Или еще. Раньше я четко понимала, что хорошо и что плохо, и старалась поступать хорошо. А теперь убеждаю себя, что на все можно посмотреть с двух сторон, однозначно хорошего или плохого нет, и поэтому можно вести себя так, как тебе приятнее. И вообще, я стала бесчувственная и эгоистичная. Думаю только о себе и ставлю на первое место свои шкурные интересы, а не интересы окружающих. Своя, мол, рубашка ближе к телу.
Я резюмировала:
- С возрастом я несомненно становлюсь хуже.
- И я тоже, - сообщила Бэби. - Тебе не кажется это странным? Казалось бы, смысл жизни человека в том, чтобы улучшаться, а не ухудшаться? А мы ухудшаемся - боюсь, почти все. Вспомни, как ведут себя в общественном транспорте старушки. Никакой особой мудрости или доброты в помине нет, сплошная раздражительность. И мы с тобой такие будем. Нелогично, правда? Какой-то тупиковый у человека путь развития, не вверх ведет, а вниз.
Идея мне не понравилась, и я попыталась придумать возражение, но не успела. Раздался страшный женский визг. В точности такой же, как позавчера. Мы точно так же вскочили, накинули на себя, что попало, и выскочили за дверь. Не знаю, бывает ли у вас такое странное чувство, будто жизнь происходит с вами не по первому разу, а идет по кругу? У меня бывает довольно часто. Кажется, совсем немного усилий - и ты вспомнишь свое будущее, потому что оно уже свершилось когда-то. Это называется дежавю. Тряхнешь посильнее головой, и дежавю отступит. Вот мне и захотелось тряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения. Но нет! Это не дежавю - это правда. События повторяются. Ибо нет ничего нового под луной.
Во дворе метались испуганные люди.
- Снова туда же, - скомандовал Митя. - Крик оттуда.
Мы помчались к туалету. Сегодня его, к нашей радости, вновь открыли. Лучше бы мы не радовались! На тропинке - на той же тропинке! - стояла Света и визжала. Митя обнял ее за плечи и отвел в сторону. В его объятиях она смолкла, и установилась звенящая, ужасающая тишина. Юрий Андреевич сделал несколько шагов вперед и присел.
- Все-таки случилось, - мрачно произнес он странную фразу и, поднявшись, отошел.
- Кто это? - напряженным, неестественным голосом, срывающимся на визг, поинтересовался Арсений.
Ему не ответили. Митя крепко сжимал Свету, рядом стоял превратившийся в изваяние Руслан. Вадик в ужасе смотрел на отца, Лида кусала губы. Впрочем, видно было плохо, и в отношении выражения лиц я могла ошибаться.
- Йо-хо-хо-хо-хо!
Мертвое тело - а я была убеждена, что на тропинке лежит мертвое тело - издало какой-то дикий, невообразимый клич. Нечеловеческий, невозможный! Я не завизжала исключительно потому, что лишилась голоса. Чего нельзя сказать о Лиде, Ларисе, Ире и даже Руслане.
Что-то зашевелилось впереди, и нашим глазам предстал Максим.
- Йо-хо-хо-хо-хо! - в восторге повторил он. - Новый жмурик, новый жмурик! Во клево! Новый жмурик!
- Кто там, Максюша? - тихо прошелестела Лида.
- Дядя Леша! Жирных убивают, во! Во клево! Жирных убивают!
И тут на меня словно обрушилась лавина. Совсем недавно я приняла Лешу за мертвого, и вот он мертв. Почему я сразу не осознала, что моя ошибка - это предчувствие, предупреждение? Почему я ничего не сделала, чтобы спасти его? Мне хотелось поделиться терзаниями с Бэби, но мысли путались, и я с удивлением услышала, как отчаянно кричу:
- Это Петр Михайлович! Это снова Петр Михайлович! Уже второй раз!
Я будто наблюдала за собой со стороны, но контролировать поведение была не в силах. Митя оставил Свету и обнял за плечи меня. Я замолчала и заплакала.
- Ну, что? - вздохнул он. - Кто пойдет к администрации? Снова вы?
Он обращался к Юрию Андреевичу с Вадиком.
- Ну, нет, - твердо заявил Юрий Андреевич. - Хорошенького понемножку. Теперь идите вы, а мы постоим тут.
Митя с Русланом не возражали. По пути они отвели женскую часть нашего общества к домикам и оставили, а сами канули в темноту. Вообще оба убийства ассоциировались у меня с темнотой. Знаете ли вы южную ночь? Нет, вы не знаете южной ночи! Темнота там почти живая. Она так густа, что ее можно пить.
Мы со Светой тихонько лили слезы, Бэби и Лариса казались спокойными, а Лида с Ирочкой время от времени глухо стонали. Бесед мы не вели, происшедшего не обсуждали.
Милиция явилась в том же составе, но майор Ильин был гораздо вздрюченнее, чем в прошлый раз.
- Что ж вы так? - укоризненно поинтересовался он, не обращаясь ни к кому конкретно.
Как тут ответишь?
Вскоре нас собрали за стоящим во дворе столом. Итак, кто присутствует? Мы с Бэби, Света с Ларисой, Лида с Максимом. Еще Арсений и Ирочка, Митя и Руслан, Юрий Андреевич и Вадик. Двенадцать человек. А кто отсутствует? Один Андрей. Впрочем, Андрея наученный опытом капитан Игаев быстренько выволок из домика на свет божий, прервав очередную медитацию. Кстати, кого, кроме Андрея, не было в прошлый раз? Ирочка с Лешей появились позднее, Лариса же и вовсе утром. Теперь Ирочка и Лариса с нами.
- Значит, нашли тело снова вы? - с явным неодобрением обращается Ильин к Свете.
- Я, - жалобно пролепетала она.
- И зачем вы опять туда пошли?
- Ну… просто так…
- Светлана Николаевна! - довольно резко заявил майор. - Тропинка у мужского туалета - не самое подходящее место для дамских прогулок. Тем более, что позавчера вы обнаружили там труп и, казалось бы, должны впредь остерегаться. Что скажете?
Она растерянно пожала плечами, а ее взгляд мимолетно скользнул куда-то влево. Там стоял Митя. Мне вдруг представилось, как Света решает устроить себе с ним якобы случайную встречу и выбирает, где проще всего его подкараулить. Разумеется, окрестности туалета - не самое романтическое место для ночных свиданий, зато верное. Этого места не минует никто. Только не признаваться же в подобных намерениях, правда? Бедной Свете стоило посочувствовать.
- Ладно, - махнул рукой Ильин, осознав, что объяснений не дождется. - Итак, как вы обнаружили тело?
- Ну… шла и… оно лежало… и все…
- Хорошо. Кто из вас видел убитого последним?
Вопрос показался мне странным. Откуда знать, последний ты или нет? Мы молчали.
- В таком случае, кто жил с убитым в одной комнате?
Руслан судорожно вздохнул:
- Я.
Его голос звенел сдерживаемым напряжением. Еще бы! Леша - его друг. Если бы… о боже! - если бы убили Бэби, а мне пришлось давать показания! Да я бы слова не сумела вымолвить!
- Когда вы видели убитого в последний раз?
- Наверное… часов в одиннадцать, наверное.
- Так, и что дальше?
- Он сказал, что ему надо выйти, и ушел. Больше я его не видел.
- Так, а тело обнаружили в районе половины первого, - прокомментировал майор. - И вас не удивило столь долгое отсутствие? Особенно если учесть, что я настаивал, чтобы вы не ходили поодиночке. А я настаивал, и это отражено в протоколе.
"Снимает с себя ответственность", - подумала я.
Руслан замялся. Да уж! Я так и вижу, как Леша собирается на интимную прогулку с Ирочкой, а Руслан бежит за ним вдогонку, дабы не отпускать одного. Представляю реакцию Леши! Он не отличается ни терпением, ни покладистостью. То есть не отличался. Господи, ведь он же мертв!
- А теперь ответьте, не встречал ли кто-нибудь из вас примерно в это время на территории турбазы посторонних? - продолжил допрос Ильин. - В частности, тех двоих, с которыми была драка.
- Я не уверен, что это были они, - заметил Юрий Андреевич. - Я их фактически не запомнил. Но каких-то двух типов видел. Местных.
- Во сколько?
- Наверное, незадолго до двенадцати. Примерно.
- И вы, зная, что их разыскивает милиция, не стали ничего предпринимать?
- Я же говорю, - спокойно возразил Юрий Андреевич, - что не запомнил лиц. А представителей местного населения на территории турбазы предостаточно. Все лоточники, например. Так что, хватать каждого и тащить к вам?
Он был совершенно прав. Шашлыки, вино, минералка - всем торговали кавказцы. Удивляло лишь его неестественное спокойствие.
- А кто из вас видел Алексея Крылова после одиннадцати вечера?
- Ну, я, - с вызовом ответил Вадик. - Это что, криминал?
- Где и во сколько? - похоже, Ильина тон совсем не задел.
- В двенадцать. Вон там, около пальм.
- Что он там делал?
- Гулял, наверное. Откуда мне знать?
- С кем?
- Наверное, один. Я, по крайней мере, больше никого не видел.
Вадик держался донельзя нервозно, как будто его уже обвиняли в убийстве.
- О чем вы с ним говорили?
- Ни о чем. Он меня и не заметил, да и я в него особо не всматривался. Других у меня забот, что ли, нет?
Майор задумчиво произнес:
- То есть, согласно вашим показаниям, убийство произошло между полуночью и половиной первого. Возможно, кто-нибудь хочет еще что-нибудь сообщить?
Я решилась.
- Я видела Лешу часов в десять, и он сказал… он сказал, что не верит, будто Петра Михайловича убили те двое, и что у него есть какая-то мысль. Я спросила, какая, но он не сказал и велел про это забыть. Я не знаю, важно ли это…
- Вряд ли важно, но вы правильно сделали, что сообщили. Что-нибудь еще?
Продолжить мой почин никто не пожелал, и, по примеру прошлого раза оставив при нас лейтенанта Игаева, майор удалился.
Глава 16. Решение Бэби
Мы с Бэби вернулись к себе в домик. Я подавленно забилась в угол, зато моя подруга неожиданно стукнула кулаком по столу, да так, что упала банка с собранными мною цветами, и гневно выкрикнула:
- Ну нет!
И для верности постучала еще несколько раз.
- Что - нет? - опасливо поинтересовалась я. Я редко видела ее в подобном состоянии.
- Все - нет! - гневно пророкотала она. - Я этого так не оставлю! Я этого не позволю! Живых людей убивать! Совсем оборзели! Живых людей! Чуть ни каждый вечер! Развлечение себе, видите ли, устроили! Не позволю!
И Бэби пару раз топнула ногами, причем в том, что доски пола не провалились, была отнюдь не ее вина.
- А что ты можешь сделать? - удивилась я.
- Как это - что? Что-нибудь сделать можно всегда. Главное, не сидеть сиднем, как колода замшелая, а действовать. Я оказалась дурой, понадеявшись на милицию. Нельзя надеяться ни на кого, кроме себя, это очевидная истина. Два дня прошло, а они в этом занюханном поселке, где жителей три с половиной человека, не могут найти двух местных идиотов! Да я завтра отправлюсь и в пять минут их найду! Найду и своими руками приволоку в отделение!
Я уточнила:
- Значит, ты уверена, что это они?
- Не уверена! - продолжала бушевать моя подруга. - Я не такая дура, как эти милиционеры, чтобы быть уверенной! Мне галочку в отчете ставить не надо - мол, раскрыла все за полчаса и премию могу получать! Но найти их все равно нужно. Найти и расколоть. Если признаются, что они, так навеки изолировать от общества. Раз человек убивает из-за такой ерунды, его уже ничем не исправишь. А если не они…
- То что?
- То кто-нибудь из нас, - несколько сбавив тон, прокомментировала Бэби. - Только нас теперь не четырнадцать подозреваемых, а тринадцать. Все же легче.
- Ага, - не удержалась я, - но мне такой способ сужать круг подозреваемых как-то не по душе. Хотя рано или поздно отстреляют всех непуганых мужчин, кроме одного, и станет ясно, кто убийца.
- Во-первых, их не стреляют, а режут, а во-вторых, убийцей может быть и женщина, если она сведуща в медицине. Мы же с тобой это обсуждали. Важна не сила удара, а его направленность.
Я кивнула:
- Ну да, ты даже нас, по-моему, снова включила в список убийц, да?
Моя подруга пожала плечами:
- А что я могу поделать? Чем мы лучше других?
И тут меня осенило.
- Слушай, а ты можешь представить, как я ударю ножом человека и преспокойно убегу домой? По-твоему, я с этим справлюсь?
- Нет, - обрадовалась Бэби. - Ты не можешь видеть чужой крови, сразу теряешь сознание. Правда, было темно, но тебе становится плохо даже при одной мысли, что кто-то порезался. Сто раз замечала. Если б ты и сумела ударить ножом, так тебя бы нашли в отключке рядом с трупом. Значит, это действительно не ты, и над доказательством твоей непричастности можно голову не ломать. А вот со мною хуже. Боюсь, при крайних обстоятельствах я бы могла зарезать человека. Не уверена, но полагаю, - она сосредоточенно сдвинула брови и повторила: - Да, могла бы. И притвориться потом непричастной тоже бы могла.
- Но ведь не зарезала же, правда, и прекрасно об этом знаешь! Так не морочь мне голову чепухой. Подозреваемых максимум одиннадцать. Только я не понимаю, за что кому бы то ни было убивать бедного Лешу.
- За что? - хмыкнула моя подруга. - Это как раз ежу понятно. Он догадался, кто убил Петра Михайловича, и проговорился не только тебе, но и убийце. Вот тому и пришлось… Это-то элементарно, а вот за что Петра Михайловича?
- Так ведь он что-то о ком-то узнал, - напомнила я. - Он еще нам намекнул, а мы, дуры, не стали слушать.
- Не мы, а я, - горько добавила честная Бэби. - Ты бы как раз с удовольствием послушала, ты такая. А вообще, очень логичная картина. Петр Михайлович узнает чью-то тайну, и его убивают. Леша догадывается, что к чему, и его убивает тот же мерзавец тем же способом.
- Мне кажется, убийца - человек без нервов. Два раза повторить одно и то же - это надо решиться.
- Почему? - удивилась моя подруга. - Если один раз операция блестяще удалась, глупо выдумывать что-то новое, гораздо разумнее снова использовать удачный вариант. Я бы и сама так поступила.
- Значит, он разумный, - сделала вывод я. - Или она. Так что я отметаюсь и по данному параметру, можешь успокоиться.
Бэби прервала радостное сообщение, резко и требовательно спросив:
- А кто тебе кажется самым подозрительным? Быстро отвечай!
- Юрий Андреевич, - вырвалось у меня.
- Ага! Поскольку у тебя неплохо с интуицией, эту информацию стоит принять к сведению. А чем он тебе подозрителен?
Я задумалась, а моя подруга принесла ручку и блокнот.
- Терпеть не могу дилетантизм, - заявила она. - К любому делу надо подходить серьезно или не браться за него вовсе. Итак, номер один - Юрий Андреевич. Причины для подозрений…
- Я встретила его у туалета примерно тогда, когда убили Петра Михайловича, и выглядел он ужасно, - неохотно сообщила я. - Просто сам не свой. Хотя меня уверял, что все в порядке. И, помнишь, когда мы нашли мертвого Петра Михайловича, Юрий Андреевич вместо того, чтобы идти звонить в милицию, сперва бросился к телу и что-то такое сказал… не помню, но что-то странное. И сегодня тоже… тоже наклонился над телом и сказал что-то странное.
- Что именно?
- Никак не вспомню, но что-то, что меня поразило. А потом почему-то отказался идти в администрацию, а захотел остаться у тела. Хотя нормальный человек предпочел бы уйти.
- Пожалуй, - кивнула Бэби. - И еще. Зачем он сообщил ментам, что якобы видел на территории базы тех двух типов? Вернее, то ли видел, то ли не видел. Если он их узнал, так бы и говорил. А если не узнал, то нечего было вообще выскакивать со своими откровениями. Мало ли южных мужиков шляется по базе, мы все их видим, но не наводим тень на плетень! Он словно нарочно решил поддержать версию милиционеров и в то же время оставил себе путь для отступления на случай, если у подозреваемых имеется алиби - мол, обознался, и все. А милиция и уши развесила. Конечно, им легче отработать одну версию и больше ни во что не вникать. А вот твои слова о том, что Леша что-то знал о смерти Петра Михайловича, они явно пропустили мимо ушей. Итак, я записываю.
И своим ровным почерком она записала:
"1. Юрий Андреевич.
Подозрительные обстоятельства: стоял в нервном состоянии у туалета примерно во время убийства Петра Михайловича. Произносил над трупами странные фразы. Добровольно остался вместе с Вадиком караулить тело Леши. Пытался навести подозрения на местных типов.
Мотивы?"
- Ну? - подруга строго на меня посмотрела. - И каковы мотивы? Что такого про него Петр Михайлович мог узнать?
Я пожала плечами:
- А я откуда знаю? Если бы убили только Лешу, мотив был бы ясен, а так…
- Погоди! А почему с Лешей мотив был бы ясен?
- Потому что Вадик проспорил ему тысячу баксов, - пояснила я. - Они оба страшно азартные, что Вадик, что Леша. А в детективах обычно пишут, что карточные и тому подобные долги жутко важные. В смысле, их обязательно надо отдавать, а то худо будет. В определенных кругах это что-то типа долга чести.
- Но формально долга-то никакого нет, - возразила Бэби. - Расписки там или другой бумаги. Поболтали сгоряча, и все. Мне казалось, я даже слышала, как Леша говорил, что ему на долг плевать.
- Не знаю. А при мне Леша кричал Вадику, что тот ему должен. Мол, помни, что за тобой должок. Сам заплатишь или папочка отдаст? Что-то примерно такое.
- Когда?
- Вчера. Ну, когда нас допрашивала милиция, возле административного корпуса.
- То есть после первого убийства. А я слышала разговор до него. Значит, напоследок Леша передумал. Но, как бы то ни было, зачем Юрию Андреевичу убивать сперва Петра Михайловича?
- Потренироваться, - вырвалось у меня.
Иногда мне кажется, что в какой-то части мозга у меня хранится огромное число разных глупостей и, когда я теряю над собой контроль, они выскакивают наружу. Скажу и сама удивляюсь, откуда что взялось.
- Да, - кивнула Бэби, - твоя хохма с отстрелом непуганых мужчин пришлась удивительно в струю. Так ты считаешь, этот… который начал отстрел… сперва решил попробовать на произвольно выбранном объекте, а, убедившись в надежности метода, применил его к Леше?
- Нет, - испугалась я, - я так не считаю. Я просто ляпнула.
- Да? А вообще, в данной мысли что-то есть. Помнишь, у Агаты Кристи сперва травят абы кого, чтобы запутать следствие, а потом уже нужного человека?
- Помню, - согласилась я, - но там убийца психически больной. Только психически больной может поступить подобным образом. А у нас таких нет.
- Разве что Андрей, - заметила моя подруга и, нахмурившись, записала:
"Мотив второго убийства - не платить долг. Мотив первого неясен. Узнать, не имел ли Юрий Андреевич или его сын с Петром Михайловичем ссоры?"
- Кстати, - она подняла голову, - почему Вадик стал ездить с ментами по городу и искать тех местных?
- Потому что хотел их найти, - не без удивления ответила я.
- А почему? Другие не хотели, а он хотел. Странно это. Может, отец с сыном действовали сообща? Или так: убил один из них, а другой его покрывает. Ты встретила Юрия Андреевича в тот момент, когда Вадик подкарауливал Петра Михайловича. Юрий Андреевич стоял на шухере и волновался. А, убив Лешу, эта парочка осталась наедине с трупом и уничтожила какие-нибудь улики. Очень логично!