– Да. Ну а потом я ему сказала: завтра суббота, у меня, мол, выходной, можно и побольше позаниматься. А он до этого всё шутил, а тут серьёзным сделался. Говорит: днём буду занят. Я ему: с девушкой, небось, встречаешься, пикничок устроите или ещё какие интересные планы? Он даже не улыбнулся. Да, говорит, с девушкой встречаюсь, верно. Но ничего личного. Поможет она в одном деле. "Пикничок", если можно так сказать, состоится на работе, прямо в офисе. Я делаю заинтересованный вид: "Может, и меня пригласишь? Ты говорил, у вас там молодые холостые мужчины?" А он брови нахмурил: тебе, говорит, лучше никого из их не знать! И вообще, никого там не будет завтра, никто ничего знать не должен. И чем всё кончится, – так Костя сказал, – я не знаю, так что об уроке пока договариваться не будем… Викентий Владимирович, похоже наш хакер решил завтра чей-то компьютер взломать. Разобраться, как он выразился. Тревожно мне за него. Может, прекратим его самодеятельность?
Кандауров помолчал, обдумывая услышанное. Олеся ждала. Она не всё рассказала полковнику – был у неё с Костей и другой разговор. Но он совершенно не относился к делу. Сидя у компьютера, Костя и Леся болтали и о многом другом, что в голову приходило. Конечно, Олеся старалась направить разговор к нужной теме, и это ей удавалось. Наверное потому, что Костя видел в ней простую девчонку, а ещё потому, что трудно молчать о том, что тревожит и рвётся наружу. Но иногда и Костя задавал неожиданные вопросы. Вот как раз в этот вечер, несколько раз бросив на девушку стремительные взгляды – она ещё подумала: "С чего бы это?"… – он вдруг спросил:
– Леся, у тебя есть парень? Наверное есть…
– С чего ты взял? – состроила она удивлённую гримаску.
– В меня ты явно не влюбилась.
– А должна была?
– Ну… я и внешне неплох, и не глуп, и тебе со мной интересно. Но ведь не влюбилась?
– Да, ты славный…
– Вот-вот!
Олесе захотелось протянуть руку и погладить Костю по волосам, как младшего братишку. Она улыбнулась:
– В общем-то ты прав. Но у меня такая ситуация: точно не скажешь, есть у меня "парень", или нет.
– Почему?
– Есть человек, которому я нравлюсь, даже очень, а, может, и больше, чем нравлюсь. Но он мне об этом ни разу не сказал.
– Он женат? – предположил Костя.
– Нет! – Олеся вдруг почему-то удивилась этой версии. – Свободен. Но… он значительно старше меня.
– На сколько?
– На десять лет, – вздохнула Олеся.
Она поняла, что вот уже минут пять, как вышла из своего образа. Надо было входить в него обратно. Она сама не могла понять, почему вдруг заговорила об Антоне Ляшенко. Этот парнишка так располагал к откровенности, что ей вдруг захотелось рассказать, поговорить о том, о чём только с собой размышляла. Но надо всё же себя корректировать. И она продолжила:
– Мы работаем вместе. Но он – инженер…
– Десять лет – это не критическая цифра. А он твой начальник?
– Вот уж нет, – Олеся улыбнулась. – Но он заведует целым отделом… конструкторским. Только другим, не там, где я работаю.
– А как же ты узнала, что он к тебе неровно дышит?
– Ну… мы с ним часто пересекаемся по работе, и я вижу… Не слепая!
– И что, ни разу тебя никуда не пригласил, не вызвался проводить? Вот глупо! А, может, он видит, что ты к нему равнодушна?
Олеся задумалась. И правда, никогда никакого повода она Антону не давала думать… Что? То, что он ей тоже очень нравится! Она вдруг, во время этого разговора, впервые сама себе призналась: Антон ей очень, очень… Нет, она влюблена в него!
– Костя, – воскликнула она. – Какой ты умница! Но я не равнодушна к нему, я просто не подавала виду!
– Вот он и боится показаться смешным… наверное.
– Так, я этот момент пересмотрю. То есть, своё к нему отношение. Что ты посоветуешь?
– Дай ему понять, что не всё так безнадёжно. – Костя картинно вздохнул. – Эх, а я надеялся…
Они оба весело рассмеялись, Олеся легко и непосредственно поцеловала парня в щёку.
– Ты очень, очень славный, – повторила вновь…
Об этом разговоре Лукашина не стала рассказывать Кандаурову. Зачем? А Кандауров наконец прервал паузу:
– Пусть Безтележников завтра сделает то, что собирается. Посмотрим результаты. И не переживай, его будут хорошо подстраховывать, глаз не спустят… А у меня есть интересная новость. Объявилась Людмила Попова. И знаешь где? В Харькове.
– Ого!
У Лукашиной даже сердце забилось сильно. Попова была одной из фигуранток дела "Фармацевтов". Именно через неё, два года назад, думали они выйти на главного "героя" – лжедиректора Юрия Базилишина. Но тогда же, два года назад, Попова, как и Базилишин, бесследно исчезли.
– Как же она засветилась? – спросила Олеся.
– Звонила подруге по работе. Звонок – с нашего Центрального телеграфа. Все подробности – завтра на совещании. В восемь утра в моём кабинете.
– Викентий Владимирович, – вдруг неожиданно для самой себя спросила Олеся. – А майор Ляшенко уже об этом знает? – И, словно оправдываясь, добавила: – Он ведь ведёт "Фармацевтов".
– Завтра узнает, – ответил Кандауров. – Тебе сказал только потому, что ты сама мне позвонила.
– А можно я ему сейчас позвоню и тоже скажу? Может, он за ночь обдумает, какие-то мысли придут…
– Позвони, – согласился полковник. – Пусть думает ночь…
И непонятно было, серьёзно сказал или с улыбкой – не видно ведь.
Глава 9
Организаторы фирмы "Медикал плюс" – "Фармацевты", как они проходили по следствию, – Емельянов и Трущенко, совсем не знали и криминального мира, и путей раскрытия преступлений. Может только по детективным книгам и фильмам, которые оба любили. Однако задумано всё было достаточно хитроумно. Нужен был пришлый в Харькове человек, без прописки, без моральных принципов, никому не известный. Такой нашёлся, сразу согласился стать "директором" фирмы, и вскоре превратился в Михаила Коробова. В купленном на вокзале утерянном паспорте профессионально подменили фотографию, и "директор" стал "руководить" фирмой "Медикал плюс".
Новоявленная фирма по торговле медицинскими препаратами широко развернулась уже к лету 1998 года. В тысячах флаконах, конвалютах, упаковках, тубах мошенники получали самые современные антибиотики, мази, популярные медикаменты у солидных предприятий, имеющих хорошую репутацию ещё с советских времён. Киев, Харьков, Одесса, Полтава, Сумы, Умань – вот такой был масштаб действия. Вначале нужны были денежные вложения: аренда и обстановка офиса, командировки, "подарки" руководителям предприятий. Но вскоре затраты не просто окупились – деньги потекли реками! На поставку продукции договора заключались с отсрочкой платежа. Когда время выходило, писались письма с просьбой продлить отсрочку, приводились убедительные аргументы. Фирмы шли навстречу таким перспективным компаньонам – и не один раз. Даже когда начинали закрадываться сомнения, всё-таки соглашались ещё подождать, в надежде получить свои деньги…
Члены преступной группы деньги возвращать не собирались – на этом и строился их план обогащения. Энергично, быстро и выгодно они пускали в оборот мошеннически добытые медпрепараты – продавали, устраивали выгодные бартерные обмены на сельхозпродукты, бытовую химию, которые сбывали большими партиями на рынках, через торговую сеть… К этому времени, как обычно и бывает в преступных группах, где крутятся большие деньги, между сообщниками начались ссоры, конфликты. Тот, кто, по задумке организаторов, должен был быть просто подставной, хотя и хорошо оплачиваемой пешкой, незаметно прибрал все финансы к своим рукам. "Директор Коробов" вольно распоряжался наличными деньгами, набивая пачками долларов свой дипломат. Между компаньонами начались жестокие разборки. А земля уже горела у них под ногами: обманутые предприятия и фирмы требовали денег незамедлительно, фирмой "Медикал плюс" начинали интересоваться правоохранительные органы. И "директор" исчез.
Как выяснилось позже, никуда из города "Коробов" не уехал. Ещё раньше, втайне от своих сообщников, он организовал собственные склады самых дефицитных медицинских препаратов, бытовой химии. Эти его личные склады располагались на вокзале: снял два пустующих кирпичных бокса в конце дальней платформы. В одном из них оборудовал даже комнату отдыха с холодильником, забитым продуктами. Словно чуял – пригодится. Именно там "Коробов" и скрывался в горячие дни ареста подельников, обысков в офисе и на тех складах, которые работали легально. Лжедиректор знал, что фирму уже "курочат" и что надо скорее "делать ноги". Но здесь, в этих боксах, у него лежало столько дорогого дефицита! На десятки тысяч баксов! И у него был выход на деловых людей из криминального мира, которые всё возьмут и заплатят наличными. Надо только было выбрать момент и связаться с ними.
Но получилось всё не так. Сотрудники вокзальной милиции лейтенант Прудник и сержант Варчуков давно уже работали в связке. Не в такой связке, когда один прикрывает другого под выстрелами бандитов. Вместе брали дань с носильщиков, частных таксистов – за то, чтоб проходить на перрон в поисках пассажиров. За это же "отстёгивали" им и самые разные коробейники, выходившие со своим товаром к остановкам транзитных поездов: пирожки, варёная картошка, кукуруза, куры, книги, журналы, чайные сервизы… Платили бомжи, подбиравшие бутылки в залах ожидания и на перронах, платили карманники, пойманные за руку… Этот их личный бизнес крепко сдружил – "связал" лейтенанта и сержанта, – и неплохо подкармливал.
К сожалению, были на вокзале самые солидные точки, к которым им не было доступа. Официально зарегистрированные лотки, маленькие магазинчики, багажные отделения, пакгаузы, склады – это всё относилось к компетенции вокзального начальства. Потому, когда сержант Варчуков сказал напарнику:
– Знаешь пакгауз в той стороне, ну – такой каменный, длинный? Там какой-то мужик живёт.
– И что? – не заинтересовался лейтенант. – Сторожит чего-то, наверное. Это не наша епархия.
Умный человек был лейтенант Прудник, начитанный. Но сержант не улыбнулся в ответ, продолжал с напором:
– Прячется! Ты вчера, пока со своей Валюхой в подсобке буфета забавлялся, я по платформе прошвырнулся, как раз в ту сторону. Гляжу, там огонёк в окошке светится, хоть и плотно шторой закрыто, а пробивается. Тоже подумал – сторож. А тут дверь открылась, вышел мужик, оглянулся туда-сюда, дверь на ключ запер и пошёл к вокзалу. Что-то меня зацепило: оглядывался очень осторожно. Ну я за ним тихонько, на расстоянии, пошёл. Он в здании по киоскам быстро прошвырнулся, воды купил, хлеба и пару газет. Потом на второй этаж поднялся, стал на балконе, ну, там, где весь первый просматривается, постоял минут пять. Я уже не скрывался, ходил по низу, патрулировал. Но его из виду не упускал, видел, как он головой крутил, высматривал. Потом, не спускаясь, по мосту переходному пошёл. Я смекнул: сейчас по нему на свою платформу сойдёт и к пакгаузу поканает. Я нижним путём туда же рванул. Точно, в тот закуток двинулся. И опять же, оглядывается!
– Будто слежки боится?
– Во, лейтенант, и я так подумал!
– Какой он из себя? – спросил Пудник.
– Молодой, накаченный, ловкий… Ох, чует моё сердце, прячется он там. Ну, может, заодно и сторожит что-то.
– Значит, можно подоить?
– Думаю, да. Заодно узнаем, что там за хранилище такое. Может, и нам перепадёт барыш знатный.
Уже вечерело, когда они, не торопясь, с деловым видом, пошли по платформе, среди людей, ожидающих поезд. Потом, слегка под углом, потянулась рабочая часть платформы, с пакгаузами и боксами.
– Там, в конце, – кивнул сержант.
Когда подошли совсем близко, оба увидели, что из узкого окошка и правда пробивается свет.
– Здесь он, – обрадовался Варчуков. – Сейчас поговорим.
Метод у них для подобных случаев был отработан: требовательный стук в дверь, официальное представление: лейтенант такой-то, сержант такой-то, – и суровое: "Предъявите документы!" Ну и дальше…
Дальше – не получилось. На стук двери открыл тот самый парень, которого описывал сержант. И после слов о документах, он полез во внутренний карман жилета, достал пистолет и дважды выстрелил – в лейтенанта и сержанта.
В тот самый миг перестал существовать Михаил Степанович Коробов и возродился Юрий Назарович Базилишин – это было настоящее имя того, кого Емельянов и Трущенко готовили в козлы отпущения. Первым же подходящим поездом спортивного вида, спокойный и уверенный мужчина, с небольшим чемоданом, набитым пачками долларов, уехал в Житомир. Он был оттуда родом.
Емельянов и Трущенко наверняка знали настоящее имя своего "директора", но упорно твердили, что фальшивый паспорт Коробова для них неожиданность, что они не сомневались в личности Коробова. И что виновник всего – только этот человек.
Формально это было так. Коробов заключал договора, вёл финансовые дела, расчёты – во всяком случае, под документами стояла его фамилия. Потому и обвинения предъявлять пока можно было только ему. И пока он не был найден, Емельянов и Трущенко имели шанс остаться безнаказанными. На это они и рассчитывали, потому и не выдавали настоящее имя своего лжедиректора.
И всё же частично их вина была доказана. Сотрудники следственной группы вместе с ревизорами Контрольно-ревизионного управления провели невероятно кропотливую и сложную работу. Договоры, товарно-транспортные накладные, накладные поставок, доверенности, приказы, контракты, счета-фактуры, платёжные поручения, чеки – бумаги, принадлежащие и фирме "Медикал плюс", и многим обманутым ею организациям. Во всём нужно было разобраться, чтобы подготовить аргументированные факты для суда. Пришлось и ездить в командировки – в девять городов Украины. Вообще в этом деле было множество нюансов, которые трудно даже перечислить: поддельные фирмы с неизвестными владельцами, обналичивание безналичных денег, много фальшивых паспортов, печатей различных учреждений… Руководители потерпевших фирм указывали на Емельянова, как на человека, который чуть ли не контролировал и руководил действиями "директора". Были найдены и банковские счета Емельянова и Трущенко. Суд над ними состоялся, но формулировки оказались щадящие: "невольные соучастники". Сроки оба получили маленькие, скоро должны были выйти на свободу.
Следственной группе с самого начала было ясно: нет, не "жертвами обмана", а именно организаторами мошеничества были эти двое. Но доказать это можно было только задержав "Коробова" – так в деле продолжали называть лжедиректора.
Майор Ляшенко ещё в начале следствия, когда разгребали, разбирались во всех хитросплетениях связей и деловых отношений фирмы мошенников, заказал распечатку всех телефонных разговоров из офиса "Медикал плюс". Много там нашлось интересного, что пригодилось после в деле. И были два непонятных звонка – в крупный универмаг города Житомира. Антон сразу предположил, что это личные звонки. Сам съездил в Житомир, и вот что выяснил.
На каждом из трёх этажей универмага стояло по телефонному аппарату. Тот, по которому звонили из офиса, находился на втором, у стойки оформления кредитов. Сотрудница этого отдела брала трубку и громко выкрикивала имя продавщицы, которой звонили. В отделах второго этажа работали молодые женщины, были замужние, были свободные.
– Могли мне звонить, могли любой из девушек, – пожала плечами сотрудница. – Разве упомнишь, тем более давно.
И правда, один звонок был почти полгода назад, второй – два месяца тому. Но когда Ляшенко сказал, что звонки междугородние, женщина задумалась.
– Точно, точно, – припомнила она. – По межгороду звонили Люде Поповой. Оба раза ей! У нас-то все звонки местные, из другого города – редкость, вот я и запомнила.
И вспомнила ещё, что голос, звавший Людмилу Попову, был мужской.
Людмила Попова работала здесь, в универмаге, в отделе бижутерии. Но именно что "работала". За две недели до приезда Антона она уволилась. И уехала в неизвестном направлении. Мать, живущая с ней в квартире, развела руками: она, якобы, не знала куда уехала дочь и почему.
Ляшенко рискнул и показал соседям Поповой и трём её подругам фотографию "Коробова". Одна женщина-соседка узнала: "Это же Людкин ухажёр, давно ходил к ней, кажется – Юра…"
Мать Поповой Юру "не узнавала", говорила, что её дочь этих кавалеров меняла, как перчатки, всех не запомнить. И слёзно просила оставить её, старую и больную женщину, в покое.
Лучшей подругой Поповой, как выяснилось, была Вера Мельник. Она работала в том же универмаге, в соседнем отделе женского трикотажа. Вера тоже знала Юрия, хотя сначала попыталась это скрыть – очень неумело. И рассказала, что у Люды и Юры давняя любовь, ещё со школы. Потом они надолго расставались, а года четыре назад закрутили по серьёзному. Потом Юрий уехал, но Людмила знала, где он, и не раз говорила Вере: "Юрка супер! Такими делами крутит! Скоро мы с ним богатыми станем, рванём за границу". А недавно Юра появился в городе, и Люда сразу взяла расчёт на работе и, вместе с ним, уехала – внезапно и стремительно. Но своей лучшей подруге всё же сказала: "Юре пришлось своё дело бросить и скрыться. Но ничего, мы не пропадём".
Так следствие узнало настоящее имя "Коробова" – Базилишин Юрий Назарович. Было ему двадцать шесть лет, как и Людмиле Поповой – они и правда оказались одноклассниками. Репутация у Базилишина была неоднозначная: не глупый, привлекательный или, как нынче говорят, харизматичный, предприимчивый и напористый. И – нетерпимый к любым возражениям, легко выходящий из себя и, в такой момент, злой и жестокий. Несколько раз он задерживался в групповых драках, но до суда дело не доходило. Был случай шантажа, но вскоре заявление оказалось забранным: мол, всего лишь дружеская шутка. И афера с подержанными иномарками авто тоже переквалифицировалась, по настоянию потерпевших, в "недоразумение". Вот потому и не могли следователи определить его личность по отпечаткам пальцев, снятых в боксе-складе.
Судя по всему, Людмила Попова была в курсе того, чем занимался Базилишин последние годы. Похоже, именно ей он переправлял большие деньги на хранение. К ней же он рискнул приехать после стрельбы на Харьковском вокзале: надеялся, что менты ещё не знают его настоящего имени. Буквально через два дня и Базилишин, и Попова исчезли из города.
Майор Ляшенко предположил, что у кого-то из них заранее были припасены фальшивые паспорта для обоих. Шустрая и предприимчивая оказалась парочка. И, надо признаться, красивая. На школьной выпускной фотографии Юра и Люда стояли рядом: темноволосая юная красавица с сияющими глазами и обаятельной улыбкой, и стройный плечистый парень с копной русых волос… Нашлась и их более поздняя фотография – у Веры Мельник. На берегу реки молодёжная весёлая компания, Юрий и Людмила опять рядом, он обнимает её за плечи, поднимая вверх бутылку пива, она как шпагу держит шампур с шашлыками…
Людмилу Попову не было причины официально разыскивать, но Юрия Базилишина объявили в розыск по стране. Однако неофициально Попову искали, понимая, что через неё можно выйти на Базилишина. А то и вообще он окажется рядом.
Однако эта пара ничем себя не обнаружила за два минувших года. И вот – Попова объявилась.