Как ни странно, вопрос бил не в бровь, а в глаз. Вообще-то, Сосновцев вовсе не был уродом. Правда, маловат и щупловат, зато строен и держится с живостью молодого. Подвижное морщинистое лицо злопыхателям напоминает о мартышке - но черты достаточно правильные и не без своеобразного обаяния. Короче, видала Вика и пострашнее, а уж сам он мнил себя записным красавцем и действительно имел у дам успех. Тем не менее, в вечер премьеры от одного вида этого типа Виктории Павловне становилось тошно. Интересно, почему?
- Да потому, что его играл Евгений Борисович! - восторженно выкрикнула Марина. - То есть не только его, но и его тоже! Ты не заметила? Это было так гениально сделано, что…
- Боже мой! - дошло вдруг до Вики. - А я-то не могла понять! Я чувствовала что-то знакомое, но у них настолько разный типаж, что я не осознала.
- А Преображенскому не требовалось менять внешность, чтобы кого-то изобразить, - гордо заметила Марина. - Он до этого не опускался. Просто взял и в последний момент включил в своего убийцу еще и…
- Да, вот такой жест, например! - не выдержав, прервала Вика. - И эта улыбочка, одновременно самоуничижительная и самодовольная! Потрясающий завершающий штрих, и я только теперь увидела, что это действительно вылитый Сосновцев! И это постоянное изображение непосредственности, которое у меня давно в печенках сидит! Но я Преображенского этому не учила, он сам.
- Не сомневаюсь. Я думаю, мало кто действительно все четко понял, но убеждена, что ни один из видевших премьеру не сможет теперь смотреть на Сосновцева без отвращения. Это уже нечто на уровне физиологии или, например, мистики.
- Интересно, а сам он заметил? То есть Сосновцев.
Марина покраснела.
- А я ему сказала, представляешь? Видала дуру?
- Зачем?
- Не знаю. Разозлил очень. Да еще нервы были на пределе, да и выпила. Самой теперь стыдно, но сделанного не воротишь. Возможно, он мне не поверил - он ведь такой самодовольный!
Они помолчали в раздумье, затем Вика попыталась вернуть разговор в прежнее русло.
- Ты вроде опять отвлеклась от мысли. Итак, ты якобы волнуешься, что Сосновцев расскажет следователю о том, как Евгений Борисович тебе угрожал. И что?
- Я захочу отвести от себя подозрение. И вот тут пригодится открытый люк! Предположим, он был открыт случайно, но я-то постараюсь сделать вид, будто это не так! Я возьму и доложу следователю о люке, причем так, чтобы он обратил на него внимание. И получится, что убийца не я, а кто-то, кто имел повод не только вчера, но и позавчера. Например, Галина Николаевна или Денис. Логично?
- Вроде бы.
- Так вот! Я про люк говорить не собираюсь, ты тоже не говорила. А вот если убила Наташа… ну, или Тамара Петровна… короче, кто из них убил, тот про люк и расскажет.
- А если никто не расскажет?
- Значит, люк был открыт не случайно, а убийца - Галина Николаевна или Денис. Или мы кого-то пропустили?
- Что значит - пропустили? - уточнила Виктория Павловна.
- Из сидевших за нашим столом. Я думаю, стоит ограничиться ими, ведь Евгений Борисович определенно обращался к кому-то из нас. Согласна?
- Ну… Талызин тоже собирается допрашивать только нас.
- Видишь, мы с милицией мыслим одинаково! Итак, давай считать по пальцам. Кто там сидел? Я, Сосновцев, ты, Обалдевший поклонник, Таша, Кирилл, Дашенька, Денис, Преображенский и его жена. Как здорово все разбились по парам!
- Еще Тамара Петровна.
- Да, точно. Давай с нее и начнем. Она была уверена, что ты ее прогонишь, чтобы не лишиться Преображенского, а вот если он погибнет, ты ее, разумеется, оставишь. К тому же она часто бывала в подсобке и имела больше всех возможностей там помухлевать. Да, и она, если бы назначила встречу, так именно там, это ее любимое место.
- Все это правда, но, Марина! Неужели ты считаешь, что из-за такой ерунды она бы убила человека? Ну, подумай сама!
- Для тебя студия - ерунда? А если бы т е б я оттуда выгнали?
- Ну, не сравнивай! - возмутилась Вика. - Это м о я студия.
- Зато Тамара Петровна страшно обидчива. Евгений Борисович часто ее унижал, и она вечно плакала. Другие либо не обращали внимания, как ты, либо давали сдачи, как я, а она принимала все близко к сердцу. Вот возмущение копилось, копилось и перешло предельную грань.
- Но она так переживала, когда узнала о его смерти! Говорила, что театральный мир осиротел!
- А по-твоему, ей стоило сказать - "ну, наконец-то!"? - съязвила Марина. - Кстати, я тут вспомнила, что она довольно надолго выходила из-за стола.
- А кто не выходил?
- Да, ты права, все мы как-то разбредались. Или был кто-нибудь, кто постоянно сидел на месте? Я не припомню, потому что я тоже не сидела.
- И я.
- Жалко. Короче, Тамара Петровна имеет и мотив, и возможность, причем мотив известен всем. Таким образом, если убийца - она, то она должна постараться обратить внимание следователя на открытый люк, чтобы его запутать. То же самое про Наташу. Правда, ее мотив известен только тебе да теперь мне, но и этого достаточно. Ведь ты в хороших отношениях со следователем, и представляется естественным, что ты ему все расскажешь.
- Не расскажу! - вставила Виктория Павловна.
- Но она-то этого не знает! Поэтому обратить внимание на люк выгодно и ей. Господи, хоть бы это была не она! Такая хорошая девочка…
- Конечно, не она.
- Тогда Галина Николаевна. Ты меня убедила, она действительно должна страшно ревновать. Преображенский так демонстрировал свою любовь к Дашеньке и пренебрежение к семье… А Галина Николаевна дама с достоинством, ценит себя высоко и обид не прощает. Тут не только ревность, но и унижение.
Вика добавила:
- И вообще, она ведет себя так, будто Дашенька ей до фонаря. Так я и поверила! Явно притворяется, а зачем?
Если уж в студии затаился убийца, пусть это лучше будет чужак, чем свой!
- Точно, - кивнула собеседница. - Ни одной женщине молодая соперница не будет до фонаря, так что ее безразличие очевидно нарочитое. Кстати, ты обратила внимание, что она стала краситься по-молодежному? Но это только подчеркивает ее возраст. Потом, она женщина умная, а убийство совершено очень умным человеком.
- Почему умным? По-моему, наоборот. Если это убийство, то какое-то ненадежное. Одно дело - вдарить хорошенько по голове, и результат сразу виден, а совсем другое - всякие там люки да блоки.
- Зато достигается максимальный эффект при минимальном риске. Открытый люк, например. Даже если бы кто-нибудь и заметил, что люк открывают, ничего бы не заподозрил.
- Как раз ее бы заподозрил! Ведь она - не член студии, так зачем ей трогать люк?
- Могла сослаться на обычное любопытство. Я, например, и то однажды в этот люк заглянула, потому что интересно. Вот и она так же, а потом случайно забыла закрыть. Не придерешься!
- Пожалуй, - согласилась Вика. - Но попортить блок - тут уже на любопытство не сошлешься.
- Блок висел в подсобке. Зашел, прикрыл дверь и порти, сколько влезет, никто не увидит. А зайти в подсобку - не криминал. Мало ли, что понадобилось! А если Галина Николаевна зашла, так опять же из простого любопытства. Нет, все продумано безукоризненно.
- А по мне, - сообразила Вика, - так это сделал скорее мужчина. Я вот не уверена, что сумела бы правильно установить этот блок, он бы у меня наверняка сверзился не вовремя. Абсолютно не представляю, как он устроен. А ты?
Марина пожала плечами:
- Тоже не представляю, но при необходимости наверняка бы разобралась. Хотя да, сама идея скорее для мужчины. Тогда Денис? Как-то маловероятно. Конечно, его вся эта ситуация жутко раздражала, но причин для убийства я не вижу. Дашенька явно оказывала ему предпочтение, а Преображенского придерживала на всякий случай.
- В каком смысле придерживала? Она его отваживала изо всех сил!
- Не будь такой наивной! Если женщина не поощряет в той или иной форме ухаживаний мужчины, он быстро от нее отвяжется.
- Да? - подняла брови Вика. - И в какой форме ты поощряешь ухаживания Сосновцева?
- Один-ноль, - засмеялась Марина. - Но, откровенно говоря, я все же была очень с ним аккуратна, поскольку боялась спровоцировать конфликт и сорвать премьеру. А вот после вчерашнего вечера от его симпатии вряд ли что осталось. Дай бог, если не возненавидел меня лютой ненавистью - при его-то самолюбии! Кстати, самолюбие у него настолько болезненное, что способно толкнуть на многое. Даже на убийство.
- Тогда уж он убил бы скорее тебя.
- Меня? А разве Я выставила его на посмешище перед залом, где сидело множество влиятельных лиц? Я только открыла ему глаза, вот и все. Правда, он не совсем вписывается в схему - его не было на генеральной. Не было или был?
- Не было. Значит, о люке он не знал.
- Во-первых, тем и хороша идея этого убийства, что непосредственное присутствие исполнителя вовсе не требуется. Открыл себе люк да ушел. А во-вторых, про люк Сосновцеву мог кто-нибудь рассказать. Ладно, поехали дальше. Мужчин осталось двое - твой Талызин да Кирилл.
- И оба рядом с убийством не лежали! - прокомментировала Виктория Павловна. - Тут даже твоей фантазии не хватит.
- Моей? - хмыкнула Марина. - Моей хватит на всех. Талызина мы, кажется, уже обсуждали. Моя фантазия предполагает, что Преображенский позвал его на банкет не зря, что они были знакомы. А вот про их горячий спор - это уже не фантазия, это чистая правда. Слышала я, клянусь! Но слов не разобрала. Я ж не знала, что это будет важно! Впрочем, я не настаиваю. Пусть не Талызин, пусть Кирилл.
- И что предполагает твоя фантазия насчет Кирилла? Он тоже тихоня со страшными тайнами за душой или просто одержим манией убийства?
- Вика… а ты не замечала, что Кирилл и Таша… что между ними что-то есть?
Вика аж развела руками.
- Ну, ты даешь! Еще физикой занимаешься, а сама! Это в твоей пьесе у их героев роман. В пьесе, понимаешь, а не в жизни! Чувствуешь разницу?
Чем Марина не страдала, так это обидчивостью. Она улыбнулась:
- Вот ты не поверишь, а кое-какую разницу между виртуальным и реальным мирами я все-таки чувствую. Но вообще, я спрашивала вполне серьезно! Кстати, это довольно естественно. Если молодые люди, причем не профессиональные актеры, играют любовь, они невольно действительно увлекаются.
- Кирилл - не очень-то молодой человек.
- По-твоему, тридцать пять - глубокая старость?
- Нет, я не о том. Просто у него семья, дети. Да, и жена парализованная!
- Вот именно.
- Что - вот именно? - уточнила Вика.
- Подозреваю, именно от парализованной жены и двух девочек он и сбегает в студию. Поправь меня, если я не права, но как актер он не блещет.
- Да, ни рыба ни мясо - на сцене такой же флегматик, как в жизни. Сомневаюсь, что он способен влюбиться!
Марина заметила:
- Таша очень обаятельна. Нет, я ничего не утверждаю. По-моему, она увлечена гораздо сильнее, чем он. Или он лучше скрывает свои чувства?
- Она? Ничего такого не замечала.
- Естественно! Ведь это пошло спектаклю на пользу. Вот если бы было во вред, ты бы заметила и тут же пресекла, а здесь тебя все устраивало.
- Ну, не знаю, - вздохнула Виктория Павловна. - Ты меня расстраиваешь. Кирилл - очень порядочный человек. Другой давно бросил бы больную жену, а он нет. И говорит, что никогда не бросит. Если ты права, Наташа здорово влипла.
- Ну, она еще очень юная. В двадцать лет все мы были влюблены, и любая неудача казалась смертельной, а потом вспоминаем с упоением, радуясь, что это все-таки было. Наташа из тех, кто способен оценить верность долгу. Возможно, красивый, но неблагополучный роман для нее предпочтительней спокойно-благополучного.
- Придумала! Это кому же неудача покажется предпочтительней удачи? Но я не очень-то в этом роман верю. Вот если б ты их застала… ну, в такой момент… но ведь нет?
- Нет, - кивнула Марина. - Хотя пару раз было, что они… ну, так отскакивали друг от друга, что складывалось впечатление… И потом, ты видела, как она обнимает его на сцене? А как на него смотрит! Хотя ведь Наташа - тоже не гений преображения, правда?
- А черт его знает! - удивленно воскликнула Вика. - Вот теперь, когда ты сказала, мне и самой стало казаться. Вроде даже припоминаю кое-что задним числом. Но, если и так, что с того? Почему бы нет?
- Просто подумала, что Кирилл вполне мог отомстить за Наташу.
Виктория Павловна хмыкнула.
- Ты считаешь, Кирилл убил бы человека из-за смерти котенка? Наташа - еще ладно, но он… Ты всерьез пытаешься меня в этом убедить?
- Ну, - попыталась оправдаться собеседница, - не из-за котенка, а из-за Наташи. Нет, я не пытаюсь тебя убедить. Возможен другой вариант. Кирилл не хотел, чтобы о его романе знали, а Преображенский грозил все раскрыть.
- А Преображенскому-то откуда знать?
- Он очень умный, - пояснила Марина, - особенно в том, что касается человеческих взаимоотношений. Ты обратила внимание, как безошибочно он находил у каждого из нас больное место? И тебя, и меня, и бедную Наташу - каждую сумел вывести из равновесия с удивительной простотой. Раз - и сделано. Конечно, с Кириллом сложнее - тот флегматик. Но как раз флегматики долго раскачиваются, зато быстро действуют.
- Ой, - произнесла Вика.
- Ты что? - испугалась Марина.
- Просто вспомнила. Знаешь, перед тем, как поговорить со мной, Евгений Борисович говорил с Кириллом. Я еще поразилась - Кирилл выскочил, как ошпаренный, и побежал в сторону подсобки, а лицо было совершенно перевернутое. В сторону подсобки, представляешь!
- Ну, надо же, - опешила Марина. - А мне он представлялся самым неподозрительным. Я и заговорила-то о нем просто так, для комплекта.
- Какого комплекта?
- Просто перечисляла сидевших за нашим столом. Остались мы с тобой да Дашенька. У нас с тобой мотив есть, а что касается Дашеньки, то при всей к ней неприязни я мотива не нахожу. Разве что Преображенский так осточертел ей своими ухаживаниями, что она не выдержала и решила его прикончить.
- Надеюсь, это шутка?
- Да. Не сомневаюсь, что его ухаживания ей на самом деле нравились. Вика, что нам делать?
- В каком смысле?
- Понимаешь… если Евгения Борисовича убила Наташа, то я… мне очень стыдно, но я бы оставила все, как есть. Будь мне двадцать лет, может, на ее месте и я бы его убила! А если не она… он был нелегким человеком, но это же не причина, чтобы убийце все сошло с рук! Из-за каких-то корыстных, эгоистических мотивов лишить человека жизни… Я считаю, мы не вправе скрывать от милиции все, что знаем. Но вдруг все-таки Наташа? У меня голова идет кругом! Вот вызовет меня твой Талызин, и что я ему скажу?
- Что он - один из подозреваемых, - ехидно посоветовала Виктория
Павловна. - То-то он обрадуется! Честное слово, Маринка, охота тебе лезть не в свое дело? Спросят - ответишь, а самой возникать незачем. Это мое глубокое убеждение.
Прочувствованную речь прервал телефонный звонок. Подняв трубку, Вика с удивлением услышала:
- Это говорит Юлия Чернова. Я могу к вам сейчас подъехать?
Юлия Чернова была одной из тех, кого заманить на вчерашний спектакль оказалось особенно трудно. Она принадлежала к новой, молодой когорте журналистов и вела культурную рубрику в популярнейшей газете. Марина как-то раз назвала эту рубрику антикультурной и ужаснулась, узнав, что увидеть там свою фамилию считается почетным.
- Конечно, подъезжайте, Юлечка!
- Да, и еще! Мне никак не раздобыть телефона женщины, которая написала пьесу. Никто из наших ее не знает. Это та, закомплексованная, которая сидела за вашим столом? Я вчера не стала брать у нее интервью, нашему читателю такие особы неинтересны, но теперь обстоятельства изменились. Вы ведь с ней знакомы?
- Она как раз здесь, у меня.
- Прекрасно. А еще мне нужна та блондиночка, за которой Преображенский ухлестывал. Ее телефон у вас есть?
- Да.
- Я еду.
Юля появилась, стремительная и энергичная.
- В принципе, у меня все уже схвачено, - пояснила она, - но я решила уточнить кое-какие детали. Статья будет гвоздем номера. Название - "Смерть на сцене".
- А почему на сцене? - вежливо изумилась Марина. - Вообще-то, в подсобке.
- Это несущественные мелочи, - махнула рукой журналистка. - Читателю будет интереснее, если на сцене. Как Андрей Миронов или Мольер.
- Еще обычно упоминают Кина, - кивнула Марина. - Но ни один из них на сцене не умер. Да, им там стало плохо, а умерли дома или в больнице.
Вика сильно пихнула подругу в бок и прошипела: "Прекрати!" Еще не хватало, чтобы Чернова обиделась! Это будет трагедия!
Впрочем, Юля лишь благодушно возразила:
- Не мелите ерунды, мне лучше знать. Правильно, третьим будет Кин, я вставлю его для читателя с интеллектуальным уклоном. Итак, статья начнется с них, а потом плавно перейдет к Преображенскому. Все его помнят по роману с Антоничевой и Крупиной, а также по скандалам в нескольких академических театрах. Тут я вставлю цитаты из своих старых статей, я ведь писала о нем несколько раз. И вот - его последняя премьера. Разумеется, никто не догадывался о том, чем она закончится, но некое напряжение витало в воздухе, заставляя внимательнее смотреть на игру артистов, и особенно - на е г о игру. Он словно предчувствовал, что это - его последний спектакль, и был в ударе. - Тут Юля неожиданно сменила тон и вставила: - У меня аж мурашки по коже бегали, не вру! Ладно, короче, я собираюсь спектакль хвалить. Особенно племянницу Преображенского - гены гения, я уже застолбила за собой эту фразу! - и его любовницу. Из-за любовницы я в основном и приехала. Она выглядит слишком дебильной, чтобы рассказать что-то действительно интересное, поэтому я хочу сперва расспросить вас. У них разница в возрасте лет тридцать, да? Мне бы парочку хороших историй… ну, там, трахались они на куче декораций или еще что. Да, и наверняка блондиночка цапалась с женой. Может, до драки доходило? Читателю это будет интересно.
- Между ними вообще ничего не было, - холодно заметила Марина.
- В смысле, жена и любовница ладили?
- У Евгения Борисовича не было в труппе любовницы.
- Да мелите больше! Чего скрывать, все ведь знают!
- А откуда? - уточнила Вика. - Кто вам сказал?
- Да не помню. Я потому и пошла на эту вашу премьеру, что мне пообещали показать его новую пассию. Нет, не пугайтесь, вас обеих я тоже собираюсь хвалить! Раз уж так вышло, что прямо перед смертью Преображенский пел вам дифирамбы, я с ним спорить не стану. О мертвых - ничего, кроме хорошего. Я процитирую его последние слова, они у меня на диктофоне записаны. "Наша Вичка Косицкая - редкое сочетание зрелого профессионализма и юношеского энтузиазма. Работать с нею - одно удовольствие". А про вас - вы ведь Марина? - говорил, что вы отличаетесь от большинства авторов интеллигентностью и умом. Да, и еще, что вы знаете жизнь, какой живут обычные люди, а не узкий кружок богемы, поэтому ваши пьесы будут иметь большой успех у рядового зрителя. А про любовницу свою сказал, что ее талант настолько органичен, что не каждый способен его правильно оценить. Ну, любовниц-то все хвалят! Мне лично племянница понравилась больше. Я имею в виду не внешность, а игру. Ну, так вы мне поможете?
Вика немного растерялась. Сплетничать про Дашеньку ей не хотелось, но еще меньше хотелось ссориться со всесильной журналисткой.