнадцатом месте, ехал парнишка, совершенно один. Вот я и перевела её туда, на семнадцатое место. Кстати, нижнее, а там у неё верхнее выпадало.
– Парнишка? Подросток?
– Да нет, постарше. Наверное, как и она, лет двадцать.
– И что? – приподнял бровь Ляшенко. – Девушка не возражала против этого? Всё-таки одна в купе, с молодым человеком?
Проводница улыбнулась:
– Не возражала. Они друг другу сразу понравились.
– Из чего это было видно? – тут же спросил Ляшенко.
– Да какие-то они даже похожие оказались. Юные светленькие, интеллигентные. Парнишка в очках, симпатичный, внимательный, голос такой приятный. Я им вскоре чай принесла, так они уже разговаривали запросто, как знакомые. И девушка эта повеселела.
– Так, может, они и были знакомы?
Проводница ненадолго задумалась, медленно покачала головой:
– Ну как так могло быть? Я ведь её, девушку эту, в то купе сама решила определить. Можно сказать, случайно. Могла и в другое – были места…
Антон тут же подумал: "Это не факт. Не предложи проводница сразу её пересадить, могла и попросить об этом. Вышла бы, например, в коридор, "познакомилась" бы там с парнем – тот бы тоже вышел. Сказала бы проводнице: "Есть пустое купе"… Да или просто бы пошла к парню в купе "в гости"… Надо выяснит у кассира в Ясиноватой, не просила ли девушка билет в определённый вагон, тот самый, седьмой".
На лице майора эти его сомнения никак не отразились. Но проводница вдруг что-то вспомнила, оживилась.
– Я, когда пришла забирать стаканы, дверь купе была приоткрыта. Я услышала, как девушка сказала: "Ты, Костя, наверное мамочкин сыночек?" А он тоже засмеялся, ответил: "Нет, я, скорее, бабушкин внучек". А она спросила: "Бабушка с вами живёт?" Я зашла в купе, и парнишка уже при мне ответил: "Нет, здесь, в Харькове. К ней еду". Потом они стали со мной за чай рассчитываться, и уже не говорили.
– Значит, Костя?
– Да, так она его назвала. – Лидия Васильевна посмотрела на Ляшенко пытливо. – Если знакомые, разве так спрашивала бы?
Антон был очень доволен разговором. Имя "Костя", возраст попутчика, ехал к бабушке… Вряд ли в Донецке, в седьмой вагон, брали билеты несколько Константинов.
– Есть идея! – сам себе вслух сказал майор. – Кажется, именно этот Костя и звонил нам…
Глава 5
Это бабушка посоветовала Косте надеть костюм. Вообще-то он собирался идти в джинсах и пуловере – своей привычной и любимой одежде. В Донецке именно так он и ходил на работу. Но Анна Павловна покачала головой:
– Там, в их офисе, все мужчины одеты в костюмы, женщины – в элегантных сдержанных платьях. Очень респектабельно, солидно. Придёшь в джинсах, примут тебя за несерьёзного мальчика, может и разговаривать не станут.
– Ну, по одёжке только встречают, – пожал плечами Костя. – Впрочем, ты права. Тем более, костюм я взял с собой.
Когда в светло-сером, хорошо сшитом костюме и голубой рубашке, Костя уже стоял в прихожей, бабушка неожиданно спросила:
– Скажи, милый, ты носишь свой крестик?
Костя удивился. Как многие молодые люди, родившиеся в новые времена, он был крещён. Но его родители, да и сама бабушка, жившие в стране подавляющего атеизма, не считали веру в Бога чем-то для себя необходимым. В семье так и не стало традицией отмечать церковные праздники, ходить в храм на службу. Анна Павловна хорошо об этом знала. Потому он пожал плечами, сказал с лёгкой иронией:
– Да нет, как-то не привык. Он мне мешает. Да ты, бабуля, и сама ведь не носишь.
– Последнее время ношу…
И правда, лет пять, как с Анной Павловной происходили перемены: о многом она задумывалась, многое вспоминала из своего детства, молодости. Стала ходить в близкую церковь, которая называлась "Усекновения главы Иоанна Предтечи". И когда чудом избежала гибели под колёсами гнавшегося за ней автомобиля, первое, что подумала: "Господь уберёг!" И перекрестилась. Теперь она взяла из старинного шкафа красивую инкрустированную шкатулку, достала серебряный крестик – немного побольше и потяжелее обычного нательного.
– Вот, – протянула внуку, – надень. Это крестик твоего дедушки. Им он был крещён, его проносил всю войну: может, оттого и выжил.
– Да ну? – усомнился Костя. – Разве разрешалось советским офицерам кресты носить? За это и расстрелять могли!
Анна Павловна покачала головой:
– Много вы, молодые, знаете о наших "советских" временах! Вбивают вам в головы всякие страшилки. Как раз на фронте многие крестики нательные носили – и солдаты, и офицеры. Десятилетиями веру из людей изгоняли, а как беда пришла, тут же все руки протянули к небу: "Спаси, Господи!" И не только простые люди: самые главные руководители, сам Сталин…Ты, Костик, надень этот крестик, и не снимай его…
Костя решил, что он будет изображать не обременённого высокой моралью начинающего карьериста и стяжателя – этакого простодушного циника. Он мило улыбался, говорил откровенно президенту фирмы, который самолично принял его:
– Донецк – провинция, а Харьков – почти столица! Молодому и умному человеку здесь есть где развернуться! И потом: у меня здесь дед – одинокий, с квартирой, а я единственный внук. Зачем же упускать такую возможность, правда?
Он решил как можно меньше отступать от своей настоящей биографии, но всё-таки из предосторожности переделал бабушку в "деда", хотя фамилии у них были разные: Анна Павловна всю жизнь жила под своей девичьей… После последней фразы Косте показалось, что он заметил мелькнувший в глазах президента интерес, а потом – чувство сожаления. "Упустили одинокого старика с квартирой, – расшифровал Костя этот взгляд. – Жаль!"
– Так значит, вы работаете бухгалтером в пошивочном кооперативе? – спросил солидный, ещё молодой, лет тридцати, президент, перебирая Костины документы.
– Уже полгода! Думаете, это мало? Да я там всё до тонкостей знаю. Рутина, развернуться – никакой возможности! А я ведь очень хорошие курсы кончал, легко работаю с "Один С" – вы ведь знаете, что это. Ещё я отличный компьютерщик: система "Фрегат" для меня не проблема. Разбираюсь даже в "SAP", а это, поверьте, не каждый экономист с высшим образованием осилит!
– От скромности вы не умрёте, молодой человек!
Президент посмотрел на него заинтересованно, Костя улыбнулся:
– Товар надо показывать лицом! Я ведь хочу получить у вас место. Если сработаемся – стану надёжным компаньоном! Моё кредо: бухгалтер – исполнитель воли руководителя!
"Руководитель" хмыкнул, повернулся в сторону.
– Ну что, Людмила Григорьевна, возьмём его?
У окна в кресле сидела молодая женщина, которую бабушка назвала "директрисса". Лет двадцать семь, высокий лоб обрамляли красиво уложенные тёмные волосы, затемнённые очки, чёткие губы в неяркой изысканной помаде. Она улыбнулась и грудным, мягким голосом сказала:
– Перспективный молодой человек… Давайте, Игорь Михайлович, дадим ему испытательный срок – неделю или две.
Встала и пошла к выходу – стройная, в элегантном костюме. Все сотрудники "Castle" были молоды, элегантны, современны. Президенту, его помощнику, главному менеджеру – от 30 до 35 лет. Как на подбор: высокие, спортивные, излучающие энергию и благоухание дорогих мужских одеколонов. Но ни одного из них не звали Виктором.
Костя трудился в агентстве уже три дня. Его посадили за стол бывшего бухгалтера, где стоял компьютер. Молодой человек быстро разобрался во всех документах и программах – он не преувеличивал, говоря о себе, как об отличном компьютерщике. Но хвастаться, что друзья прозвали его "Хакером", он не стал. Ни к чему его новым коллегам знать, что он может "вскрыть" почти любую закодированную программу. В бухгалтерском компьютере ничего необычного он не нашёл. "Если где и хранится криминал – то у президента", – решил Костя. Нужно было искать подходы к этому компьютеру. Костя надеялся, что ему поможет дружба с секретаршей Ларочкой.
Это было очаровательное существо лет девятнадцати-двадцати, словно сошедшее со страниц рекламных журналов. Длинноволосая и длинноногая натуральная блондинка с волнующей фигурой, наивным взглядом и манящей улыбкой. Она необыкновенно умело пользовалась косметикой, ловко набирала на клавиатуре тексты, заразительно смеялась и почти всё рабочее время играла на компьютере в "Doom". Мужчины баловали её изысканными подарками-безделушками и шоколадками, она, благодаря, целовала их в щёку, тут же вытирая пальчиками след помады. Генеральный директор Людмила смотрела на неё снисходительно, как старшая сестра… Судя по всему, Ларочка была общей любимицей. И с Костей они почувствовали взаимную симпатию в первый же день, словно были одноклассниками, знавшими друг друга много лет. Она стала заходить к нему в комнату, садиться рядом и болтать, пока он работал на компьютере. Ему это не мешало, было приятно. Девушка бездумно и беззаботно рассказывала ему обо всех сотрудниках. Он узнал, что у президента Игоря есть за границей брат, владелец офшорной фирмы. Главный менеджер Виталий ещё три года назад участвовал в мотоциклетных гонках, даже зарубежных, и брал призы. Помощник директора Борис – азартный игрок, а Людмила мечтает стать известной писательницей, сочиняет рассказы. О самой Ларочке Костя скоро понял, что она – любовница кого-то из трёх мужчин. Не мог только ещё определить – кого именно… Всё это было интересно, но малополезно. Его волновало другое: президентский компьютер.
Костя и сам точно не знал, что хочет раньше найти: подтверждение убийства Леночки или покушения на бабушку? Но он был уверен: достаточно и одного из этих фактов, чтобы милиция занялась "Castle", а там выплывет и всё остальное… Тридцатилетний Виталий, красавец с атлетической фигурой, особенно казался подозрительным Косте. И внешность, и имя, больше всего подходящее под "Виктор"! Костя однажды завёл с ним разговор о своём Донецком крае, спросил, как бы между прочим, не бывал ли тот в самом Донецке, в Горловке или Ясиноватой? Виталий лишь пожал плечами: "Не приходилось".